статок  у  них
бдительности позволил  американским  шпионам  внедриться в  ряды эмиграции и
получать ценную партийную информацию. Одиннадцать допрошенных были названы в
постановлении по имени.  Четверо из них: Бруно Фурман, Ханс Тойбнер, Вальтер
Белинг и Вольфганг  Лангхофф  были сняты со  всех  постов, семь остальных  -
Бруно  Гольдхаммер,  Вилли  Крайкемайер,  Пауль  Меркер,  Лекс  Энде,  Мария
Вайтерер, "умерший  к этому времени" Пауль Берц и "разоблаченный теперь, как
долголетний американский агент" Лео Бауэр были исключены из партии.
     Бауэр, Гольдхаммер  и  Крайкемайер  не  могли  прочитать постановление.
Накануне  они были арестованы и  доставлены  в новопостроенную  политическую
следственную  тюрьму  SSD  на  Шуманнштрассе  в  Берлине,  куда  теперь  был
доставлен  допрашивавшийся  почти  год  в  русской  тюрьме  Штайнбергер.  На
следующий день к ним присоединился Фриц Шперлинг. При Гитлере он сначала был
в концлагере, потом эмигрировал в Париж и в Швейцарию. В середине 1945 г. он
вернулся в Баварию и там стал членом секретариата президиума КПГ и тем самым
одним   из   самых   влиятельных    людей    в    партии.   Для   пополнения
восточно-германской  группы  Фильда  МВД потребовался представитель западной
зоны.   Оно   дало  Ульбрихту  поручение  вызвать  Шперлинга  по   предлогом
переговоров в  ЦК  в  Восточный  Берлин.  Шперлинг  приехал и 24 август  был
арестован. Два  дня  спустя Эрика Валлах приземлилась на  западно-берлинском
аэродроме Темпельхоф.  Она позвонила Лео Бауэру  и когда на  звонок никто не
ответил, она  поехала в  ЦК  СЕПГ в  Восточный  Берлин  в надежде что-нибудь
узнать о судьбе своих приемных родителей и была арестована прямо на улице. В
тот же день сотрудники SSD арестовали Гитту  Бауэр, сестру Лео Бауэра, т. к.
ее сестра Хильде Дубро случайно присутствовала при  аресте, они и ее забрали
с собой (см. Wallach 1969,  c. 18ff; Bauer 1956, c. 409; Deutscheland Archiv
N3/1971, c. 277ff).
     Здесь стоит упомянуть, что Курт Мюллер, начальник Шперлинга и второй по
влиянию  человек в верхушке  КПГ уже 22  марта 1950 г. был  вызван  в ГДР  и
арестован. Ему была  оказана  сомнительная честь стать первым узником  новой
следственной тюрьмы  SSD на Шуманнштрассе.  В  Веймарской Республике он  был
руководителем коммунистической  молодежной  организации.  В  1931 г.  партия
направила его в Москву для того, чтобы там в германской секции Коминтерна он
закончил свое  обучение. Ему повезло: в  годы,  когда  в  сталинских чистках
погибли  или  бесследно  исчезли десятки  функционеров  Коминтерна,  Мюллера
только выслали  в Горький. Весной  1934 г. он получил разрешение вернуться в
Германию с  заданием  связаться  с коммунистическим подпольем.  Однако,  его
нелегальная деятельность длилась всего несколько месяцев. В  сентябре он был
арестован гестапо и провел одиннадцать лет в концлагере. В 1950 г. советская
служба безопасности раскопала старые тома троцкистского Центра в Коминтерне,
встретила там имя Мюллера и выбрала его в жертву "немецкого  процесса Райка"
(о Мюллере см. Der Spigel от 3.1.1957, с. 30ff).
     Мюллер и  "фильдисты" стали  ядром "группы  агентов". Их допросы должны
были забросить сеть, в которую фигура  за  фигурой должна  была  попасть вся
"банда   заговорщиков".   Бауэр,  Гольдхаммер,   Крайкемайер,   Шперлинг   и
Штайнбергер    были    сравнительно   малозначительными    коммунистическими
функционерами,   однако  благодаря  своим  связям,они   были  многообещающим
исходным  материалом  для  большой охоты на  "немецкого Райка". Эрике Валлах
была  определена центральная роль американского резидента, которая, как и ее
приемный  отец  Ноэль  Фильд,  находясь  на  заднем   плане,   заманивала  в
империалистическую ловушку своих жертв. Пауль Меркер, самый видный коммунист
получил  партийный выговор. Это сравнительно  мягкое  наказание  объясняется
тем,  что  МВД  еще  не  добилось  от  Бауэра  и  его  товарищей  достаточно
убедительного  материала  для  того,  чтобы   можно  было  арестовать  члена
Секретариата ЦК и Политбюро. МВД оставило его  как резерв на следующий раз и
его  просто  выслали  в провинциальный городок, где  он зарабатывал себе  на
жизнь, работая кельнером.
     Почему Мария Вайтерер и Лекс Энде  были избавлены от ареста можно будет
выяснить только после  изучения архивов службы безопасности. Мария Вайтерер,
которая  после  возвращения на  Родину из  эмиграции  стала референтом ЦК по
женскому  вопросу,  а  позднее  членом  руководства  Демократического  Союза
Женщин,  после  долгих мытарств смогла получить  небольшое место бухгалтера.
Лекс  Энде,  ставший после  войны главным редактором центрального партийного
органа "Neues  Deutschland" был  выслан  в  одну из  нижнесаксонсих урановых
шахт,  где  уже через несколько месяцев  умер  от тяжелых условий каторжного
труда. Он стал после Берца второй смертельной жертвой чистки.

     В ближайшие месяцы заключенным  пришлось  на  собственной  шкуре узнать
стандартные   рецепты   МВД,  опробованные   в   будапештской   и  софийской
следственных  тюрьмах.  Почти непрерывные  ночные допросы  с  использованием
известных  методов физических и  психических пыток шаг  за шагом  вели их  к
крушению.  Теперь и  речи не  было о  недостатке бдительности,  о каких-либо
хитроумных   политическо  -  идеологических  отклонениях;   их   нужно  было
заклеймить, как шпионов и преступников.
     Мюллеру  пришлось  признаться  в  том, что он уже с  1931 г.  вместе  с
"троцкистским преступником" пресловутым Федотовым,  готовил террористические
планы  убийства Молотова и других советских вождей. Для удлинения списка его
грехов МВД использовало тайную встречу  со  Львом Седовым, сыном Троцкого, с
которым  Мюллер   якобы  обсуждал  вопросы   координирования   антисоветской
деятельность в  Париже в 1934  г.  перед своим возвращением  в Германию. Для
периода  после  освобождения  его  следователи  указали   новую   роль.  Они
превратили  Мюллера в  агента британской  Intelligence  Service,  на  службе
которой он  должен был подрывать руководство председателя западно-германской
компартии  Макса Реймана, а позднее должен был препятствовать разоблачению и
обличению  преступной  клики  Тито  в  западно-германской   коммунистической
печати.
     Эти последние  преступления образовали связующее звено между Мюллером и
"фильдовскими  жертвами".  Эрика Валлах,  Лео Бауэр  и товарищи должны  были
признаться  в  том,  что во время эмиграции они были  завербованы Фильдом  в
агенты американских шпионских служб с  заданием создать в Германии  в рамках
обширного  титоистско-империалистического  заговора агентурную сеть, изнутри
разлагать КПГ и  СЕПГ, способствовать  проведению  проамериканской политики,
направленной против Советского Союза.
     Время  от  времени  пытки  сменялись   благожелательными   беседами   с
лицемерным участием к трагической судьбе своих жертв. Следователи обещали им
прощение и снисхождение в обмен на полное признание. Для того, чтобы придать
этому   маневру  с  обменом  больше   веса,  Эрих   Мильх,   статс-секретарь
министерства  госбезопасности, посетил своего  старого товарища Лео Бауэра и
воззвал  к его преданности  партии.  Эрику Валах, которой,  как она  позднее
писала,  определили  роль "супер Маты Хари", поскольку она своим  искусством
любви  заманивала коммунистов на службу американцев посетил не только Мильх,
но  даже сам  шеф  МВД. После  этого был сервирован роскошный ужин  во время
которого он пообещал ей немедленное освобождение как только она укажет имена
агентурной сети (см. Wаllach 1968, c. 115ff).
     Основная  концепция  представляла  собой  копию  будапештского образца,
приспособленную к  местным условиям. Она следовала тексту сценария Берия, на
этот  раз переведенному не на венгерский, а на немецкий язык.  Однако были и
отличия,   исказившие   исходную   концепцию,   обусловленные  специфическим
положением Восточной Германии.
     К моменту  арестов ГДР  было всего несколько месяцев и она находилась в
переходном состоянии от советского военного  управления к  стране-сателлиту.
Это особое положение ГДР в Советской империи в ходе допросов становилось все
яснее. В  отличие от  народных демократий,  в которых следствие вели местные
органы  госбезопасности, а московские "советники" действовали большей частью
в тени, роль  SSD  ограничивалась положением  вспомогательной  полиции.  МВД
допрашивало  и  пытало  своих  жертв  в   советской  следственной  тюрьме  в
Карлсхорсте, но  и в местах  заключения SSD часто допросы проводили русские,
которые не позволяли своим немецким подчиненным действовать самостоятельно.
     Однако  решающим фактором  было  существование Федеративной Республики,
разделение   Германии.   Двойная  цель   сталинского   террора:   подавление
потенциальной  оппозиции против советской  гегемонии  и  исключение  кадров,
"зараженных" западным влиянием путем чистки партии и  ареста "группы Фильда"
была  достигнута,  но в  Москве  царила неуверенность допустим  ли  открытый
сфабрикованный процесс в  условиях разделения Германии  с внешнеполитической
точки  зрения.  Промедление Сталина и наложенные этим путы  на МВД объясняют
тот факт,  что в отличии от схемы, применявшейся  в народных демократиях, за
первыми арестами  не  последовали  дальнейшие,  концентрически расширяющиеся
волны арестов, что были названы по имени только  сравнительно второстепенные
партийные функционеры. Это также  объясняет, почему  в  заявлении  ЦК  от 24
августа 1950 г. не было названо имя Франца Далема.
     Далем  превосходно подходил  к сталинской  категории  "подозрительных".
Перед вступлением в  КПГ он был членом Независимой  социалистической партии,
объявленной "троцкистской", сражался во время гражданской  войны в Испании в
Интербригаде,  вместе с Меркером  руководил заграничной  организацией КПГ  в
Париже, был освобожден из концлагеря Маутхаузен американцами, еще со времени
эмиграции он был тесно связан с арестованным Крайкеайером и высланным Лексом
Энде;  он был знаком и с Эрикой Валлах. Далем  был  бы  для Берия  идеальным
немецким  Райком,  главным обвиняемым  восточно-германского  сфабрикованного
процесса Однако  его  не тронули и даже не назвали, поскольку в  Москве  еще
обсуждали размах и глубину сфабрикованного процесса.
     "Группа Фильда",  арестованная в  августе и рассматриваемая  только как
начало не только не увеличилась, но даже  уменьшилась до пяти человек: Вилли
Крайкемайер  умер  в  следственной  тюрьме при  до  сих  пор  не  выясненных
обстоятельствах   -    как    "жертва    холодной   войны",    как   позднее
лицемерно-помпезно  писал  Далем его  вдове,  однако фактически, как  жертва
сталинских следователей. Гитта Бауэр сначала  была допрошена, но скоро о ней
забыли.  Политически  она не имела значения,  у нее не было никаких связей с
Фильдом. Она провела  в тюрьме почти  три с  половиной года, после чего была
освобождена без приговора суда.
     Оставшуюся небольшую группу из пяти "фильдистов" готовили к своей роли.
Статс-секретарь  Мильке заверил в  начале 1951  г.  Лео  Бауэра в  том,  что
процесс состоится, Эрика  Валлах так же, еще летом того же года имела в виду
"большой немецкий процесс".  К этому времени протоколы допросов были готовы.
Они содержали признания в сотрудничестве с американской шпионской службой.
     Летом  1951 г.  Сталин  внезапно решил  отказаться  от плана "немецкого
процесса  Райка". Лео  Бауэр  (1956, c.  412ff) указывал позднее как причину
этого "большую глупость следователей и их неспособность своевременно сломить
сопротивление некоторых узников" -  разумеется прежде  всего  он имел в виду
себя и  выдавить необходимые  признания.  Другие хронисты  предполагали, что
известная оппозиция против  Ульбрихта  внутри  СЕПГ препятствовала  принятию
ясного решения. Оба этих объяснения не убедительны. Физические и психические
методы пыток тайной  полиции Сталина, как в  Москве, так и в Тиране,  Софии,
Будапеште и Праге,  а  также  в Восточном  Берлине  в  решающей  фазе всегда
приводили к успеху; если время не ждало, требовалось от  8 до 10 недель, как
в Будапеште,  если время  позволяло,  от 6  до  9 месяцев,  как  в Восточном
Берлине.   Так  же   мало   убедителен  аргумент  о  некоем  внутрипартийном
сопротивлении. Этот процесс был запланирован не Ульбрихтом,  а Сталиным, и в
СЕПГ,  как впрочем и в других странах-сателлитах, происходило только то, что
планировала Москва.
     Решение Сталина отказаться от немецкого сфабрикованного процесса, можно
объяснить только разделением Германии. Не в последнюю очередь это разделение
имело следующие последствия. Большая часть немецких коммунистов, бежавших от
гитлеровского  террора в Швейцарию или во Францию,  после войны вернулись  в
западные  зоны  и играли там важную роль в политической и  культурной жизни.
Можно было  конечно заманить  одного  Франца Шперлинга, но выманить  десятки
бывших эмигрантов, которые поддерживали связи с Фильдом и получали поддержку
от  USC было  невозможно.  В связи  с этим можно вспомнить письмо  Ракоши, в
котором предупреждало о соответствующих трудностях. (см. с. 130).
     Для  Восточного Берлина эти трудности были еще  острее, чем за два года
до этого в Будапеште. Процесс в ГДР со всеми  его  сфабрикованными схемами и
искажениями фактов  привел бы  к тому, что друзья  и  товарищи обвиняемых  в
Федеративной  Республике  отчаявшись, выступили  бы  против  обвинения.  Они
разорвали  бы   всю  паутину  лжи  и  сделали  бы  это  с   гораздо  большим
пропагандистским   эффектом,   чем   это  было   возможно  в   Чехословакии.
Следовательно  такой процесс стал  бы  бумерангом. Он не  мог  и должен  был
состояться.
     После московского  запрещения процесса нужно было выходить быстро и  по
возможности  без  лишнего шума из создавшейся неловкой  ситуации.  Атмосфера
внезапно  изменилась,  давление  ослабло. Летом  1952  г.  заключенные  были
переданы  советским  органам.  В  сентябре   после  более,  чем  двухлетнего
пребывания в  тюрьме  им  был  предъявлен  ордер  на  арест, а их дела  были
переданы в советский  военный трибунал. О группе Фильда или "шпионской сети"
больше не было ни слова. Лео Бауэр и Эрика вместе,  а Штейнбергер, Шперлинг,
Мюллер и Гольдхаммер по отдельности  были  осуждены по 58  статье советского
уголовного  кодекса  за  шпионаж,  пропаганду  и  агитацию против Советского
Союза,  организацию  контрреволюционных происков и  поддержку  международной
буржуазии.  Большинство закрытых процессов  прошли в  декабре  1952  г.  Лео
Бауэру и Эрике Валлах трибунал вынес приговор: расстрелять. Шперлинг, Мюллер
и Гольдхаммер были приговорены к 25 годам каторжных работ. Штайнбергер еще в
ноябре 1950 г.  был  заочно приговорен в Москве к 15 годам трудовых лагерей.
Оба смертных приговора через полгода были заменены на 25  и 15 лет каторжных
работ.  Осужденные  о  судьбе и  процессах которых общественность  ничего не
узнала,  исчезли в  советском  ГУЛАГе. Первая  фаза  преждевременно начатого
процесса закончилась  в  глубокой тишине.  (см.  Bauer 1956, c. 416, Wallach
1969, c. 227ff; Brandt 1983, c. 202 ff).
     Летом  1951  г.  был  составлен  план немецкого  процесса Райка,  но не
немецкого  сфабрикованного процесса.  Центр  тяжести  сталинских  подозрений
постепенно   переместился    с   "титоистов"   на   коммунистов   еврейского
происхождения.  Отъявленными злодеями теперь стали не Даллес  и Ранкович,  а
Моргентау   и  Бен  Гурион,  главным  врагом  стала   сионистская   агентура
американского  империализма", которая  засылалась в страны молодой  народной
демократии  троцкистов, шпионов и диверсантов. Этот сдвиг, его причины и его
влияние на сталинские ликвидации рассматривался в Главе 8.
     Одновременно  с  кровавой  чисткой в Чехословакии  МВД начало  работу в
Восточной Германии  для того,  чтобы  закончить  начатой  на  новой  основе.
Первоначальные границы  пражской  конструкции были  разрушены,  Тито и Фильд
сведены до роли побочных членов всеобъемлющего заговора. МВД получило полную
свободу арестовывать любого коммуниста под предлогом "сионизма", "троцкизма"
и  "буржуазного национализма".  В  процессе  консолидации  ФРГ  и тем  самым
закрепления разделения  Германии, а также обострения холодной войны возникли
сомнения, а  нужно  ли  при ударе по  руководству  СЕПГ учитывать настроение
западной   общественности   и   критически   настроенных  западно-германских
коммунистов.
     После   июльского  решения   Москвы   допросы   в   восточно-берлинской
следственной тюрьме приняли новое направление. От уже сломленных заключенных
требовались  показания  против  всех их друзей  и  соратников  по  партии  и
особенно против исключенного  из СЕПГ Пауля Меркера и члена Политбюро Франца
Далема.  Не  пощадили  даже  всемогущего  Генерального  Секретаря   Вальтера
Ульбрихта.  (см. Bauer  1956, c. 414). Новая  серия  протоколов должна  была
стать  концом длительного  откладывания закрытых процессов Бауэра и  других.
Берия  хотел  еще  до исчезновения группы  Фильда  в ГУЛАГе  иметь  в  руках
возможно более  полный  обвинительный материал  против германских  партийных
функционеров.
     Проект нового  сценария  был  составлен  в  Москве  в середине 1952 г.:
теперь Меркеру выпала  роль руководителя группы сионистских агентов, которую
американская шпионская служба завербовала за десять лет до этого в эмиграции
в  Мексике,  для  того,  чтобы  внедрить в руководящую  верхушку  германской
партии. Связь с  группой Фильда осуществлял Фриц Шперлинг, в время  как Курт
Мюллер составлял "троцкистскую" компоненту заговора.
     В сентябре 1952  г. по  указанию Берия "германский сектор" вымышленного
восточно- европейского  заговора был включен в протоколы жертв чехословацкой
чистки,  особенно подробно  в показания Андре Симоне,  который, как и Меркер
часть своей эмиграции провел в Мексике. 21 ноября пришел сигнал из Праги: во
время  "процесса Сланского" обвиняемый  Бедржих Геминдер заявил о  "немецком
троцкисте Меркере" с которым он и Сланский находились в конспиративной связи
с  1948 г., а  на  следующий день  Артур Лондон "разоблачил своего немецкого
сообщника Меркера". как "троцкиста" и помощника" Ноэля Фильда.
     Еще в сентябре чехословацкие органы госбезопасности передали протоколы,
обвиняющие  Меркера,  своим восточно-германским коллегам  и  Ульбрихт создал
особую  комиссию  ЦК,  которая  в  сотрудничестве   с  МВД  и  SSD  перевела
"преступления" еще находившегося на свободе Меркера на партийный  жаргон. 20
сентября  1952  г.  ЦК опубликовал  свое  Постановление "Об уроках  процесса
против  заговорщического Центра  Сланского" (цит. по Fricke 1971, c. 166ff).
Там  было  сказано:  "Разоблачение  сионизма,  как  агентуры   американского
империализма в то же время разоблачило враждебную роль агента Пауля Меркера"
(ebd. c. 170). Во  время своей эмиграции в Мексике он при помощи преступника
Андре  Симоне  превратил журнал  "Freies  Deutschland" в сионистский  орган,
который  представлял   интересы  еврейского  монополистического  капитала  и
требовал возмещения евреям. Он отказался от правильной марксистско-ленинской
теории  национального вопроса  в пользу  мелкобуржуазных  оппортунистических
представлений и рассматривал евреев в Германии как национальное меньшинство,
а сионизм, как национальное движение и после  своего возвращения из  Мексики
он попытался поставить товарищей еврейского происхождения с помощью подарков
американского    Joint    Distribution    Commitee    в    зависимость    от
империалистических шпионов. Агент  Меркер был субъектом финансовой олигархии
США,   врагом  Советского  Союза,  находившимся  на  той  же  идеологической
платформе,  что  и   Тито,  этот  фашистский  палач  народов  Югославии  (об
антисемитской охоте на ведьм см также Brandt 1967, c. 160ff).
     Кроме  Меркера  в  Постановлении  ЦК  также  были  заклеймены  как  его
соо