кого это зависит, кто виноват. Адвокат  помолчал,  очевидно  желая  ответить
точно.
   - Кто виноват? Никто, - сказал он решительно. - Скажите  прокурору  -  он
скажет, что виноват губернатор, скажите губернатору - он скажет, что виноват
прокурор. Никто не виноват.
   - Я сейчас еду к Масленникову и скажу ему.
   - Ну-с, это бесполезно, - улыбаясь, возразил адвокат. - Это такая - он не
родственник и не друг? - это такая, с позволения сказать, дубина и вместе  с
тем хитрая скотина.
   Нехлюдов, вспомнив, что  говорил  Масленников  про  адвоката,  ничего  не
ответил и, простившись, поехал к Масленникову.
   Масленникова Нехлюдову нужно  было  просить  о  двух  вещах:  о  переводе
Масловой в больницу и о ста тридцати бесписьменных,  безвинно  содержимых  в
остроге. Как ни тяжело ему было просить человека, которого он не уважал, это
было единственное средство достигнуть цели, и надо было пройти через это.
   Подъезжая к  дому  Масленникова,  Нехлюдов  увидал  у  крыльца  несколько
экипажей: пролетки, коляски и кареты, и вспомнил, что как раз нынче был  тот
приемный день жены Масленникова, в который он  просил  его  приехать.  В  то
время как Нехлюдов подъезжал к дому, одна карета стояла у подъезда, и  лакей
в шляпе с кокардой и пелерине подсаживал с порога крыльца даму, подхватившую
свой шлейф и открывшую черные тонкие щиколотки в туфлях. Среди  стоящих  уже
экипажей он узнал закрытое ландо Корчагиных. Седой румяный кучер почтительно
и приветливо снял шляпу, как особенно знакомому барину.  Не  успел  Нехлюдов
спросить швейцара о том, где  Михаил  Иванович  (Масленников),  как  он  сам
показался на ковровой лестнице, провожая очень важного гостя, такого, какого
он провожал уже не до площадки, а до самого низа. Очень важный военный гость
этот, сходя, говорил по-французски об аллегри в пользу приютов, устраиваемых
в городе, высказывая мнение, что это хорошее занятие для дам: "И им  весело,
и деньги собираются".
   - Qu'elles s'amusent et que le bon Dieu les  benisse...(1)  A,  Нехлюдов,
здравствуйте! Что давно вас не видно? - приветствовал он Нехлюдова. -  Allez
presenter vos de---------------------------------------(1) Пусть веселятся и
да благословит их бог... (франц.)
   voirs a madame(1). И Корчагины тут.  Et  Nadine  Bukshevden.  Toutes  les
jolies femmes  de  la  ville  (2),  -  сказал  он,  подставляя  и  несколько
приподнимая свои военные плечи под подаваемую  ему  его  же  великолепным  с
золотыми галунами лакеем шинель. - Au revoir, mon cher!(3) -  Он  пожал  еще
руку Масленникову.
   - Ну, пойдем наверх, как я  рад!  -  возбужденно  заговорил  Масленников,
подхватывая под руку Нехлюдова  и,  несмотря  на  свою  корпуленцию,  быстро
увлекая его наверх.
   Масленников был в особенно радостном возбуждении, причиной которого  было
оказанное ему внимание важным лицом. Казалось, служа в гвардейском,  близком
к царской фамилии полку, Масленникову пора бы привыкнуть к общению с царской
фамилией, но, видно, подлость только усиливается повторением, и всякое такое
внимание приводило Масленникова в  такой  же  восторг,  в  который  приходит
ласковая собачка после того, как хозяин погладит, потреплет, почешет  ее  за
ушами. Она крутит хвостом, сжимается, извивается, прижимает  уши  и  безумно
носится кругами. То же самое был готов делать  Масленников.  Он  не  замечал
серьезного выражения лица Нехлюдова, не слушал его и неудержимо влек  его  в
гостиную, так что нельзя было отказаться, и Нехлюдов шел с ним.
   - Дело после; что прикажешь - все сделаю, - говорил Масленников,  проходя
с Нехлюдовым через залу. - Доложите генеральше, что  князь  Нехлюдов,  -  на
ходу сказал он лакею. Лакей иноходью, обгоняя их, двинулся  вперед.  -  Vous
n'avez qu'a ordonner (4). Но жену повидай непременно. Мне и то досталось  за
то, что я тот раз не привел тебя.
   Лакей  уже  успел  доложить,  когда  они  вошли,   и   Анна   Игнатьевна,
вице-губернаторша, генеральша, как она называла себя, уже с сияющей  улыбкой
наклонилась  к  Нехлюдову  из-за   шляпок   и   голов,   окружавших   ее   у
ди---------------------------------------(1)    Подите    засвидетельствуйте
почтение хозяйке (франц. ).
   (2) И Надин Буксгевден Все городские красавицы (франц.).
   (3) До свиданья, дорогой мой! (франц. )
   (4) Тебе стоит только приказать (франц.). вана. На другом конце  гостиной
у стола с чаем сидели барыни и  стояли  мужчины  -  военные  и  штатские,  и
слышался неумолкаемый треск мужских и женских голосов.
   - Enfin! (1) Что же это вы нас знать не хотите? Чем мы вас обидели?
   Такими  словами,  предполагавшими  интимность  между  нею  и  Нехлюдовым,
которой никогда не было, встретила Анна Игнатьевна входящего.
   - Вы знакомы? Знакомы? Мадам Белявская, Михаил Иванович Чернов.  Садитесь
поближе.
   - Мисси, venez dons a notre table. Ou vous apportera  votre  the...(2)  И
вы... - обратилась она к офицеру, говорившему с Мисси,  очевидно  забыв  его
имя, - пожалуйте сюда. Чаю, князь, прикажете?
   - Ни за что, ни за что не соглашусь: она  просто  не  любила,  -  говорил
женский голос.
   - А любила пирожки.
   - Вечно глупые шутки, - со смехом вступилась другая дама в высокой шляпе,
блестевшая шелком, золотом и камнями.
   - C'est excellent(3) - эти вафельки, и легко. Подайте еще сюда.
   - Что же, скоро едете?
   - Да уж нынче последний день. От этого мы и приехали.
   - Такая прелестная весна, так хорошо теперь в деревне!
   Мисси  в  шляпе  и  каком-то  темно-полосатом  платье,  схватывавшем  без
складочки ее тонкую талию, точно как будто она родилась в этом платье,  была
очень красива. Она покраснела, увидав Нехлюдова.
   - А я думала, что вы уехали, - сказала она ему.
   - Почти уехал, - сказал Нехлюдов. - Дела задерживают. Я и сюда приехал по
делу.
   - Заезжайте к мама.  Она  очень  хочет  вас  видеть,  -  сказала  она  и,
чувствуя,  что  она  лжет  и  он  понимает  это,  покраснела   еще   больше.
---------------------------------------(1) Наконец! (франц.)
   (2) идите к нашему столу. Вам сюда подадут чай... (франц.)
   (3) Великолепно (франц.).
   - Едва ли успею, - мрачно отвечал Нехлюдов, стараясь сделать вид, что  не
заметил, как она покраснела.
   Мисси сердито нахмурилась, пожала  плечами  и  обратилась  к  элегантному
офицеру, который подхватил у нее из рук порожнюю чашку и, цепляя  саблей  за
кресла, мужественно перенес ее на другой стол.
   - Вы должны тоже пожертвовать для приюта.
   - Да я и не отказываюсь, но хочу приберечь всю свою щедрость до  аллегри.
Там я выкажу себя уже во всей силе.
   - Ну, смотрите! - послышался явно притворно смеющийся голос.
   Приемный день был блестящий, и Анна Игнатьевна была в восхищении.
   - Мне Мика говорил, что вы заняты в  тюрьмах.  Я  очень  понимаю  это,  -
говорила она Нехлюдову. - Мика (это был ее толстый муж,  Масленников)  может
иметь другие недостатки, но вы знаете,  как  он  добр.  Все  эти  несчастные
заключенные - его дети. Он иначе не смотрит на них. Il  est  d'une  bonte...
(1)
   Она остановилась, не найдя слов, которые могли бы выразить bonte того  ее
мужа,  по  распоряжению  которого  секли  людей,  и  тотчас  же,   улыбаясь,
обратилась к входившей старой сморщенной старухе в лиловых бантах.
   Поговорив, сколько нужно было, и так  бессодержательно,  как  тоже  нужно
было, для того чтобы не  нарушить  приличия,  Нехлюдов  встал  и  подошел  к
Масленникову.
   - Так, пожалуйста, можешь ты меня выслушать?
   - Ах, да! Ну, что же? Пойдем сюда.
   Они вошли в маленький японский кабинетик и сели у окна.
 
 
 
   LVIII
 
   - Ну-с, je suis a vous(2). Хочешь курить? Только постой, как бы  нам  тут
не напортить, - сказал он и принес пепельницу. - Ну-с?
   - У меня к тебе два дела.  ---------------------------------------(1)  Он
так добр... (франц.)
   (2) я к твоим услугам (франц.).
   - Вот как.
   Лицо Масленникова сделалось мрачно и уныло. Все  следы  того  возбуждения
собачки, у которой хозяин почесал за ушами, исчезли совершенно. Из  гостиной
доносились голоса. Один женский говорил: "Jamais,  jamais  je  ne  croirais"
(1), a другой, с другого конца, мужской, что-то рассказывал,  все  повторяя:
"La comtesse Voronzoff и Victor Apraksine" (2). С третьей  стороны  слышался
только гул голосов и смех. Масленников прислушивался к тому, что происходило
в гостиной, слушал и Нехлюдова.
   - Я опять о той же женщине, - сказал Нехлюдов.
   - Да, невинно осужденная. Знаю, знаю.
   - Я просил бы перевести ее в служанки в больницу. Мне говорили,  что  это
можно сделать.
   Масленников сжал губы и задумался.
   - Едва ли  можно,  -  сказал  он.  -  Впрочем,  я  посоветуюсь  и  завтра
телеграфирую тебе.
   - Мне говорили, что там много больных и нужны помощницы.
   - Ну да, ну да. Так, во всяком случае, дам тебе знать.
   - Пожалуйста, - сказал Нехлюдов.
   Из гостиной раздался общий и даже натуральный смех.
   - Это все Виктор, - сказал Масленников, улыбаясь, - он удивительно остер,
когда в ударе.
   - А еще, - сказал Нехлюдов, - сейчас в остроге сидят сто тридцать человек
только за то, что у них просрочены паспорта. Их держат месяц здесь.
   И он рассказал причины, по которым их держат.
   - Как же ты узнал про это? - спросил Масленников, и  на  лице  его  вдруг
выразилось беспокойство и недовольство.
   - Я ходил  к  подсудимому,  и  меня  в  коридоре  обступили  эти  люди  и
просили...
   - К какому подсудимому ты ходил?
   - Крестьянин,  который  невинно  обвиняется  и  к  которому  я  пригласил
защитника. Но не  в  этом  дело.  ---------------------------------------(1)
Никогда, никогда не поверю (франц.).
   (2) Графиня Воронцова и Виктор Апраксин (франц.).
   Неужели эти люди, ни в чем не виноватые, содержатся в  тюрьме  только  за
то, что у Них просрочены паспорты и...
   - Это дело прокурора, - с досадой перебил Масленников Нехлюдова. - Вот ты
говоришь: суд скорый и правый. Обязанность  товарища  прокурора  -  посещать
острог и узнавать, законно ли содержатся заключенные. Они ничего не  делают:
играют в винт.
   - Так ты ничего не можешь сделать? - мрачно  сказал  Нехлюдов,  вспоминая
слова адвоката о том, что губернатор будет сваливать на прокурора.
   - Нет, я сделаю. Я справлюсь сейчас.
   - Для нее же хуже. C'est un souffre-douleur (1), - слышался  из  гостиной
голос женщины, очевидно совершенно равнодушной к тому, что она говорила.
   - Тем лучше, я и эту возьму, - слышался с другой  стороны  игривый  голос
мужчины и игривый смех женщины, что-то не дававшей ему.
   - Нет, нет, ни за что, - говорил женский голос.
   - Так вот, я сделаю все, - повторил  Масленников,  туша  папироску  своей
белой рукой с бирюзовым перстнем, - а теперь пойдем к дамам.
   -  Да,  еще  вот  что,  -  сказал  Нехлюдов,  не  входя  в   гостиную   и
останавливаясь у двери. -  Мне  говорили,  что  вчера  в  тюрьме  наказывали
телесно людей. Правда ли это?
   Масленников покраснел.
   - Ах, ты об этом? Нет, mon cher, решительно тебя не надо пускать, тебе до
всего дело. Пойдем, пойдем, Annette зовет нас, - сказал он, подхватывая  его
под руку и выказывая опять  такое  же  возбуждение,  как  и  после  внимания
важного лица, но только теперь уже не радостное, а тревожное.
   Нехлюдов вырвал свою руку из его  и,  никому  не  кланяясь  и  ничего  не
говоря, с мрачным видом прошел  через  гостиную,  залу  и  мимо  выскочивших
лакеев в переднюю и на улицу.
   -  Что  с  ним?  Что  ты  ему  сделал?  -  спросила   Annette   у   мужа.
---------------------------------------(1) Это страдалица (франц.).
   - Это a la francaise(1), - сказал кто-то.
   - Какой это a la francaise, это a la zoulou(2).
   - Ну, да он всегда был такой.
   Кто-то  поднялся,  кто-то  приехал,  и  щебетанья  пошли  своим  чередом:
общество пользовалось эпизодом Нехлюдова  как  удобным  предметом  разговора
нынешнего jour fixe'a.
   На другой день после посещения Масленникова Нехлюдов получил от  него  на
толстой глянцевитой с гербом и печатями бумаге письмо  великолепным  твердым
почерком о том, что он написал о переводе Масловой в больницу врачу  и  что,
по всей вероятности, желание его будет исполнено. Было  подписано:  "Любящий
тебя старый товарищ", и под подписью "Масленников"  был  сделан  удивительно
искусный, большой и твердый росчерк.
   - Дурак! - не мог удержаться не сказать Нехлюдов, особенно за то,  что  в
этом слове "товарищ" он чувствовал, что Масленников снисходил  до  него,  то
есть, несмотря на то, что исполнял самую  нравственно  грязную  и  постыдную
должность, считал себя очень важным человеком и думал если не польстить,  то
показать, что он все-таки не слишком гордится своим величием,  называя  себя
его товарищем.
 
 
 
   LIX
 
   Одно из самых обычных и распространенных суеверий то, что каждый  человек
имеет одни свои определенные свойства,  что  бывает  человек  добрый,  злой,
умный, глупый, энергичный, апатичный и т. д. Люди не бывают такими. Мы можем
сказать про человека, что он чаще бывает добр, чем зол, чаще умен, чем глуп,
чаще энергичен, чем апатичен, и наоборот; но будет неправда, если мы  скажем
про одного человека, что он добрый или умный, а про другого, что он злой или
глупый.   А   мы    всегда    так    делим    людей.    И    это    неверно.
---------------------------------------(1) по-французски (франц.),
   (2) по-зулусски (франц.).
   Люди, как реки: вода во всех одинакая и везде одна и  та  же,  но  каждая
река бывает то узкая, то быстрая,  то  широкая,  то  тихая,  то  чистая,  то
холодная, то мутная, то теплая. Так и люди.  Каждый  человек  носит  в  себе
зачатки всех свойств людских и иногда проявляет одни, иногда другие и бывает
часто совсем непохож на себя, оставаясь все между тем одним и самим собою. У
некоторых людей  эти  перемены  бывают  особенно  резки.  И  к  таким  людям
принадлежал Нехлюдов. Перемены эти происходили в нем и от  физических  и  от
духовных причин. И такая перемена произошла в нем теперь.
   То чувство торжественности и радости  обновления,  которое  он  испытывал
после  суда  и  после  первого  свидания  с  Катюшей,  прошло  совершенно  и
заменилось после последнего свидания страхом, даже  отвращением  к  ней.  Он
решил, что не оставит ее, не изменит своего решения жениться  на  ней,  если
только она захочет этого; но это было ему тяжело и мучительно.
   На другой день своего посещения Масленникова он опять  поехал  в  острог,
чтобы увидать ее.
   Смотритель разрешил свидание, но не в конторе и не  в  адвокатской,  а  в
женской  посетительской.  Несмотря  на  свое  добродушие,   смотритель   был
сдержаннее, чем прежде, с Нехлюдовым; очевидно,  разговоры  с  Масленниковым
имели последствием предписание большей осторожности с этим посетителем.
   - Видеться можно, - сказал он, - только, пожалуйста, насчет денег, как  я
просил  вас...  А  что  насчет  перевода  ее  в  больницу,  как  писал   его
превосходительство, так это можно, и  врач  согласен.  Только  она  сама  не
хочет, говорит: "Очень мне нужно за паршивцами горшки выносить..." Ведь это,
князь, такой народ, - прибавил он.
   Нехлюдов  ничего  не  отвечал  и  попросил  допустить  его  к   свиданию.
Смотритель послал надзирателя, и Нехлюдов вошел  за  ним  в  пустую  женскую
посетительскую.
   Маслова уже была там и вышла из-за решетки тихая  и  робкая.  Она  близко
подошла к Нехлюдову и, глядя мимо него, тихо сказала:
   - Простите меня, Дмитрий Иванович, я нехорошо говорила третьего дня.
   - Не мне прощать вас... - начал было Нехлюдов.
   - Но только все-таки вы оставьте меня,  -  прибавила  она,  и  в  страшно
скосившихся глазах, которыми она взглянула на него,  Нехлюдов  прочел  опять
напряженное и злое выражение.
   - Зачем же мне оставить вас?
   - Да уж так.
   - Отчего так?
   Она посмотрела на него опять тем же, как ему показалось, злым взглядом.
   - Ну, так вот что, - сказала она. - Вы меня оставьте,  это  я  вам  верно
говорю. Не могу я. Вы это совсем оставьте, - сказала она дрожащими губами  и
замолчала. - Это верно. Лучше повешусь.
   Нехлюдов чувствовал,  что  в  этом  отказе  ее  была  ненависть  к  нему,
непрощенная обида, но было что-то  и  другое  -  хорошее  и  важное.  Это  в
совершенно спокойном состоянии подтверждение своего  прежнего  отказа  сразу
уничтожило в душе Нехлюдова все  его  сомнения  и  вернуло  его  к  прежнему
серьезному, торжественному и умиленному состоянию.
   - Катюша, как я сказал, так и говорю, - произнес он особенно серьезно.  -
Я прошу тебя выйти за меня замуж. Если же ты не хочешь, и пока не хочешь, я,
гак же как и прежде, буду там, где  ты  будешь,  и  поеду  туда,  куда  тебя
повезут.
   - Это ваше дело, я больше говорить не буду, - сказала она, и  опять  губы
ее задрожали.
   Он тоже молчал, чувствуя себя не в силах говорить.
   - Я теперь еду в деревню, а потом поеду в Петербург, - сказал он, наконец
оправившись. - Буду хлопотать по  вашему,  по  нашему  делу,  и,  бог  даст,
отменят приговор.
   - И не отменят - все равно. Я не за это, так за  другое  того  стою...  -
сказала она, и он видел, какое большое усилие она  сделала,  чтобы  удержать
слезы. - Ну что же, видели Меньшова? - спросила она вдруг, чтобы скрыть свое
волнение. - Правда ведь, что они не виноваты?
   - Да, я думаю.
   - Такая чудесная старушка, - сказала она.
   Он рассказал ей все, что узнал от Меньшова, и спросил,  не  нужно  ли  ей
чего; она ответила, что ничего не нужно.
   Они опять помолчали.
   - Ну, а насчет больницы, - вдруг сказала  она,  взглянув  на  него  своим
косым взглядом, - если вы хотите, я пойду и вина тоже не буду пить...
   Нехлюдов молча посмотрел ей в глаза. Глаза ее улыбались.
   - Это очень хорошо, - только мог сказать он и простился с нею.
   "Да, да, она совсем другой человек", - думал  Нехлюдов,  испытывая  после
прежних  сомнений  совершенно  новое,  никогда  не  испытанное  им   чувство
уверенности в непобедимости любви.
 
 
   Вернувшись после этого свидания в  свою  вонючую  камеру,  Маслова  сняла
халат и села на свое место нар,  опустив  руки  на  колена.  В  камере  были
только: чахоточная владимирская с  грудным  ребенком,  старушка  Меньшова  и
сторожиха с двумя детьми. Дьячкову  дочь  вчера  признали  душевнобольной  и
отправили в больницу. Остальные же все женщины стирали. Старушка  лежала  на
нарах и спала;  дети  были  в  коридоре,  дверь  в  который  была  отворена.
Владимирская с ребенком на руках  и  сторожиха  с  чулком,  который  она  не
переставала вязать быстрыми пальцами, подошли к Масловой.
   - Ну, что, повидались? - спросили они.
   Маслова, не отвечая, сидела на высоких нарах,  болтая  не  достающими  до
полу ногами.
   - Чего рюмишь? - сказала сторожиха. - Пуще всего  не  впадай  духом.  Эх,
Катюха! Ну! - сказала она, быстро шевеля пальцами.
   Маслова не отвечала.
   - А наши стирать  пошли.  Сказывали,  нынче  подаяние  большое.  Наносили
много, говорят, - сказала владимирская.
   - Финашка! - закричала сторожиха в дверь. - Куда, постреленок, забежал.
   И она вынула одну спицу и, воткнув ее в клубок и чулок, вышла в коридор.
   В  это  время  послышался  шум  шагов  и  женский  говор  в  коридоре,  и
обитательницы камеры в котах на босу  ногу  вошли  в  нее,  каждая  неся  по
калачу, а некоторые и по два. Федосья тотчас же подошла к Масловой.
   - Что ж, али что не ладно? - спросила  Федосья,  своими  ясными  голубыми
глазами любовно глядя на Маслову.  -  А  вот  нам  к  чаю,  -  и  она  стала
укладывать калачи на полочку.
   - Что ж, или раздумал жениться? - сказала Кораблева.
   - Нет, не раздумал, да я не хочу, - сказала Маслова. - Так и сказала.
   - Вот и дура! - сказала своим басом Кораблева.
   - Что ж, коли не жить вместе, на кой ляд жениться? - сказала Федосья.
   - Да ведь вот твой муж идет же с тобой, - сказала сторожиха.
   - Что ж, мы с ним в законе, -  сказала  Федосья.  -  А  ему  зачем  закон
принимать, коли не жить