полагаю, вы и  в  самом  деле  однояйцевые
близнецы. Правда, теперь вы не во всем похожи друг на друга. Мастерфилд!
- бросил он через плечо.
   - Слушаю, сэр.
   - Я желаю, чтобы Керрис Бедеккер  снова  стала  точной  копией  своей
сестренки. После этого отправьте ее в Центр зачатия.
   -  Слушаюсь,  сэр,  -  с  нескрываемым  удовольствием  произнес  Рори
Мастерфилд. - А как поступить с остальными, сэр?
   - Дэвид Мэйсен играет важную роль  в  моих  стратегических  замыслах,
касающихся острова Уайт. - А остальные... - Он небрежно махнул рукой.  -
Остальных ждет длительная и не очень приятная карьера в угольных  копях.
Боюсь, правда, что на продвижение по службе им рассчитывать не придется.
Но самое главное в данный момент - это...
   Марни вырвалась из рук держащего ее стражника и, с  воплем  ринувшись
на нашего мучителя, вцепилась ногтями ему в лицо. Торренс  отступил,  но
на его лице остались глубокие царапины.
   Прежде чем ее  пальцы  успели  дотянуться  до  здорового  глаза,  два
гвардейца повисли у нее на руках и потащили назад. Громко  крича,  Марни
обратила всю свою ярость на них.
   Одним  быстрым  движением  Торренс  выхватил  скрытый  под   пиджаком
пистолет и выстрелил.
   Марни прижала руку к груди. Ее лицо исказилось болью, и она  медленно
опустилась на пол. Мгновение - и она замерла внизу у наших ног.
   Я сжал кулаки, взвешивая шансы на хотя  бы  единственный  полновесный
удар по этой гнусной роже.
   Однако Торренс решил больше не рисковать.
   - Наденьте на них наручники! - злобно приказал  он,  прикоснувшись  к
поцарапанной щеке. - А это, - он посмотрел  на  тело  Марни,  -  сожгите
немедленно.
   Пистолет он предусмотрительно не выпускал из руки.
   Гвардейцы уже начали пристегивать браслет к моему запястью,  когда  с
улицы  послышался  шум.  На  миг  мне  показалось,  что  это  сигнал   о
возвращении триффидов. Но, прислушавшись, я  понял,  что  это  не  крики
тревоги. Скорее - глухое гудение множества голосов.
   Торренс злобно глянул зеленым глазом на входные  двери.  Я  посмотрел
туда же - и увидел в дверях шеренгу вооруженных винтовками  полицейских.
Копы почему-то с явным смущением поглядывали друг  на  друга.  Затем  по
неизвестной мне причине они вдруг расступились.
   Меня разобрало любопытство, и  я,  поднявшись  на  цыпочки,  взглянул
через  голову  стоявшего  передо  мной  гвардейца.  С  улицы   доносился
невнятный говор множества голосов. Все  гвардейцы,  забыв  о  пленниках,
тоже смотрели на дверь.
   Полицейские расступились еще шире, и я, не веря своим глазам,  увидел
весьма  странную  толпу,  входящую  в  Эмпайр-Стейтс-Билдинг.  Это  были
слепцы. Двигались они уверенно, громко  постукивая  белыми  тростями  по
мраморному полу. Их  было  так  много,  что  звук  ударов  заглушал  все
остальные шумы в вестибюле.
   - Что это означает? - раздраженно спросил Торренс. -  Уберите  отсюда
этих людей!
   Но слепцы шли вперед, и десятки уже превращались в  сотни.  Эта  была
странная смесь самых разных людей. Я увидел всевозможные  оттенки  кожи.
Некоторые из слепцов были прекрасно одеты, тела других прикрывали жалкие
лохмотья. Было ясно, что эти люди явились сюда как с благополучной части
Манхэттена, так и из гетто за Параллелью 102-й улицы.
   На лице Торренса можно было прочитать разные чувства, но  преобладали
среди них ярость и изумление.
   Возглавляла процессию слепая седовласая женщина лет семидесяти, а  ее
поводырем была маленькая зрячая девочка.
   Торренс  посмотрел  на  меня,  перевел  взгляд  на  Сэма  и  внезапно
расхохотался:
   - Теперь я понял, Даймс, что должен означать этот цирк!  -  Махнув  в
сторону слепых рукой с пистолетом и давясь от смеха, Торренс добавил:
   -  Это  -  твое  секретное  оружие.  Неужели  ты  не  мог   придумать
чего-нибудь более забавное?
   - Мне... Я ничего об этом не знаю, - почти прошептал Сэм.
   -  Хочешь  отмежеваться  от  этой  абсурдной   ситуации?   Прекрасно.
Наконец-то у тебя  начинают  появляться  проблески  здравого  смысла.  -
Торренс повернулся к слепым мужчинам и женщинам и проревел:
   - Эй вы, послушайте! Разве вы не знаете, что старинная поговорка  все
еще справедлива? -  Он  притронулся  к  своему  зеленому  глазу.  -  Эта
поговорка гласит: "В стране слепых даже одноглазый - король!"
   - Генерал Филдинг, - спокойно начала пожилая женщина.
   - Убирайся отсюда, карга слепая! И уводи с собой всю шайку!
   - Мы не уйдем, генерал Филдинг. Или, может  быть,  вы  предпочитаете,
чтобы вас называли вашим подлинным именем... Торренс, так, кажется?
   Все веселье Торренса вдруг куда-то исчезло.
   - Мастерфилд, примите меры, чтобы очистить помещение. Если через пять
минут они еще будут здесь, прикажите открыть огонь.
   Гвардейцы подняли автоматы.
   Женщина заговорила снова. Заговорила четко и ясно. Но на сей раз  она
обращалась не к Торренсу.
   - Стивен! Стивен, ты  здесь?  -  позвала  она.  Эти  слова  послужили
сигналом для остальных слепцов.
   Все со спокойным достоинством присоединились к этому зову.
   - Элизабет! Элизабет!
   - Энтони!
   - Ганс! Ты здесь, Ганс?
   - Джо! Ты слышишь меня, мой мальчик?
   - Колин!
   - Роза!
   - Аарон, ты здесь, сынок?
   - Тео...
   - Майкл, это я, твой отец.
   Слепые - рабы и свободные - призывали своих сынов и дочерей.
   - Колин!
   - Бенджамин, я твоя мама.
   - Ты меня слышишь, сынок?
   - Томас...
   Торренс, кипя яростью, крикнул своим подручным:
   - Гоните отсюда эту мразь! И не стесняйтесь  пускать  в  ход  кулаки,
если потребуется... А если они и после этого  не  уберутся,  не  жалейте
патронов. Стреляйте их, как бешеных собак!
   Я  посмотрел  на  гвардейцев.  Атака  танкового  батальона  не  могла
потрясти их сильнее, чем появление слепых людей.  Лица  солдат  залились
краской, и все они косились друг на друга, выжидая, как поступит сосед.
   Приказ Торренса они, во всяком случае, выполнять не спешили.
   Слепцы продолжали звать.
   - Послушай меня, Джо. Брось ружье.
   - Колин, сложи оружие!
   - Бенджамин...
   Я переводил взгляд с одного гвардейца на другого. Они уже не казались
грозными - в их душах все сильнее  и  сильнее  начинали  говорить  иные,
более могущественные чувства.
   Неожиданно один из гвардейцев бросил автомат. Металл  громко  лязгнул
при ударе о мрамор пола.
   Тем  временем  слепцы  ясными  голосами  продолжали  призывать  своих
дочерей и сынов.
   - Подними! - взревел Торренс. - Подними оружие  немедленно,  если  не
хочешь предстать перед военно-полевым судом!
   Гвардеец, уставившись в пол, покачал головой. Кто-то  последовал  его
примеру и швырнул винтовку. За винтовкой с шумом упал ручной пулемет.
   - Приказываю поднять оружие!!
   Еще один гвардеец бросил автомат. Еще один. И еще... На мраморный пол
вестибюля со стуком посыпались пистолеты, автоматы,  винтовки  и  ручные
пулеметы. Я посмотрел на стоящих в дверях  полицейских.  Те,  последовав
примеру гвардейцев, избавлялись  от  своих  пистолетов.  Разоружение  не
заняло много времени, и вскоре в вестибюле воцарилась тишина.
   -  Все  кончено,  Торренс,  -  заговорила  пожилая  женщина.  -  Твои
соправители арестованы, и все они в свое время предстанут  перед  судом.
Так же, как и ты.
   - Что?! Вы... вы, мерзкие создания, намерены судить меня?  Никогда...
никогда... - Он поднял пистолет и прицелился в лицо седовласой женщины.
   Следующий миг подтвердил, что случайностей не бывает и что  все  наши
спонтанные действия - результат неосознанных желаний.
   Наручники были закреплены лишь на одной моей руке - появление  слепых
помешало гвардейцу довести дело до конца. В результате  тяжелая  цепь  с
наручником свисала с моего правого запястья.
   Прежде чем Торренс успел выстрелить, я изо всех сил взмахнул цепью. Я
целил в руку с пистолетом. Но я промахнулся, и цепь  прошла  значительно
выше.  Кроме  того,  Торренс,   услышав   подозрительный   звук,   начал
поворачивать голову в мою сторону.
   Цепь ударила ему в лицо, и я увидел, какой  непоправимый  урон  нанес
Торренсу угодивший в действующий глаз наручник.
   Полные отчаяния проклятия и вопли  генерала  Филдинга  еще  витали  в
воздухе, когда невесть откуда появившиеся медики увели его прочь.
   Я повернулся и увидел, что Керрис стоит на коленях  рядом  с  мертвой
девушкой и держит в руках ее окровавленную ладонь. По  ее  щекам  бежали
слезы. Я направился к ней,  и  мне  показалось,  что,  кроме  меня,  все
окружающие потеряли способность двигаться. Сотни  заполнявших  громадный
вестибюль людей неподвижно стояли, не произнося ни слова. Здесь  до  сих
пор царил дух Торренса, хоть этот человек и был безнадежно  опозорен,  а
вдобавок еще и искалечен.
   Но как бы ни был злобен этот тиран и как бы  его  ни  боялись,  давно
укоренившийся  страх  стал  постепенно  исчезать,  и  вскоре   гвардейцы
воссоединились со своими родителями. И тут  я  понял,  что  эти  солдаты
давно - очень давно - не видели своих пап и мам.
   Только в этот момент злобные чары Торренса рухнули окончательно.
   Через некоторое время нам предстояло покинуть Нью-Йорк. Но сделали мы
это, лишь убедившись,  что  Марни  получила  все  заслуженные  последние
почести.
 
Глава 45 
МИР БЕЗ ГРАНИЦ 
 
   Солнечным   октябрьским   утром   поплавки   летающей   лодки   нежно
соприкоснулись с безукоризненно гладкой поверхностью  моря.  Я  выключил
газ, и мощные двигатели, за пятнадцать  часов  перебросившие  нас  через
океан, умолкли. Зеленые холмы острова Уайт остались точно такими, какими
я их запомнил. У самого берега клубилась легкая дымка,  слегка  размывая
очертания домов Шанклина. Команда моторного катера,  не  теряя  времени,
закрепила  линь  на  носу  самолета,  и   небольшое   суденышко   начало
буксировать гигант к пирсу, на котором уже собралась огромная толпа.
   Полет  был  долгим,  да  и  на  Манхэттене   оставалась   еще   масса
незаконченных дел. Но я считал, что не имею права не познакомить папу  и
маму с женщиной, которая носит  в  своем  чреве  их  первого  внука  или
внучку.
   Мы вышли на берег под радостные крики  и  бурные  овации.  Интересно,
куда за время моего отсутствия  подевалась  вся  легендарная  британская
сдержанность? Я улыбался, видя Гэбриэла Дидса  в  окружении  островитян,
жаждущих пожать ему руку. Американский  индеец  Райдер  Чи  являл  собой
весьма  впечатляющее  зрелище.  Но   даже   величественно-суровое   лицо
алгонкина  расцвело  улыбкой,  когда  мои  соотечественники  устремились
вперед, чтобы приветствовать его.
   Кристина радостно смеялась, протягивая руки  толпе.  Глаза  ее  сияли
неподдельным счастьем.
   Возникла неразбериха, превратившаяся в полный бедлам. Неожиданно  для
себя я оказался рядом с отцом. Его волевое лицо озарилось улыбкой.
   - Наслаждайся моментом, сынок, -  сказал  он,  положив  руки  мне  на
плечи, - тебя  встречают,  как  героя...  впрочем,  ты  вполне  заслужил
подобную встречу.
   Более или менее связная беседа в этой обстановке  всеобщего  восторга
была немыслимой. Меня обнимали и целовали, мне трясли руки и шлепали  по
спине. Мой старый приятель Митч Митчелл, используя свои  длиннющие  лапы
(за длину своих верхних конечностей  он  и  получил  прозвище  Обезьяна)
сумел пробиться через толпу. Ероша мне волосы, он вопил:
   - Завтра в "Белом лебеде" ровно в восемь! Я оплачиваю всю выпивку!
   Останавливаясь на каждом шагу, мы наконец добрались до  поселка,  где
нас поджидали автомобили.
   Мой отец Билл Мэйсен, герой прежней эпохи, узнал по радио  обо  всем,
что со мной случилось за последние недели, и сейчас жаждал подробностей.
   - Итак, ты хочешь  сказать,  что  найденная  тобой  девушка  Кристина
Скофилд действительно обладает иммунитетом к яду триффидов?
   - Так же, как Райдер Чи и  все  его  соплеменники.  Они  ходят  среди
триффидов, как мы по вишневому саду.
   - Ты сказал по радио, что у тебя для нас есть еще один сюрприз.
   - Точно, - улыбнулся я.
   - Не мучай меня, Дэвид, - произнес он хитро.  -  Ты  же  не  оставишь
старика отца в мучительном неведении?
   - Боюсь, тебе все-таки придется немного подождать. Есть нечто  такое,
что я должен тебе показать.
   - Я страшно заинтригован,  -  сказал  отец.  -  Но  ежели  не  хочешь
говорить, забирайся в головную машину. - Обернувшись к Керрис,  шагавшей
чуть позади нас под руку с мамой, он добавил:
   - Керрис, дорогая, поезжайте с Дэвидом. Мы последуем за вами.
   Колонна машин двинулась  из  Шанклина  к  загородной  гостинице,  где
должна была разместиться вся наша группа.
   Пока мы ехали, я думал  о  своем  открытии  и  о  том,  как  на  него
отреагирует отец.
   Я любовался проплывающими за  окнами  машины  пейзажами.  Остров  был
по-прежнему прекрасен,  однако  я  не  мог  не  размышлять  о  том,  что
произошло за последние месяцы,  начиная  с  моего  неудачного  вылета  и
кончая освобождением Кристины.  Лишь  после  того  как  увели  ослепшего
Торренса, я в полной мере смог осознать, что произошло. Я вспомнил,  что
в тот момент, когда на улицах Нью-Йорка  появились  триффиды,  по  радио
прозвучало предложение всем горожанам  переместиться  в  северную  часть
острова. Стало ясно, с какой целью  в  состав  отряда  "лесовиков"  были
включены радио и телеинженеры. Радиостанция и телевизионный  центр  были
сразу захвачены, и обывателей заставили двинуться на север от  Параллели
102-й улицы. Сэм Даймс хотел открыть свободным Нью-Йоркцам глаза на  то,
что происходит в северном гетто, и  это  было  важным  элементом  общего
плана по освобождению Кристины. План сработал как  нельзя  лучше.  Поток
ринувшихся на север людей оказался настолько мощным, что стражники  были
вынуждены открыть ворота.  (Не  сомневаюсь,  что  в  первую  очередь  их
заставил это сделать марш гигантских триффидов по улицам  Нью-Йорка.)  В
результате десятки тысяч беглецов из южной части Манхэттена оказались  в
северном гетто. То, что они там  увидели,  привело  их  в  недоумение  и
повергло в ужас. Мир Торренса - и, если хотите, его миф - был  мгновенно
уничтожен. После этого и последовал стихийный марш слепцов - как  рабов,
так и свободных - на Эмпайр-Стейтс-Билдинг.
   Тем самым зловещему режиму Торренса был  положен  конец.  Рабы  стали
свободными людьми. Разобщенные семьи воссоединились.  Переход  к  новому
образу жизни проходил, естественно, не без трудностей и  даже  временных
отступлений,  но  общее  поступательное  движение  остановить  было  уже
невозможно.
   В гостинице нас ожидал  обед,  за  которым  мы  обменялись  семейными
новостями. Райдер Чи и папа беседовали друг с другом  так,  словно  были
знакомы десятки лет.
   - Райдер Чи хотел бы провести небольшой эксперимент с тобой  и  всеми
остальными, кто находится в этом помещении,  -  сказал  я.  -  Никто  не
возражает?
   Все, естественно, воспылали любопытством.
   - Прошу вас закатать рукава,  -  произнес  я,  и  все  беспрекословно
повиновались.
   - Это и есть тот финальный сюрприз, который ты хотел мне преподнести?
- вскинул брови отец.
   - Именно, - ответил я, закатывая рукав. -  Райдер  Чи  только  неделю
тому назад окончательно отработал методику теста. С  ней  предстоит  еще
поработать, чтобы каждый  житель  нашего  острова  мог  быть  обследован
быстро и надежно. Но самое главное Чи сделал.
   - Теперь тебе действительно  удалось  пробудить  мое  любопытство.  С
какой целью и как Райдер намерен нас обследовать?
   - Еще немного терпения - и ты все узнаешь, - ответил я,  не  в  силах
избавиться от свойственной мне излишней театральности.
   Райдер Чи тем временем передвигался от одного к другому, а за  ним  с
подносом, на котором лежал десяток стерильных игл,  следовала  Кристина.
Подходя к очередному объекту эксперимента, индеец  брал  иглу,  погружал
кончик в стеклянный сосуд с какой-то жидкостью и делал испытуемому  укол
в предплечье. После этого откладывал использованную иглу, брал следующую
и направлялся к очередной, если можно так выразиться, жертве.
   Я с интересом взирал на точку укола. Райдер заверил меня,  что  долго
ждать не придется. Старый индеец оказался  прав.  Очень  скоро  в  месте
укола возник зуд, а еще через  минуту  на  руке  появилось  ярко-красное
пятно.
   Отец  -  так  же,  как  и  я  -  внимательно  смотрел  на  обнаженное
предплечье. Мне показалось,  что,  не  дождавшись  появления  пятна,  он
разочарованно покачал головой. Взглянув на руку моего  отца,  Райдер  Чи
весело поинтересовался:
   - Вы ничего не ощущаете, Билл Мэйсен?
   - Абсолютно ничего, - ответил вконец заинтригованный отец.
   Старый  индеец  удовлетворенно  кивнул  и  задал  весьма  неожиданный
вопрос:
   - Скажите, Билл Мэйсен, много ли триффидов на той территории, которая
когда-то именовалась Англией?
   - Очень  много.  Там  нет  ни  одного  свободного  места.  Почему  вы
спрашиваете?
   - Потому что, если у вас возникнет желание, - ответил Райдер Чи, - вы
можете отправляться  на  Британские  острова  и  прогуляться  там  среди
триффидов.
   - Хотите сказать, что у меня против них выработался иммунитет?  -  не
веря своим ушам, спросил отец.
   - Я сделал вам укол иглой, погруженной в слабый  раствор  триффидного
яда. Никакой реакции не последовало, и это говорит о том,  что  триффиды
не представляют для вас опасности. Но вашему  сыну  я  не  советовал  бы
бродить  среди  растений-убийц.  Ему,  как  ни  прискорбно,  встреча   с
триффидами грозит большими неприятностями.
   - Но откуда у меня вдруг возник иммунитет? - спросил отец, не пытаясь
скрыть изумления. - Тридцать лет назад я едва не ослеп, попав  под  удар
стрекала. Мне тогда показалось, что мое лицо горит огнем.
   - Но с тех  пор  вы  ели  триффидов  и,  постоянно  работая  с  ними,
подвергались воздействию их  яда.  Дозы  были  настолько  ничтожны,  что
угрозы для здоровья не представляли. В течение многих лет эти  крошечные
дозы стимулировали развитие иммунитета. Именно так возникает иммунитет у
заклинателей змей. Яд их питомцев перестает на них действовать. - Райдер
Чи обошел всех сидящих за столом, осмотрел руки и сказал:
   - У четверти этих людей отрицательная реакция на мой тест. Думаю, что
результат можно экстраполировать и на всех жителей острова  Уайт.  Таким
образом,  многие  тысячи  ваших  людей  обладают  иммунитетом  и   могут
приступить к освобождению своей бывшей родины.
   Мой отец утратил дар речи, что, надо сказать, случается с ним  крайне
редко.  Видимо,  то,  что  он  услышал,  нуждалось  в  самом   серьезном
осмыслении. Он столько  лет  корпел  в  лабораториях,  пытаясь  изыскать
научный способ истребления растений-убийц, а тем временем его  тело  без
его ведома самостоятельно решило эту проблему. Великий Билл Мэйсен сидел
за столом  рядом  с  Кристиной  и  с  немым  восторгом  взирал  на  свою
обнаженную руку. В его глазах я увидел отражение нового мира.
   Все эти события произошли более шести месяцев назад. Несмотря  на  то
что сегодня последний день марта, мы еще никак не  можем  оправиться  от
последствий самой суровой на моей памяти зимы. Город пронизывали ледяные
ветры, превращая мир за окном моего офиса на девяностом этаже в сплошной
снежный водоворот. Обычно из моих окон  открывается  прекрасный  вид  на
Статую Свободы, воздвигнутую много лет назад  на  том  месте,  где  воды
Гудзона вливаются в Атлантический океан. Неподалеку от женщины с факелом
находится крошечный островок, на котором в тюрьме  для  одного  человека
продолжает заходиться ревом бессильной ярости ослепший Торренс.
   В то время как разбросанные по миру колонии  людей,  следуя  древнему
инстинкту, воевали друг  с  другом,  большая  вселенная  жила  по  своим
законам, приводящим в движение весь небесный механизм. Пока мы сражались
за контроль над Манхэттеном, пылевое облако, погрузившее Землю во  тьму,
по-прежнему дрейфовало по Солнечной  системе.  Время  от  времени  между
нашей планетой и Солнцем повисала густая вуаль, превращая  дни  в  ночи.