выводу, что тот  вполне  здоров  и  достаточно  весел.  Никаких
последствий странного происшествия,  произошедшего  с  ним,  заметно  не
было. Только однажды он поднял лицо к небу и застыл на несколько  минут,
закрыв глаза, причем у меня создалось  впечатление,  что  он  к  чему-то
прислушивается.
   Обедали мы поздно, около шести вечера, долго и  весело.  После  обеда
Толька  потащил  Резепова  в  свою  комнату  показывать  какие-то  новые
игрушки, и я увязался с ними. Мы втроем погоняли Толькины новые машинки,
смастерили некую странную конструкцию из его набора "Лего",  посмотрели,
что читает  молодое  поколение.  Потом  к  нам  присоединились  Толькины
родители, и в комнате стало до вольно тесно.
   Я вопросительно  взглянул  на  Лену,  и  она  ответила  мне  коротким
согласным кивком, после чего  я  положил  ладонь  Тольке  на  затылок  и
спросил:
   - Слушай, Толь, мне с тобой надо бы поговорить...
   - Давай, - сразу согласился он.
   - Только, знаешь, дело такое... щепетильное, если тебе не,  захочется
или станет нехорошо, ты сразу скажешь, и  мы  не  будем  возвращаться  к
этому вопросу.
   - Ладно, - кивнул он.
   Сашка и Игорь тихонько  вышли  из  комнаты.  Толька  сидел  на  своей
постели и переводил глаза с меня  на  свою  мать  и  обратно.  Я  присел
напротив мальчика на большой мягкий пуф, Лена  села  рядом  с  сыном  на
постели, и мы немного помолчали, словно сосредоточиваясь для  серьезного
разговора. Затем я негромко и спокойно попросил:
   - Ты не можешь нам рассказать, что с тобой произошло после того,  как
вы увидели те серебристые блестки?..
   Мальчишка  испуганно  вскинул  голову  и  посмотрел  на  мать  широко
открытыми глазами. Лена тут же обняла его одной рукой за  плечи,  словно
защищая от неведомой опасности, и быстро проговорила:
   - Дядя Сережа сказал, если не хочешь - не говори...
   Толик посмотрел на меня, и я согласно кивнул.
   - Но понимаешь, в чем дело, - продолжил я фразу Лены. - Ты не первый,
кто  пострадал  от  этих  блесток,  но,  кроме  тебя,  никто  не  сможет
рассказать, что с ним происходило...
   Мальчик снова вскинул глаза на мать, но на этот раз она промолчала  и
только покрепче прижала его к себе.
   Толик опустил голову и еле слышно произнес:
   - Мне сказали, чтобы я никому ничего не рассказывал...
   - Кто сказал?! - воскликнула Лена.
   Видимо, это восклицание еще больше напугало мальчика. Он  дернулся  в
руках матери, вскинул голову и нервным, срывающимся голосом зачастил:
   - Правда! Мне сказали, чтобы я ничего не рассказывал, а  то  за  мной
снова придут и тогда уже обязательно заберут! А я не хочу туда  уходить,
не хочу!..
   Его крик начал переходить в самую настоящую истерику, и тут,  видимо,
сказалась моя недельная практика в магии. Я совершенно непроизвольно, не
задумываясь о по следствиях, провел перед лицом мальчугана левой ладонью
с растопыренными пальцами, одновременно проговаривая замысловатую  фразу
заклинания "Спокойствия духа".
   Боковым  зрением  я  поймал   изумленно   распахнутые   глаза   Лены,
наблюдавшей за моей необычной манипуляцией, и спохватился было, но  дело
уже было сделано. Сердце у меня бешено заколотилось и ухнуло вниз,  а  в
голове вспыхнула мысль: "Что ж это я делаю!" Но было поздно!
   Моя ладонь устало опустилась на колено, а язык, едва не заплетшись  о
последние звуки, договорил все-таки нужную фразу...
   Лицо мальчишки мгновенно стало совершенно спокойным,  и  он,  моргнув
пару  раз,  словно  от  сильного   света,   начал   говорить   легко   и
непринужденно:
   - Знаете, это было так странно... Мы с мальчишками  играли,  и  вдруг
оказалось, что мы стоим на  какой-то...  площадке...  прямо  над  самими
собой.
   Он посмотрел по очереди на мать и на меня и попытался объяснить:
   - Ну понимаете, мы все вчетвером стояли в ряд на  какой-то  площадке,
которая висела над землей. А  мы...  ну...  мы  сами  были  на  земле...
играли... только замерли... ну не шевелились...
   - Я понял, продолжай, - кивнул я мальчику. Тот довольно  улыбнулся  и
продолжил свой рассказ:
   - Как только мы оказались на этой площадке, мы сразу услышали  голос.
Приятный такой, ласковый. Он нам сказал, что мы сейчас пойдем к  нему  в
его  прекрасный,  замечательный  мир,  в  котором  станем   знаменитыми,
непобедимыми воинами. Там нас все будут  бояться,  а  мы  будем  сильнее
всех, но только если всегда будем его слушаться. А он  нас  научит  быть
самыми сильными... И еще он сказал,  что  учиться  быть  сильными  очень
просто и очень быстро. Потом появилась высокая темная фигура без лица  и
вроде бы как-то... без головы и протянула нам руки...
   Толик снова посмотрел  на  меня,  проверяя,  как  я  воспринимаю  его
довольно несвязный рассказ, и, увидев, что я само внимание, продолжил:
   - И знаешь, рука протянулась к каждому из нас...
   - Что же, у этой фигуры было четыре руки? - невольно  поинтересовался
я.
   - Тогда я на это не обратил внимания, - задумчиво протянул  Толик.  -
Это сейчас я вспомнил, что у нее действительно  было  четыре  руки...  А
тогда я как будто остался один... Ну, ребята стояли рядом, а я как будто
один... и эта рука одна...
   Он недовольно поморщился, чувствуя, что не может связно передать свои
ощущения. Я улыбнулся и постарался его успокоить:
   - Ничего, ты рассказывай, я все пойму...
   - Ленька первый ухватился за ту руку, которая тянулась к нему. Ребята
тоже потянулись к этой фигуре, а я... -  Он  глубоко  вздохнул.  -  А  я
испугался... Спрятал свою руку за спину  и  спрашиваю:  "А  как  же  моя
мама?" А эта фигура говорит: "А зачем тебе мама? Разве тебе не  надоело,
что тебя твоя мама все время наказывает?" Я тогда ей  и  говорю:  "Никто
меня не наказывает, и я от своей мамы никуда не пойду!"
   Толик снова вздохнул и, посмотрев на свою мать, продолжил:
   - Смотрю, Димка с Мишкой тоже свои руки за  спину  попрятали.  А  эта
фигура вдруг так страшно заколыхалась и стала  меня  пугать...  Ну,  что
если я с ней не пойду, то она сделает так, что меня вообще никто  любить
и уважать не будет и никто из мальчишек  играть  со  мной  не  станет...
Только я уже знал, что никуда с ней не пойду. Вот тогда она  и  сказала,
чтобы я никому о том, что сейчас  вижу,  не  рассказывал,  а  иначе  она
вернется и тогда уже точно меня от мамы заберет...
   Толька замолчал, но когда я уже решил, что  его  рас  сказ  закончен,
совсем тихо добавил:
   - А Ленька с ней ушел... Он думал, что я не видел, а я видел, как  он
уходил... Ребята со мной остались, а он ушел... Его больше нет.
   - Спасибо тебе огромное, - бодро  проговорил  я,  вставая  со  своего
пуфа. - Ты себе представить не можешь, как ты мне помог. А теперь спать!
   Мальчишка  кивнул  и  устало  закрыл  глаза.  Видимо,  пре   одоление
наложенного на его сознание запрета, даже с  помощью  моего  заклинания,
отняло у него слишком много сил..
   Мы с Леной вдвоем раздели мальчугана, уложили в постель, и он тут  же
заснул.
   Как только мы вышли за дверь, Ленка схватила меня за рукав и, здорово
дернув, зашипела:
   - Как ты это сделал?!
   - Что сделал? - оторопел я от неожиданной атаки.
   - Как ты Тольку успокоил? Я видела, как ты  провел  перед  его  лицом
рукой, но что за тарабарщину ты бормотал?!
   Только тут до  меня  наконец  дошло,  что  мое  заклинание  сработало
абсолютно точно и с достаточно большой скоростью! Мне бы, конечно,  надо
было бы обдумать  это  обстоятельство,  но  передо  мной  стояла  весьма
рассерженная мамаша, подозревавшая меня в нанесении  вреда  ее  ребенку.
Потому я как  только  мог  спокойнее  улыбнулся  и,  несколько  рисуясь,
ответил:
   - Ничего особенного. Просто у меня имеются  некоторые  способности  к
гипнозу. Я просто внушил мальчику,  чтобы  он  успокоился  и  хорошенько
вспомнил, что с ним произошло.
   И вы знаете, Лена мне как-то сразу поверила. Она от пустила мой рукав
и странно обрадованным голосом пере спросила:
   - Правда?..
   - Ну зачем мне врать?.. - пожал я плечами.
   - Но теперь, наверное, надо снять это... внушение? - Особой тревоги в
ее голосе не было, но мне понравилась ее предусмотрительность.
   - Утром от него никакого следа не останется, - заверил я ее.
   Она пристально на меня взглянула и, чуть подумав, спросила:
   - А может, ты... это... ну... поработаешь с Игорем?
   - А что я должен с ним сделать? - удивился я.
   - Понимаешь, мне так не нравится, что он курит, а бросить сам  он  не
может...
   - Вообще-то  это  не  мой  профиль,  -  неуверенно  про  бормотал  я,
лихорадочно  припоминая,   нет   ли   среди   моих   обрывочных   знаний
какого-нибудь наговора против курения.
   - Ну попробуй. - В голосе Лены появились умоляющие нотки. -  Если  не
получится, и не надо, а вдруг!
   - Хорошо, - сдался я, - только отдохну намного, а  то  сеанс  гипноза
отнимает много сил.
   Я понимаю, что нехорошо  дурить  голову  чужим  же  нам,  а  что  мне
оставалось делать?
   Мы спустились на кухню и застали  там  Сашку  с  Игорем  за  пивом  и
креветками. Игорь курил, и я заметил, что Лена сморщила свой веснушчатый
носик, увидев сигарету в его пальцах.
   -  Ну  что?..  -  увидев  нас,  спросил  Резепов.  Его  тон  требовал
немедленного и подробного  отчета.  Мы  с  Леной  переглянулись,  и  она
поняла, что отчет придется делать ей - такой утомленный вид  я  на  себя
напустил.  Она  принялась  рассказывать,  что  мы  услышали  от  Толика,
одновременно возясь у плиты. Я присел к столу и  наблюдал  за  тем,  как
мужики поглощают пиво и  лузгают  креветок,  внимательно  слушая  Ленкин
рассказ. Честно говоря, я действительно устал.  Конечно,  не  настолько,
как хотел показать Леночке, но работа  лопатой  была  для  меня  тяжелой
экзотикой, и нетренированное тело ломило от  непривычных  усилий.  Кроме
того, на меня сильное впечатление произвело и то, что рассказал  Толька.
Получалось, что у нашего далекого недруга не всегда все получалось!
   Мальчишки могли противостоять его поползновениям, но для  этого  надо
было, чтобы у них в этом Мире была какая-то сильная привязанность. Ну  а
какая привязанность может быть у десятилетнего мальчика на свете,  кроме
его матери или отца. Или матери и отца. А вот  если  матери  и  отцы  не
смогли создать такой привязанности... Снова и как всегда  выходило,  что
беды детей произрастали из пороков взрослых.
   Лена закончила свой рассказ, и прямолинейный  Резепов  тут  же  задал
вопрос:
   - Ну и что мы из этой информации имеем?
   Я поднял голову:
   -  Во-первых,  мы  имеем  подтверждение,  что   у   твоей   сестренки
замечательная семья! Я им от всей души желаю сохранить ее.
   - Ну ты скажешь, замечательная...  -  смущенно  пробормотал  Игорь  и
сразу задавил дымящийся в пальцах бычок.
   - Во-вторых, мы имеем, - продолжил я,  игнорируя  его  бормотание,  -
очень простое и очень эффективное средство борьбы  с  обнаруженным  нами
явлением.
   Ребята  поставили  стаканы  на  стол,  Лена  уронила  вилку,  и   все
повернулись в мою сторону с надеждой и ожиданием в глазах. Я  усмехнулся
и продолжил:
   - А вы что, не поняли? Чтобы мальчишка справился с этой непонятной  и
неожиданной атакой, достаточно, что бы он очень любил  своих  родителей!
Но для этого необходимо, чтобы родители  очень  любили  своего  сына.  К
сожалению, далеко не все родители умеют любить своих детей - это большое
искусство и рождается оно исключительно в замечательных семьях.
   Я повернулся к Лене:
   - Теперь мы можем сказать взрослым: "Любите своих детей, и все  будет
в порядке". Вот только многим ли поможет наш совет?
   - Слушай, - снова вступил в разговор Сашка, собиравшийся, судя по его
исхитрившимся глазкам, сменить  тему,  -  если  ты  такой  умный,  такой
семейственный, такой "падагог", почему сам до сих пор не женат?  Женился
бы, показал бы миру  пример  строительства  замечательной  семьи!  А  то
самому уже скоро "тридцатник", и все в теоретиках ходишь.
   - Вот потому и хожу в теоретиках, что практику надо осваивать вдвоем,
а у меня все как-то с парой не получается... - довольно  резко  возразил
я.
   На кухне тут же завязался разговор о сложностях и  радостях  семейной
жизни,  о  нахождении  взаимопонимания,  о  воспитании  детей.  Все  это
словоблудие сдабривалось при мерами из  жизни  знакомых  и  цитатами  из
педагогических  авторитетов.  В  общем,  начался  самый  обычный   треп.
Пивохлебы, занятые пивом, креветками и спором, от  ужина  отказались,  а
мне хозяйка предложила шикарной жаренной на  сале  картошки  с  квашеной
капусткой и солеными огурчиками. Налили мне, как самому усталому, и  сто
грамм, так что к концу вечера я был, как говорится, сыт, пьян  и  нос  в
табаке.
   Впрочем, вспомнив о табаке, я обратил внимание на тот факт, что Игорь
за весь вечер не выкурил больше ни одной сигареты. Но вернуться  к  этой
поставленной Леной задаче я решил завтра.
   Заявив спорщикам, что  я  устал,  и,  попросив  у  них  извинения  за
отсутствие необходимого азарта, я покинул компанию и отправился  в  нашу
спальню, где с чувством выполненного долга  и  хорошо  сделанной  работы
завалился в постель. Как и когда пришел Сашка, я уже не слышал.
   Утром, после завтрака, я  один  отправился  к  реке.  По  узкой,  уже
подсохшей тропинке я спустился к берегу и уселся на старой  перевернутой
Лодке. Речка была неширокой, по-весеннему свинцово-серой, с нее  задувал
пронизывающий порывистый ветер, но думалось мне на этом  берегу  хорошо.
Главное, о чем я хотел поразмышлять в одиночестве,  был  тот  факт,  что
заклинание, которое я вчера, не раздумывая, впопыхах наложил на  Толика,
сработало  великолепно.  Оно  не  только  сняло  с   мальчика   излишнее
напряжение, позволило ему успокоиться и сосредоточиться на рассказе, оно
к утру исчезло. За завтраком сидел довольный жизнью бойкий мальчишка  из
хорошей семьи.
   Получалось, что волшебство действительно  действовало  на  Земле,  но
только не в городе... Может быть, там,  в  городах,  все  эти  созданные
человеком ненормальные поля - электромагнитные, гравитационные, лучевые,
черт знает какие - настолько искажали нормальное состояние планеты,  что
тонкая энергетика заклинаний, волшебства, магии  не  выдерживала  такого
давления и ломалась, выбрасывая на выходе самые невероятные результаты?!
Может быть, именно поэтому мой знакомец Епископ, он же Седой  Варвар  из
Брошенной Башни, мог  уворовывать  мальчишечьи  души  только  далеко  от
городов? Может быть,  в  лесу,  в  поле,  в  какой-нибудь  глухой  тайге
волшебство все еще действенно и могуче? Во всяком случае, для меня стало
ясно, что, если я задумаю в самом деле попробовать  устроить  переход  в
Мир королевы Кины, делать это я буду подальше от городов.
   Я, наверное, очень долго сидел на берегу. Из задумчивости меня  вывел
легкий шорох шагов по дорожке. Я оглянулся и увидел, что к моему насесту
спускается Лена, а впереди нее торопится Толька. Он  первым  подбежал  к
лодке и, грохнув в ее бок ботинком, заявил:
   - Отплавалась! Вот у Димкиного отца есть лодка, новая! Приезжай к нам
летом, поедем рыбу ловить.
   В этот момент к нам подошла Лена. Присев рядом с сыном  на  корточки,
она чмокнула его в щеку, а затем по просила:
   - Иди, Толик, поиграй на берегу, мне с дядей Сережей поговорить надо.
- И уже вдогонку мальчишке крикнула:
   - Только в воду не лезь, а то ноги замочишь!
   Затем она присела рядом со мной и спросила:
   - Когда же это ты успел с Игорем-то...
   - Что с Игорем? - переспросил я.
   Лена слегка удивленно посмотрела на меня:
   - А ты что, не проводил с ним свой гипноз?
   - Нет, - удивился я в свою очередь.
   - Хм. - Она посмотрела на рябую от ветра воду. -  Он  после  завтрака
подошел  ко  мне  и  сказал,  что  бросил   курить...   Окончательно   и
бесповоротно...
   Я улыбнулся.
   - Вот и доказательство моих вчерашних слов...
   - Каких слов? - встрепенулась Лена.
   - О том, что у вас замечательная семья. Что вы  без  всякого  гипноза
можете решить все свои проблемы.

***

   После обеда мы с Сашкой отправились  назад  в  Москву.  По  дороге  я
рассказал ему и про мое удавшееся в доме его сестры  волшебство,  и  про
свои  рассуждения  о  местах  возможного  применения  своих   магических
возможностей. Рассказал и о том, что собираюсь попробовать  пробиться  в
тот Мир, к своей королеве, а потом посмотрел на него в упор и спросил.
   - А ты не хочешь с нами попробовать прыгнуть туда...
   - Не знаю куда, - насмешливо продолжил он начатую  мной  фразу,  -  и
вытащить то - не знаю что... Нет! Я слишком скептичен и могу навести  на
твое волшебство какой-нибудь возмущающий фактор. И забросишь ты нас всех
неизвестно куда...
   - Ну почему неизвестно куда?.. - попробовал я поспорить.
   Но Сашка бросил на меня быстрый взгляд и перебил:
   - У меня, видишь ли, по поводу  твоих  магических  возможностей  есть
своя теория. И заключается она в том, что тот, кто  общается  с  магией,
должен в нее верить, а кто в нее не верит, тот с ней и  не  встречается.
Вот вы, - он странно усмехнулся, - Братство Конца, вы ведь сами верили в
то, что вы чародей, эльф, хоббит  и  тролль,  потому  и  попали  в  этот
странный Мир. И там вам поверили только потому, что вы сами считали себя
этими... существами...
   - Да нас  туда  перенес  Епископ  своим  заклинанием...  -  попытался
поспорить я.
   - Никто вас не переносил! - отрезал Резепов. - Сами вы туда сунулись.
И сейчас опять собираетесь сами сунуться... - Он опять быстро  посмотрел
на меня. - А я, сам знаешь, в магию не слишком верю. Да к тому же в  мае
я улетаю в Томск к геологам. Уже договор подписал.
   На этом наш разговор и закончился. В понедельник я рассказал Элику  и
Машеусу о своей поездке, но долго мы эту тему не обсуждали. Они, да и  я
сам, считали попытку повторного переноса в  Кинию  делом  решенным  и  с
надеждой смотрели на меня.
   Передо мной встали две задачи. Во-первых,  хоть  как-то  продвинуться
вперед со своей диссертацией, которую я и  впрямь  здорово  забросил,  и
во-вторых, попробовать составить заклинание переноса.
   Первую задачу я решал настолько  эффективно,  что  Илья  Владимирович
снова заговорил обо мне как о молодом,  но  подающем  серьезные  надежды
ученом. А вот вторая...
   В теории я понимал, что необходимо из нескольких  простых  заклинаний
сплести достаточно сложное и могучее, чтобы оно могло  оторвать  нас  от
нашего родного Мира и перебросить туда, куда мы  стремились,  а  вот  на
практике у меня очень долго ничего не получалось. Только к концу июня  в
моей голове забрезжила некая идея. К тому времени  Элик  успел  защитить
диплом, Машеус сдать очередную сессию, а Паша  уволиться  из  очередного
театра.
   Мои друзья с нетерпением ждали, когда я скомандую поход.
   Третьего июля я скомандовал.

***

   Почти год назад я так же бродил по  этому  подмосковному  лесу  между
платформой "Столбовая" Курской  железной  дороги  и  населенным  пунктом
Кресты, оседлавшим сорок седьмой километр федеральной трассы номер  три.
Только тогда я был одет несколько по-другому и почти целый день проходил
в одиночестве.
   Сегодняшний поход был обставлен немного иначе. Наша  четверка,  ядро,
так сказать, Братства Конца,  встретилась  на  платформе  "Столбовая"  с
Игорем и Леной, взявшимися нам помогать. Вшестером мы добрались до давно
знакомой нам поляны и разбили маленький лагерь. Поставив две  палатки  -
для  мальчиков  и  для  девочек,  десантируемая  часть   нашей   команды
отправилась переодеваться, а Лена с Игорем принялись разжигать костер  и
вообще обустраивать лагерь. Когда  мы  выбрались  из  палаток  полностью
готовые к выходу, Игорь уронил топорик,  которым  до  того  орудовал,  а
Лена, разинув рот, смотрела на нас  и  при  этом  продолжала  заправлять
вычищенный чайник водой, пока та не кончилась в ведре.
   Нет, я-то как раз был одет очень практично и в меру элегантно. На мне
были   нестандартные   джинсы   спец