к я попал на шхуну.
   - Вы напрасно так беспокоитесь обо мне, - запротестовала она, когда я
усадил ее в кресло Волка Ларсена, которое поспешил притащить из его каю-
ты. - Сегодня утром мы каждую минуту ожидали увидеть землю и  к  вечеру,
вероятно, будем уже в порту. Не правда ли?
   Ее спокойная уверенность смутила меня. Как мог я объяснить ей положе-
ние вещей и страшный характер нашего капитана,  который,  подобно  злому
року, скитался по морям, - словом, все то, что открылось мне за эти  ме-
сяцы? Но я ответил ей напрямик:
   - Будь у нас другой капитан, я сказал бы, что завтра утром вас доста-
вят в Иокогаму. Но Ларсен человек со странностями, и я  прошу  вас  быть
готовой ко всему. Вы понимаете, - ко всему!
   - Нет, признаюсь, я не совсем понимаю вас, - ответила она.  В  глазах
ее промелькнуло недоумение, но не испуг. - Быть может,  я  ошибаюсь,  но
мне казалось, что потерпевшим кораблекрушение всегда оказывают внимание.
Да и в сущности это такой пустяк: ведь мы совсем близко от берега.
   - Правду сказать, я сам ничего не знаю, - поспешил я успокоить ее.  -
Мне хотелось только на всякий случай подготовить вас к худшему. Наш  ка-
питан - грубая скотина, не человек, а дьявол. Никто не знает, что  может
вдруг взбрести ему на ум.)
   Я начинал волноваться, но она устало прервала меня:
   - Да, да, понимаю! - Ей, по-видимому, трудно было сейчас собраться  с
мыслями. Я видел, что она вот-вот лишится чувств от изнеможения.
   Больше она ни о чем не спрашивала, и я, воздержавшись  от  дальнейших
замечаний, приступил к исполнению распоряжений Волка Ларсена и постарал-
ся устроить ее поудобнее. Я хлопотал вокруг нее, как заботливая хозяйка:
достал из аптечки мазь от ожогов, велел Томасу Магриджу убрать свободную
каюту и, совершив налет на личные запасы Волка  Ларсена,  извлек  оттуда
бутылку портвейна.
   Ветер быстро крепчал, крен увеличился, и к тому времени, когда  каюта
была готова, "Призрак" уже стрелой летел по волнам. Я совершенно забыл о
существовании Лича и Джонсона и был как громом поражен, когда через отк-
рытый люк донесся возглас: "Шлюпка впереди!" Сомнений быть  не  могло  -
это кричал Смок с мачты. Я бросил взгляд на женщину:  она  сидела  смер-
тельно усталая, откинувшись на спинку кресла, закрыв глаза. Я сомневался
даже, слышала ли она крик Смока, и решил, что не допущу, чтобы она стала
свидетельницей зверств, которые неминуемо должны были последовать за по-
имкой беглецов. Она устала - и отлично! Пусть спит!
   На палубе раздались резкие слова команды, послышался топот ног,  зах-
лопали риф-штерты, и "Призрак" лег на другой галс. При внезапном поворо-
те шхуна накренилась, кресло начало скользить по полу, и  я  едва  успел
подхватить задремавшую женщину, чтобы не дать ей свалиться на пол.
   Она приоткрыла глаза и сонно и недоуменно взглянула на меня. Я  повел
ее в приготовленную ей каюту. Она еле передвигала ноги и спотыкалась  на
каждом шагу. Магридж гадко осклабился, когда я выпроводил его из каюты и
приказал ему вернуться к своим обязанностям.  Он  расквитался  со  мной,
расписав охотникам, какой прекрасной камеристкой я оказался.
   Наша новая пассажирка, когда я вел ее, тяжело опиралась на  мою  руку
и, кажется, начала засыпать, еще не дойдя до своей каюты.  Да,  конечно,
она спала на ходу, и когда шхуну резко качнуло, не устояла  на  ногах  и
упала на койку. Потом приподняла голову, улыбнулась и снова  погрузилась
в сон. Я оставил ее спящей под двумя толстыми матросскими одеялами;  го-
лова ее покоилась на подушке, которую я взял с койки Волка Ларсена.
 
 
   ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
 
   Поднявшись на палубу, я увидел, что "Призрак" догоняет с  наветренной
стороны знакомую мне парусную шлюпку, идущую против ветра тем же галсом,
что и мы, но чуть правее. Вся команда была на  палубе,  все  ждали,  что
произойдет, когда Лича и Джонсона поднимут на борт.
   Пробило четыре склянки. Луис пришел на корму сменить рулевого. Воздух
был влажен, и я заметил, что Луис надел клеенчатую куртку и штаны.
   - Что нас ожидает на этот раз? - спросил я его.
   - Судя по всему, сэр, - отвечал он, - небольшой шторм с  дождичком  -
как раз хватит, чтобы промочить нам жабры.
   - Какая досада, что у нас заметили шлюпку! - сказал я.
   Большая волна, ударив в нос шхуны, повернула ее примерно на  румб,  и
шлюпка на миг мелькнула между кливерами.
   Луис перехватил ручки штурвала и, помолчав, сказал:
   - А мне думается, они все равно не добрались бы до берега, сэр.
   - Не добрались бы? - переспросил я.
   - Нет, сэр. Видали? - Порыв ветра накренил  шхуну  и  заставил  Луиса
быстро завертеть штурвал. - Через час начнется такое, - продолжал он,  -
что им на своей скорлупе несдобровать. Им еще повезло, что мы  подоспели
вовремя и можем их подобрать.
   Волк Ларсен разговаривал на палубе со спасенными моряками, потом под-
нялся на ют. В его походке больше обычного чувствовалось что-то кошачье,
а в глазах вспыхивали холодные огоньки.
   - Три смазчика и механик, - сказал он вместо приветствия. - Но мы  из
них сделаем матросов или хотя бы гребцов. Ну, а как там эта особа?
   Не знаю почему, но когда Ларсен заговорил о  спасенной  женщине,  его
слова полоснули меня, словно ножом. Сознавая, как глупо быть таким  сен-
тиментальным, я все же не мог избавиться от тяжелого ощущения и в  ответ
только пожал плечами.
   Волк Ларсен протяжно и насмешливо свистнул.
   - Как ее зовут? - резко спросил он.
   - Не знаю, - ответил я. - Она спит. Очень утомлена. По правде говоря,
я рассчитывал узнать что-нибудь от вас. С какого они судна?
   - С почтового пароходишка "Город Токио", - буркнул он. - Шел из Фрис-
ко в Иокогаму. Тайфун доконал это старое корыто - потекло,  как  решето.
Их носило по волнам четверо суток. Так вы не знаете, кто она  -  девица,
замужняя дама или вдова? Ну, ну...
   Он смотрел на меня, насмешливо прищурившись и покачивая головой.
   - А вы... - начал я. У меня чуть не сорвался с языка вопрос,  собира-
ется ли он доставить потерпевших кораблекрушение в Иокогаму.
   - А я?.. - переспросил он.
   - Как вы намерены поступить с Личем и Джонсоном?
   - Не знаю, Хэмп, не знаю. Видите ли, с этими четырьмя у  меня  теперь
достаточно людей.
   - А Джонсон и Лич достаточно натерпелись при попытке бежать, - сказал
я. - Отчего бы вам не изменить свое отношение к ним? Возьмите их на борт
и попробуйте обходиться с ними мягче. Что бы там они ни сделали,  их  до
этого довели.
   - Кто? Я?
   - Да, вы, - отвечал я, не колеблясь. - И  предупреждаю  вас,  Ларсен,
если вы будете по-прежнему издеваться над этими беднягами, я могу забыть
все, даже свою любовь к жизни, и убить вас.
   - Браво! - воскликнул он. - Я горжусь вами, Хэмп.
   Вы превосходно научились стоять на ногах. Я вижу перед  собой  вполне
самостоятельную личность! До сих пор вам не везло: жизнь ваша  протекала
слишком легко, - но теперь вы подаете надежды. Таким  вы  мне  нравитесь
куда больше.
   Внезапно тон его изменился, лицо стало серьезным.
   - Верите ли вы людям на слово? - спросил он. - Считаете ли, что слово
священно?
   - Конечно, - подтвердил я.
   - Так вот, предлагаю вам соглашение, - продолжал  этот  неподражаемый
актер. - Если я дам слово не притронуться пальцем  к  Личу  и  Джонсону,
обещаете ли вы, в свою очередь, отказаться от попыток убить меня? Только
не подумайте, что я боюсь вас, нет, нет, не воображайте! - поспешно  до-
бавил он.
   Я едва мог поверить своим ушам, - что это вдруг на него нашло?
   - Идет? - нетерпеливо спросил он.
   - Идет, - отвечал я.
   Он протянул мне руку, и я с жаром пожал ее, но в глазах у  него  -  я
мог бы поклясться - промелькнула издевка.
   Мы перешли на подветренную сторону юта. Шлюпка была совсем близко,  и
я увидел, что положение ее поистине отчаянное. Джонсон  сидел  на  руле,
Лич вычерпывал воду. Мы шли вдвое быстрее их. Волк  Ларсен  подал  Луису
знак отклониться немного в сторону, и мы пронеслись в каких-нибудь двад-
цати футах от шлюпки с наветренной стороны. На мгновение "Призрак"  зак-
рыл ее от ветра. Парус на шлюпке захлопал, она потеряла скорость и стала
прямо, что заставило матросов поспешно отодвинуться от  борта.  Тут  нас
подхватила огромная волна, а шлюпка скользнула вниз.
   В это мгновение Лич и Джонсон взглянули в лица своим товарищам, стол-
пившимся у борта. Но никто со шхуны не послал им приветствия.  В  глазах
команды те двое были уже мертвецами, пространство воды, отделявшее их от
нас, было как бы рубежом между жизнью и смертью.
   Через миг они очутились против юта, где стояли мы с Волком  Ларсеном.
Теперь уже шхуна скользнула вниз, а шлюпка взлетела  на  гребень  волны.
Джонсон посмотрел на меня, и я увидел его измученное, осунувшееся  лицо.
Я помахал ему рукой, и он ответил мне, но в этом жесте было глубокое от-
чаяние. Он словно прощался со мной. Мне не удалось встретиться глазами с
Личем, - он смотрел на Волка Ларсена, и лицо его, как и  следовало  ожи-
дать, было перекошено от ненависти.
   Еще мгновение, и шлюпка оказалась уже за кормой. Парус тотчас  напол-
нился ветром и так накренил утлое суденышко, что оно чуть не  переверну-
лось. Гребень огромной волны навис над шлюпкой и обрушил  на  нее  шапку
белоснежной пены. Потом полузатопленная шлюпка вынырнула:  Лич  поспешно
вычерпывал воду, а Джонсон с бледным, испуганным лицом судорожно  сжимал
в руке кормовое весло.
   Волк Ларсен резко расхохотался, словно пролаял над самым моим ухом, и
перешел на наветренную сторону юта. Я ожидал, что он велит лечь в дрейф,
но шхуна продолжала идти вперед; а он не подавал никакой  команды.  Луис
невозмутимо стоял у штурвала, но я заметил,  что  столпившиеся  на  носу
матросы с беспокойством поглядывают в нашу сторону. "Призрак" мчался все
вперед и вперед, и шлюпка превратилась уже в еле заметную  точку,  когда
раздался голос Волка Ларсена - матросы получили приказания сделать пово-
рот на правый галс.
   Мы пошли назад по ветру навстречу боровшейся с волнами шлюпке, но ми-
лях в двух от нее была отдана новая команда спустить бом-кливер и лечь в
дрейф Промысловые лодки не приспособлены лавировать против  ветра.  Весь
расчет строится на том, что в море они находятся с наветренной  стороны,
и когда ветер крепчает, он гонит их прямо к шхуне. Но теперь, среди раз-
гулявшейся стихии, у Лича и Джонсона не было иного  выхода,  как  искать
убежища на "Призраке", и они вступили в отчаянную борьбу, направив шлюп-
ку против ветра. При такой волне они с трудом пробивались вперед. Каждую
минуту им грозила гибель среди разъяренных валов. Снова и  снова  видели
мы, как лодка зарывается носом в белопенные гребни и ее,  словно  щепку,
отбрасывает назад.
   Но Джонсон был превосходным моряком и со шлюпкой умел управляться  не
хуже, чем со шхуной. Часа через полтора он почти  поравнялся  с  нами  и
прошел у нас за кормой, рассчитывая следующим галсом подойти к шхуне.
   - Значит, вы передумали? - услышал я голос Волка Ларсена и не  понял,
то ли он бормочет про себя, то ли обращается к людям  в  шлюпке,  словно
они могут его услышать. - Вы не прочь вернуться на шхуну, а? Ну  что  ж,
попытайтесь, попытайтесь!
   - Руль под ветер! - скомандовал он Уфти-Уфти,  который  тем  временем
сменил Луиса.
   Команда следовала за командой. Потравили фока и грота-шкоты, и шхуна,
прыгая по волнам, быстро рванулась вперед с сильным попутным ветром, как
раз в ту минуту, когда Джонсон, пренебрегая опасностью, потравил шкот  и
прошел у нас за кормой футах в ста. Волк Ларсен снова громко  рассмеялся
и помахал рукою, приглашая шлюпку следовать за нами. Его намерение  было
очевидно - он решил поиграть с ними, думал я, дать им хороший урок вмес-
то побоев. Но это был очень опасный урок, так как шлюпку в любую  минуту
могло захлестнуть волной.
   Джонсон быстро повернул шлюпку и погнался за нами. Ему больше  ничего
не оставалось Смерть подстерегала их со всех сторон. Рано или поздно од-
на из этих огромных волн обрушится на шлюпку, перекатится через  нее,  и
все будет кончено.
   - То-то им сейчас, поди, тошно у смерти-то в лапах, - шепнул мне  Лу-
ис, когда я проходил мимо, чтобы отдать приказ убрать бом-кливер и стак-
сель.
   - Ну, он скоро ляжет в дрейф и подберет их, - бодро сказал я.  -  Ре-
шил, как видно, проучить их.
   Луис многозначительно посмотрел на меня.
   - Вы так думаете? - спросил он.
   - Конечно, - отвечал я. - А вы?
   - Я теперь думаю только об одном - о собственной шкуре, - был его от-
вет. - И не перестаю дивиться, как все складывается. В  хорошую  историю
попал я из-за лишнего стаканчика в Фриско. Но вы-то влопались и того ху-
же - из-за этой дамочки. Будто я вас не знаю! Видали мы таких простаков!
   - Что вы хотите этим сказать? - поспешно спросил я, так как, выпустив
этот заряд, он уже двинулся прочь.
   - Что я хочу сказать? - воскликнул он. - Не вам бы  об  этом  спраши-
вать! Неважно, что хочу сказать я, важно, что скажет Волк. Волк, да, да.
Волк!
   - Если заварится каша, вы будете на моей стороне? -  невольно  вырва-
лось у меня, ибо он выразил то, чего в душе боялся я сам.
   - На вашей стороне? Я буду на стороне старого,  толстого  Луиса.  Это
еще все пустяки, только начало, говорю вам.
   - Не думал я, что вы такой трус, - укорил я его.
   Он окинул меня презрительным взглядом.
   - Если я пальцем не пошевельнул, чтобы помочь этому дурню, - он  кив-
нул в сторону крошечного паруса где-то там за кормой, -  так  неужто  вы
думаете, что я дам проломить себе башку из-за какой-то дамочки,  которой
и в глаза-то не видал?
   Я отвернулся, возмущенный, и пошел на корму.
   - Уберите топселя, мистер Ван-Вейден, - сказал мне Волк Ларсен, когда
я поднялся на ют.
   Услышав это приказание, я несколько успокоился  за  судьбу  беглецов.
Было ясно, что капитан не имеет намерения слишком удаляться от них.  Эта
мысль приободрила меня, и я быстро исполнил его распоряжение. Едва успел
я отдать команду, как одни матросы уже бросились к фалам  и  ниралам,  а
другие полезли вверх по вантам. Волк Ларсен заметил их усердие и  мрачно
улыбнулся. И все же расстояние между шхуной и шлюпкой продолжало  увели-
чиваться, и только когда шлюпка отстала на несколько миль,  мы  легли  в
дрейф и стали поджидать ее. Все с тревогой следили за  ее  приближением.
Один Волк Ларсен оставался невозмутим. Даже у Луиса, пристально  вгляды-
вавшегося вдаль, отразилось на лице беспокойство, которого он  не  сумел
скрыть.
   Шлюпка подходила все ближе и ближе,  точно  живое  существо,  рывками
пробираясь среди зеленых бурлящих волн. Она то раскачивалась на  гребнях
огромных валов, то скрывалась из глаз, чтобы через секунду  снова  взле-
теть на гребень. Казалось непостижимым, что она еще цела, и  всякий  раз
ее появление,  сопровождавшееся  очередным  головокружительным  взлетом,
воспринималось как чудо. Налетел шквал с дождем, и из-за колышущейся во-
дяной завесы вдруг вынырнула шлюпка - почти вровень с нами.
   - Руль на борт! - заорал Волк Ларсен и, бросившись  к  штурвалу,  сам
резко повернул его.
   И снова "Призрак" рванулся вперед и помчался по ветру, и еще  в  про-
должение двух часов Джонсон и Лич гнались за нами. А мы опять ложились в
дрейф и потом вновь уносились вперед; и все это время лоскут паруса  ме-
тался где-то за кормой, то взлетая к небу, то проваливаясь в пучину.  Он
был от нас всего в четверти мили, когда налетел новый шквал и за пеленой
дождя парус совсем скрылся из глаз. Больше мы его не видели.  Ветер  ра-
зогнал облака, но уже нигде среди волн не маячил жалкий обрывок  паруса.
На миг мне показалось, что на  высоком  гребне  мелькнуло  черное  днище
шлюпки. И это было все. Земные труды Джонсона и Лича пришли к концу.
   Команда продолжала толпиться на палубе. Никто не спускался вниз, ник-
то не произносил ни слова. Люди не осмеливались взглянуть друг  Другу  в
глаза. Все, казалось, были так ошеломлены случившимся, что не могли  еще
прийти в себя, осознать до конца то, что произошло. Но  Волк  Ларсен  не
оставил им времени на размышления. Он сразу же приказал  положить  шхуну
на курс - и не на Иокогаму, а на котиковые  лежбища.  Теперь,  натягивая
снасти, матросы работали вяло, угрюмо, и я слышал, как с губ  их  срыва-
лись проклятия, такие же угрюмые и вялые Другое дело охотники. Неунываю-
щий Смок уже принялся рассказывать какую-то историю, и они спустились  в
свой кубрик, дружно гогоча.
   Направляясь на корму, я увидел спасенного нами механика. Он шагнул ко
мне; лицо его было бледно, губы дрожали.
   - Помилуй бог, сэр! На какое судно мы попали? - воскликнул он.
   - Вы не слепой, сами все видели, - ответил я  почти  грубо,  так  как
сердце у меня сжималось от боли и страха.
   - Где же ваше обещание? - обратился я к Волку Ларсену.
   - Я ведь не обещал взять их на борт, я вовсе не имел этого в виду,  -
отозвался он. - И как-никак вы должны признать, что я "и пальцем  к  ним
не притронулся".
   И, рассмеявшись, он повторил:
   - Нет, нет, я и пальцем к ним не  притронулся!  Я  промолчал.  Я  был
слишком ошеломлен и не мог вымолвить ни слова. Мне надо было собраться с
мыслями. Я чувствовал на себе ответственность за женщину, которая  спала
сейчас там, внизу в каюте, и  отчетливо  сознавал  только  одно:  нельзя
действовать опрометчиво, если я хочу хоть чем-нибудь быть ей полезен.
 
 
   ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
 
   День закончился без новых происшествий.  Небольшой  шторм,  "промочив
нам жабры", начал затихать. Механик и трое смазчиков после горячей пере-
палки с Волком Ларсеном были все же распределены по шлюпкам  под  начало
охотников и назначены на вахты на шхуне, для чего их экипировали в  раз-
ное старье, отыскавшееся на складе. После этого, продолжая протестовать,
хотя и не очень громко, они спустились в кубрик на баке.  Они  были  уже
основательно напуганы тем, что им привелось наблюдать, и характер  Волка
Ларсена становился им в какой-то мере ясен, а то, что они услышали здесь
о капитане от матросов, окончательно отбило у них охоту бунтовать.
   Мисс Брустер - имя ее мы узнали от механика - все еще спала. За  ужи-
ном я попросил охотников говорить мне, чтобы не потревожить ее. Она выш-
ла из своей каюты лишь на следующее утро. Я было распорядился, чтобы  ей
подавали отдельно, но Волк Ларсен тотчас наложил на это запрет.
   - Кто она такая, - заявил он, - чтобы гнушаться кают-компанией?
   Появление нашей пассажирки за столом привело к довольно комичным  ре-
зультатам. Охотники тотчас примолкли, точно воды в рот  набрали.  Только
Джок Хорнер и Смок не проявляли смущения: они  украдкой  поглядывали  на
пассажирку и даже пытались принять участие в разговоре. Остальные четве-
ро уткнулись в свои тарелки и жевали задумчиво и  не  торопясь;  уши  их
двигались в такт с челюстями, как у животных.
   Вначале Волк Ларсен говорил  мало,  разве  что  отвечал  на  вопросы.
Нельзя сказать, чтобы он был смущен, - отнюдь нет. Но в мисс Брустер  он
видел женщину нового для него типа, незнакомой ему породы, и  его  любо-
пытство было задето. Он внимательно изучал ее - почти не отрывал глаз от
ее лица или следил за движениями ее рук и плеч. Сам я тоже  наблюдал  за
нею, и хотя разговор, в сущности, поддерживал один я,  мне  трудно  было
избавиться от некоторого чувства робости и растерянности.  Волк  Ларсен,
напротив, держался совершенно непринужденно. Он был исполнен такой  уве-
ренности в себе, которую ничто не могло поколебать. Женщин он боялся ни-
чуть не больше, чем шторма или драки.
   - Когда же мы будем в Иокогаме? - спросила она вдруг, повернувшись  к
капитану и взглянув ему прямо в глаза.
   Вопрос был задан без обиняков. Все челюсти  сразу  перестали  жевать,
уши перестали шевелиться, и хотя глаза у всех по-прежнему были устремле-
ны в тарелки, каждый ждал ответа с напряженным и жадным вниманием.
   - Месяца через четыре, а может, и через три, если сезон окончится ра-
но, - ответил Волк Ларсен.
   Она нервно глотнула и неуверен