и иранцы видели в своих царях земные  подобия  сол-
нечных божеств; почему римляне и греки почитали  своих  властелинов  как
откровение неизменного "ге роического" потока, утвержденного  в  образах
Геракла и Аполлона.
   "Постоянно присутствуют в великом жилище мира; постоянно утверждаются
на прямом троне мира; шагают вперед по великому пути мира, и  когда  это
достигнуто, народ разделяет добытые блага". - "В ширине и глубине своего
мужества (virtus) подобны Земле; в высот е и блеске его подобны Небу;  в
протяженности и длительности его подобны пространству и вечности: и  об-
разуют третье Могущество между земным и небесным" - так говорит  о  под-
линных властелинах Традиция.
   Истинный Властелин, истинная имперская натура - это тот, кто обладает
этим высшим бытием - таким его количеством, которое непосредственно  оз-
начает иное бытие - качество: мужество (virtus), перед которым - до  из-
вестной степени даже при отсутствии прямого желания - все остальное сжи-
гается, упраздняется и подавляется. Он есть тот, кто утверждае тся как
   Несущество: как всеобъемлющее грозное сияние, которому ничто не может
противостоять, как спокойное хладнокровное величие, останавливающее руку
с занесенным мечом, или прыжок хищного зверя. Он есть тот, кто  невольно
внушает уважение, кто пробуждает желани е повиноваться, жертвовать,  ис-
кать в этой всеохватывающей жизни смысл особого, истинного Бытия. В  Нем
как в действии пылает весь род, вся традиция, вся история, - они прекра-
щают быть абстракцией, бескровной идеальностью и становятся индивидуали-
зированной реальностью, становятся Жизнью - абсолютной жизнью,  самодос-
таточной, чистой свободой - становятся Духом, становятся Светом.
   И только Он, в своем апогее, может сказать: "Я есть Путь, Я есть  Ис-
тина, Я есть Жизнь". И только Он дает несметному числу людей, всей  сис-
теме низшего детерминизма жизни Единство, Смысл, Оправданность,  которых
они никогда не имели ранее. Потому что низший никогда не может жить пол-
но и совершенно, если он не знает, что центр и цель находятся в конкрет-
ном Высшем; потому что часть ощущает  себя  элементом  целого  организма
только тогда, когда она видит смысл своего существования не в  себе  са-
мой, а в душе (в душе, которая является реальностью, а не чистым идеалом
или абстрактным законом).
   Все это - план основных этапов завоевания государства и Пути к  могу-
ществу. Наивность грубой силы, риторика идеальности и "Вечного  Закона",
относительность и  двусмысленность  динамической  игры  идей-сил,  мифов
"отечества" и "нации", необходимость в поддержк е власти снизу - все эти
различные ограничения - подобно восходящему солнцу, разгоняющему туман и
ночных призраков- должны быть рассеяны могущественной реальностью высше-
го и в действительности более чем человеческого индивидуума, который,  в
конце концов, станет тождественен могуществу самого "Сверхмира".
 
НЕВОЗМОЖНОСТЬ ДЕМОКРАТИЧЕСКОГО САМОУПРАВЛЕНИЯ 
 
   Но вернемся к либерализму.
 
   Мы вскрыли тот компромисс, которым определяются  его  жалкие  попытки
утвердить "вечный закон" свободы. Компромисс,  превращающийся  в  чистое
противоречие когда, при передвижении проблемы от индивидуума к обществу,
вслед за законом свободы утверждается другой "вечный" закон:  закон  ра-
венства. Как можно не понимать, что при равенстве не может быть  никакой
свободы? Что нивелирование возможностей, идентичность прав и  обязаннос-
тей, деспотизм закона, основывающегося исключительно на количестве,  де-
лают свободу немыслимой? Повторим еще раз: истинная  свобода  существует
только в иерархии, в ра зличении,  в  непреложности  индивидуальных  ка-
честв. Она существует только там, где социальные проблемы  решены  таким
образом, что ситуация благоприятствует  полной  реализации  человеческих
возможностей, основываясь на идеале дифференциации и,  следовательно,  н
еравенства, чему античная кастовая система служит совершенным  образцом.
Кроме того, истинная свобода существует только тогда, когда  смысл  вер-
ности, героизма, жертвы сможет возобладать над мелкими ценностями  мате-
риальной, хозяйственной и политической жизн и.
   Но рассмотрим подробнее поверхностно-бессмысленный характер  анти-им-
перских установок.
   В них утверждается, что демократия есть самоуправление народа.  Суве-
ренная воля - это воля большинства, находящая свое свободное выражение в
выборах и в символе представителя, преклоняющегося  перед  общественными
интересами.
   Но если настаивать на "самоуправлении", то нужно  проводить  различие
между теми, кто правит, и теми, кем правят, так как еще  нет  ни  одного
государства, в котором воля большинства не концентрировалась  бы  в  от-
дельных личностях, назначенных для "управления".  Эти  личности,  и  это
очевидно, выбираются не случайно: ими становятся те,  в  ком  признаются
большие способности и также истинное или мнимое  превосходство  над  ос-
тальными, и, следовательно, они  рассматриваются  не  просто  как  рупор
масс, а как люди, содержащие в себе принцип автономии и  законодательной
инициативы.
   Так в лоне самой демократии обнаруживается анти-демократический  фак-
тор, который она тщетно пытается скрыть  через  принципы  избирательного
права и санкций народа. Мы говорим "тщетно",  потому  что  превосходство
превосходящих выражается в том, что они могут признавать  истинную  цен-
ность и даже иерархизировать различные ценности, т.е. устанавливать под-
чинение одних другим. Только вышеназванный демократический принцип  ста-
вит все д ело с ног на голову, потому что решение (будь то в выборах или
в санкциях) в определении того, что является высшей  ценностью,  предос-
тавляется массам, т.е. условной совокупности тех, кто менее всего приго-
ден для такой оценки, и чье решение с необходимость  ю  будет  ограничи-
ваться ничтожными ценностями повседневной жизни. И поэтому при  демокра-
тическом режиме можно быть уверенным, что те,  кому  удастся  предложить
наилучшие перспективы (пусть даже химерические) в отношении чисто  прак-
тически полезных сторон госу дарственной  деятельности,  будут  обладать
фатальным преимуществом по сравнению со всеми остальными. В этом заблуж-
дении - напоминающем ситуацию, в которой слепые, согласившись быть ведо-
мыми зрячими, настаивают на том, чтобы этих зрячих отбирали бы они  сами
- следует искать основную причину  современной  деградации  политической
действительности до эмпирического, утилитарного и материального уровня.
   Остается, правда, еще одно возможное возражение, состоящее в том, что
материальное благосостояние, контролируемое  со  стороны  народа,  может
способствовать установлению высшего порядка. Но об этом еще можно поспо-
рить. Дело в том, что в моменты социального кризиса  высшие  ценности  и
реинтегрированные силы могут появиться именно там, где "изнеженность Ка-
пуи", периоды хозяйственного изобилия способствовали часто лишь замутне-
нию и опошлению духовной жизни. Это - отражение того,  что  случается  в
жизни отдельных индивидуумов, когда некоторые высшие ценности  всплывают
из глубин печали, отречения и неоправданности, и когда определенная сте-
пень напряжения в "риске существования" становится лучшей закваской  для
пробуждения духовной готовности. Мы не хотим, однако, н а  этом  настаи-
вать и лишь ограничимся вопросом: каким  критерием  должны  руководство-
ваться массы при выборе тех, кто в дальнейшем, кроме всего прочего, смо-
жет заботиться и о высших ценностях, хотя бы и на материальной основе?
   В действительности демократия существует лишь засчет  условной  опти-
мистической предпосылки. Она не отдает себе отчета в абсолютно  иррацио-
нальном характере массовой психологии. Как мы уже замечали выше,  говоря
об идеях-силах, массы приводятся в движение не рассудком, а  воодушевле-
нием, страстями и внушением. Так самка  последует  за  тем,  кто  сумеет
больше ее очаровать, пугая или привлекая средствами, в которых  в  самих
по себе нет ни малейшей логики. Так самка непостоянна и переходит от од-
ного к другому, без всякого соответствия  какому-либо  разумному  закону
или прогрессивному ритму. И, особенно, убеждение в том,  что  "прогресс"
человечества характеризуется не только тем,  что  с  материальной  точки
зрения вещи становятся лучше или хуже, а тем, что развитие переходит  от
материального критерия к высшему, сверхматериальному критерию,  является
глубочайшим западным предрассу дком, зародившимся в  якобинской  идеоло-
гии, против которого еще никто не выступал достаточно энергично. На  са-
мом деле говорить о самоуправлении масс и о предоставлении им прав выбо-
ра и санкций можно было бы лишь в том случае, если бы народ  можно  было
расс матривать как единую интеллигенцию, как отдельное огромное  сущест-
во, живущее особой, единой, сознательной и разумной  жизнью.  Но  это  -
лишь оптимистический миф, который не подтверждается ни одним  социальным
или историческим фактом, и который был выдуман родом рабов, не  терпящих
истинных вождей и придумавших маску для своего гнусного  стремления  де-
лать все самим, в согласии со своей мят ежной волей.
   Из демократизма этот оптимизм перешел большей частью  в  анархические
доктрины. А в своей рационально-теологической форме он проявляется также
в основе исторических течений и  в  теориях  самого  "Абсолютного  Госу-
дарства".
 
АНТИ-ГЕГЕЛЬЯНСТВО 
 
   Говоря о Новом времени, мы часто  используем  выражение  "множество",
вместо таких выражений, как "народ" или "человечество", доставшихся  нам
в наследство от Французской Революции. Причиной этому служит то, что по-
добные выражения уже несут в себе демократич  еский  и  коллективистский
дух. Другими словами, мы не хотим и не можем держаться за те  навязчивые
пережитки схоластических воззрений, в которых подобные концепции нагляд-
но представлялись в виде "универсалий" или их составляющих.
   Мы хотим пояснить это. К примеру, то, что существует "человек" помимо
конкретного человека, сперва еще надо доказать. Действительно, мы  можем
знать нечто о конкретном человеке, но о "человеке" вообще  мы  не  знаем
ничего, или, вернее, мы знаем, что он есть ничто, так как это  не  более
чем понятие, используемое для  того,  чтобы  посредством  прагматической
абстракции,  уничтожить  своеобразие  конкретного  индивидуума  и  потом
расстворить его в бессмысленном сравнении  с  несуществующим  "средним".
"Человек" как таковой есть нечто, что имеет место исключительно в  нашем
мозгу и не может соответствовать ничему реальному.
   По аналогии мы утверждаем, что  "нация",  "народ",  "человечество"  и
т.д.  суть  не  реальные  категории,  а  лишь  простые  метафоры,  и  их
"единство", с одной стороны, чисто вербально, а с  другой  стороны,  оно
является отнюдь не единством  организма,  с  присущим  ему  разумом,  но
единством системы, состоящей их многих индивидуальных, бьющихся  друг  о
друга и компенсирующих друг друга сил и,  вследствие  этого,  являющейся
динамичной и непостоянной. Поэтому мы настаиваем на использовании  выра-
жения "множество", "многие", которое дополняет уже выясненный нами ирра-
циональный характер "масс" еще одной существенной чертой  -  множествен-
ностью.
   С этой точки зрения, основное демократическое понятие так  называемой
"воли народа" является абсолютно безосновательным и должно быть заменено
понятием моментальной  уравновешенности  воли  многих  более  или  менее
объединенных между собой индивидуумов: так водопад издалека  нам  предс-
тавляется неподвижным и единым, но вблизи зам етно, что  он  состоит  из
бесчисленных, находящихся в постоянном движении элементов.  Поэтому  вся
демократия - это лишь замаскированный либерализм и атомизм.
   На воззрениях, вращающихся вокруг ирреальности  бытия  народа,  бытия
нации и т. д. и вокруг алогичности плюральной действительности и ограни-
чивающихся их конкретностью, никогда нельзя слишком настаивать, если  не
проявлена сила сверху и не пробуждено могущес  тво  верности.  При  этом
важно, однако, что, если тезисы этих "популистских" и  "националистичес-
ких" концепций еще могут быть оправданы в демократическом учении об  ор-
ганизации снизу как самоуправлении "народа" или "нации", то  они  стано-
вятся совершенно противоре чивыми и фиктивными в случае некоторых движе-
ний, стремящихся быть анти-демократическими. Мы имеем в  виду  различные
современные теории, делающие из государства  фетиш,  и,  в  особенности,
нео-гегельянские(1)теории "абсолютного Государства"  или  сверх-государс
тва, утверждающие, что высшей реальностью является только оно, а не  ин-
дивидуумы, которые - кем бы они ни были, включая вождей - должны  исчез-
нуть за его действительностью.
   Подобные феномены одержимости представляются нам наиболее нелепыми из
всех, и их абстрактность, без сомнения, намного более зловредна,  нежели
абстрактность демократии. Действительно, как мы уже видели, в демократии
"народ" служит лишь маской, и за конкре тной идеей "общественных интере-
сов", и особенно в либеральных формах, там  признается  действительность
отдельных личностей, на которых переносится  центр,  пускай  даже  и  на
уравненных и анти-имперских началах. Но в учении  об  "абсолютном  госу-
дарстве" сама эт а действительность исчезает, поглощается голой идеей; в
этом учении нет центра ни сверху ни снизу, так как вожди этих  одержимых
сами являются одержимыми, инструментами всеподавляющей безличности.
   Мы достаточно ясно выразились  в  отношении  прагматической  ценности
идей-сил или "мифов", и мы могли бы добавить, с должными  ограничениями,
что идея "абсолютного государства" относится к их числу. Но  ни  в  коем
случае подобные вещи не должны превращaться в marche  des  dupes("Способ
одурачивания" - фр.). Всякий истинный Империализм должен быть  абсолютно
позитивным и поэтому признавать одну единственную реальность: реальность
личности. Империя будет существовать для личности, для высшей  личности,
для личности, которая может сказать: "Государство - это Я", а не  наобо-
рот. Иерархия будет существовать постольку, поскольку существуют  вожди,
а не вожди будут существовать постольку, поскольку существует  иерархия.
Прочная печать, организующее господство, всепобеждающее достоинство  за-
воевателей, придаст смысл так называемому "национальному единству" и так
называемой"нации", а не миф об интенсивной жизни тех, ко торые никому не
нужны. Государство, нация, и даже "традиция" - это только абстракции (и,
в лучшем случае, задачи). Они становятся реальными только  в  реальности
отдельных личностей, которые выдвигают себя, которые создают  пути  там,
где их никогда не было, и которые делают единством то, что было множест-
вом, хаосом, смешением, господством безличной силы.
   В исчезновении этой реальности, этого высшего уровня  Силы,  Жизни  и
Света (передача которых в элитах и династиях сквозь поколения и  времен-
ные границы и является тем, что в высшем и позитивном смысле можно  наз-
вать Традицией), в функции, продолжающей сущест вовать лишь в силу инер-
ции, в пустой форме имперской или национальной организации, которая  ни-
чем более не может быть оправдана, в центре монархии с пустым троном - в
бессмысленном пережитке, претендующем на самостоятельность и выступающем
против высшего индивидуума, достойного  поклонения  и  обладающего  наи-
большей реальностью, против того высшего индивидуума, чьей тенью являет-
ся сама Монархия вместе со своим утверждением,- в этом вырождении кроют-
ся истоки идеи "абсолютного государства" и "нации",  а  также  всей  ос-
тальной аналогичной риторики Нового времени.
   И этот предрассудок гегелевского политического учения  стал  вершиной
философской системы. С ним и со всеми его отголосками  мы  должны  реши-
тельно покончить, чтобы вернуться к нордическо-арийскому пониманию  сво-
бодных и живых существ, ничего не знающих о голо се нивелированной  тол-
пы, ниспровергающих и осмеивающих глиняных идолов современной  идеологии
и свободно входящих в иерархию в соответствии  с  единственно  возможным
принципом дифференциации - обособления, определяющимся естественным, ди-
намическим соотношен ием интенсивности их экзистенции, их духа, их  жиз-
ни. Люди - как вожди людей и люди - как подчиненные людям,  люди  -  как
чистые силы, а не как тени теней.
   Против коллективистской, централизованной, униформистской идеи  госу-
дарства и нации мы утверждаем плюралистическую,  индивидуалистическую  и
реалистическую идею как единственно возможное основание для восстановле-
ния в могущественно-иерархическом и  интеграль  но  анти-демократическом
смысле. Не следует забывать:  "нация"  -  это  современное  изобретение,
французское изобретение. Рождение идеи "нации" произошло в эпоху  упадка
наших феодальных, аристократических и имперских идеалов. Для  германской
прарасы нацией являлась совокупность свободных господ властвующего  пле-
мени - господ, связанных кровью, связанн ых действиями на едином фронте,
готовых с гордостью дисциплины подчиниться воинскому порядку  и  в  одно
мгновение, вместе со своими вассалами стать мужами dux (вождя),  однако,
всегда сохраняя при этом независисмость, чувство  одиночества,  принципы
различия и соблюдения обособленности в коллективе.  То  же  самое  можно
сказать в отношении ранних римских аристократических законов. То же  са-
мое, mutatis mutandis("Внося соответствующие изменения"- лат.)  ,  можно
сказать и об индусских ариях: они не знали "нации", о  ни  знали  только
касту, и каста была для них высшим, духовным, нерушимым принципом поряд-
ка и иерархии. То же самое можно сказать и об ариях Ирана:  божественный
огонь,- hvareno или farr, - несомый их расой, состоял из трех видов  ог-
ня, соответствующих трем высшим классам- классу жрецов,  господ  жертвы,
классу воинов и классу глав семейств, связанных между собой,  но  отнюдь
не коллективистскими и "общественными" узами.
   Главной чертой нордическо-арийских народов является стремление к  ин-
дивидуальности, к анти-коллективности, выразившееся в их культуре и в их
"форме" - вопреки стремлению к смешению, которое  характерно  для  южных
народов и рас и для низших форм общества.
   Когда властители Запада сделали феодальную аристократию своими врага-
ми, когда они систематически стали направлять свои  усилия  на  создание
"национальной" централизации, - Франция была первой в этом  процессе,  -
они начали сами себе рыть могилу. "Общественные власти" - как идущее  от
короля абсолютистское нивелирование, сопровождавшееся уничтожением  вся-
ких преимуществ и отличий и ведущее к установлению  единого  закона  для
всех классов - погубили в дальнейшем сам королевский принцип, стали воп-
лощен ием голоса "народа", массы и, следовательно, их  тиранией.  Всякое
абсолютистское государство есть анти-аристократическое государство. Вся-
кая централизация пролагает путь демагогии, деградации личности до  кол-
лективного уровня.
   Индивидуальность,  различие,  разделение,   порядок,   основывающийся
только на личности и на ясных,  чистых,  мужественных  отношениях  между
личностями, - таковы наши идеалы.
 
   Национализм - это возврат к тотемизму.
 
   Сверхгосударство как воплощение "абсолютного духа" - маска левиафани-
ческой идеи Советов.
 
АНТИ-ИСТОРИЦИЗМ 
 
   Рассмотрим демократическое учение в его историцистском аспекте. Пред-
метом нашей критики в качестве отправной точки будет  служить  идеология
итальянца Джузеппе Мадзини. Эти соображения можно было бы применить и ко
всем остальным концепциям, пропитанным тем же духом. Но идеология Мадзи-
ни особенно интересна тем, что она пытается  объединить  в  себе  весьма
различные течения, не исключая самой римской идеи.
   Воля к демократии, преобладающая в этом направлении, породила  "фило-
софию истории", что уже достаточно ясно было показано в предыдущих  рас-
суждениях. Она не только вывела "народ" на передний план, но  и  сделала
из него теоретическую категорию: согл