дстав-
ленные в мифах в образе северных ринтурси или орд Гогов и Магогов, кото-
рым Александр Великий преградил путь символической Железной Стеной.
   Эти силы, духовно воплотившиеся  в  раннем  христианстве,  уничтожили
Дух. Если, с одной стороны, в своей смягченной форме, они  воссоздали  в
лице католической церкви лунную духовность, т.е. духовность, архетипом и
центром которой являлся более не "Герой", не сакральный король и не сол-
нечная инициация, а святой, смиренно склоненный перед Богом,  и  идеалом
которой являлась более не воинственно-сакральная иерархия и  "слава",  а
братское общежитие и любовь к ближнему (caritas), - то, с другой  сторо-
ны, в Реформаци и и в гуманизме мы видим  уже  откровенно  анархическую,
разрушительную, анти-традиционную и анти-духовную природу этих сил.
   И в политических революциях, и в "либерализме", и  в  коллективизации
действуют те же силы, ведущие человечество от катастрофы  к  катастрофе.
Во всех формах современного общества - в науке, в праве, в миражах  тех-
нического прогресса и во всемогуществе машин - как это ни  парадоксально
- открыто проявляется именно этот дух, торжествует именно эта нивелирую-
щая воля, воля к количеству и ненависть к иерархии, к качеству, к разли-
чию. И все крепче становятся коллективные, безличные оковы,  порожденные
полным отсутс твием самодостаточности у мятежного рода рабов. Когда  се-
митско-христианский мистицизм столкнулся  с  тем  орфически-дионисийским
пафосом, (который для дорическо-нордической Греции уже означал  извраще-
ние древних олимпийских культов) и с народным мистицизмом Изиды, пришед-
шим в Грецию после падения солнечной египетской традиции, то в этом сме-
шении мессианизма и хилиазма с верованиями имперского плебса  и  образо-
вался элемент "пассионарности" и  оргазма  -  вместо  возвышенного  спо-
койствия Цезаря, вместо ровного вел ичия героев Гомера, вместо очищенной
духовности и автаркийного идеала языческого "философа" и посвященного  -
тот элемент, который является корнем любого современного  извращения,  в
романтическом и иррациональном смысле.
   После секуляризации этот же самый мистицизм породил мифы  "активизма"
и "фаустизма", современную суеверную веру в прогресс, семитскую  мистику
инстинктов и "elan vital" - даже в такой степени, что они вынуждают  от-
дельных индивидуумов и целые народы двигать ся в направлении, в  котором
сами они уже двигаться не хотели бы.
   Из этой катастрофы против еврейско-христианского потока еще раз  под-
нялась иная сила для  того,  чтобы  выдвинуть  решительную  альтернативу
дальнейшему ходу духовной истории Запада.  Это  была  традиция  иранских
ариев, возникшая в форме воинственного культа Митр ы,  аватары  древнего
арийского бога светлого Неба, "Господина Солнца", "Убийцы Быка", героя с
Факелом и Топором, символа нового рождения "через могущество",  которого
синкретический (но от этого не менее значительный) миф  отождествляет  с
гиперборейским бог ом Золотого Века. Однако более определенные невидимые
силы задушили и эту "солнечную возможность". Это было последним  великим
противодействием: Священная Римская Империя Германских Наций. В так  на-
зываемых "варварах" мы встречаем в  действительности  расы  б  лизкие  к
ахейской, палео-иранской и палео-романской и, в целом, нордическо-арийс-
кие расы, сохранившие себя в состоянии предысторической чистоты. И  хотя
нашествие "варваров" для материальной стороны уже азиатизированной и се-
митизированной Империи может по казаться  разрушительным,  однако,  если
посмотреть с более высокой точки зрения, это  объясняется  просто  живи-
тельным потоком героического духа, контактом с силой духовно  близкой  к
той, которой языческие римляне обязаны своим солнечным величием.  Так  в
мире с нова возродился древний римский символ, защищенный непосредствен-
но силами Севера.
   Вселенскую культуру имперского феодального Средневековья, несмотря на
ее чисто номинальное христианство, мы должны, в первую очередь, рассмат-
ривать именно таким образом. В ней  говорила  нордическо-римская  духов-
ность, войском которой было рыцарство, сверхп олитическим центром  кото-
рой был имперский идеал гибеллинов, ритуалом которой было деяние кресто-
вых походов - скорее как возвращение к языческой идее mors  triumphalis,
нежели как ответ на чисто внешнее религиозное побуждение - и тайной  ду-
шой которой, прот ивостоявшей христианству и верной более древней и  бо-
лее высокой традиции, было все то, что скрыто продолжало жить  в  леген-
дах, мифах и воинственных рыцарских посвящениях от тамплиеров и  рыцарей
Грааля до fideli d'amore. После падения средневековой культур  ы,  после
потопления сияющей европейской весны в ее молодой крови, после  освобож-
дения от оков тех сил, которые вели к  секуляризации,  партикуляризму  и
разрушительному гуманизму, пути к последней катастрофе были открыты.
   Сила Традиции из видимой превратилась в невидимую, стала тайным  нас-
ледием, передаваемым по тайной цепи от немногих к немногим. И сегодня  о
ней догадываются только единицы, сквозь неясные предчувствия, еще  слиш-
ком человеческие и слишком материальные. Это - те, которые, следуя свое-
му внутреннему инстинкту, как знакам Великого  Противодействия  приносят
присягу символам Свастики, Орла и Топора.
   Это люди, - подчас совершенно неизвестные, а подчас  сверкающие,  как
трагический метеор Фридрих Ницше, - не выдерживающие тяжести истины, ко-
торая слишком тяжела и огромна для них. Она ждет других - тех, кто суме-
ет ее понять и настолько проникнуться ею, чт обы заново, жестоко  и  хо-
лодно, предстать перед своими врагами в великом возвышении -  в  великой
битве: это от них скоро снова будет зависеть - погибнет ли Запад оконча-
тельно или ему посчастливится пережить новый Рассвет.
 
МЫ, ЯЗЫЧЕСКИЕ ИМПЕРИАЛИСТЫ 
 
   Круг замыкается, и то, что в древнем мифе - вначале иранском, а позже
ставшим еврейским - представлено символом "Страшного Суда", стремительно
приближается. Наступает время отделения "избранных" от тех, кто погибнет
в конце "мира", т.е. в конце нашего ми ра, в конце нашей культуры.
   Мы призываем к решительному безусловному,  интегральному  возврату  к
нордическо-языческой традиции. Мы должны покончить со всякими компромис-
сами, со всякой слабостью и со всякой снисходительностью по отношению  к
тому, что, произрастая из семитско-христианс ких корней,  заразило  нашу
кровь и наш разум. Без возврата к этой традиции не  существует  никакого
освобождения, никакого истинного восстановления;  без  возврата  к  этой
традиции невозможно обращение к истинным ценностям духа, могущества, ие-
рархии и Империи. Эта истина вне сомнений. Анти-Европа,  анти-иудейство,
анти-христианство - таковы наши лозунги.
   Совершенный безумец тот, кто отождествляет язычество с  материализмом
и развратом, и кто, напротив, считает все созданное экзотерической,  ан-
ти-арийской религией, возникшей во времена нашего  упадка,  чистейшим  и
исключительным синтезом всего духовного, синт езом, которым исчерпывает-
ся вся культурная история Запада. И как глубоко и крепко этот предрассу-
док укоренился в современном "научном" мышлении! Нет! Живого и имманент-
ного духа, деятельного духа как нечеловеческой  мудрости  и  могущества,
как славы королей и победителей не знала семитская скверна -  его  знало
наше язычество, наша традиция несла его в великом передвижении народов с
Севера на Юг, с Запада на Восток: и тот, кто сегодня восстает против ев-
ропейского недуга и европейской религии, является не отр ицающим, а  ут-
верждающим, единственным, кто знает - что  означает  утверждение.  И  мы
признаем сегодня свою принадлежность к нордическо-языческой  традиции  и
призываем к восстановлению ее ценностей в языческом  Империализме.  Наши
личности, индивидульности всех тех, кто присоединится к нам в  этой  ду-
ховной реальности - всех одиноких и мужественных людей,  остающихся  не-
исправимо благородными в этом мире торговцев, уголовников и  сумасшедших
- исчезают перед величием той силы, которая через нас обращается ко всем
н есокрушимым и непобежденным воинам Европы, к тем, кто  еще  продолжает
оказывать сопротивление, к тем, кто принадлежит Утру.
   Сознаете ли вы,  что  это  не  слова,  не  утопия  или  романтическая
абстракция,  а  позитивнейшая  и  могущественнейшая  реальность,  ждущая
только того, чтобы ее разбудили существа, способные решиться  на  все  в
действии, перед величием и могуществом которого слово  "  сопротивление"
просто не имеет смысла? Сознаете ли вы, что тысячи сил собрались  в  су-
мерках и ожидают только того, кто поможет им освободиться? Смешивать на-
шу традицию с какой-либо новой фантастической псевдо-традицией или с ка-
ким-либо новым западным идей ным течением, неизбежно зараженным  семитс-
ким духом, было бы абсурднейшим из заблуждений.
   Древние силы нашей расы в последний раз ставят нас  сегодня,  в  этой
решающей стадии истории Запада,  перед  дилеммой:  Верность  или  Преда-
тельство.
   Наша реставрация останется пустым словом, если она  не  будет  прежде
всего "солнечной" реставрацией, реставрацией языческой духовности.  Было
бы очевидным противоречием призывать к защите  нордической  или  римской
традиции и, в то же время, не помнить о тех с илах,  которые  в  большей
степени, нежели все остальные, способствовали их падению; было  бы  оче-
видным противоречием присягать идеалу Империи и не  замечать  того,  что
все семитско- христианское мировоззрение, если сорвать с него маску, оз-
начает для Империи п олное отрицание всякой духовной предпосылки. Помимо
всех случайных целей, помимо всех эмпирических  интересов,  помимо  всех
пристрастий и всех личных или партийных привязанностей -  кто  из  числа
тех, кто на германской и римской земле уже готов к возвышению, достаточ-
но мужествен, чтобы нести дальше факел нордическо-языческой традиции? Мы
призываем, потому что мы должны призывать, сами мы ни надеемся, ни  сом-
неваемся. То, что есть, не может быть опровергнуто тем, чего нет.
   Ценности, которые мы защищаем, есть. Тот факт, что находятся  люди  и
складываются обстоятельства, благодаря которым станет возможным на опре-
деленный период в случайности временных и преходящих вещей придать  этим
ценностям форму и содержание, нас касается намного меньше,  нежели  тех,
для которых истина исчерпывается только сферой случайного.
 
ЧАСТЬ II 
 
УСЛОВИЯ ДЛЯ ИМПЕРИИ 
ВЫРОЖДЕНИЕ ИМПЕРСКОЙ ИДЕИ 
ПРОТЕСТАНТСКОЕ ИЗВРАЩЕНИЕ И НАША АНТИ-РЕФОРМАЦИЯ 
ВОЛЯ К ИЕРАРХИИ 
ВЫРОЖДЕНИЕ ИМПЕРСКОЙ ИДЕИ 
   Как живое тело пребывает в органическом порядке только тогда, когда в
нем присутствует душа, которая им управляет, так и социальная  организа-
ция, не коренящаяся в духовной реальности, является  поверхностной,  не-
состоятельной, не способной  сохранить  себя  здоровой  и  неизменной  в
борьбе различных сил, и в этом случае она является более не орган измом,
но чем-тосоставным, агрегатом, неживым механизмом.
   Истинная причина вырождения политической идеи на  современном  Западе
состоит в том, что те духовные ценности, которые некогда пронизывали об-
щественный порядок, исчезли, и до сих пор их место  остается  незанятым.
Все проблемы спустились до уровня хозяйствен  ных,  промышленных,  чисто
милитаристских, управленческих или, в лучшем случае, эмоциональных  фак-
торов, причем никто не отдает себе отчета в том, что все  это  -  только
материя, необходимая, если угодно, но никогда не  достаточная,  материя,
решительно не спос обная установить здоровый и разумный, сам себя оправ-
дывающий порядок - подобно тому, как не могут прийти в движение  механи-
ческие силы без участия живого существа.
   Неорганичность и поверхностность суть основные  признаки  современной
социальной организации. Она строится начиная не сверху, а  снизу,  таким
образом, что ее закон и порядок, вместо того, чтобы иметь  оправдание  в
аристократии, в качественной дифференциации и в духовной иерархии, осно-
вываются лишь на случайном сплетении нивелированных интересов,  на  алч-
ности анонимной, лишенной всех высоких чувств толпы,  -  вот  глобальное
заблуждение, на котором основывается вся эта организация.
   Корни этого вырождения уходят в глубь времен, в те эпохи, когда  про-
цесс упадка солнечной нордической традиции еще  только  начинался.  Этот
процесс связан с разделением двух  типов  могущества,  с  секуляризацией
чисто королевского элемента социальной иерархии, с  дуализмом,  противо-
поставляющим, с одной  стороны,  чисто  материальную  мужественность,  -
светское государство, царя как чисто временную и, можно  сказать,  почти
люциферическую ценность, - а с другой стороны, немужскую духовность, ан-
ти-нордическую и анти-аристократическую духовность чисто "жреческого"  и
"религиозного" типа, притязавшую, тем не менее, на верховную власть.
   Образование жреческой касты как особой и господствующей  с  необходи-
мостью привело к осквернению, секуляризации и материализации  политичес-
кой идеи: все остальное - только следствие этого факта. Первой анти-тра-
диционной революцией была та, в которой жрец  вы  теснил  "божественного
короля", в которой "религии" заняли место элит, носительниц всепобеждаю-
щей, солнечной, аристократической духовности.
   Явления подобного рода случались еще в доисторические времена в  дох-
ристианском и нехристианском мире: однако они почти всегда наталкивались
на противодействие, ограничивавшее их распространение и препятствовавшее
возможности дальнейшего распада. Даже в И ндии, где каста брахманов час-
то становилась жреческой кастой, несмотря ни на что сохранились отголос-
ки высшей духовности касты кшатриев, и сам Будда - как  и  Заратустра  -
принадлежал к королевской крови.
   Только на Западе с распространением семитской  религии  и  семитского
духа произошла окончательная и бесповоротная катастрофа.
   Раннее христианство с трансцендентальностью своих ценностей, тяготев-
шее к ожиданию того "Царствия", которое "не от мира сего", с характерной
семитской волей к покорности Богу и к смирению, разрушила  тот  "солнеч-
ный" синтез духовного и политического могуще ства, синтез королевского и
божественного, который знал древний мир.
   Само по себе галилейское учение, со своим глубоким презрением ко всем
мирским заботам, могло привести лишь к тому, чтобы  сделать  невозможным
не только государство, но и общество вообще. Но  с  исчезновением  того,
что было основной пружиной раннего учения, с отдалением перспективы нас-
тупления "Царствия", в котором предполагалось смешение всех ценностей  и
в котором "униженные должны были возвыситься",  проявился  истинный  дух
самого этого учения, его непримиримость.  Однако  новые  силы  восстали,
чтобы подготови ть уже в "мире сем" место тому, что "не от  мира  сего".
Была достигнута нормализация. Было принято компромиссное решение. Но се-
митский элемент пошел дальше и узурпировал  универсальный  символ  Рима.
Возникла Католическая Церковь - смешанная организация, в которой романи-
зация, т.е. паганизация, некоторых сторон изначального учения, не смогла
воспрепятствовать тому,  чтобы  центральным  стал  "лунный",  жреческий,
женственный идеал духовности - голос "верящих" и "л юбящих", голос  "де-
тей и рабов Божьих", голос признающих высшее право за  своим  "фратерна-
листским", почти гинекократически  понимаемым  обществом  (Матерью  Цер-
ковью).
   Мы утверждаем, что нужно отличать христианство от католицизма.  Хрис-
тианство как таковое, в его изначальном семитском аспекте,  находится  в
мистическом соответствии с Французской Революцией и сегодняшними  социа-
лизмом и коммунизмом. Христианство как Католическая Церковь, напр  отив,
частично переняло формы языческо-римского строя: как нечто в высшей сте-
пени противоречивое эти формы были наполнены содержанием, системой  цен-
ностей и верований, абсолютно противостоящей римскому духу.
   В этом внутреннем противоречии кроется главная причина краха притяза-
ний Церкви на гегемонию, причина ее неспособности стать истинной наслед-
ницей того, что было уничтожено азиатско-семитским восстанием - мирового
господства Рима.
   В действительности, Католическая Церковь была не настолько языческой,
чтобы полностью преодолеть внутренний дуализм: и она  отделила  духовную
область от политической, а заботу о "душе" от мирских забот. Тщетно  пы-
талась она позднее снова объединить эти две стороны. Теперь уже она ока-
залась в тупике.
   Следствием этого была ориентация гвельфов, недопускавших  возможности
автономии светского государства по отношению к Церкви и требовавших пол-
ного подчинения Орла  Кресту.  Что  в  этом  случае  осталось  в  Церкви
собственно христианского? Что могло бы оправдыват ь теперь ее  происхож-
дение от того, кто проповедовал отречение, тщету  мирских  забот  и  ра-
венство людей, которые по своей природе слуги Бога; от того, чье царство
не от мира сего? Как может быть установлено истинное господство и истин-
ная иерархия, если не ч ерез возвращение к языческим ценностям утвержде-
ния, имманентности и качественного различия? Так и произошло в Церкви  в
ее золотое время, в Средние века, когда она, на одно мгновение оживляясь
нордическо-германским и, можно также сказать, истинно римским духом, ка-
залось, уже была готова снова объединить  народы  Запада  во  вселенском
единстве. Но, однако, это была лишь фата-моргана - нечто не имеющее дли-
тельной реальности - в сущности, лишь постановка вопроса в форме его ре-
шения, решение противоречия de fac to, а не de jure.
   Кроме того, несомненно, что та Империя, которая действительно являет-
ся Империей, не может терпеть над собой Церковь как особую  организацию.
Империя, чье господство чисто материально, может допустить наличие Церк-
ви и даже предоставить ей заботу о духовных вопросах, которыми она  сама
не интересуется. Однако такая Империя будет лишь видимостью Империи. Им-
перия является Империей, лишь представляя собой имманентную  духовность,
но тогда она не может более признавать никаких  организаций,  обладающих
преимуществом по сравнению с ней самой в духовных вопросах. Она  уничто-
жит и вытеснит все церкви и при этом лишь себя объявит е динственной, не
допускающей ничего другого, Церковью: и тем или иным путем,  сознательно
или бессознательно, она возвратится к языческому и арийскому  пониманию,
к солнечному синтезу королевского и  жреческого,  к  "Sacrum  Imperium",
"Священной Империи".
   Если мы вглядимся внимательней, то именно такой мы увидим  чисто  им-
перскую идею, противостоявшую в Средние века Церкви, и в первую очередь,
благодаря Гогенштауфенам: мы увидим в ней не восстание  светского  могу-
щества против духовных властей, а борьбу между двумя видами чисто духов-
ной власти, каждый из которых защищает свое сверхъестественное происхож-
дение и предназначение и свое универсальное сверх-пол итическое право. С
одной стороны, в Империи возродилась, хотя и не без смягчений и  компро-
миссов, языческая идея божественного короля, сакрального властелина, lex
animata in terris ("Живой закон на земле" - лат.)  ,  центра  притяжения
для преображающей, вои нственной верности (fides), воплощенного  мужско-
го, героического полюса. С другой стороны, в Церкви  воплотился  принцип
духовной кастрации, "жреческой" истины, лунного духовного полюса, и  те,
кто проводили эту линию, не гнушались никакими средствами для по ддержки
и благославления рабов и торговцев в их восстании против Империи (сравни
противопоставление коммуны государству), и старались предотвратить  воз-
можную реставрацию и сохранить главенство за собой.
   В борьбе между этими двумя великими идеями, как  мы  уже  сказали,  и
состояла последняя вспышка духа на Западе. Затем начался период  обесси-
ливания и прогрессирующего кризиса. И если  современное  государство,  в
конце концов, осталось автономным, то лишь потом у, что  оно  опустилось
от универсального принципа Империи до плюралист