омощью  особого
приспособления, называемого гарданом и сделанного из куска кожи.
   Волк Ларсен с презрительной гримасой отпустил руку.
   - Изнеженная рука - за счет тех же мертвецов. Такие руки ни  на  что,
кроме мытья посуды и стряпни, не годны.
   - Мне хотелось бы сойти на берег, - решительно сказал я, овладев  на-
конец собой. - Я уплачу вам, скольвы потребуете за хлопоты и задержку  в
пути. Он с любопытством поглядел на меня. Глаза его смотрели  с  насмеш-
кой.
   - У меня другое предложение - для вашего же блага. Мой помощник умер,
и мне придется сделать кое-какие перемещения. Один  из  матросов  займет
место помощника, юнга отправится на бак - на место матроса, а вы замени-
те юнгу. Подпишете условие на этот рейс - двадцать долларов  в  месяц  и
харчи. Ну, что скажете? Заметьте - это для вашего же блага! Я сделаю вас
человеком. Вы со временем научитесь стоять на своих ногах и, быть может,
даже ковылять немного.
   Я не придал значения этим словам. Замеченные мною на юго-западе пару-
са росли; они вырисовывались все отчетливее и, видимо, принадлежали  та-
кой же шхуне, как и "Призрак", хотя корпус судна, насколько  я  мог  его
разглядеть, был меньше. Шхуна, покачиваясь, скользила нам  навстречу,  и
это было очень красивое зрелище. Я видел, что она должна  пройти  совсем
близко. Ветер быстро крепчал. Солнце, послав нам несколько  тусклых  лу-
чей, скрылось. Море приняло мрачный свинцовосерый оттенок, забурлило,  и
к небу полетели клочья белой пены. Наша  шхуна  прибавила  ходу  и  дала
большой крен. Пронесся порыв ветра, поручни исчезли под водой,  и  волна
хлынула на палубу, заставив охотников, сидевших на закраине  люка,  пос-
пешно поджать ноги.
   - Это судно скоро пройдет мимо нас, - сказал я, помолчав. - Оно  идет
в обратном направлении, быть может, в Сан-Франциско.
   - Весьма возможно, - отозвался Ларсен и, отвернувшись от меня,  крик-
нул: - Кок! Эй, кок!
   Томас Магридж вынырнул из камбуза.
   - Где этот юнга? Скажи ему, что я его зову.
   - Есть, сэр.
   Томас Магридж бросился на корму и исчез в другом люке около штурвала.
Через секунду он снова показался на палубе, а за  ним  шагал  коренастый
парень лет восемнадцати-девятнадцати, с лицом хмурым и злобным.
   - Вот он, сэр, - сказал кок.
   Но Ларсен, не обращая на него больше внимания, повернулся к юнге.
   - Как тебя зовут?
   - Джордж Лич, сэр, - последовал угрюмый ответ; видно было,  что  юнга
догадывается, зачем его позвали.
   - Фамилия не ирландская, - буркнул капитан. - О'Тул или Мак-Карти ку-
да больше подошло бы к твоей роже. Верно, какой-нибудь ирландец прятался
у твоей мамаши за поленницей.
   Я видел, как у парня от этого оскорбления сжались кулаки и побагрове-
ла шея.
   - Ну, ладно, - продолжал Волк Ларсен. - У тебя могут быть веские при-
чины забыть свою фамилию, - мне на это наплевать, пока ты  делаешь  свое
дело. Ты, конечно, с Телеграфной горы [2]. Это у тебя на лбу написано. Я
вашего брата знаю. Вы там все упрямы, как ослы, и злы, как черти. Но мо-
жешь быть спокоен, мы тебя здесь живо обломаем. Понял? Кстати, через ко-
го ты нанимался?
   - Агентство Мак-Криди и Свенсон.
   - Сэр! - загремел капитан.
   - Мак-Криди и Свенсон, сэр, - поправился юнга,  и  глаза  его  злобно
сверкнули.
   - Кто получил аванс?
   - Они, сэр.
   - Я так и думал. И ты, небось, был до черта рад.
   Спешил, знал, что за тобой кое-кто охотится.
   В мгновение ока юнга преобразился в дикаря. Он пригнулся, словно  для
прыжка, ярость исказила его лицо.
   - Вот что... - выкрикнул было он.
   - Что? - почти вкрадчиво спросил Ларсен, словно его  одолевало  любо-
пытство.
   Но юнга уже взял себя в руки.
   - Ничего, сэр. Я беру свои слова назад.
   - И тем доказываешь, что я прав, - удовлетворенно улыбнулся  капитан.
- Сколько тебе лет?
   - Только что исполнилось шестнадцать, сэр.
   - Врешь! Тебе больше восемнадцати. И ты еще велик для  своих  лет,  и
мускулы у тебя, как у жеребца. Собери свои пожитки и переходи  в  кубрик
на бак. Будешь матросом, гребцом. Это повышение, понял?
   Не ожидая ответа, капитан повернулся к матросу, который зашивал  труп
в парусину и только что закончил свое мрачное занятие.
   - Иогансен, ты что-нибудь смыслишь в навигации?
   - Нет, сэр.
   - Ну, не беда! Все равно будешь теперь помощником. Перенеси свои вещи
в каюту, на его койку.
   - Есть, сэр! - весело ответил Иогансен и тут же направился на бак.
   Но бывший юнга все еще не трогался с места.
   - А ты чего ждешь? - спросил капитан.
   - Я не нанимался матросом, сэр, - был ответ. - Я нанимался  юнгой.  Я
не хочу служить матросом.
   - Собирай вещи и ступай на бак! На этот раз приказ звучал  властно  и
грозно. Но парень угрюмо насупился и не двинулся с места.
   Тут Волк Ларсен снова показал свою чудовищную силу. Все произошло не-
ожиданно, с быстротой молнии. Одним прыжком - футов в шесть, не меньше -
он кинулся на юнгу и ударил его кулаком в живот. В  тот  же  миг  я  по-
чувствовал острую боль под ложечкой, словно он ударил меня.  Я  упоминаю
об этом, чтобы показать, как чувствительны были в то время мои  нервы  и
как подобные грубые сцены были мне непривычны. Юнга - а он, кстати  ска-
зать, весил никак не менее ста шестидесяти пяти фунтов, - согнулся попо-
лам. Его тело безжизненно повисло на кулаке Ларсена, словно мокрая тряп-
ка на палке. Затем я увидел, как он взлетел на  воздух,  описал  дугу  и
рухнул на палубу рядом с трупом, ударившись о доски головой  и  плечами.
Так он и остался лежать, корчась от боли.
   - Ну как? - повернулся вдруг Ларсен ко мне. - Вы обдумали?
   Я поглядел на приближавшуюся шхуну, которая уже почти  поравнялась  с
нами; ее отделяло от нас не более  двухсот  ярдов.  Это  было  стройное,
изящное суденышко. Я различил крупный черный номер на одном  из  парусов
и, припомнив виденные мною раньше изображения судов, сообразил, что  это
лоцманский бот.
   - Что это за судно? - спросил я.
   - Лоцманский бот "Леди Майн", - ответил Ларсен. - Доставил своих лоц-
манов и возвращается в СанФранциско. При таком  ветре  будет  там  через
пять-шесть часов.
   - Будьте добры дать им сигнал, чтобы они переправили меня на берег.
   - Очень сожалею, но я уронил свою сигнальную книгу за борт, - ответил
капитан, и в группе охотников послышался смех.
   Секунду я колебался, глядя ему прямо в глаза.
   Я видел, как жестоко разделался он с юнгой, и знал,  что  меня,  быть
может, ожидает то же самое, если не что-нибудь еще хуже. Повторяю, я ко-
лебался, а потом сделал то, что до сих пор считаю самым смелым поступком
в моей жизни. Я бросился к борту и, размахивая руками, крикнул:
   - "Леди Майн", эй! Свезите меня на берег. Тысячу долларов за доставку
на берег!
   Я впился взглядом в двоих людей, стоявших у  штурвала.  Один  из  них
правил, другой поднес к губам рупор. Я не поворачивал  головы  и  каждую
секунду ждал, что зверь-человек, стоявший за моей спиной,  одним  ударом
уложит меня на месте. Наконец - мне показалось, что прошли века, - я  не
выдержал и оглянулся. Ларсен не тронулся с места. Он стоял в той же  по-
зе, - слегка покачиваясь на расставленных ногах, и раскуривал новую  си-
гару.
   - В чем дело? Случилось что-нибудь? - раздалось с "Леди Майн".
   - Да! Да! - благим матом заорал я. - Спасите, спасите! Тысячу  долла-
ров за доставку на берег!
   - Ребята хватили лишнего в Фриско! - раздался голос Ларсена.  -  Этот
вот, - он указал на меня, - допился уже до зеленого змия!
   На "Леди Майн" расхохотались в рупор, и судно пошло мимо.
   - Всыпьте ему как следует от нашего имени! -  долетели  напутственные
слова, и стоявшие у штурвала помахали руками в знак приветствия.
   В отчаянии я облокотился о поручни, глядя, как быстро ширится  полоса
холодной морской воды, отделяющая нас от стройного маленького судна. Оно
будет в Сан-Франциско через пять или шесть часов! У  меня  голова  пошла
кругом, сердце отчаянно заколотилось и к горлу подкатил комок.  Пенистая
волна ударила о борт, и не брызнуло в лицо соленой влагой. Ветер налетал
порывами, и "Призрак", сильно кренясь,  зарывался  в  воду  подветренным
бортом. Я слышал, как вода с шипением взбегала на палубу.
   Оглянувшись, я увидел юнгу, который с трудом поднялся на  ноги.  Лицо
его было мертвенно бледно и зелено от боли. Я понял, что ему очень  пло-
хо.
   - Ну, Лич, идешь на бак? - спросил капитан.
   - Есть, сэр, - последовал покорный ответ.
   - А ты? - повернулся капитан ко мне.
   - Я дам вам тысячу... - начал я, но он прервал меня.
   - Брось это! Ты согласен приступить к обязанностям юнги? Или мне при-
дется взяться за тебя?
   Что мне было делать? Дать зверски избить себя, может быть, даже убить
- какой от этого прок? Я твердо посмотрел в жесткие серые глаза. Они по-
ходили на гранитные глаза изваяния - так мало было в  них  человеческого
тепла. Обычно в глазах людей отражаются их  душевные  движения,  но  эти
глаза были бесстрастны и холодны, как свинцово-серое море.
   - Ну, что?
   - Да, - сказал я.
   - Скажи: да, сэр.
   - Да, сэр, - поправился я.
   - Как тебя зовут?
   - Ван-Вейден, сэр.
   - Имя?
   - Хэмфри, сэр. Хэмфри Ван-Вейден.
   - Возраст?
   - Тридцать пять, сэр.
   - Ладно. Пойди к коку, он тебе покажет, что ты должен делать.
   Так случилось, что я, помимо моей воли, попал в рабство к Волку  Лар-
сену. Он был сильнее меня, вот и все. Но в то время это казалось мне ка-
ким-то наваждением. Да и сейчас, когда я оглядываюсь  на  прошлое,  все,
что приключилось тогда со мной, представляется мне совершенно  невероят-
ным. Таким будет это представляться мне и впредь - чем-то  чудовищным  и
непостижимым, каким-то ужасным кошмаром.
   - Подожди! Я послушно остановился, не дойдя до камбуза.
   - Иогансен, вызови всех наверх! Теперь все как будто  стало  на  свое
место и можно заняться похоронами и очистить палубу от ненужного хлама.
   Пока Иогансен собирал команду, двое матросов, по  указанию  капитана,
положили зашитый и парусину труп на лючину. У обоих  бортов  на  палубе,
днищами кверху, были принайтовлены маленькие шлюпки. Несколько  матросов
подняли доску с ее страшным грузом и положили на эти шлюпки с подветрен-
ной стороны, повернув труп ногами к морю. К ногам привязали  принесенный
коком мешок с углем.
   Похороны на море представлялись мне всегда  торжественным,  внушающим
благоговение обрядом, но то, чему я стал свидетелем, мгновенно  развеяло
все мои иллюзии. Один из охотников, невысокий темноглазый  парень,  -  я
слышал, как товарищи называли его Смоком, - рассказывал анекдоты,  щедро
сдобренные бранными и непристойными словами. В группе охотников поминут-
но раздавались взрывы хохота, которые напоминали мне не то  вой  волков,
не то лай псов в преисподней. Матросы,  стуча  сапогами,  собирались  на
корме. Некоторые из подвахтенных протирали заспанные глаза и переговари-
вались вполголоса. На лицах матросов застыло мрачное, озабоченное  выра-
жение. Очевидно, им мало улыбалось путешествие с этим капитаном,  начав-
шееся к тому же при столь печальных предзнаменованиях. Время от  времени
они украдкой поглядывали на Волка Ларсена, и я видел, что они его побаи-
ваются.
   Капитан подошел к доске; все обнажили головы.
   Я присматривался к людям, собравшимся на палубе, - их  было  двадцать
человек; значит, всего на борту шхуны, если считать рулевого и меня, на-
ходилось двадцать два человека. Мое любопытство было  простительно,  так
как мне предстояло, по-видимому, не одну неделю, а быть может, и не один
месяц, провести вместе с этими людьми в этом крошечном  плавучем  мирке.
Большинство матросов были англичане или скандинавы, с тяжелыми, малопод-
вижными лицами. Лица охотников, изборожденные  резкими  морщинами,  были
более энергичны и интересны, и на них лежала  печать  необузданной  игры
страстей. Странно сказать, но, как я сразу же отметил,  в  чертах  Волка
Ларсена не было ничего порочного. Его  лицо  тоже  избороздили  глубокие
морщины, но они говорили лишь о решимости и силе воли.
   Выражение лица было скорее даже прямодушное, открытое, и  впечатление
это усиливалось благодаря тому, что он был гладко выбрит. Не верилось  -
до следующего столкновения, что это тот самый человек, который так  жес-
токо обошелся с юнгой.
   Вот он открыл рот, собираясь что-то сказать, но в этот миг резкий по-
рыв ветра налетел на шхуну, сильно накренив. Ветер дико свистел и  завы-
вал в снастях. Некоторые из охотников тревожно поглядывали на небо. Под-
ветренный борт, у которого лежал покойник, зарылся в воду, и, когда шху-
на выпрямилась, волна перекатилась через палубу, захлестнув нам ноги вы-
ше щиколотки. Внезапно хлынул ливень; тяжелые крупные  капли  били,  как
градины. Когда шквал пронесся, капитан заговорил, и все слушали его, об-
нажив головы, покачиваясь в такт с ходившей под ногами палубой.
   - Я помню только часть похоронной службы, - сказал Ларсен. - Она гла-
сит: "И тело да будет предано морю". Так вот и бросьте его туда.
   Он умолк. Люди, державшие лючину, были смущены; краткость  церемонии,
видимо, озадачила их. Но капитан яростно на них накинулся:
   - Поднимайте этот конец, черт бы вас подрал! Какого дьявола вы  кани-
телитесь?
   Кто-то торопливо подхватил конец доски,  и  мертвец,  выброшенный  за
борт, словно собака, соскользнул в море ногами вперед.  Мешок  с  углем,
привязанный к ногам, потянул его вниз. Он исчез.
   - Иогансен! - резко крикнул капитан своему новому помощнику. - Оставь
всех наверху, раз уж они здесь. Убрать топселя и  кливера,  да  поживей!
Надо ждать зюйд-оста. Заодно возьми рифы у грота! И у стакселя!
   Вмиг все на палубе пришло в движение. Иогансен зычно выкрикивал слова
команды, матросы выбирали и травили различные снасти,  а  мне,  человеку
сугубо сухопутному, все это, конечно, представлялось сплошной неразбери-
хой. Но больше всего поразило меня проявленное этими людьми бессердечие.
Смерть человека была для них мелким эпизодом, который канул  в  вечность
вместе с зашитым в парусину трупом и мешком угля, и корабль все  так  же
продолжал свой путь, и работа шла своим чередом. Никто не  был  взволно-
ван. Охотники уже опять смеялись какому-то непристойному анекдоту Смока.
Команда выбирала и травила снасти, двое матросов полезли на мачту.  Волк
Ларсен всматривался в облачное небо с наветренной  стороны.  А  человек,
так жалко окончивший свои дни и так  недостойно  погребенный,  опускался
все глубже и глубже на дно.
   Ощущение жестокости и неумолимости морской стихии вдруг нахлынуло  на
меня, и жизнь показалась мне чем-то дешевым и мишурным, чем-то  диким  и
бессмысленным - каким-то нелепым барахтаньем в грязной тине. Я  держался
за фальшборт у самых вант и смотрел на угрюмые, пенистые волны  и  низко
нависшую гряду тумана, скрывавшую от нас Сан-Франциско и  калифорнийский
берег. Временами налетал шквал с дождем, и тогда и самый  туман  исчезал
из глаз за плотной завесой дождя. А наше странное судно, с его  чудовищ-
ным экипажем, ныряло по волнам, устремляясь на юго-запад в широкие, пус-
тынные просторы Тихого океана.
 
 
   ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
 
   Все мои старания приспособиться к новой для меня обстановке зверобой-
ной шхуны "Призрак" приносили мне лишь бесконечные страдания и унижения.
Магридж, которого команда называла "доктором", охотники - "Томми", а ка-
питан - "коком", изменился, как по волшебству. Перемена в моем положении
резко повлияла на его обращение со мной. От прежней угодливости не оста-
лось и следа: теперь он только покрикивал да бранился.  Ведь  я  не  был
больше изящным джентльменом, с кожей "нежной, как у леди", а превратился
в обыкновенного и довольно бестолкового юнгу.
   Кок требовал, как это ни смешно, чтобы я  называл  его  "мистер  Маг-
ридж", а сам, объясняя мне мои обязанности, был невыносимо груб.  Помимо
обслуживания кают-компании с выходившими в нее четырьмя маленькими  каю-
тами, я должен был помогать ему в камбузе, и мое  полное  невежество  по
части мытья кастрюль и чистки картофеля служило  для  него  неиссякаемым
источником изумления и насмешек. Он не желал принимать во  внимание  мое
прежнее положение, вернее, жизнь, которую я привык вести. Ему не было до
этого Никакого дела, и признаюсь, что уже к концу первого Дня я  ненави-
дел его сильнее, чем кого бы то ни было в Жизни.
   Этот первый день был для меня тем труднее, что "Призрак", под  зариф-
ленными парусами  (с  подобными  терминами  я  познакомился  лишь  впос-
ледствии), нырял в волнах, которые насылал на нас "ревущий",  как  выра-
зился мистер Магридж, зюйд-ост. В половине шестого я, по указанию  кока,
накрыл стол в каюткомпании, предварительно установив на нем  решетку  на
случай бурной погоды, а затем начал подавать еду и чай. В связи  с  этим
не могу не рассказать о своем первом близком знакомстве с сильной  морс-
кой качкой.
   - Гляди в оба, не то окатит! - напутствовал меня мистер Магридж, ког-
да я выходил из камбуза с большим чайником в руке и с несколькими  кара-
ваями свежеиспеченного хлеба под мышкой. Один из  охотников,  долговязый
парень по имени Гендерсон, направлялся в это время из "четвертого  клас-
са" (так называли они в шутку свой кубрик) в кают-компанию. Волк  Ларсен
курил на юте свою неизменную сигару.
   - Идет, идет! Держись! - закричал кок.
   Я остановился, так как не понял, что, собственно, "идет". Дверь  кам-
буза с треском затворилась за мной, а  Гендерсон  опрометью  бросился  к
вантам и проворно полез по ним вверх, пока не очутился у меня над  голо-
вой. И только тут я заметил гигантскую волну с пенистым гребнем,  высоко
взмывшую над бортом. Она шла прямо на меня. Мой мозг  работал  медленно,
потому что все здесь было для меня еще ново и необычно. Я понял  только,
что мне грозит опасность, и застыл на месте, оцепенев от ужаса. Тут Лар-
сен крикнул мне с юта:
   - Держись за что-нибудь, эй, ты... Хэмп! [3]
   Но было уже поздно. Я прыгнул к вантам, чтобы уцепиться за них,  и  в
этот миг стена воды обрушилась на меня, и все смешалось. Я был  под  во-
дой, задыхался и тонул. Палуба ушла из-под ног, и я куда-то полетел, пе-
ревернувшись несколько раз через голову. Меня швыряло из стороны в  сто-
рону, ударяло о какие-то твердые предметы, и я сильно ушиб правое  коле-
но. Потом волна отхлынула, и мне удалось наконец перевести дух.  Я  уви-
дел, что меня отнесло с наветренного борта за камбуз мимо люка в кубрик,
к шпигатам подветренного борта. Я чувствовал острую боль в колене  и  не
мог ступить на эту ногу, или так по крайней мере  мне  казалось.  Я  был
уверен, что нога сломана. Но кок уже кричал мне из камбуза:
   - Эй, ты! Долго ты будешь там  валандаться?  Где  чайник?  Уронил  за
борт? Жаль, что ты не сломал себе шею!
   Я кое-как поднялся на ноги и заковылял к камбузу. Огромный чайник все
еще был у меня в руке, и я отдал его коку. Но Магридж задыхался от него-
дования - то ли настоящего, то ли притворного.
   - Ну и растяпа же ты! Куда ты годишься, хотел бы я знать? А? Куда  ты
годишься? Не можешь чай донести! А я теперь изволь заваривать снова!
   - Да чего ты хнычешь? - с новой яростью набросился он на  меня  через
минуту. - Ножку зашиб? Ах ты, маменькино сокровище!
   Я не хныкал, но лицо у меня, вероятно, кривилось от боли.  Собравшись
с силами, я стиснул зубы и проковылял от камбуза до кают-компании и  об-
ратно без дальнейших злоключений. Этот случай имел для меня двоякие пос-
ледствия: прежде всего я сильно ушиб коленную чашечку и страдал от этого
много месяцев - ни о каком лечении, конечно, не могло быть и речи,  -  а
кроме того, за мной утвердилась кличка "Хэмп", которой наградил  меня  с
юта Волк Ларсен. С тех пор никто на шхуне меня иначе и не называл,  и  я
мало-помалу настолько к этому привык, что уже и сам мысленно называл се-
бя "Хэмп", словно получил это имя от рождения.
   Нелегко было прислуживать за столом каюткомпании, где  восседал  Волк
Ларсен с Иогансеном и шестерыми охотниками.