ентября она потеряла свой
последний пост в государственном аппарате  - заместителя председателя Совета
Министров, а вскоре  была выведена и из Оргбюро партии. Однако в тюрьму  она
не попала -  могучая рука Сталина  спасла ее  от последнего низвержения. Она
исчезла  для широкой общественности, стала никем. Ее смерть в 1960 г. прошла
незамеченной.
     Георгиу  -  Деж  никогда  не  связыывал  "дело  Паукер" с антиеврейской
охотой, бушевавшей в это время в советском блоке: обвинения в "сионизме"  ни
разу не  выдвигались. В отличии от Чехословакии, в  которой  кровавая чистка
партии  от евреев  достигла  своей  кульминации,  преемником Паукер  и новым
министром  иностранных  дел  был назначен Симон  Бугличи,  также  еврейского
происхождения. Иосиф  Кишиневчи,  бессарабский  еврей, после падения  Паукер
попал  в  Политбюро  и даже самый могущественный внутренний орган партии,  а
Леонте  Рауту,  другой  "бессарабец"   остался  руководителем   агитации   и
пропаганды  ЦК и идеологическим вождем партии. (о антисемитском  аспекте см.
Ionescu 1976, c. 213; Lendvai 1972, c. 289 ff).
     Допросы  с  пристрастием  Луки  и  его  "группы  заговорщиков"  еще  не
закончились, когда в марте 1953 г. умер Сталин. После его смерти Георгиу-Деж
отказался  от плана  проведения большого  сфабрикованного  процесса. "Группа
Патраскану" снова была отделена от "группы Луки" и в марте 1954 г. предстала
перед военным  судом.  Об этом процессе уже сообщалось. Через шесть месяцев,
10 октября подошда очередь  Луки. Это было время, когда в Венгрии пережившие
сталинскую чистку устремились из  тюрем на свободу  и  появились  требования
открытой  реабилитации.  Райка  и других казненных. В отличии от венгерского
Ракоши  в  Румынии убийца  прочно  держал  власть.  Освобождение  и  готовая
реабилитация   Луки   означали  свержение  Георгиу-Дежа.   Для  того,  чтобы
политически выжить у него не было пути назад. Процесс должен был состояться,
конечно бе  сенсаций,  в  полной  тишине,  не  для  того,  чтобы  приобрести
политический капитал, а для того чтобы скрыть проблему Луки.
     В  секретном процессе военный суд вынес Луке смертный приговор, который
после  прошения о  помиловании  был заменен на  пожизненное заключение.  Его
соучастники получили до 25 лет каторжных работ. Лука умер в тюрьме в 1960 г.
в возрасте 62 лет.
     "Как только Паукер, Лука и Джорджеску были исключены из партии, Румыния
освободилась от свинцовой гири сталинизма,"-  сказал Георгиу - Деж в октябре
1961 г. "Мы уже тогда десталинизировали нашу партию, мы больше не  совершали
больших несправедливостей и никого  не  реабилитировали посмертно." (Цит. по
Scinteia от 07.12.1961).
     Георгиу- Деж  умер в марте 1969  г. Через полгода после его смерти была
создана  специальная комиссия для  расследования  сфабрикованных  процессов.
Казненные Форис, Патраскану, Кофлер, умерший в тюрьме Лука, а также выжившие
были полностью  реабилитированы партией и  Верховным  Судом. "Все обвинения,
выдвинутые  против  них, были  необоснованы и  во время  расследования  были
признаны грубой фальсификацией" - констатировал ЦК в 1969 г.

     . ГЛАВА 10 ПРЕРВАННЫЕ СФАБРИКОВАННЫЕ ПРОЦЕССЫ В ВОСТОЧНОЙ ГЕРМАНИИ

     19 сентября 1949 г. Тибор Соньи на  Будапештском процессе Райка заявил,
что Фильд и Югославия  поддерживали в Швейцарии преступные связи не только с
венгерской,  но и  с другими эмигрантскими группами, в  т. ч. и с  "немецкой
троцкистской группой  под руководством Политцер". В конце своих показаний он
отвечал на вопросы прокурора о группах, которые американцы перебросили через
границу со шпионскими заданиями. "Что касается других стран, то информация о
подобной группе у  меня есть только в отношении Германии". "Кто входит в эту
группу?"  "Я  знаю  только одно  имя,  Политцер."  "Это  та  самая  фройляйн
Политцер, о которой  Вы уже упоминали?" "Да" (Цит. по  Laszlo Rajk, 1949, c.
183 и 202).
     Это  было  первое  открытое  указание   на  место  проведения  будущего
сфабрикованного процесса  - Восточный  Берлин.  Вместе  с  тем  это показало
насколько  проблематично положение Восточной Германии в сталинской концепции
чистки,  поскольку  среди  руководства  групп  немецких  эмигрантов не  было
женщины с фамилией Политцер. О  том, что Соньи мог ошибиться не могло быть и
речи.  Каждое  слово, которое  должно  было  быть произнесено,  каждое  имя,
которое должен был произнести Соньи, тщательно отбиралось. Соньи поддерживал
с  немецкими  эмигрантами тесные,  часто  дружеские  связи.  Длинный  список
фамилий, составленный  Соньи и  Фильдом под  пытками,  в  течение нескольких
месяцев находился в руках МВД в Будапеште, Москве  и  Восточном Берлине. То,
что Соньи  не смог его  использовать во время открытых заседаний  говорит  о
том,  что Сталин и Берия  осенью 1948 г. не были уверены в том, как им вести
себя в разделенной на две части Германии.
     Организация  КПГ в Швейцарии  в  годы войны  относилась к  числу  самых
значительных и самых больших  эмигрантских  групп.  Уже в первые годы  после
прихода Гитлера к  власти она насчитывала несколько тысяч членов и это число
постоянно  росло  с разгромом эмигрантских центров  в Вене, Праге, Париже  и
Марселе.  Расширение  сферы  влияния фашисткой  власти  очень скоро  сделало
нейтральную    Швейцарию    самым   важным   опорным    пунктом    немецкого
коммунистического эмигрантского движения в Западной Европе  [49].
Отсюда поддерживались контакты с подпольными коммунистическими организациями
на территории  третьего Рейха, переправлялись через границу листовки, газеты
и пропагандистские  материалы, поддерживалась связь  с парижским заграничным
секретариатом, руководимым Францем Далемом, Пайлем Берцем и Паулем Меркером.
После волны арестов в Париже и захвата Марселя в  ноябре 1942 г. Паулю Берцу
удалось  нелегально  перейти швейцарскую границу для того, чтобы  возглавить
группу эмигрантов.
     Одной из важнейших задач швейцарской группы между 1940 г. и концом 1942
г.  было установление связей с руководством эмиграции в еще неокуппированной
вишистской Франции.  Она использовала для  этого  супружескую  пару  Ноэля и
Герту Фильдов и их благотворительную организацию Unitarian  Service Commitee
(USC)  в  Марселе.  Фильд  еще в  1940  г. в  Цюрихе  познакомился  с  Бруно
Гольдхаммером, членом руководства  группы коммунистов;  год  спустя он помог
швейцарской  партии  установить  связь  с Марией  Вайтерер  в  Марселе.  Это
знакомство потом  привело его  к Паулю Меркеру, Паулю  Берцу,  Лексу  Энде и
Вилли  Крайкаммеру, руководству  южнофранцузского иностранного секретариата.
Связным между  Фильдами и центрами КПГ  в Марселе  и Цюрихе был Лео  Бауэр в
Женеве,  где USC  держала свое  бюро.  Швейцарское руководство КПГ  сообщило
Фильду  имена  немецких  коммунистов  которые  находились  в южнофранцузских
лагерях  и  USC  снабжала   их  потом   одеждой  и  продовольствием.   Сотни
интернированных  должны благодарить  Фильда  за свое здоровье и даже  жизнь.
Фильды  принимали  участие и в партийной  работе. Его положение американца -
руководителя международной благотворительной организации в Женеве  и Марселе
позволяло  ему до  оккупации вишистской Франции беспрепятственно  пересекать
границу и поэтому он мог оказывать необходимые курьерские услуги руководству
групп швейцарских и южно-француских эмигрантов. Фильд помогал партии также и
потому, что  он в рамках USC финансово поддерживал распространение программы
помощи беженцам на коммунистов-эмигрантов.
     Контакты между Фильдами и  немецкими эмигрантами, как уже  упоминалось,
осуществлялись через Лео Бауэра в  Женеве.  Один эпизод,  показавшийся тогда
незначительным,  позднее  получил роковое  значение.  Осенью  1942 г.  Фильд
связал Лео Бауэра с  Робертом Декстером, директором филиала USC в Лиссабоне.
Декстер,  одновременно  бывший  сотрудником  американской   разведывательной
службы УСС, предложил  Бауэру передавать  УСС политическую  и  экономическую
информацию о  нацистской Германии.  В качестве  ответной услуги он  пообещал
оказывать  немецким  антифашистам  финансовую  помощь.  Сотрудничество,  как
объяснил  он Бауэру, послужило бы общим  целям ускорить падение Гитлеровской
Германии.  Однако  эта  встреча  не  имела продолжения.  Вскоре после второй
беседы с Декстером Бауэр  был арестован  швейцарской полицией и это оборвало
его связи с УСС.
     После оккупации  Южной  Франции  марсельское бюро USC пришлось закрыть,
однако  Фильд  продолжал   помогать  своим  германским  друзьям  через  свое
женевское бюро  и незадолго до  окончания войны сумел оказать  им  последнюю
услугу.  Он  использовал  свое  знакомство  с  Аланом  Даллесом,  директором
отделения УСС в  Берне для  того,  чтобы включить  в  формируемую УСС группу
побольше коммунистов.  Эта группа была направлена в Германию для того, чтобы
заменить антифашистами распадающуюся нацистскую администрацию.
     После  войны  Фильд часто бывал в Германии  и навещал своих знакомых по
Франции и Швейцарии. Отчасти для того, чтобы выяснить возможность открытия в
советской  оккупационной зоне филиала своей организации, отчасти  для  того,
чтобы  попросить помочь ему  устроиться в университет или  исследовательский
институт.  Однако  товарищи, в распоряжение  которых во  время  войны  Фильд
великодушно предоставил все имеющиеся у  него средства, не  захотели  или не
смогли  ему помочь.  Он исчез из Германии и вернулся в  Восточный  Берлин из
Будапешта как угрожающая тень процесса.
     Когда Тибор Соньи во время процесса Райка давал  показания о германской
группе, завербованной  Фильдом,  на  службу  американской  разведки, один из
периферийных  членов   этой  группы   уже   сидел   в  камере   будапештской
штаб-квартиры AVH. Речь  идет не о  загадочной фройляйн Политцер, а о Иболье
Штайнбергер, венгерской  жене Берндта  Штайнбергера.  Этот молодой  немецкий
студент-экономист,  входивший в эмигрантскую организацию КПГ  в Швейцарии  и
там через своих венгерских товарищей познакомился с Ибольей. После войны они
вдвоем вернулись в Лейпциг, где Штайнбергер закончил свою учебу. Весной 1949
г. его жена вместе с четырехлетним  сыном поехала  в Венгрию навестить своих
родителей. Так получилось, что последнюю ночь перед возвращением она провела
в квартире Андраша Кальмана, который именно в эту ночь был арестован службой
госбезопасности. Через несколько часов полицейские вернулись , приказали  ей
одеться и увели ее с собой.
     Несмотря на  длительные допросы  фройляйн Штайнбергер не смогла сделать
никаких разоблачений. Ее политическая роль была настолько незначительна, что
московские "советники" дали  венгерским органам госбезопасности  указание не
включать  ее в секретный  процесс против венгерской "швейцарской" группы и в
конце концов  ее  в административном порядке без  судебного  разбирательства
бросили  в лагерь Кистарча  и  там  интеринировали.  Ее  дело  было передано
восточно-берлинскому МВД. 9 июня 1949 г. Берндт Штайнбергер был арестован  и
доставлен в  русскую  следственную  тюрьму  Хохеншонхаузен.  Он стал  первой
жертвой  чистки,  которая  должна   была  привести   к  восточно-германскому
сфабрикованному процессу. (см. Mitteilungsblatter des Informationsburos West
от 9.4 до 3.12.1956).
     В момент ее ареста еще не было Германской Демократической Республики и,
следовательно, никакой службы госбезопасности.  Функции политической полиции
выполняло  управление  внутренних  дел  Советской  военной  администрации  в
Германии, заграничная резидентура МВД,  под  руководством генерал-полковника
Серова,  принимавшего  участие  в чистках  еще  в  30-е  годы.  Политический
комиссариат  народной  полиции,  т.н.  К5,   руководимый  своими  советскими
коллегами  до  основания  ГДР  7  октября  1949  г.   по  существу  выполнял
вспомогательную роль.  Параллельно с ним политическое карательной правосудие
находилось в руках советского военного трибунала, который,  разумеется играл
только формальную  роль  и  строго  выполнял указания  МВД. После  основания
государства изменилось и вскоре было  создано министерство  госбезопасности,
вышедшее из К5, однако "особые  случаи" по-прежнему оставались в ведении МВД
и Советского Военного Трибунала,  так что SSD и аппарат юстиции ГДР не вышел
из роли подручных (о системе юстиции в SBZ и ГДР см. Fricke 1979, kap. 2, c.
109ff).
     "Заговор титоистских  агентов"  конечно  был  таким  "особым  случаем".
Арестованный МВД  Штайнбергер  дополнил список немецких  "шпионских  групп",
начатый Соньи и Фильдом. Подготовка к  проведению "немецкого процесса Райка"
началась.
     В отличие  от  сфабрикованных процессов  в Софии и Будапеште германский
вариант в мае 1948 г. еще  не  планировался. Причины этого очевидны: к этому
времени еще  функционировал Союзный Контрольный Совет для всей Германии, еще
предстояло  осуществить  валютную реформу и  блокаду  Берлина,  политическое
будущее Германии -  нейтралитет  или  участие  в блоках - все  еще  не  было
определено.  Судьба советской оккупационной зоны,  а вместе  с ней и  судьба
коммунистических  лидеров  Социалистической  Единой  Партии Германии  (СЕПГ)
могла рассматриваться  в Москве только с геополитической,  а не  полицейской
точки зрения. В отличие от стран народной демократии советская оккупационная
зона была не сателлитом, управляемым из далекой Москвы, ее правитель сидел в
Берлине,  в Карлсхорсте. Лидеры СЕПГ напрямую  получали приказы от советской
военной  администрации,   их   абсолютная   покорность  была   так   сказать
административно  обеспечена,  не   нужно   было   добиваться   послушания  и
повиновения путем юридических построений.
     Однако история сталинских чисток развивалась по собственной динамике. В
октябре 1948 г. картина  Германии выглядела уже совершенно иначе: разделение
произошло  как факт, советско-американское  противостояние привело  к началу
холодной   войны.   Процесс    Райка   поставил   Ноэля   Фильда   в   центр
титоистско-империалистического  заговора  против  Советской  империи и волна
ликвидаций, связанных с Фильдом, по требованию  Берия, хотя  и медленно,  но
неотвратимо  приближалась к Берлину. С другой стороны создание двух немецких
государств  поставило  на пути Берия  непреодолимое препятствие:  разделение
наложило на него путы и ему  пришлось ограничиться  только восточной частью.
Это  противоречие поневоле привело к  компромиссному решению,  определявшему
характер, охват и глубину первой фазы сталинской чистки в ГДР.
     После ареста  Штайнбергера генерал-полковник Серов направил  в сентябре
1949  г.  Ульбрихту  две  директивы.  В  первой  было приказано создать  при
Центральной Комиссии Партийного Контроля (ЦКПК)  подкомиссию, которая должна
была расследовать связи немецких коммунистов с Фильдов  во время швейцарской
эмиграции.  Вторая директива предписывала  Центральному  Управлению  Кадрами
СЕПГ снять с  важных партийных и государственных постов определенные  группы
лиц. К ним относились товарищи, которые провели долгое  время в западном или
югославском  плену, или эмигрировали в  западные страны и поэтому могли быть
завербованы империалистами или титоистами (см. Stern/ 1957, c. 113ff). Серов
также   передал  Ульбрихту  составленный  по  протоколам  Фильда,   Соньи  и
Штайнбергера.   список  немецких   эмигрантов,   вернувшихся   с   Запада  и
подозреваемых в шпионаже.
     Особая подкомиссия ЦКПК под председательством Герты Геффке, доверенного
лица МВД,  опросила десятки средних и высших функционеров.  Всем им пришлось
писать длинные отчеты  о своих связях с Фильдом - по  сравнению с публичными
"признаниями" процесса Райка  - детская задачка. Большинство  пыталось более
или менее  откровенно найти золотую середину, требуемую партией, выступили с
самокритикой, что не сумели вовремя разглядеть истинную  сущность  Фильда  и
заверяли в том, что эти контакты служили исключительно интересам партии.
     Однако было три исключения. Мария Вайтерер осталась стойкой  и написала
о Ноэле и  Герте  Фильд: "Я знала их как  честных и искренних людей  и  я не
думаю,  что  их восхищение Советским  Союзом  было  лживым.  Я лично  всегда
чувствовала глубокую благодарность  и уважение к обоим этим людям." (Цит. по
Вrandt  1983,  c.  187f).  У  Хайнса  Бергманна,  старого  функционера  КПГ,
политический  инстинкт  по-видимому  был  лучше, чем у  его интеллектуальных
товарищей  из  бывшей  швейцарской  эмиграции:  после беседы  в подкомиссии,
похожей на допрос в полиции,  он бежал в Западный Берлин. Пауль Берц в конце
концов выбрал другой выход. Как  старый  и опытный коммунист, член ЦК КПГ  и
заграничного  руководства   в  Париже,  он  был   фактическим  руководителем
швейцарской партийной группой и поэтому в первую очередь отвечал за контакты
с Фильдом. Он  не  стал ожидать выводов подкомиссии и  совершил самоубийство
(см. ebd. c 188f).
     Параллельно  и в  тесном  сотрудничестве  с  партийной подкомиссией шло
тайное  расследование  советского МВД  и  его восточно-германских помощников
SSD.   Протоколы   подкомиссии   Геффке   передавались   в   МВД;  показания
редактировались в нужном духе и из почти трех  дюжин опрошенных были выбраны
жертвы  для   сфабрикованного  процесса.  "Группу  агентов"  тайная  полиция
формировала более  или менее случайно.  Эрика  Валлах о  судьбе которой  уже
рассказано  в  Главе 3, в июне 1950  г. решила начать розыски своих приемных
родителей, бесследно исчезнувших  из Праги.  Она позвонила  из Парижа своему
старому  другу Лео Бауэру, который к  этому времени  стал главным редактором
Восточно-германского радио  (оправдывающий автопортрет см. в Kruger 1963, c.
73ff). Разговор  был  прослушан  и МВД  потребовало  от  него написать Эрике
письмо  с  приглашением  посетить  Восточный  Берлин.  Бауэр  под  давлением
зловещего тона своего  допроса в ЦКПК согласился. Он очень хорошо  знал, что
ожидает Эрику, но решил, что для доказательства своей преданности партии это
не слишком высокая цена (см.  Brandt  1983, c. 190 ff).  Для МВД предстоящий
приезд Эрики Валлах был неожиданным подарком судьбы. Она должна была, как ее
приемный  отец  в  Будапеште,  стать краеугольным камнем  немецкого варианта
агентурного сценария  (см.  потрясающее описание  ее  переживаний  в Wallach
1969).
     Одновременно с этим Москва распорядилась начать политическую подготовку
восточно-германского сфабрикованного процесса. На 3-м Съезде  СЕПГ,  который
состоялся 20 - 24 июня 1950 г.  президент государства Вильгельм Пик в  своем
отчетном  докладе сказал:  "Процесс  Райка дал неопровержимые доказательства
того, что  Аллен Даллес и  его  помощники  доверяли  агентам,  завербованным
Фильдом, политические задания и что Фильд занимался подобной деятельностью и
в  группе  немецких  эмигрантов.   Задача  состоит  в  том,  чтобы  повысить
бдительность  партии и искоренить троцкистскую агентуру  в наших  рядах".  В
решениях Съезда  партии было сказано: "Процесс  Райка в Венгрии и Костова  в
Болгарии дали неопровержимые доказательства того,  что клика Тито по заданию
и   за   деньги  англо-американского   империализма   развернула   во   всех
демократических и миролюбивых странах разветвленную агентурную сеть, которая
должна  была  обеспечить поджигателей  войны  грязным  инструментом"  (Neues
Deutschland от 21.7.1950).
     24  августа  1950  г.  ЦК СЕПГ  принял обширное постановление  о связях
бывшей германской политической  эмиграции с  руководителем Unitarian Service
Cоmmitee  Ноэлем  Фильдом  (перепечатано  в  Fricke  1971,  c.  153ff).  Оно
представляло  собой  отредактированные  в  МВД и  переведенные  на партийный
жаргон результаты работы особой подкомиссии ЦКПК: каждый контакт с Фильдом и
USC  теперь   становился  доказательством  сотрудничества   с   американской
разведывательной  службой.  Коммунистические  функционеры,  находившиеся   в
эмиграции,  обвинялись  в  поддержке  классового  врага;  недо