оперлась на его руку.
     - Ах, Уинстон, - проворковала она, - так мило, что ты меня пригласил.
     Отставной Враг Волшебников вздохнул и покорился судьбе.

Кухня

     Гаргантюа присел возле стайки вечно молодых цыплят, получившихся из мороженой курицы, и принялся крошить им черную икру, оставшуюся от мороженого осетра. Похоже, повар смирился с опустошением любимой кухни. А еще с тем, что он нескладный, лысый и худой как зубочистка.
     Югорус Лужж не был настроен столь философски. Испробовав на Волшебном Бобе несколько мощнейших заклинаний, покореживших пространство, но не нанесших неуязвимому растению существенного вреда, он нервно повернулся к Гаттеру. - Не знаю, что и делать. Высококачественная Неуязвимость. Снимать заклятие нужно аккуратно и медленно, а у нас... - ректор глянул сквозь Астрал, оценивая позицию Рыжика возле границы миров, - ...всего минуты две.
     Лужж опустил голову и принял траурный оттенок:
     - Если бы у нас было время... - с каждым словом Югорус становился все темнее. - Можно просто покрыть Боб ослабляющими неуязвимость заклинаниями и оставить в покое... За пару сотен лет он состарится, высохнет и рассыплется в пыль...
     "Что-то такое я когда-то слышал, - подумал Порри. - Или видел? Помойка!"
     Гаттер подскочил к ректору, который уже напоминал абсолютно черное тело (и продолжал чернеть дальше) и заорал:
     - Время! Что может быть лучше времени!
     - Проще, - автоматически поправил его Лужж и вдруг начал светлеть. - Как же я сам не додумался!  Все из кухни! Живо!
     Гаргантюа сгреб цыплят, Дуб - Гаргантюа и Гаттера, и ректор остался наедине с Волшебным Бобом.

Небо над Первертсом

     Граница миров приближалась с каждым взмахом крыльев Рыжика. Следовавшие за ним хочуги превратились в подобие огромного осиного роя, который глухо жужжал и тянулся к желанной добыче.
     Рядом с Мергионой появилась напряженная морда Кисера.
     - Мерги, - мяукнул он, - у нас минуты полторы... от силы. А потом они до нас доберутся. Вот попадется тебе хочуга Вечного покоя...
     Тут кот вздрогнул, ощутив, как время вокруг стебля начало опасно вибрировать.
     - Верблюд! Держись от гороха подальше!
     Рыжик заложил вираж, качнув хочужный рой из стороны в сторону, скользнул к проему и нырнул в...

...Тот Мир

     Мерги показалось, что они действительно нырнули и оказались под водой. Звуки стали гулкими, движения замедленными, а Кисер, Рыжик и Волшебный Боб - размытыми, будто нарисованными. Зато хочуги внезапно стали резкими, задвигались быстрее, попрыгали с Боба и, растопырив мохнатые края, бросились окружать Рыжика.
     Если бы не Кисер, который прекратил ныть и взял на себя роль штурмана, все бы закончилось быстро и печально.
     - Вправо-вверх! - командовал волшебный кот, вертя головой так быстро, что его уши слились в меховую дугу. - Левее! Правее! Еще правее! Чуть медленнее! Пропускаем! Теперь полный вперед! На правый разворот! Приготовиться к штопору!
     Мергиона глянула вниз и увидела, что зеленый ствол быстро побелел, начал крошиться и... исчез!
     - Исчез! - с восторгом закричала она. - Нет Боба!
     - Держись крепче! - прорычал в ответ кот, изо всех сил прижимаясь к горбу. - Верблюд, штопор!
     Рыжик сделал величественное сальто и по спирали устремился к дверному проему. Миг - и Тот Мир остался позади.

***

     Хочуги ринулись к проходу между мирами, увидели, что добыча ускользнула, увидели, что мост в вещественный мир исчез, и завыли в бессильной ярости... Из воя прорезался потусторонний скрип дверных петель. Дверь между мирами описала полукруг и оглушительно захлопнулась, прищемив нечто вроде носа хочуге Абсолютного Познания. Граница между мирами содрогнулась, и наступила тишина. На этот раз людям повезло.

***

     - С вас вагон сметаны, - проворчал Кисер, кисло улыбнулся и ушел в каком-то смысле по-чеширски: сначала исчезла улыбка, потом голова, потом лапы. Последним, немного повисев в воздухе, испарился кошачий хвост.

Кухня

     Что сделал Лужж, Порри не увидел, прижатый к теплому боку Дубля. Просто в какой-то момент гул манки прекратился, а через миг сменился водопадом звуков, главным из которых был треск разрываемой ректорской мантии. После этого тишина стояла довольно долго.
     Даже дисциплинированный Дуб не выдержал и заглянул в дверной проем.
     С достоинством поднявшись с колен в воздух (простейшим заклинанием левитации Bсe-выше ), просветленный до сияния Югорус вытер холодный пот.
     - Дуб, поставь, пожалуйста, Гаттера на ноги. А мсье Гаргантюа подержи пока. Мсье. Вам лучше не спешить на кухню. За последние две секунды на ней прошло около... двух тысяч лет.
     - Какой кошмар, - просипел шеф-повар. - А как же "употребить до.."? Неужели все мои продукты просрочены?
     Цыплята принялись сочувственно поклевывать начальника кухни.

Столовая

     То, что произошло с Сеном, продолжало с ним происходить, причем чем дальше, тем с большей интенсивностью. Передав МакКанарейкл в руки Мордевольта, он вскочил на стол и провозгласил:
     - А сейчас мы определим королеву бала! То есть не сейчас, а... Харлей! Дайте мне звук!
     - Долби-молби, - сказал Харлей. - А что делать?
     - Эту ночь, - теперь многократно усиленный голос Аесли был слышен каждому, - счастливые рыцари Первертса в благодарность за то, что прекрасные дамы не оставили их, посвящают вам, наши королевы и принцессы!
     Королевы и принцессы, чуть не испепелившие своих счастливых рыцарей, потупили глазки и расправили плечики.
     - Цветы нашим красавицам! - продолжал самопровозглашенный распорядитель бала.
     Харлей, который к растениям относился чуть лучше, чем к животным, взмахнул палочкой. Охапки белых, алых, желтых букетов спланировали из-под потолка в руки кавалеров. Некоторое время порассматривав этот дар небес (то есть потолка), кавалеры передали цветы своим дамам.
     - Уинстон! - чуть не задохнулась от восторга мисс Сьюзан. - Ты - прелесть! Ультрамариновые гвоздики! Мои любимые... Неужели ты помнишь?
     Мордевольт издал глухой звук, обозначающий, что да, конечно, он помнит, как он мог забыть, не идиот же он в конце концов.
     - Дамы! - не унимался Сен. - Вы можете выбрать себе на время бала рыцаря, который будет ухаживать за вами и выполнять все ваши капризы. Чтобы обозначить выбор, воткните своему избраннику в петлицу бутон!
     В зале началась деловитая суета, напоминающая посадку пассажиров в субботнюю электричку. Немного испортила торжественность момента мадам Камфри, которая поняла из речи Сена, что нужно что-то заложить за воротник. Харлей принял ромашку Амели лишь после того, как убедился в отсутствии на ней (на ромашке) насекомых. Некоторые кавалеры пользовались повышенным спросом, а на шее галантного и практичного Клинча образовалась настоящая клумба.
     Крыша столовой раздвинулась и в центр бала опустился Рыжик с Мерги. Тут же раздался тройной хлопок и рядом возник Лужж, перенесший с собой Порри и Дуба.
     - Пострадавшие есть? - деловито спросила Мерги.
     - Только один, - сказал Порри.
     - Почему не веселимся? - Сен Аесли уже подпрыгивал рядом. - Пошли со мной! Вы будете ведущими конкурса на лучшее признание в любви... Нет, в любви школьникам рановато - на лучшее признание в уважении... Привет, Рыжик! Как там хочуги? Побеждены? Волшебный Боб? Говорите скорее, скорее, скорее!
     Аесли совершил несколько оборотов вокруг собственной оси. Порри вспомнил рассказ Клинча о том, как раньше зажигал Бубльгум.
     - Все в порядке, - произнес Лужж, с непонятным выражением глядя на Аесли.
     - Вот видите! А теперь... Эй, вы там! Что вы делаете? Уйдите оттуда, мы там сейчас будем играть в заклинания!
     И распорядитель, мгновенно забыв о хочугах, Волшебных Бобах и прочей ерунде, умчался реализовывать решение, которое вскоре примет, а потом логически обдумает.

Черная комната

     Часы на главной башне Первертса приоткрыли один глаз и сонно пробили четыре утра. Они собирались заодно пробить и пять утра - чтобы два раза не просыпаться - но решили не халтурить. Светало. Вальпургиева ночь с некоторым разочарованием покидала Британские острова.
     Школа волшебства погрузилась в заслуженный утренний сон. Не спали лишь четверо - Лужж, Клинч, Порри и Сен.
     Ректор с завхозом только что завершили приблизительную ликвидацию последствий ночных гуляний и зашли проведать Аесли. Гаттер, безостановочно зевая, нес вахту у кровати раненого друга. А Сен...
     А Сен лежал на кровати и думал. Но в отличие от Аесли пятичасовой давности, лежавшего и думавшего из принципиальных соображений, утреннего Аесли удерживало на кровати только то, что он к ней привязан.
     Ремешки не позволяли Сену совершать решительных поступков, но не мешали делать решительные заявления:
     - Профессор! Если вы немедленно не расскажете мне о хочугах, я немедленно уезжаю домой! Считаю до трех! Три! Все! Пока вы мне все не расскажете, я с места не сдвинусь!
     Югорус Лужж, который никак не мог привыкнуть к новому Сену, вздохнул.
     - Хочуги - это такие концентрированные нереализованные заклинания. Они живут за Границей Миров. Там вообще очень много чего обитает: невыполненные желания, неосуществленные проекты, невоплощенные мечты, несбывшиеся надежды. Хочуги - это наиболее деятельные из них. Если бы вся эта ватага хлынула к нам...
     - А они раньше уже хлыновали, - вмешался Клинч, - то есть хлыняли. Короче, вторгались. Наш спецназ обучали сдерживать их до подхода основных сил.
     - Я понял! Когда мы в них швыряли чем ни попадя, это было как раз по спецназовской инструкции! Здорово! Все, я решил: пойду в ментодеры.
     Мальчик закрыл глаза и сделал несколько глубоких вдохов.
     - А я теперь всегда такой буду? Попробуем рассуждать логически. Хочуг на кухне мы победили. А во мне как раз хочуга. Значит, и меня можно вылечить. Логично? Ура!.. Ой...
     - Логично, - прищурился Лужж, - но не совсем. Начнем с конца. Во-первых, ты не болен.
     - Так я в порядке! Здорово! Тогда развяжите меня и я пойду... побегу... поскачу!
     Югорус прищурился еще сильнее.
     - Не совсем в порядке. Ты стал чересчур решительным, и твоя логика за тобой не поспевает. Если раньше ты был просто умным, то теперь будешь силен в основном задним умом.
     - Разве так можно, как же это можно, разве, что, как... всё, молчу. Как же мне теперь жить?
     Ректор прищурился так сильно, что совсем перестал что-либо видеть.
     - А что? Некоторые так и живут.
     - Например, кто? Кто, например? Кто? Например?
     - Например, Мергиона, - сказал Порри.
     Сен умоляюще простонал.
     - Не бойся, - ректор перестал щуриться и начал жмуриться, - расколдовать я тебя смогу.
     Аесли с трудом подавил в себе порыв вскочить и расцеловать ректора .
     - Но не всего, - остудил мальчика Лужж, - и не сразу, а по частям и постепенно.
     - Не сразу? Вот горе-то, - пригорюнился Сен.
     - А все из-за того, - поучительно сказал Клинч, - что какому-то раз... развнеделу пришло в голову поесть гороха!
     - А какому-то клинчу, - заметил Лужж, - пришло в голову этот горох полить и подогреть.
     При этих словах Сен встрепенулся так, что едва не встал вместе с кроватью.
     - Пришло в голову! - закричал он. - Оно же пришло в голову! А кто привел? А? Где Колпак?!
     - Елки зеленые, палки деревянные! - заорал Клинч. - Попался, голубчик!
     И бывший спецназовец с быстротой молнии и шумом грома выскочил в коридор.
     - Вообще-то о хочугах известно мало, - сказал Югорус, осторожно пересаживаясь подальше от Сена, - похоже, они передаются воздушно-капельным путем...
     - Да нет! Это он за Распределительным Колпаком побежал! Если следовать логике, именно эта шляпа сначала Развнедела в кухню заманила, а потом и Клинчу внушила идею залить горох водой и нагреть его! Профессор! Да дайте же сделать хоть что-нибудь! О! Вопрос с места. Порри, прошу!
     - Профессор, - устало сказал Гаттер, - ну расколдуйте же его хоть чуть-чуть. А то ведь... спать... очень... хочется...
     - Профессор! Что же вы сидите? Усыпите его!

Радужная комната(серая ипостась)

     Обычно кабинет ректора переливался всеми известными науке и магии цветами, но сегодня, по настоянию майора Мистера Клинча, комната имела мрачную серую окраску.
     - Радужная комната, - объяснил бывший спецназовец, - подразумевает радушный прием. А мы тут не бирюльками занимаемся. Игра. Сам придумал.
     Клинч действительно не играл в бирюльки, а вел допрос в кубе  по всем правилам. Сена, который был уже слегка расколдован и хотел проанализировать что-нибудь несложное, привязали к стулу в углу.
     Подозреваемый Распределительный Колпак находился посередине, прикованный к табурету учительским заклинанием Сидите-сидите.
     - Я тебя порву! - орал майор прямо в макушку Колпаку. - На портянки пущу! Кто твои сообщники?
     Подследственная шляпа морщилась. Битый час ей в макушку светил большой злосвет, который принимал все оскорбления Клинча на свой счет и оттого раскалился до предела.
     - Я же сказал, нет у меня никаких сообщников, есть друзья, но они за дверью Миров.
     - Где конкретно? Адреса, пароли, явки!
     - Да отстаньте вы от меня, - вяло отбивался Колпак. - Вот чума на мою голову...
     - Не чума! - не согласился Клинч. - А чума, холера и атипичная пневмония!  Ладно, попробуем по-другому. С каким заданием вы проникли на территорию нашего мира?
     - Да не проникал я! Лежал себе на полке в магазине в XV веке, никого не трогал. А тут шум, гам, тарарам. Врывается толпа дураков здоровых. Самый главный орет: "Хватай, сынки, что под руку попадется! Шапки! Отлично! Мы их шапками закидаем!".
     Аесли заметил, что рассказ как-то странно действует на завхоза: чем больше распалялся Колпак, тем смущеннее становился Клинч. "Закон сохранения наглости, - подумал мальчик. - А вот подойду сейчас к шляпе да ка-а-ак тресну! Спокойно, Сен, спокойно. Давай досчитаем до десяти. Чтобы считать дольше, будем использовать десятичные дроби".
     А Колпак тем временем входил в раж:
     - Ну, сынки и похватали! И меня схватили. И швырнули в какую-то мохнатую мерзость! И вот я лежу и чувствую: могу повелевать человеческими судьбами.
     Ректор, который на все это мероприятие смотрел с отвращением, наклонился к Сену и прошептал:
     - Похоже, наш друг принял на себя хочугу Всевластия.
     - Вы представить себе не можете, - в голосе подследственного зазвучали слезы, - каково это: уметь повелевать людьми и оставаться при этом шляпой! И повелевать только на глазах всего педсовета и только кому на какой факультет пойти! Как будто они не все одинаковые! Найти бы мне этого мордоворота, этого гада, этого солдафона...
     Злосвет вспыхнул ярче обычного, громко хлопнул и погас.
     - Включите свет! - занервничала шляпа. - Ваш завхоз ненормальный со мной что-нибудь совершит!
     - Не надо, - засопел майор, - не совершу. Потому как мой батя уже совершил. Это он с ребятами в магазине был. Хочуги тогда в первый раз прорвались. Хорошо оказался рядом магазин этот шапочный, а то случилась бы беда.
     "Беда, точно, - согласился Сен, - три целых тридцать четыре сотых. Три целых тридцать пять сотых..."
     - Ладно, проехали, - сказал Колпак. - Сын за отца, внучка за бабку, дедка за репку не отвечают. Принцип. Сам подслушал.
     "...Четыре целых семьдесят одна сотая. Как интересно. Четыре целых семьдесят две сотых. А здесь есть о чем подумать логически. Четыре целых семьдесят три... Что-то я устал".
     На этой мысли юный аналитик энергично закрыл глаза и решительно захрапел.

Небо над Первертсом

     В опустевшем небе над Школой волшебства одинокая тень методично нарезала круги, горки, бочки и другие замысловатые фигуры высшего пилотажа. Это филин Филимон избавлялся от гаттеровской наволочки.
     Наконец наволочка соскользнула, и филин захлопал металлическими веками на восходящее солнце.
     "Порри, Порри, - думал он. - Умен, нет слов, очень умен, но иногда дурак дураком. Система эхолокации, чтобы летать в темноте! Это ж надо! Ладно, пусть только поставит мне динамик, скажу, чтобы не выделывался, а просто ввинтил мне в лоб фару".

Перекресток Семи Коридоров

     - Разве ваш Гаргантюа такое может? - приговаривал Каменный Философ, раскладывая перед собой маленькие симпатичные тортики.
     Это была его единственная страсть и единственное развлечение. Всего один раз в году, в ночь на 1 мая, ему дозволялось готовить эти замечательные тортики. И разрешалось только лишь потому, что после Вальпургиевых шабаша и мальчишника все отсыпались, и редко кто обращал внимание на кулинарные изыски Каменного Философа. Даже сегодня, несмотря на то, что праздник состоялся в пределах школы, тортики остались нетронутыми.
     - Ничего, - шептал талисман Первертса, - в следующий раз еще что-нибудь придумаю.

Подвиг № 2

Клин Клинчем вышибают

     Повторенье - мать ученья,
     Повторенье - мать ученья,
     Повторенье - мать ученья.
     Из книги
     Песталоцци-Песталоцци
     младшего "Повторенье -
     мать ученья"

     Тяжело в ученье - иди служить.
     Надпись на военкомате времен Екатерины Великой

Урок истории

     Школа волшебства Первертс понемногу приходила в себя после событий Вальпургиевой ночи.
     На радостях, что все так хорошо закончилось, ректор Лужж простил всех, из-за кого все так плохо началось. Те в долгу не остались. Порри Гаттер наколдовал (а частично спаял) для Гаргантюа годовой запас чайников. Завхоз майор Клинч лично, вот этими вот самыми руками, залатал крышу Главного корпуса. Распределительный Колпак подал в отставку с должности Распределительного Колпака, немного испортив финал трогательной сцены расставания воплями: "Свободен! Свободен!". Развнедел добровольно отказался от обеда.
     Понемногу приходил в себя и герой праздника Сен Аесли, временно изолированный в Медицинской башне, где ректор проводил с ним сеансы колдотерапии. Сеансы помогали, но ненадолго: через пару часов поступки Аесли начинали опережать мысли, и его снова приходилось пристегивать к кровати.
     Тогда мадам Камфри включила в курс лечения травяные ванны. Это позволило Аесли стать не таким безрассудно решительным, хотя и остро пахнущим валерьянкой. Внезапно выяснилось, что в Первертсе огромное количество кошек, и все они горят желанием лично засвидетельствовать свои любовь и почтение Сену. Даже приобретенная решительность не выручила мальчика, когда его принялись вылизывать и обмяукивать десятки шершавых языков. Положение спас волшебный Кисер, который появился в разгар кошачьих нежностей, одним мощным вдохом втянул в себя весь чарующий аромат, взбодрился и, очень довольный, улетучился в зигзагообразном направлении.
     После этого Сен смог свободно перемещаться в пределах Медицинской башни, время от времени производя допустимые разрушения под присмотром главврача.
     К концу недели он окреп настолько, что уболтал МакКанарейкл выпустить его из-под присмотра мадам Камфри под присмотр старших товарищей, к которым Сен почему-то причислил Мергиону.
     - Мисс Сьюзан! - воскликнул мальчик, когда исчерпал логические аргументы. - Помните, как мы танцевали?! В память об этом чудном танго!
     Губы декана дрогнули в улыбке, взгляд стал мечтательным, а мускатный запах духов превратился в нежно-фиалковый.
     - Да, это было танго... А я уж думала, что он разучился танцевать... Ладно, лучше ты будешь болтаться по школе, чем болтаться в Медицинской башне.
     "Разучился танцевать? Про кого она? - подумал Аесли, глядя, как мисс Сью чисто, без всплеска, входит в стену. - С кем еще Канарейка в ту ночь плясала?"
     Но вспомнить Сен ничего не успел, поскольку очередной приступ решительности бросил его вскачь по коридору, заставив вдобавок улюлюкать и вопить не совсем понятный лозунг:
     - Сарынь на кочку!
     А может быть:
     - Сирень на кучку!
     Или даже:
     - Свирель на качку!
     "Один, два, три, - лихорадочно считал Аесли, пытаясь успокоиться и рассудить логически, - четыре... ойййй! Рыцарские латы... пять, шесть... а-а-а!