и, будучи начальником кадрового управления, держал  в руках самый
важный рычаг власти: именно он решал кем занимать освободившиеся руководящие
посты в партийном и государственном аппарате. Генерал-лейтенант Габор Петер,
начальник  AVH,  передал  эту информацию  в  советский  МВД. Сначала русские
отнеслись к ней скептически, но потом в дело  вмешался Генеральный Секретарь
венгерского ЦК Матиаш Ракоши (Matyas Rakosi) и  обратился к Берия с просьбой
провести расследование. Наконец  МВД согласилось. 11 мая 1949  г. Фильд  был
арестован в Праге  и передан в  Будапешт. Семь  дней  спусти,  18  мая,  был
арестован и Соньи. "Признания"  Соньи, выжатые во время следствия, привели к
аресту Райка и всех других обвиняемых в этом сфабрикованном процессе.
     Эта  версия  AVH  вполне  правдоподобна.  Однако, она  содержит  только
небольшую часть правды.  Связь Соньи  с Фильдом  была известна  партии еще с
1945 г., когда он со своей группой вернулся из Швейцарии и дал исчерпывающий
отчет о  своей  деятельности  в эмиграции. Янош Кадар смог рассказать другую
небольшую  часть истории.  В  августе  1948  г. Кадар был в верхнем  эшелоне
партийной иерархии:  член  Центрального  Комитета  и  Политбюро,  но  о  его
фактическом  влиянии  лучше  всего  говорит  довольно   незначительный  пост
секретаря партийного комитета Большого Будапешта. Он не входил во внутренний
круг, состоявший из  Ракоши, Эрне Гере (Erno Gere),  Михала  Фаркаша (Mihaly
Farkas),  Йожефа  Реваи  (Jozsef  Revai),  первоначально также и Ласло Райка
(Laszlo  Rajk).  Первые  четверо   прибыли  из   Москвы,  были  проверенными
функционерами Коминтерна и,  возможно  исключая  Реваи, доверенными агентами
советской   тайной  полиции.   Райка,  испанского  ветерана  и  руководителя
антифашистского  движения сопротивления в Венгрии,  они восприняли с большим
недоверием и только как необходимое  зло, поскольку  на вершине власти нужно
было демонстрировать "местные кадры".
     В своей биографии Яноша Кадара Ласло  Дьярко  (Laszlo Gyarko) описывает
одно из воскресений в августе 1948 г.

     Ракоши пригласил Кадара к себе домой, где уже находились Гере, Фаркаш и
Реваи. Кадар сразу  заметил отсутствие Райка, хотя тот официально и входил в
высшее партийное руководство.
     "Только  позднее  я вспомнил  -  рассказывал  Кадар, -  что  эти четыре
человека регулярно обсуждали  все важнейшие вопросы перед тем,  как выносить
их на Политбюро. Вскоре  мне стало ясно, почему не было Райка. Михал  Фаркаш
доложил о том, что согласно сообщениям госбезопасности Райк предположительно
является агентом американской секретной  службы.  Я был  настолько потрясен,
что в первый момент у меня слова застряли в горле. Я смог только выдавить из
себя, что это совершенно невозможно."
     Фаркаш аргументировал это  тем,  что информация получена  из  надежного
источника   в   Швейцарии.   Кадар  протестовал.   Гере  и  Реваи   молчали.
Немногословный  Ракоши  закончил  дискуссию  замечанием,  что  при  подобном
подозрении,  даже  если  оно не совсем  бесспорно,  Райк не может оставаться
Министром  внутренних  дел.   Ему   придется   взять  на   себя  руководство
Министерством иностранных дел, а Кадару - возглавить министерство внутренних
дел.
     " Я сразу понял - вспоминал Кадар, - что Ракоши и его группа уже решили
этот вопрос без меня. Также  мне  стало  ясно,  почему Ракоши пригласил меня
позднее остальных.  Реваи был очень бледен. Полагаю,  что  я  тоже" (Gyarko,
1982, с. 180 ff).

     Несомненно,   здесь   идет   речь   об  сообщении  из  Швейцарии,   уже
упоминавшемся в предыдущей  версии AVH. То, что в одном случае оно относится
к Соньи, а в другом к Райку,  вероятно можно объяснить политикой дозирования
информации Фаркаша в отношении различных собеседников. Однако, не может быть
сомнения  в том,  что  в  действительности  соответствующее  сообщение  (или
сообщения) было  составлено  в  Москве.  "Доказательства"  подобного  рода в
практике  секретных   служб  не  новость.  Пожалуй  самый  известный  пример
представляет собой осуждение  заместителя наркома обороны Маршала Советского
Союза Тухачевского в  1937 г., когда по приказу Сталина живший в эмиграции в
Париже двойной агент Скоблин передал руководству германской секретной службе
фальшивку НКВД  о мнимом  заговоре  Тухачевского с гитлеровским  Генеральным
Штабом. Начальник SD Хайдрих развернул этот материал в толстое досье и в мае
1937  г.  с  помощью двух  арестованных  агентов НКВД  и при  посредничестве
президента Чехословакии Бенеша вернул в руки Сталину. Через несколько недель
Тухачевский  был  арестован  и  расстрелян  (см.  Conquest  1971,  c. 300ff,
Medvedev 1973, c. 332ff). Другой известной фальшивкой НКВД является  письмо,
адресованное  Сланскому,  в  котором  Генеральному  Секретарю  Чехословацкой
Компартии предлагается помощь  при побеге. Это  письмо попало в руки органов
безопасности настолько "своевременно", что послужил достаточным обоснованием
ареста Сланского (см. Глава 7, стр. 133).

     На заседании Коминформа 28 июля  1948 г., на котором  было объявлено  о
"превра-щении   Югославии  в   колонию   империалистических  держав",   член
советского Политбюро Андрей Жданов сообщил ошеломленным делегатам о том, что
советские  органы безопасности  располагают неопровержимыми доказательствами
того,  что  Тито  является  империалистическим  агентом.  Точная  хронология
подготовки сфабрикованных процессов погребена в архивах КПСС и МВД.  Однако,
почти не вызывает сомнения,  что  заявление Жданова не было пустой фразой, и
что   Берия   начал   организовывать   "разоблачение"   Тито   и  ликвидацию
потенциальных "титоистов" во всех государствах-сателлитах по приказу Сталина
самое позднее в мае 1948 г.
     Общие  указания  по режиссуре  пришли  из  Москвы:  найти  "титоистских
заговорщиков"   во    главе   партийной   иерархии,   которые   по   заданию
империалистических     разведывательных    служб     планируют     свержение
социалистического   строя.   Категории   "подозревае-мых"    устанавливались
Сталиным: вернувшиеся  в  страну из изгнания на Западе, интеровцы (участники
гражданской  войны  в   Испании),  руководители   национального  подпольного
движения,  "космополиты" (еврейские интеллектуалы), короче  все  руководящие
работники, которые не прибыли в страну из Москвы, и которых советские органы
безопасности если не завербовали, то хотя бы проверили.
     Однако,   при   конкретизации   процесса,   который   необходимо   было
подготовить,   для  Берия  начались  трудности:  он  поневоле  был  вынужден
сотрудничать не только с местными  органами безопасности  и резидентами МВД,
но и отдельными партийными лидерами. Здесь он  столкнулся  с сопротивлением,
которого  в  Москве  не   ожидали.  Одно  дело  в   принципе  соглашаться  с
необходимостью террора и совсем другое назвать изменником и передать палачам
собственных товарищей, друзей,  соратников  по борьбе. Оправдывать  террор в
Советском  Союзе  было  гораздо  легче,   чем  помогать  развязывать  его  в
собственном доме.
     В Польше  и Румынии Берут и Георгиу-Деж попробовали с некоторым успехом
обойти  приказ из  Москвы  для того,  чтобы  спасти себя  и  свою  клику.  В
Чехословакии   президент   Готтвальд   сопротивлялся    первым   требованиям
организовать процесс. Только совместный нажим из Москвы, Будапешта и Варшавы
вынудил  его изменить  свою позицию и все-таки  два года спустя  он медлил с
арестом Сланского. В Болгарии на пути рабского выполнения директив МВД стоял
огромный престиж  Димитрова и только после его  устранения можно было начать
чистку.
     В  Венгрии,   однако,  Берия   встретил  помощников,  готовых  на  все.
Услужливость  Матиаша Ракоши была  известна и опробована. Эрне Гере и  Михал
Фаркаш,   два   других   члена   внутреннего   триумвирата   были   агентами
МВД[22].   А   еще   были  фракционная   борьба,   идеологические
разногласия и примитивная грызня за власть.
     Ракоши хотел быть венгерским  Сталиным. Это был умный человек, жаждущий
власти,  хитрый  и  лишенный  всяких  моральных  принципов.  Гере был  очень
талантливый   хороший   экономист  и  резкий  "полицейский",  как  во  время
гражданской  войны в Испании, где он был политкомиссаром Коминтерна, так и в
Будапеште  на  службе  у  Берия.  Фаркаш,  которому в  Центральном  Комитете
подчинялись армия, полиция и  служба безопасности,  был  самым бесцветным из
этой  тройки, воплощенный бюрократ.  Жестокость и  жажда  власти сделали его
добровольным сотрудником МВД.
     Именно Ракоши, в мае, самое позднее в июне 1948 г. был вызван в Москву,
для того, чтобы вместе с Берия подготовить  процесс в Будапеште.  Роли  были
распределены следующим образом: Райк - глава заговора, Тибор Соньи - связник
с Фильдом  и американской  шпионской службой,  а  Лазар Бранков  - связник с
Тито.
     Ласло Райк, родился  в  1908 г. В 1930 г. во время учебы в Будапештском
университете вступил в нелегальную коммунистическую партию. После исключения
из Университета он работал строителем, и стал руководителем коммунистической
фракции  профсоюза  строительных рабочих.  После начала гражданской войны  в
Испании он  прибыл в  Мадрид и стал  партийным секретарем в батальоне Ракоши
Интербригады. После падения  республики  он был интернирован  в  Сен-Сипрен,
Гуре и Верне. Он бежал из французских лагерей, в 1941 г. вернулся в Венгрию,
стал лидером подпольного коммунистического движения, секретарем нелегального
Центрального Комитета компартии  и организовал антифашистское  сопротивление
против венгерских квислингов.  В декабре 1944 г. его  арестовали "Скрещенные
стрелы"  (венгерские нацисты)  и  передали гестапо.  После  освобождения  из
тюрьмы вблизи Мюнхена Райк в  мае  1945 г. вернулся в Венгрию и был избран в
Центральный Комитет и  Политбюро. В 1946  г. он занял ключевой пост министра
внутренних дел.
     Райк был для Сталина идеальной мишенью: как испанский ветеран и местный
коммунист, он относился сразу к двум категориям "подозрительных". Для Ракоши
это  тоже  был  идеальный  выбор  главного  врага.  Нет,  дело  было   не  в
политических  разногласиях. Райк  был  стопроцентным  сталинистом,  искренне
преданным Советскому Союзу.  Как  министр  внутренних дел  он  запрещал одну
буржуазную оппозиционную партию за другой, а их лидерам приходилось выбирать
между  тюрьмой на  Родине  и изгнанием  на  Западе.  Именно он  и его служба
безопасности   организовали   процесс   против   кардинала  Миндсенти,   чем
основательно подорвали влияние  католической церкви.  Но  это не делало  его
надежным  партнером  для  Ракоши.  Прежде всего  Райк  был  идеалистом, даже
фанатиком   коммунистической   идеи,   а   не  хладнокровно   рассчитывающим
интриганом. Прирожденный лидер, стройный, высокий с приятной  внешностью, он
несомненно был самым популярным и уважаемым человеком в партии, прежде всего
среди молодежи, а также в кругах левой демократии и интеллектуалов. Его сила
притяжения отчасти объяснялась  и тем, что  на фоне Ракоши, Гере  и Реваи он
был единственным неевреем в высшем руководстве.  Ракоши видел в Райке самого
опасного конкурента в своем стремлении к неограниченной власти над аппаратом
подавления.
     После  возвращения  из  Москвы  Ракоши вместе с Фаркашем начал компанию
против  Райка[23]. На  заседании Политбюро Райка подвергли резкой
критике  за  то,  что   он   приказал  распустить  партийную  организацию  в
министерстве  внутренних  дел. Райку  пришлось  выступить  с  самокритикой и
восстановить  партийную  организацию.  В  начале  июля  было  созвано  новое
заседание Политбюро, на котором Эрне Гере обвинил министра внутренних  дел в
том, что он создал в Будапеште, в казармах Радецкого, особую группу полиции,
вооруженную самым  современным  оружием и подчиненную  непосредственно  ему.
"Для  чего нужна  эта особая  группа?  - спрашивал  Гере, - может  быть  для
планируемого  военного путча?"  Райк возмутился  и  заявил,  что специальное
подразделение было создано по согласованию с советской военной комендатурой.
После  этого всплыло фальшивое швейцарское письмо. Через два месяца Райк был
смещен с постов министров внутренних и иностранных дел. Политическая полиция
была  реорганизована   и   подчинена  комиссии  по  безопасности  в  составе
Центрального Комитета, в  которую кроме тройки вошел и  начальник  AVH Габор
Петер.
     Для того, чтобы Райк чувствовал себя в  безопасности, он  не только был
оставлен членом ЦК и Политбюро, но в начале 1949 г. был назначен Генеральным
Секретарем  Национального  Народного Фронта.  Еще в  апреле  его имя  стояло
четвертым в  списке кандидатов на парламентских "выборах" и 16 мая  он стоял
на почетной трибун  вместе  с "москвичами" на  празднике по поводу победы на
выборах. 29 мая Ракоши пригласил его на обед, а вечером этого же  дня он был
арестован.[24]
     В списке преступников, тщательно  подготовленном  Ракоши и  товарищами,
стояли  фамилии  друзей и коллег  Райка  из министерства  внутренних  дел  и
полиции,  соратников  по  интербригаде  и  венгерскому подпольному движению,
частично даже друзья его друзей.
     Используя   удобный  случай  в   "райкисты"  были  зачислены  и   левые
социал-демократы. Хотя они и сотрудничали с коммунистами, но были критически
настроены  к  Советскому  Союзу,  поэтому  их  считали "троцкистами"  и  они
подлежали ликвидации.  Самым выдающимся из них был Пал Юстус (Pal Justus). С
конца 20-х годов он входил в  крайнее левое крыло  партии. В  1932 г. он был
арестован  полицией Хорти и  был вынужден эмигрировать во Францию. В 1936 г.
он вернулся в Венгрию  и  во время войны  стал  инициатором создания единого
фронта с нелегальной компартией. После освобождения Венг-рии он стал ведущим
теоретиком  социалистов  и  выступал за  слияние  обеих  рабочих  партий.  В
признание  его  заслуг,  коммунисты  предоставили  ему  место  в Центральном
Комитете объединенной Венгерской Рабочей Партии. Юстус  идеально подходил  к
схеме Сталина :  не только как  левый  социал-демократ, и как находившийся в
изгнании на Западе, но и как интеллектуал и еврей.
     Особую категорию составили  антинемецкие  старшие  офицеры армии Хорти,
которые  на  последней  стадии  войны  включились в движение  сопротивления,
руководимое коммунистами, или  в советском плену приняли антифашистский курс
коммунистов. После освобождения Венгрии они вступили в новую демократическую
армию  и заняли  в  ней высокие посты. Самым значительным из них был генерал
Дьердь Пальффи (Gyorgy Palffi). В начале 40-х годов он вступил в нелегальную
коммунистическую партию, организовывал военное сопротивление немцам и в 1945
г. стал  начальником  военнополитического  управления  министерства обороны.
Довольно скоро начались  разногласия между  военной контрразведкой и службой
безопасности.  Теперь начальнику  AVH  Габору  Петеру  представился  удобный
случай избавиться от своего конкурента.
     Тибор Соньи был таким же идеальным кандидатом в жертвы, как и Райк. Как
начальник   управления   кадров  партийного  Центра,  каждое  назначение  на
ответственные посты во всем партийно-государственном  аппарате  должно  было
быть им предложено  или  одобрено. Советское  МВД настороженно относилось  к
Соньи из-за его связей с Ноэлем Фильдом, благодаря чему он идеально подходил
для роли резидента американской разведки.
     Тибор Соньи родился в Будапеште в 1903 г. Еще учеником средней школы он
вступил в социалистическое  молодежное движение. После  свержения  Советской
Республики  в 1919  г. он  эмигрировал  в  Вену,  где изучал  психиатрию  на
медицинском  факультете университета. В 1930  г.  он вернулся  в Будапешт  и
вступил в  нелегальную коммунистическую партию.  Однако, из-за угрозы ареста
ему снова  пришлось  бежать  в  Вену и  там он  по  указанию  Коминтерна был
назначен   связным  между  нелегальной   Венгерской   компартией  и  группой
коммунистов, эмигрировавших  на Запад. После  вступления  Гитлера, он  через
Прагу  бежал  в  Цюрих,  где,  как  и  в  Вене,  работал  в  университетской
психиатрической клинике.  В марте 1945 г.  он вернулся  в  Венгрию. Это  был
прилежный и усердный аппаратчик, лишенный чувства юмора. В сентябре  1947 г.
он  был  избран  в ЦК партии и ему доверили руководство управлением кадрами.
Для Ракоши и AVH  Соньи был золотой жилой,  ибо  был основным представителем
коммунистов, вернувшихся на Родины  из западной эмиграции.  Вместе  с ним  в
расставленные  сети попала группа  возвращенцев из Швейцарии в количестве 14
человек.
     Лазар Бранков был таким же агентом Тито, как Соньи американцев. Он стал
членом  коммунистической  партии   Югославии  еще   в  юности   и  во  время
освободительной войны был  старшим  офицером  партизанской  армии. В 1945 г.
Тито  назначил  его руководителем  югославской  военной миссии  в Венгрии, а
позднее он стал советником посольства в Будапеште. Под давлением советских и
венгерских  органов  безопасности  он в  сентябре  1948  г. присоединился  к
резолюции  Коминформа  и  тем  самым  стал важным  козырем  в  международной
пропагандистской кампании против Тито. На процессе он должен был разоблачить
связи Югославии  не только  в  венгерскими,  но и  румынскими,  польскими  и
болгарскими "изменниками".
     Ракоши представил  на рассмотрение Берия  и Сталину расширенный  список
жертв  и  получил их  одобрение.  Следующим шагом  было  образование  особой
секретной комиссии  в которую  вошли начальник AVH Габор Петер  и его  самые
доверенные сотрудники: полковники Эрне Сюч (Erno Szucs) и Дьюла Дечи  (Gyula
Decsi).  У  них  было  задание  приспособить  общие директивы  из  Москвы  к
венгерским  условиям и в  общих  чертах наметить  перекрестные  связи  между
такими  лицами, как  Райк, Соньи, Пальффи, Юстус и  Бранков.  Комиссия  была
ответственна с  одной стороны  перед  Ракоши,  а  с другой  перед  генералом
Федором Белкиным,  начальником  Управления  "Юго-Восточная Европа" советской
службы безопасности, со штаб квартирой в г. Бадене у Вены.
     Белкин и два его генерала  - Лихачев и Макаров  в  начале мая  1949  г.
прибыли  в  Будапешт  и  давали   своим  венгерским  коллегам   "советы"  по
организации  процесса.  Они находились в Венгрии  в  течение всего  процесса
Райка  и  принимали  вместе  с  группой  высших  офицеров  советской  службы
безопасности  активное  решающее участие в допросах, пытках  и  формулировке
"признаний", выжатых пытками.
     По  указанию  Белкина  аресты  были  отложены  до  получения  последних
указаний Сталина. В  марте  1949  г. Индржи Веселы, начальник  чехословацкой
службы  безопасности получил от  Белкина указание  отправить в Женеву  Ноэлю
Фильду письмо с  приглашением посетить Чехословакию для обсуждения вопросов,
связанных  с его  переездом  в Прагу и с его новым полем деятельности. 5 мая
Фильд  прибыл  в  Прагу. В  это же  время в  чехословацкой столице  оказался
полковник AVH Эрне Сюч и  попросил своего чехословацкого  коллегу арестовать
американца и передать его венгерской службе безопасности.  Однако, Веселы не
спешил  выполнять эту  просьбу  и понадобилось личное вмешательство генерала
Белкина  и беседа с  президентом Готтвальдом,  чтобы 11  мая был  произведен
арест  Фильда (подробности  см. Pelikan 1971,  c. 70ff). "Если  и у генерала
Белкина есть подозрения и он поддерживает просьбу об аресте, делай так,  как
они хотят" - пришлось сказать  Готтвальду Веселому.  На следующий день Ноэль
Фильд уже был брошен  в подвал секретной виллы на Розовом холме в Будапеште,
конфискованной советским МВД.
     17 мая Габор  Петер, Сюч и Дечи созвали заседание  руководства AVH,  на
котором  Петер  сообщил,  что  советские  и венгерские  органы  безопасности
раскрыли ужасный заговор империалистов и их наймита Тито, который должен был
привести  к  свержению  социализма.  Личности  шпионов  и  заговорщиков  уже
установлены и аресты должны начаться в  самое б