м изумруд в гладкой золотой оправе.
   В самом начале пути Байсан выслал вперед и  в  стороны  дозоры,  так  что
никаких неожиданностей не  должно  было  произойти.  Перед  полуднем  далеко
справа из лощины, в которой, видимо, пряталась  река,  выглянули  соломенные
крыши деревушки, но мы, следуя совету разведки, миновали сей  подозрительный
населенный пункт. А скоро на нашем пути появилась еще одна лощинка, с чистым
прозрачным ручьем, укрытым высокими густыми кустами. В  этих  кустах,  легко
спрятавших наших лошадей, мы устроили небольшой бивак.  Пообедав  и  немного
отдохнув, мы снова тронулись в путь.
   Плоская как стол  степь  постепенно  превратилась  в  холмистую  равнину,
поросшую невысоким кустарником, совершенно не затруднявшим нашего  движения.
Когда отряд втянулся в ритм движения, Шалай,  скакавший  до  этого  впереди,
чуть приотстал и поравнялся со мной.
   - Интересно, куда делся наш карликовый спаситель? -  негромко  проговорил
он, имея в виду Твиста. - Не переметнулся ли он в очередной раз, если только
с самого начала не был послан, чтобы узнать наш маршрут...
   - Не думаю, что он настолько коварен... - несколько неуверенно ответил я.
- Мне  показалось,  что  ему  действительно  очень  хочется  отыскать  своих
родителей...
   - Ты просто не знаешь, какой это ловкий проходимец! - буркнул Шалай, и  в
ответ на эту категоричную фразу рядом с  нами  раздался  знакомый  противный
фальцет:
   - Ты, воевода, просто не в меру подозрителен! Разве я когда-нибудь  делал
гадости просто так?!
   Воздух  слева  от  Шалая  начал  уплотняться,  принимая   вид   какого-то
сероватого облака, и  через  секунду  из  этого  облака  вынырнула  знакомая
пожарная бричка.
   Воевода, не обращая  внимания  на  колдовские  штучки  карлика,  спокойно
ответил:
   - В том-то и дело, что ты даже самую бессмысленную гадость сможешь  легко
опричинить... Талант у тебя такой.
   - Ха! - довольно усмехнулся Твист. - Вынужден признать,  что  Шалаюшка  -
один из немногих, понимающих мою талантливую натуру.
   Несмотря на  завязавшуюся  между  воеводой  и  бывшим  королевским  шутом
пикировку, мне было ясно, что как только Твист  появился  рядом  с  нами,  у
Шалая значительно повысилось настроение.
   И в этот момент мой случайно брошенный вверх взгляд зацепился за какую-то
маленькую черную  точку,  появившуюся  в  небе  над  горизонтом  и  медленно
двигавшуюся в нашу сторону. Точка росла и скоро стала пятном, очень  мне  не
нравящимся! Я уже собрался снова произнести заклятие, отводящее  взгляд,  но
меня остановил тоненький голосок, раздавшийся в моей голове:
   - Не трать напрасно силы, это тебе не кукла-рыцарь!  Лучше  подумай,  что
теперь можно сделать!
   - Как я могу думать, что теперь можно сделать, когда  я  не  знаю,  какое
оно, это "теперь", - несколько раздраженно ответил я своей высокоумной, хотя
и бумажной советчице.
   - Теперь вы обнаружены епископской разведкой. Впрочем, ты  сейчас  сам  в
этом убедишься!..
   И действительно, я в этом очень быстро убедился. Метрах  в  двадцати  над
нашим отрядом неспешно, как некий квадратный дельтаплан, пролетел... монах в
черной развевающейся рясе с откинутым капюшоном  и  безобразно  болтающимися
голыми ногами. Монах странно помахивал  руками,  словно  бы  направляя  свой
полет, и гнусно улыбался.
   Это бескрылое летательное свинство,  безусловно,  узнало  нас  с  первого
взгляда, вот только напрасно оно посчитало себя в  полной  безопасности.  Я,
может быть, действительно слишком долго раздумывал, что же теперь делать, но
в  нашем  Братстве  нашлись  более  сообразительные  люди.  Когда   летающий
прислужник Епископа решил сделать  над  нами  круг  почета,  Эльнорда  одним
плавным движением выдернула из-за плеча лук и наложила стрелу.  В  следующее
мгновение тетива негромко шлепнула по рукавице, и исследовавший нас  дневной
нетопырь неожиданно сорвался в штопор.
   Подъехав к месту падения монаха, мы обнаружили совершенно мертвое тело со
стрелой в горле  и  явными  признаками  множественных  переломов.  Но  самое
удивительное было то, что это совершенно мертвое тело все  еще  трепыхалось,
словно пыталось опять подняться в небо!
   Душегуб остановился над дохлым монахом, понаблюдал  за  этими  неуклюжими
попытками оторваться от земли и неожиданно заявил:
   - А ведь это у него такой халатик летучий. Это  он  пытается  мертвяка  в
небо утащить. Только мертвяк, судя по всему, тяжеловат для халатика,  не  то
что живое тело.
   - Точно! - немедленно  согласилась  Эльнорда.  -  Надо  этот  халатик  на
кого-нибудь из нас надеть! Пусть  полетает,  посмотрит,  что  там  вокруг  и
как...
   И оба повернулись в сторону трясущегося на огромной лошади Фродо.
   - И не надо  на  меня  так  смотреть!  -  тут  же  отозвался  кандидат  в
аэронавты.  -  У  меня  морская  болезнь  и  вообще  повышенная  реакция  на
восходящие воздушные потоки! Я  даже  в  самолетах  по  три  пакета  за  раз
использую!!!
   - Здорово! - восхитился тролль.
   - Что здорово?! Что здорово?! - еще более обеспокоился хоббит.
   - Представляешь, мы тебя запускаем в небо, ты  быстренько  находишь  этих
дребаных рыцарей и вместо пакетов используешь наземные цели! Два-три  вылета
- и половина наших врагов задохнется в доспехах!
   - Точно! - снова подтвердила Эльнорда.  -  Только  перед  каждым  вылетом
Фродо надо как следует кормить!
   - Не надо меня как следует кормить! - буквально завопил хоббит,  от  чего
его лошадь шарахнулась в сторону.
   - Ну будем кормить, как не следует... - задумчиво буркнул тролль.
   - Слушай! - воскликнула Эльнорда. - А может, нам этот  халатик  разделить
на две половинки и заслать в небо обоих карликов?
   Тролль ответил заинтересованным взглядом, а Твист и Фродо воплем:
   - Кто карлик?!
   - И вообще, - попытался Фродо перехватить инициативу в обсуждении  летных
перспектив, - почему вы решили, что запускать надо низеньких?  Мне  кажется,
если  над  рыцарями  зависнет  Душегуб,  они  просто  сразу  все  свои  души
повыпускают!
   - Отчего бы это? - подозрительно спросил тролль.
   - От ужаса! - радостно пояснил хоббит. - Ведь если такая гора  рухнет  на
голову, ни один доспех не спасет. А еще лучше запустить Гэндальфа!
   Тут, на мой взгляд, он перешел все границы, поэтому я  сразу  вмешался  в
разговор. Причем сделал это в своей излюбленной саркастической манере:
   - Да-a-a?!
   - Конечно! - возбужденно воскликнул Фродо. - У  тебя  так  красиво  будет
развеваться  бородища,  они  засмотрятся,  а  ты  их  с   неба   заклятиями,
заклятиями...
   - Щас я тебя заклятием, - угрюмо пообещал я, но хоббит бодро удивился:
   - А я здесь при чем?! Это Эльнорда с Душегубом предлагают!
   Твист довольно хихикнул,  а  тролль  вытащил  из  кармашка  кончик  своей
цепочки и многозначительно показал его карлику. Тот обиженно  отвернулся,  и
его козлы медленно отошли в сторону.
   Впрочем, пока мы препирались над бездыханным  телом,  один  из  всадников
Байсана быстро соскочил с лошади и принялся споро стягивать дергающуюся рясу
с мертвого монаха.
   - Мы уже встречали такие хламидки, - негромко пояснил сотник, - и  знаем,
как с ними надо обращаться.
   Как только степняк стянул рясу с  тела,  она  успокоилась  и  безразлично
обвисла в руках конника. Тот быстро сбросил свой халат и зачем-то сапоги,  а
затем натянул на свои широкие плечи черную  рясу.  И  ничего  не  произошло.
Однако парень, ничуть не смущаясь, примерился к слабому  ветерку  и  побежал
ему навстречу. Через пару десятков шагов он взмыл в небо и,  сделав  изящный
круг, направился вперед, туда, куда лежал наш  путь.  Мы  двинулись  за  ним
неспешной рысью.
   Наш летун вернулся через полчаса. Когда он появился в небе, Эльнорда  уже
держала лук в руках, но Байсан издалека узнал своего человека.  Тот,  смешно
помахивая руками, опустился на землю и, чуть запыхавшись, доложил:
   - До Замка часа полтора ходу...  Но  совсем  недалеко  собираются  рыцари
Храма.
   - Много? - напряженно спросил Шалай.
   - Когда я был над ними, их было десятка четыре.
   Мы переглянулись. Нас тоже было около четырех десятков, стало быть,  силы
были практически равны.
   - Но к ним выходило подкрепление. Я  не  знаю  сколько,  они  выходили...
ну... прямо из воздуха на дорогу...
   - Зеркало! - скрежетнул зубами Шалай и пояснил, словно для самого себя:
   - Епископ поставил Зеркало. Интересно, сколько он сможет  вывести  против
нас рыцарей?!
   - Ну, это мы скоро узнаем, - задумчиво произнес я и повернулся к  летуну.
- Как ты думаешь, рыцарей видно из Замка?
   - Конечно, - сразу ответил он. - Видно даже, как с замковых стен и  башен
этих серебряных ребят рассматривают.
   - Может, правитель выведет нам из Замка  помощь,  когда  увидит,  что  мы
возвращаемся? - повернулся я к Шалаю.
   Но тот только молча покачал головой.
   Мы тронулись вперед, уже не торопясь, сберегая силы коней.  Мы  прекрасно
понимали и то, что этот путь может стать гибельным, и то, что  другого  пути
для нас нет!
   Через час, поднявшись на покатую вершину  очередного  холма,  мы  увидели
поджидавших нас рыцарей. Их было много. Их было гораздо  больше  сорока.  Их
было больше ста. Их было не меньше полутора сотен!
   И они занимали  прекрасную  позицию,  оседлав  дорогу,  проходящую  между
двумя, хоть и не очень высокими, холмами.  Они  построились  поперек  дороги
широким полумесяцем, плотным, насыщенным копьями в середине и  истончавшимся
к краям. Но эти края, поднятые на склоны холмов, должны  были  охватить  наш
маленький атакующий отряд и замкнуть его в смертельное кольцо.  Сами  рыцари
не  собирались   атаковать,   несмотря   на   свое   подавляющее   численное
преимущество. Зачем? Они прекрасно знали, что у  нас  безвыходная  ситуация,
что нам необходимо как можно быстрее попасть в Замок.
   Братство Конца остановилось на холме, в шесть пар глаз рассматривая  поле
своей, скорее всего, последней битвы. А потом Шалай повернулся к сотнику:
   - Вот что, друг Байсан, уводи-ка  ты  своих  ребят  назад.  Мы  попробуем
прорваться, а вам совершенно незачем класть свои головы неизвестно за что...
   Байсан выпрямился в седле, и его лицо окаменело. Когда он заговорил,  его
голос звучал хрипловато, но твердо:
   - Я знаю, многие в вашей стране называют нас дикарями. Пусть. Меня это не
трогает. Но я никогда не дам повода назвать людей степи трусами,  предавшими
дружбу. Наш командир приказал нам проводить вас до Замка, и  никакие  рыцари
не заставят нас свернуть с этого пути.
   Шалай только молча пожал плечами.
   Мы переложили королеву в  повозку  Твиста,  и  я,  глядя  прямо  в  глаза
карлику, негромко сказал:
   - Если ты сможешь уберечь королеву и доставить  ее  в  Замок,  я  выполню
любую твою просьбу. Если ты предашь нас и сотворишь зло  этому  беспомощному
телу, я найду тебя, где бы ты ни прятался, и уничтожу!
   - Не надо угроз... - ощерившись, пробормотал карлик, - не надо...
   - Не надо угроз... - перебил его Фродо, без спроса перебираясь из седла в
повозку. - Я за ним послежу...
   - Тяжеловато будет моим козликам... - недовольно проворчал Твист.
   - Ничего,  -  успокоил  его  хоббит,  -  я  легонький.  Вон  даже  летать
собирался, да мне халатик не дали...
   Мы построились привычным клином, только место левого крайнего  в  третьем
ряду нашей ударной пирамиды занял Байсан. Когда наш отряд  начал  разгон,  я
успел подумать, что место боя рыцарями выбрано все-таки не совсем удачно. Мы
атаковали сверху вниз, и это облегчало нам необходимый разбег перед сшибкой.
   Вершину холма, с которого мы  начали  нашу  атаку,  и  центр  серебряного
полумесяца разделяло всего пятьсот - шестьсот метров. Солнце светило  нам  в
спину, поэтому я удивленно оглянулся,  когда  в  середине  этого  небольшого
отрезка дороги  почувствовал,  как  нас  накрыло  какой-то  огромной  тенью.
Вначале я ничего не понял. Прямо над нашим отрядом висела длинная, вытянутая
вдоль дороги темная,  почти  черная  туча,  испещренная  белыми  и  цветными
черточками. Только через очень долгое мгновение до меня дошло, что над  нами
несется, все больше опережая наш отряд, огромная стая птиц! Птицы были самые
разные, от  тяжелых  огромных  орлов  и  стремительных  вертких  соколов  до
страшных в стае ворон и крошечных трясогузок. Стая построилась клином, очень
похожим на  наш,  и,  судя  по  всему,  собиралась  первой  атаковать  наших
неприятелей!
   И тут мне на плечо,  протыкая  когтями  плотную  ткань  плаща,  опустился
здоровенный иссиня-черный Ворон.
   - Здравствуйте, ваше величество! -  без  тени  иронии  крикнул  я  сквозь
ревущий в ушах воздух. - Я очень рад вас видеть!
   - Я тоже... - как-то грустно ответил Ворон.
   - Вы решили открыто вмешаться в битву?
   - Для каждого приходит такое время, когда надо открыто  стать  на  чью-то
сторону. Вот такое время наступило и для  нас!  -  так  же  грустно  ответил
Ворон.
   - Но тебя это почему-то не радует! - недопустимо весело воскликнул я.
   - Слишком много моих  подданных  погибнут  сегодня...  -  ответил  Ворон,
покидая мое плечо, и мне в сердце хлынула вся его тоска и печаль!
   Но серебристый строй стремительно приближался, и мне стало совсем  не  до
отвлеченных размышлений. Тем более, что я  ощутил  явное  воздействие  чужой
магии. Ноги у наших разогнавшихся коней стали неожиданно заплетаться, словно
на  них  были  наброшены  какие-то  невидимые  путы.  На  этот  раз  мне  не
понадобились  указания  моей  книжицы.  Необходимые  слова  и  жесты   сами,
непринужденно и естественно выбросились с моих губ и рук в  пространство,  и
эти невидимые путы стали с  треском  и  скрежетом  рваться,  ломая  кости  и
разрывая мясо тем, кто их сотворил  и  поддерживал.  По  серебристому  строю
рыцарей Храма прокатилась первая судорога смертей.
   Сразу вслед за  этим  точно  в  середину  блистающего  полумесяца  ударил
плотный птичий клин, и на наших глазах в воздухе замелькали перья, маленькие
и большие птичьи тела,  переставшие  быть  птицами.  Но  вперемежку  с  ними
взлетали в воздух рваные куски сверкающего металла, а порой и  целые  шлемы,
непонятное тряпье и солома. И  снова  по  блистающему  строю  волной  прошла
судорога смерти!
   До противника оставалось не  более  ста  метров,  когда  птичье  воинство
взвилось вверх и по широкой дуге начало второй заход на своих противников. И
в этот момент скакавшая впереди меня Эльнорда выпрямилась в седле,  а  в  ее
руках появился лук.
   - Против рыцарей стрелы бесполезны! - зачем-то заорал я, но девчонка,  не
оборачиваясь, зло бросила в ответ:
   - А против их лошадей?!
   И стрелы понеслись вперед, срываясь с тетивы по две за раз и расходясь  в
воздухе, каждая к своей цели. Двенадцать раз успела эльфийка спустить тетиву
до того, как сменила лук на  шпагу.  Двадцать  четыре  лошади  дико  заржали
впереди, валясь в дорожную пыль и на повлажневшую вечернюю траву и сбрасывая
своих изготовившихся к схватке всадников!
   Но самое поразительное заключалось в том,  что  буквально  за  минуту  до
сшибки я увидел поверх сверкающих шлемов, как из-за холма позади  рыцарского
строя на дорогу, заходя  нашим  противникам  в  тыл,  вынесся  отряд  черных
всадников, впереди которого на огромном гнедом жеребце скакал высокий рыцарь
в знакомых серебристых  доспехах!  Чуть  сзади  него  в  руке  совсем  юного
паренька в легких латах развевался зеленый с золотом штандарт, на котором  я
мгновенно различил изображение странного зверя, напоминавшего помесь  собаки
с черепахой!
   В центре полумесяца рыцари стояли в  шесть  шеренг.  Две  первые  шеренги
опустили  свои  длинные  копья,  готовясь  принять  на  них  наш  неудержимо
несущийся клин, но Душегуб в последний неуловимый момент скользнул  с  седла
на левый бок лошади, так что  острия  прошли  над  ним,  пропахав  мчавшийся
вместе с нами воздух. Эльнорда лихо повторила маневр тролля  и  нырнула  под
копья, выбрасывая вверх руку со шпагой, а вот Шалаю повезло  меньше.  Старый
вояка  уже  не  имел  необходимой  гибкости  и  опоздал  с  нырком.  Тяжелый
наконечник пробил его доспехи на левом плече и вышел наружу, уже  окрашенный
красным.
   А Душегуб, пробив своим телом три ряда из шести, уже  крушил  серебристые
доспехи своим тяжелым  герданом.  Рядом,  напоминая  беснующуюся  валькирию,
сверкала шпагой Эльнорда. Шалай, чудом оставшийся  в  седле,  ритмично,  как
хорошо смазанная машина, раскладывал точные удары узкого и длинного меча.
   Неожиданно три стоявших перед Душегубом блистающих,  закованных  в  броню
ряда развалились на две стороны и  в  образовавшийся  пролом,  словно  клин,
посланный  могучим  ударом  молота,  вошли  уже  виденный  мной   рыцарь   в
серебристых доспехах и два черных рыцаря с чернеными мечами в руках. Душегуб
сплеча замахнулся на новых  противников,  и  вдруг  над  грохочущей  железом
схваткой прогремел веселый голос:
   - Кина и королевство!
   - Граф!.. - неожиданно тоненько, по-мальчишечьи, крикнул Шалай. - Изом  и
королевство!
   А по обе стороны от прорыва появлялись все новые и новые черные  всадники
с тяжелыми мечами в руках, расширяя прорыв, не давая серебристому полумесяцу
снова  сомкнуться.  Следовавшие  за  нами  степняки,  сразу  уловив   маневр
неожиданных  союзников,  также  разделились  надвое  и  ударили  в  стороны,
поддерживая усилия рыцарей Бертрана Изомского.  Тот,  на  мгновение  откинув
забрало, быстро проговорил:
   - Шалай, уводи своих к Замку, а мы эту нечисть зачистим! Так, сотник?
   И он сверкнул глазами в сторону Байсана.
   - Так, граф! - показал тот в ответ свои белоснежные зубы.
   Душегуб, как  мне  показалось,  с  сожалением  развернул  свою  лошадь  и
рванулся через образовавшийся  пролом  в  рядах  противника  в  сторону  уже
недалекого Замка.
   Из гущи боя выскочила только наша пятерка, к которой тут же присоединился
роскошный экипаж Твиста. На полном скаку мы приближались к  быстро  растущим
воротам Замка, и в этот момент  замковый  мост,  словно  в  насмешку,  начал
рывками подниматься. Такое неслыханное, подлое коварство буквально  взбесило
меня, тем более что на стенах Замка стояли люди, которые прекрасно видели  и
схватку, и то, что нас по  пятам  преследует  десяток  оторвавшихся  от  боя
рыцарей Храма!
   Сумасшедшая ярость приподняла  меня  на  стременах,  и  моя  рука  грозно
подняла посох.  И  в  то  же  мгновение  с  его  вершины  сорвалась  толстая
зеленовато мерцающая  раздвоенная  молния  и  с  сухим  треском  ударила  во
втягивающиеся в мостовую башню цепи. И  эти  цепочки,  звенья  которых  были
сварены из сорокамиллиметровых прутков,  лопнули  с  оглушительным  треском,
плюнув раскаленными ошметками в пристенный ров.
   Рухнувший на свое место мост мгновенно скрылся в клубах  пара,  и  в  это
белое облако с жутким воем унесся гердан, брошенный мощной  лапой  Душегуба.
Впереди раздался страшный треск, а со стен над нашими головами  ударил  залп
из арбалетов, укладывая лошадей наших преследователей в дорожную пыль. А  мы
уже неслись по мосту сквозь возносящийся к  небесам  пар.  Проезжая  арку  в
стене, я увидел, как Душегуб наклонился в седле и на полном скаку  подхватил
брошенное им оружие, а вокруг валялись куски разбитой воротной решетки.
   Бешеный бег наших коней вынес нас на брусчатку  замкового  двора.  На  то
самое место, с которого кони уносили нас совсем недавно в неизвестность.
   Мы вернулись! Вернулись с телом королевы Кины!

Глава пятнадцатая

   И что нам благодарность королей,
   И что любовь прекрасных королев,
   Нам пыль дорог нехоженых милей
   И на щите поднявший лапы лев...
   Песня неизвестного странствующего рыцаря

***

   Двор был пуст. Никто  не  встречал  триумфаторов.  Более  того,  замковые
стены, дворец и окружающие его постройки  настороженно  молчали,  словно  не
знали, чего ожидать от буйной компании, ворвавшейся внутрь Замка вопреки его
желанию.
   Мы растерянно озирались, постепенн