равнены  друг  к другу; была
предусмотрена единая  система  цен и таможенный  союз.  К  середине  1948 г.
процесс слияния  экономических систем зашел настолько далеко,  что включение
Албании в НФРЮ казалось неминуемым (см.  Wolff 1970, c. 338ff, Panno 1968 c.
58 ff).
     В соответствии с  глубокими националистическими  традициями албанцы  не
собирались  безропотно подчиняться югославским гегемонистским  планам. Уже в
начале 1944 г. в партии начали  оформляться две  фракции.  На одной  стороне
находились  "умеренные"  или т.н. "интеллектуалы"  под  руководством Сейфулы
Малешова, Нако Спиру и Мехмета  Шеху,  на другой  т.н. "рабочие"  во главе с
министром  внутренних  дел  Кочи  Дзодзе,  которому  подчинялась Сигурими  -
Директорат  государственной  секретной  службы,  контролируемый  югославской
тайной полицией  UDB.  Энвер Ходжа, генеральный секретарь ЦК  КПА,  а  также
премьер   министр,   министр   иностранных  дел   и   обороны  и   Верховный
Главнокомандующий Армией сначала  колебался  между обеими  фракциями, однако
довольно скоро он возглавил крыло, враждебное Дзодзе.
     Сначала споры шли не прямо о доминирующем положении Югославии. Различия
во  мнениях  касались  темпов   социалистических   преобразований.   Однако,
оппозиция  показалась  Дзодзе достаточно  опасной  для того, чтобы в феврале
1946  г.  с  помощью Ходжи отодвинуть "умеренных".  Малешова был выведен  из
Политбюро   и    центрального   Комитета,   его   клика   была    заклеймена
"оппортунистами" и "антиюгославами" (см. Panj 1968 c. 67 f).
     Ходжа пришел  к  убеждению, что  югославы своей поддержкой Дзодзе хотят
развязать  силовую  борьбу  за руководство албанской партией.  Он  попытался
созвать  на  май 1946 г. съезд партии -  однако ему  пришлось  отказаться от
своего  плана давления на Тито: он подготовил  критическую резолюцию о  роли
Югославии  в  войне,  но Политбюро  из  страха  перед  всемогущим  министром
внутренних дел и его тайной полицией отказалось ее обсуждать.
     В конце концов Ходжа обратился  к  Сталину с просьбой об  аудиенции, но
Сталин отказал. В то время Советский Союз  почти не  интересовался албанской
проблемой: он  передал страну Югославии.  Владимир Дедиер в своей  биографии
Тито передает беседу, которая состоялась в 1946 г. у Сталина с Тито:

     "Сталин:  Они (албанские  коммунисты) хотели  бы сюда  приехать, но они
хотели бы не  отпускать Энвера  одного, а послать вместе  с ним Коче Дзодзе,
как известный  контроль.  Мы все  откладываем этот  визит.  Как Вы  думаете:
должны ли мы принять их в Москве? Нам кажется, что необходимости в этом нет.
Если они прибудут  сюда, будет неприятно, как для них самих, так и для  нас.
Было бы лучше, если бы Вы смогли им сами помочь.
     Тито: мы охотно могли бы урегулировать с ними эти вопросы.
     Сталин: хорошо" (Dedijer 1953, c. 264). .

     А  год спустя,  как сообщает Милован Джилас в  своей книге  "Беседы  со
Сталиным"  (1962 г. с. 183), диктатор был более циничным: "У нас нет никаких
особенных  интересов в  Албании. Мы согласны  с тем, что Югославия проглотит
Албанию."  Первое  равнодушное  высказывание  Сталина  можно  было  признать
истинным,  но   его  пресловутый   совет   Джиласу  звучал  уже   откровенно
провокационно. Он был дан  в  момент начала обострения советско-югославского
конфликта. Сталин попытался  обострить силовую борьбу  между Дзодзе, протеже
Тито, и Энвером Ходжа, Генеральным Секретарем, боровшимся за независимость.
     Ходжа почувствовал,  что назрело время перехода в наступление. В первые
месяцы  1947  г. он  во все  более резких  нотах  критиковал  неравноправные
условия  югославско   -   албанского   экономического  договора   и  упрекал
югославских советников в том, что они сознательно хотят затормозить развитие
страны. Отношения  между  обеими странами обострились  еще больше,  когда  в
апреле  1947  г.  в Белград прибыла  албанская  экономическая  делегацию под
руководством  Нако  Спиру  просить  увеличения  помощи  и  нового  торгового
договора.  Югославы  отказались  вести переговоры до тех  пор пока  не будет
решен  вопрос  координации  экономических  планов  обоих  государств.  Ходжа
проинструктировал  Спиру  отклонить  требования  общего  пятилетнего  плана,
который  несомненно  обречет  Албанию  на  роль отсталой аграрной  страны  и
источника сырья и тем самым навсегда прикует к Югославии[4].
     Ввиду сопротивления югославы торопили Дзодзе начать контрнаступление. В
мае  1947  г.  он  приказал  арестовать   ряд  членов   Народного  собрания,
настроенных  против  Югославии  и  среди   них  исключенного  из  партийного
руководства  Малешова.  Они предстали  перед контролируемым  Дзодзе Народным
судом и за  "антигоударственную деятельность"  были приговорены к длительным
срокам тюремного  заключения. В  июне  Тито  обратился  с  резким  письмом к
албанской  партии   и  обвинил   Энвера  Ходжу  в  создании  антиюгославских
настроений и придании албанской политике антиюгославской направленности.
     Однако, письмо Тито оказало прямо противоположное действие: оно усилило
сопротивление югославской опеке.  Политбюро отклонило обвинение. Против было
всего  два голоса:  Дзодзе  и  Панди  Кристо,  шефа  всемогущей  Контрольной
Комиссии,  и охарактеризовало  письмо,  как  недопустимое  вмешательство  во
внутренние дела албанской партии.
     Энвер Ходжа  вторично запросил у Москвы  разрешение на посылку торговой
делегации и на этот раз Сталин сказал "ДА". Ходжа лично возглавил делегацию,
в  состав  которой   также  вошел  Нако  Спиру   и  в  июле  было  подписано
экономическое соглашение. Тот факт, что Москва не проинформировала Югославию
о переговорах  и согласилась оказать Албании поддержку,  в  которой отказала
Югославия,  был  предупреждением Тито,  что Сталин больше не  стоит  за  его
албанской политикой.
     Ответа Тито  не пришлось  долго  ждать.  В ноябре  1947 г.  он направил
албанскому  Центральному Комитету новое письмо и  на  этот раз  избрал своей
мишенью  начальника  Госплана  Нако   Спиру.  Спиру  был  объявлен   главным
ответственным за  "недоразумения", его  "предательское поведение"  отравляет
атмосферу между братскими партиями. На заседании ЦК, на  котором обсуждалось
письмо Тито,  Lpjlpt  обвинил  Спиру  в  "антипартийной,  националистической
деятельности". На следующее  утро Спиру был найден мертвым в своей квартире.
В первой версии речь  шла о несчастном случае во  время  чистки собственного
револьвера; во втором официальном сообщении  говорилось о самоубийстве из-за
"угрызений совести из-за своего предательства", наконец после окончательного
разрыва  с  Тито и посмертной реабилитации  Спиру говорили,  что он был убит
органами  безопасности  Дзодзе,  что, по-видимому соответствует  фактам (см.
Pano 1968 c. 78ff, Wolff 1970, c. 276).
     Больше  Сталин не мог  отмахиваться от  "албанской проблемы". В  начале
1948 г.  в Тирану  устремилось большое  количество "специалистов" из Москвы,
персонал советского посольства  резко возрос.  В это  же  время югославы без
консультации с  Москвой и вопреки протестам  Кремля направили в  Албанию две
армейские  дивизии,   якобы  для  защиты  страны  от  возможного  греческого
вторжения  (см. Джилас 1985, сю 148f). Тито полагал, что  он больше не может
откладывать свой план  югославо-албанского  союза и  поручил  Дзодзе созвать
заседание Пленума ЦК. VIII Пленум проходил в тени штыков югославских дивизий
и  принес в марте последнюю победу  Дзодзе. Энвер Ходжа смог  сохранить свой
пост Генерального Секретаря только благодаря  острой  самокритике, некоторые
из его сторонников  были исключены  из  ЦК  и среди  них  вдова Нако  Спиру,
учившийся в  Москве Мехмет Шеху, начальник  генерального  штаба  и противник
югославской ориентации был освобожден от занимаемого поста  и  Пленум принял
предложение Дзодзе  одобрить  планы объединения экономики и армии  Албании с
Югославией (см. Pano 1968, c. 81f).
     Теперь события быстро сменяли друг друга. В середине июня по соглашению
с советским послом Ходжа приказал закрыть югославское информационное бюро. И
1 июля 1948 г. через месяц после решения Коминформа о "тито и его клике", он
разорвал все экономические связи с Югославией и приказал немедленно  выслать
всех югославских специалистов и советников.
     При полной  политической  и  экономической  поддержке  Советского Союза
Ходжа   выступил  против  своего   соперника.   Дзодзе   попытался  избежать
неизбежного:  смиренно  выступил  с самокритикой, клялся в своей преданности
Советскому  Союзу,  решению   Коминформа  и  дал  задание  секретной  службе
разыскивать  и  арестовывать  "титоистов".  Ничто  не  помогло.  Центральный
Комитет   отменил   решения  VIII  Пленума,  реабилитировал   всех   ведущих
коммунистов, которых Дзодзе удалил  с их постов  и  решил снять Дзодзе с его
поста министра внутренних дел и перевести его в министерство промышленности.
Новым  министром  внутренних   дел  стал  его  бывшая  жертва  Мехмет  Шеху.
Сторонников  Дзодзе быстро сняли со всех  мест в секретной службе и заменили
доверенными людьми Шеху и  агентами советской секретной  полиции. 31 октября
Дзодзе был  снят  со  всех партийных и  государственных постов.  Наконец  22
ноября  по единогласному  решению Съезда  партии  вместе со  своим союзником
Панди Кристо и десятками других сторонников был исключен из коммунистической
партии и арестован. (ebd. c. 83ff).
     Переход секретной службы под контроль советских "советников" радикально
изменил  характер  чистки.  До  сих  пор  в  странах  -  сателлитах, включая
югославский субсателлит Албанию, сфабрикованные процессы были  неизвестны. В
албанском коммунистическом  движении, расколотом  борьбой фракций, архаичная
традиция горцев сводить счеты в виде вендетты, приняла особенно безжалостную
форму, проявившую в уже упомянутом  убийстве  Луло  Фундо и Джаниши. Чистки,
проведенные  после  консолидации  партийного руководства  в борьбе за власть
Ходжа/ Дзодзе, вычистили уклонистов от более  сильной фракционной линии. Они
были  приговорены к тюремному заключению - не за  вымышленные "преступления"
на  основании  признаний  выбитых  пытками,  но  за  фактическое  проявление
антиюгославской ориентации. Убийство Нако Спиру доказывает отсталость тайной
полиции Дзодзе, она  не  овладела  техникой  убийства  через  сфабрикованные
процессы, поэтому ей пришлось прибегнуть к обычному убийству.
     Отстранение  Дзодзе  имело  совершенно  другую природу. Оно должно было
пройти по московскому сценарию, разработанному за несколько месяцев до этого
Сталиным и  Берия. Было недостаточно  просто его  ликвидировать.  Было нужно
титоиста  Дзодзе  превратить  в  титоиста  в  "кавычках", лидер  югославской
ориентации должен был предстать как обычный преступник, предатель  и  орудие
империалистов.  Однако,  главным обвиняемым должен  был стать не Дзодзе,  но
Тито.  В  своей навязанной  роли,  Дзодзе  должен  был  "разоблачить" своего
югославского покровителя, как главного агента западных шпионских служб.
     Но Дзодзе вписывался  в московский сценарий  только  отчасти. Хотя он и
был  человеком Тито в Албании и истинным  титоистом, но Энвер Ходжа подходил
для этой роли еще  больше, ибо его борьба  за  независимость  от иностранной
державы показывало свое родство с корнями советско - югославского конфликта.
Кроме  того  Албания  имела  большой  недостаток: она  находилась далеко  от
Советского  Союза и была окружена двумя враждебными  соседями: Югославией  и
Грецией.  Наконец,  нужно  учесть  незначительность  и  отсталость  Албании:
малочисленность населения,  всего 1.2 миллиона, незначительность территории,
отсутствие   дипломатических   миссий   западных   держав,   почти   никаких
политических и хозяйственных связей  с  остальными  народными демократиями -
неподходящая  кандидатура  на роль подрывного  центра  империалистов  против
социализма.
     Советские "советники" решили поставленную перед ними  задач так хорошо,
насколько это было возможно  в сложившихся условиях. С конца декабря 1948 г.
следствие  по  делу  Дзодзе и  его  группы  шло  день и  ночь.  Следователям
понадобилось четыре месяца для  того, чтобы  сломить  его  сопротивление.  В
марте 1949 г.  МВД наконец смогло сообщить Сталину, что первый обвинительный
протокол подписан.  В конце месяца Ходжу пригласили  в Москву для  получения
инструкций  по  готовящемуся сфабрикованному процессу  (см.  Wolff 1970,  с.
379).
     Процесс  против  "Кочи  Дзодзе  и   его  банды  югославских  агентов  и
саботажников" начался 12  мая 1949 г. за закрытыми дверями6. В обвинительном
акте указывалось, что они вместе с Тито составили заговор с целью  свержения
албанского правительства, убийства вождя партии и включения Албании в состав
Федеративной Народной Республики Югославии. В свою очередь Тито, как звучало
дальше,  получил  задание  от  империалистических   разведывательных   служб
выковать из балканских стран антисоветский блок.
     Дзодзе "признался" в  том,  что еще в 30  -е  годы он был  завербован в
шпионы   монархической  партией,   а  во   время  войны   пошел   служить  в
англо-американскую  шпионскую  сеть.  В  1943  г.  глава  английской военной
миссией сообщил  ему, что  Тито является  его секретным  агентом  и  поручил
установить  связь  с  членом  югославского  Политбюро  Вукомановичем.   Было
заключено секретное соглашение, по которому после  прихода к  власти в обеих
странах, Дзодзе должен был  взять на себя  руководство  албанской  партией и
подчинить ее югославской.
     С помощью Панди Кристо,  начальника  Центральной  Контрольной  Комиссии
Дзодзе занял руководящие посты в партии своими сторонниками и поручил своему
начальнику службы безопасности Варго Митроджори арестовать членов партийного
руководства враждебных Тито. Задачей Ности  Керентии  во главе  госплана был
саботаж албанской экономики и ее интегрирование в югославскую экономику.
     Когда весной 1948 г.  Советский Центральный Комитет  начал  разоблачать
троцкистскую  политику югославской партии,  Тито  якобы  дал Дзодзе  приказ,
немедленно  привести  в  действие  подготовленные  планы  свержения.  Только
благодаря  бдительности  Энвера  Ходжи  и  братской помощи  Сталина  удалось
сорвать этот вредительский план.
     В  июле 1949  г.  короткая заметка  в  прессе сообщила ведикт народного
суда.  Дзодзе был  приговорен  к  смерти,  Панди Кристо  -  к двадцати годам
каторжных  работ,  Керентии Митроджори, заместитель министра  внутренних дел
Баке Колетцки  и руководитель центрального управления  пропаганды Хури  Ноте
были осуждены на большие сроки. В тот же день Дзодзе был повешен.
     В  последовавших  после  этого секретных процессах  были  ликвидированы
сотни истинных и мнимых титоистов.  Непосредственно после этого  последовала
новая  волна  чисток  с  членом  Политбюро  Абуди  Шеху  в   роли   главного
обвиняемого. В течение года все югославское крыло албанской партии оказалось
или  в тюрьмах  или  в  концлагерях Сигурими.  Националистическое крыло  под
руководством  Энвера  Ходжи прочно  держало  контроль  над  партией  в своих
руках[7].  Советские  "советники" еще не знали,  что они  помогли
сесть  в седло новому  варианту  "антитоистского  титоизма",  который  через
десятилетие повернется против них.
     "Мне достаточно пошевелить пальцем и с Тито будет покончено" бахвалился
Сталин в апогее советско-югославского конфликта. Процесс Дзодзе стал заменой
неудавшейся  крупной разборки. Он преследовал тройную цель.  Во-первых:  это
было  предупреждением  потенциальным сомневающимся:  смотрите, такая  судьба
ждет каждого,  кто попытается  отклониться  от единственно правильной линии,
выйти из под нашего диктата, самостоятельно думать! Вторая цель  состояла  в
том,  чтобы  различия  во мнениях  превратить  в  предательство,  саботаж  и
шпионаж,  т.е.  каждого, кто не следовал  безусловно за Сталиным заклеймить,
как  простого  предателя,  и агента  империалистов,  Наконец  он должен  был
"разоблачить  Тито",  "признания", сфабрикованные  под  пытками  должны были
способствовать фальсификации  истории.  Нужно  было  показать,  что  Тито не
только  "объективный" уклонист  от  единственно правильной  линии,  сообщник
антисоветских  сил,  но  и "субъективно"  он  предатель и сознательный агент
империалистов.
     Процесс   Дзодзе  целиком  и  полностью  выполнил  свою  первую   цель:
сторонникам  Тито пришлось расплачиваться  за  свои симпатии смертью - более
убедительного предупреждение не  может быть. Однако до полного осуществления
второй и третьей целей  было далеко: поскольку процесс был  тайным, он  имел
очень незначительную пропагандистскую ценность, а географически-политическая
изоляция Албании  завела его в тупик из которого нельзя было протянуть связи
к другим сателлитам.
     18 мая 1949 г. через шесть дней после начала процесса Дзодзе  в Венгрии
началась  волна арестов. Только успели похоронить тело Дзодзе, как 10 июля в
Болгарии был арестован вождь партии No  2. Сфабрикованные процессы  Райка  и
Костова  должны были  теперь,  после  частично удавшегося албанского  дебюта
стать настоящим началом сталинистской чистки в Восточной Европе.




ГЛАВА 2 ПРОЦЕСС КОСТОВА В БОЛГАРИИ

     София  должна  была стать местом проведения следующего  сфабрикованного
процесса,  поскольку именно  болгарская компартия  поддерживала самые тесные
связи  с  Тито  (после  субсателлита  Албании).  То,  что все-таки  Будапешт
опередил  ее  на три месяца объясняется непредвиденными  задержками, которых
нельзя было избежать даже в строго организованном сталинистком аппарате.
     Федерация двух южнославянских народов  Болгарии  и Югославии в  течение
долгих десятилетий была  мечтой  либералов, социалистов и  коммунистов  (см.
Bell 1986. c.  15ff;  Ulаm 1971,  c. 86ff).  После прихода к власти в  обоих
странах коммунистов, казалось, что  наконец пробил час для этого.  Федерация
также разрешила бы проблему Македонии  - этого маленького славянского народа
со  своим собственным языком  и  культурой,  который после второй балканской
войны в 1913 г. оказался разорванным на болгарскую и югославскую  части и  с
тех  пор оставался яблоком раздора  между  обоими государствами  (cм. Barker
1950, c. 48ff; Wolff 1970, c. 87ff; Lendvai 1969, c. 31ff).  Как Тито, так и
болгарский партийный лидер  Георги Димитров были горячими сторонниками  идеи
федерации.  Однако,  это  соответствовало и планам Сталина, ибо объединенные
Югославия  и Болгария, будучи  в его  сфере влияния  могли  создать  сильный
бастион против традиционного британского влияния на Балканском полуострове.
     Новому  болгарскому  правительству  Отечественного  Фронта  было  всего
несколько  недель, когда  Тито  в  ноябре  1944 г.  направил в Софию  своего
ближайшего  сотрудника  Эдварда Карделя.  Он  предложил  своему  болгарскому
товарищу двухступенчатый план: немедленное объединение  болгарской Пиринской
Македонии с югославской Федеративной Республикой Македония, а также создание
в  Белграде смешанной комиссии для подготовки  объединения обоих государств,
причем Болгария должна была  стать седьмой республикой  нового федеративного
южнославянского союза.
     Болгария  отклонила  предложение  Тито и  выдвинула свой альтернативный
план,  в котором  оба  государства  выступали как  равноправные  партнеры. О
разногласиях  было доложено  Сталину, который выбрал  югославский вариант. В
декабре   1944   г.   болгарская   правительственная  делегация,  снабженная
соответствующими  директивами, должна была отправиться в Белград, но  за два
часа до  отъезда из  Москвы  пришло  указание отменить поездку. Как  позднее
объяснил Сталин Моше  Пияди и  болгарскому  министру внутренних  дел  Антону
Югову, англичане выступили против планов объединения и вместе с американцами
заявили протест министру иностранных  дел Молотову: Южнославянский Союз, как
аргументировали  свою  точ