асно этому учению, бытие  народа  -
это мистическое тело, в котором отраж ается  и  социализируется  должным
образом сама божественность, нисходящая с небес, и в этом бытии - в сог-
ласии с законом прогрессивного развития - эволюция человечества в  тече-
ние многих циклов является "откровением" божественного понимания.
   Это - убогая  современная  мифология,  которой  не  поверит  ни  один
серьезный человек, и ее семитско-протестантский характер сразу бросается
в глаза. Повторим, что бытие народа, если понимать его только  в  смысле
абстракции, есть ничтожное, иррациональное, "демоническое" бытие,  кото-
рое само по себе, без господствующего влияния высшего существа, не может
иметь никакого отношения к божественности. Мы считаем  извращением  идею
того, что божественное должно открываться каким-либо образом в смешении,
в элементе массы, а не в том, что, собственно, наиболее близко к природе
самой божественности. Мы остаемся верными дорическо-олимпийской  идее  о
превосходстве "богов" над становлением и называем суеверием, порожденным
низами, анти-аристократический миф о "прогрессе" и об "эволюции  челове-
чества"; мы называем фантазией слабых душ идею о провиденческом или  во-
обще о каком-либо разумном плане истории, - идею, что  все  происходящее
разумно, оправдано и подчинено реальности трансцендентных  целей,  идею,
которую всегда можно найти в основе системы того или иного философа  ис-
тории. Как свободные люди мы видим в истории свободу и отказываем в пра-
вомочности идее "философии истории", служащей лишь маской  детерминизму,
неспособности видеть и  желать  живую,  индивидуальную,  единственную  р
еальность исторических событий. Верные аристократическому духу, мы  про-
тивопоставляем современному мифу эволюции и развития традиционный  идеал
стабильности и традиционный миф инволюции, деградации, который - от  Ге-
сиода до иранцев, от халдеев до индусов, от египтян до нордического  по-
нимания ragna-rokkr как единственного "смысла истории"  -  запечатлен  в
учениях о "четырех веках".
   Но какую действительную цель ставит перед  собой  философия  Маццини?
Только одну: показать, что то, что должно быть, в согласии  с  "целенап-
равленностью" самого исторического прогресса и воплощаясь в символе про-
роческой миссии "третьего Рима", есть Анти-импе рия, т.е. идеал единства
человечества, осуществленного через братство разных народов, через  без-
личное объединение и анти-монархическую федерацию, враждебную любой  ие-
рархии; идеал, сопровождающийся иллюзией того, что мифическая "воля  на-
рода" есть выражени е "божественной воли". Очистите  эту  идеологию  ото
всех мифологических аспектов, присмотритесь к ней внимательней,  выделяя
все скрытые и бессознательные импульсы, которыми она инспирируется, и вы
увидите все те же софизмы демократии и анархии, все те же о птимистичес-
кие иллюзии в отношении разумности масс и истории; вы увидите все тот же
двусмысленный идеал "экклезии",  который  семитско-плебейское  восстание
противопоставило римскому идеалу; и поэтому вы увидите  дух  Реформации,
все тот же дух Реформации, ле жащий в  основе  современной  организации:
анти-имперской, анти-аристократической, анти-религиозной - так  как  она
ограничивает религию простой социальностью - и анти-качественной органи-
зации,  соответствующей  англо-саксонским  обществам.  Идеал  Маццини  в
действительности тождественен демократическому  и  лютеранскому  идеалу,
воплотившемуся в "Лиге Наций", т.е.  в  интернациональной  конфедерации,
превыше всего  ставящей  не  могущество  и  индивидуума,  не  сверкающую
рельность одного единственного с ущества - Императора  во  вселенско-ги-
беллинском понимании Данте, - который, "обдумывая различные проблемы ми-
ра, управляя различными необходимыми службами, имеет абсолютное, универ-
сальное неоспоримое право приказывать" (Conv.IV, 4), - а народ, да,  на-
род, "человечество". В сущности, "избранный народ" (избранный  народ!  -
еще одно еврейское изобретение: мы не знаем никаких "избранных народов",
мы знаем лишь народы,превзошедшие других или вступившие в борьбу за пре-
восходство), согласно Маццини, сам должен от казаться от своей миссии  и
принудить всех к принятию Нового Евангелия: Евангелия свободы и братства
всех народов. Националистические поползновения Маццини утвердить за каж-
дым народом особую функцию и миссию сводятся на "нет" дальнейшим утверж-
дением, что эта миссия с необходимостью должна осуществляться во имя об-
щих интересов человечества. И так как при этом во всем  политико-религи-
озном Евангелии Маццини основным пунктом является конфедерация, основан-
ная на системе анти-монархической и анти-католической революции,  то  мы
можем ясно увидеть в нем предвозвестие различных современных  анти-арис-
тократических, пацифистских и демократических направлений, вплоть до так
называемой "Пан-Европы".
   Последователи Маццини не стыдятся даже истинный Рим,  "римский"  Рим,
рассматривать как нечто преодоленное "прогрессом". Их  слепой  эволюцио-
нистский априоризм делает их жертвами того суеверия,  согласно  которому
римское язычество исчерпало  свою  чисто  юридиче  скую  и  материальную
действительность и уступило христианству все привилегии в отношении  ду-
ховных ценностей. "Миссия" языческого Рима, согласно их учению, исчерпы-
валась созданием юридического единства и материальной, основанной на на-
сильственной власти Империи. Второй, католический  Рим  создал  духовную
Империю. И синтезом должен явиться третий Рим, который устан овит  соци-
альное единство, и в котором осуществятся идеалы бесцветного объединения
и федерализма, упомянутые нами выше. Последователи Маццини считают,  что
римское право ввело фактор "свободы" и подготовило на материальном уров-
не почву для равенства, которое впоследствии в христианстве  распростра-
нилось и на духовную область. Они предрекают  приближение  новой  эпохи,
когда оба понятия - свобода и равенство - объединятся в  нерушимом  синт
езе через идею единого человечества.
   Как непреклонные защитники ценностей языческой традиции мы отбрасыва-
ем все эти исторические софизмы. Нет! Рим  одновременно  был  и  матери-
альной и духовной реальностью, идеальным, сверкающим целым, которое либо
утверждается, либо нет, и которое по самой сво ей сути противоречит  по-
пыткам спекуляции им в игре  произвольной,  прогрессистской  диалектики.
Рим был августейшим могуществом, установленным  "для  покорения  земного
царства народов высшей властью, для соблюдения дисциплины  в  мире,  для
мягкости к побежденным и неумолимости к сопротивляющимся" (Виргилий  Эн.
VI, 852-854), и вместе с этим он являлся сакральной культурной формой, в
которой не сущес твовало ни одного жизненного поступка, как в обществен-
ном, так и в личном, как в войне, так и в мире, не направляемого обрядом
или символом, - культурной формой тайного происхождения, в которой  были
свои полубоги, свои божественные короли, в которой существовали арийские
культы Огня и Победы, и эта  форма  была  кульминацией  pax  augusta  et
profunda ("августейший и глубокий мир" - лат.), где даже материально ре-
лизовалось универсальное отражение вечности  (aeternitas),  благоговейно
почитавшейся в самой имперской функции.
   Нет! Новая азиатская вера не была "продолжением" Рима, она была иска-
жением Рима, - и сама она ничуть не стеснялась отождествлять город Цеза-
ря со Зверем еврейского Апокалипсиса и с Вавилонской Блудницей.  Рим  не
знал "равенства" таким, каким его понимает современная чернь.  Равенство
(aequitas) римского права было аристократическим поня  тием:  оно  соот-
ветствовало классической идее справедливости, вытесненной  христианскими
идеалами сострадания, прощения, раскаяния, жалости  и  любви.  И  только
сведение этих земных ценностей к земным порокам и  идея  равенства  всех
существ по отношению к "Творц у", к "первородному  греху",  к  произволу
благодати еврейской веры привели Запад к принципам уравнивания,  которые
были совершенно неизвестны в высших формах языческой  культуры.  И  этот
принцип, даже на материальном  уровне  иерархической  организации,  пол-
ностью прот иворечит воинственным отношениям, наличию  господ  и  рабов,
элитарным привилегиям.
   Риму совершенно не нужен был приток семитов для того,  чтобы  призна-
вать и осуществлять свой универсальный идеал. То, что осталось  великого
в последующие времена, принадлежит ему. Как  мы  уже  говорили,  Великий
Рим, выросший из сил нордических ариев, создал последнюю вселенскую эпо-
ху Запада, феодальную культуру Средневековья. То, что еще оставалось при
этом непосредственно от темной палестинской секты, смогло на одно  мгно-
вение в форме Церкви причаститься к нашим  универсальным  ценностям.  Но
наша универсально сть - это не универсальность Маццини:  последняя  есть
только интернационализм, только расцвет того нивелирующего,  социалисти-
ческого, фратернистского, демократического направления,  в  котором  нет
ничего римского, чья свобода не есть наша свобода,  и  чьим  последн  им
словом является не организм, а агрегат, не универсальность, а коллектив-
ность.
   Члены псевдо-синтеза Маццини: Рим и социализм - это два несовместимых
понятия. Между ними возможен выбор - но не синтез или компромисс.
   В "смысле истории" ищет свое оправдание чернь, разрушившая все  цепи,
перелившаяся через все дамбы, отравившая все колодцы, замарав своей без-
духовностью всю науку, политику, религию и культуру, создав мир, в кото-
ром нет больше царей и пастырей. И она все более способствует убыстрению
ритма истории, адской эволюции, приближению к сияющей цели своего "прог-
ресса" - к "солнцу будущего", и вместе с достижением этой цели разразит-
ся последняя катастрофа, которая погребет ее под развалинами.
   Но мы принадлежим к иному миру, к миру, который незыблем и постоянен,
как само бытие. У нас есть истина, а не только риторика.
   У нас есть традиция. Рим остается для нас тем  неизменным,  наполнен-
ным, сверх-историческим символом, о котором даже  Галилеец  сказал,  что
"пока Рим стоит твердо, не надо бояться судорог  последнего  века  -  но
когда Рим падет, человечество приблизится к своем у концу".
 
ИНДИВИДУУМ И ЧЕЛОВЕЧЕСТВО 
 
   Другая форма оправдания скорееэволюционистского, нежели исторического
характера, которую  может  взять  на  щит  демократия,  вытекает  непос-
редственно из воззрений герцога Г.Колонна ди  Чезаро.  Эта  форма  имеет
преимущество в том, что ее можно рассматривать не т олько  на  основании
условных подтверждений ad usum delphini , но и как возможное законченное
мировоззрение само по себе. Она безусловно поэтична, но как раз  поэтому
в ней легче выявить стремление приблизиться к тому,  что  принадлежит  к
идеалу иерархии.
   Эта теория утверждает, что социальность является отнюдь  не  конечной
точкой идеального развития, а напротив, его  исходной  точкой.  Согласно
этой теории, она есть состояние примитивных народов, где отдельные  люди
еще не осознают себя в качестве особых сущес тв и живут как части нераз-
дельного коллективного бытия своего племени или народа.
   Ди Чезаро видит прогресс в преодолении этого "социального" прасостоя-
ния и считает необходимым утверждение себя как отдельного и сознательно-
го центра вопреки человеческому человечеству. Но от людей  в  дальнейшем
потребуется, как нечто третье, новое объединение  в  универсальный  союз
человечества, который более не будет данностью, как в природе,  где  от-
дельные существа ощущают себя непосредственно  связанными  со  всем  ос-
тальным, а, напротив, явится тем, что установят сами люди  -  спонтанно,
посредством свободного волевого действия. Эта третья фаза  соответствует
демократии, т.к. в ней утверждается идеал  социальности,  основанной  на
отношениях равных, свободных и автономных существ.
   Для критики этой теории, в первую очередь, необходимо выяснить: в чем
конкретно состоит различие между социальностью как конечной точкой и со-
циальностью как исходной точкой всего развития.
   Ди Чезаро связывает свою теорию с законом прогрессивной индивидуалиа-
ции, который представляет вещи совсем в ином свете. Согласно этому зако-
ну, низшие уровни реальности отличаются от высших тем, что, если  разде-
лить индивидуума низшего уровня на части, то каждая из них сохранит свои
качества (к примеру, как это происходит у  минералов;  и  нечто  похожее
можно также обнаружить у некоторых видов растений и в партеногенезе низ-
ших животных), тогда как на высшем уровне это более  невозможно  потому,
что в этом случ  ае  индивидуум  представляет  собой  высшее  органичное
единство, разделение которого на части разрушит его, и  эти  части  пол-
ностью потеряют живое и специфическое значение, качество ,  которым  они
обладали до сих пор. Природа показывает нам ход прогрессивной ин дивиду-
ализации, направленной от минерально -физической системы к высшей  инди-
видуальности, которая есть нерушимая простота  отдельного  человеческого
сознания.
   Согласно ди Чезаро можно все же представить себе и  последующую  фазу
этого процесса, когда закон прогрессивной  индивидуализации  приведет  к
преодолению человеческого индивидуума во всеобъемлющей  форме  организа-
ции,  являющейся  социальным  индивидуумом,  социал  ьным   и   духовным
единством человечества; единством, отличающимся от всего того, что отно-
сится к примитивной социальности как к исходной точке, тем, что оно есть
завершение процесса индивидуализации.
   В общем, всего этого вполне достаточно для того, чтобы поставить  де-
мократическую позицию с ног на голову. В чем состоит в этом  случае  ис-
тинное бытие индивидуума? Это уже было сказано: в том, что простой агре-
гат, состоящий из отдельных частей (стадная фор ма минеральной индивиду-
ализации), прекращает существовать, и  устанавливается  высший  принцип,
подчиняющий себе все части этого агрегата и организующий их в согласии с
определенным законом. И чем дальше зашел процесс  индивидуализации,  тем
совершеннее госпо дство этого высшего принципа.  Подобно  тому,  как  мы
наблюдаем тот факт, что единство химических  компонентов  означает  гос-
подство над различными элементами и над чисто физической силой  (низшего
уровня), а вегетативное единство, соответственно, означает  госп  одство
над различными химическими соединениями и установление  закона,  высшего
по сравнению с химическими законами и т.д. - мы можем заметить,  что,  в
согласии с этим развитием, единство "социального индивидуума" есть  гос-
подство над отдельными индивидуумам  и  -  не  демократическое  единство
представителей многих, а имперское единство властелинов над многими, Им-
перия, аналог гегемонии сверкающей живой души, госпожи как  себя  самой,
так и тела.
   Если мы предположим, что закон прогрессивной  индивидуализации  исти-
нен, то станет очевидным, при четком разделении исходной и конечной  то-
чек развития и при допущении того, что  само  это  развитие  есть  нечто
большее, нежели гигантский circulus vitiosus ("пор очный круг" -  лат.),
это разделение может состоять только в следующем: в  начале  каждое  "Я"
само по себе являлось ничем и было тождественно  всему  остальному,  как
некий медиум, в котором отражается коллективная жизнь общества - и тогда
человечество существовало; а в конце, при  возрастании  дистанции  между
"Я" и "Я", при отделении высших уровн ей  самосознания  и  человеческого
могущества от низших, и при создании иерархии, должно возникнуть то, что
более нельзя будет назвать человечеством, и что будет Господином челове-
чества.
   Только таким образом следует понимать закон или, вернее, волю к прог-
рессивной индивидуализации в отношении единственно  возможного  развития
вне формы, принадлежащей к обычному человеческому сознанию.  Надо  заме-
тить, что идея "Господина человечества" никоим образом не изобретена на-
ми самими. Она точно соответствует древне-арийской идее Чакраварти,  ко-
торая в символических описаниях саг и мифов всегда тесно связана  с  ре-
альными или легендарными образами великих властителей: от Александра Ве-
ликого до короля Ар тура и императора Фридриха Второго.
   При поверхностном рассмотрении может показаться,  что  все  это  нес-
колько односторонне - так, как  если  бы  какая-нибудь  отдельно  взятая
часть тела присвоила право подчинить себе все остальные его части. Одна-
ко эта односторонность полностью исчезнет, если понять,  что  властелина
над людьми нельзя более назвать "человеком"; что он является сущ  еством
высшего уровня, - если даже внешне он и сохраняет некоторое подобие  че-
ловека, - если понять, что иерархия, чьим единственным элементом являет-
ся сознание, не материальна и не характеризуется никакими физически наб-
людаемым признаком. Властелина над людьми нельзя сравниват ь, к примеру,
с рукой, возомнившей себя госпожой всего тела - напротив, он подобен ор-
ганичному единству самого тела, объединяющему  в  высшем  сверх-телесном
синтезе как руку, так и все остальное.
   Как унифицирующая и организующая функция природы, соответствующая ми-
неральному соединению, изменяется и (в идеальном, а  не  в  историческом
смысле) восходит к своей высшей потенции, в которой минеральные элементы
и законы становятся подчиненными средствами вегетативного индивидуума, и
т.д. - так же следует понимать и восхождение потенции, связывающей сово-
купность свойств и элементов, соответствующих личности обычного  челове-
ка, к высшей потенции, в которой этими элементами, находящимися в анало-
гичном соотношении становятся уже законы и воля отдельного человеческого
или расового сознания.
   При этом - надо заметить - отнюдь не должен  уничтожиться  "человек",
т.е. то сознание свободы, индивидуальности,  автономии  единиц,  которое
подавило примитивную, неразделенную социальность посредственностей.  Ис-
тинный король хочет иметь подчиненных, являющи хся не тенями, не  марио-
нетками, не автоматами, а личностями, воинами, живыми и  могущественными
существами; и его гордость заключается в том, чтобы чувствовать себя ко-
ролем королей.
   В другом месте мы уже говорили, что мы являемся непреклонными  побор-
никами необходимости установления иерархии, и мы утверждаем,  что  такая
иерархия должна свободно и динамично строиться на естественном соотноше-
нии индивидуальной интенсивности. Так создава лась ранняя аристократия -
даже там, где она не основывалась непосредственно на  сверхъестественном
принципе, - не через выборы и признание низов, а  через  прямое  самоут-
верждение индивидуумов, способных к сопротивлению, к ответственности,  к
героической, му жественной, разносторонней и опасной жизни,  недоступной
для других, вступивших в борьбу. Они оставались вождями,  которым  массы
поклоняются и повинуются вполне естественно и добровольно, пока не  поя-
вятся другие, еще более сильные, и предыдущие вожди  сами  передадут  им
права и полномочия, без злобы и зависти, а честно,  по-военному.  Только
при таком понимании иерархии наилучшим образом сохраняется ценность  ин-
дивидуума. В демократическом решении этой  проблемы  индивидууму  грозит
исчезновение за безличной дейс твительностью нивелирующего всех  закона,
который ни в чем не индивидуализируется, ничем не оправдывается и служит
взаимной поддержкой, взаимной защитой и взаимным рабством существам,  ни
одному из которых не достаточно самого себя.
 
ИРРАЦИОНАЛЬНОСТЬ РАВЕНСТВА 
 
   Возвращаясь к тому, о чем говорилось в начале этой главы, мы  за  де-
мократическим понятием "народ" снова встречаем  неявно  выраженную  идею
"многих" - понимаемую (и в этом состоит отличие) в смысле  "многих  рав-
ных", т.к. в ней вожди определяются не  качественным,  а  количественным
образом (большее число голосов, большинство, выборная система). Но коли-
чество только тогда может быть критерием, когда признается равенство от-
дельных людей, которое делает о динаково значимым голос каждого из них.
   Именно этот вечный закон равенства и