ько  крысы  приступали   к
подготовке очередного набега, я начинал с угрожающим видом крутить  цепь
над головой, обращая их в позорное  бегство.  Крысам  оставалось  только
юркнуть в норы и следить за мной оттуда горящими от голода глазами.
   Время от времени море, насылая на мой плот  особенно  большую  волну,
заставляло его извиваться в конвульсиях. Когда  это  случалось,  "почва"
вздымалась на высоту моего роста. Устоять на ногах было невозможно, и  я
валился как подкошенный на зеленый дерн.
   Вместе с дождевыми облаками приходила  темнота,  и  я  возвращался  в
кабину истребителя. Там я дремал или жевал листву триффидов, наполнявшую
рот горьковато-сладким соком. Иногда  мне  удавалось  убить  с  полчаса,
занявшись чисткой пистолета или ревизией сигнальных ракет.
   Надежда, как правило, весьма хрупкое чувство, и несмотря на то что ее
лелеют и холят при помощи вливаний оптимизма, она имеет тенденцию  время
от времени умирать. Тем не менее окончательно надежды я  не  утратил.  В
частности, я надеялся, что меня не унесет далеко в открытое море,  я  не
окажусь вдали от твердой  земли.  Я  знал,  что  преобладающие  у  южных
берегов  Англии  течения  поначалу  понесут  мой  плот  в   юго-западном
направлении. Позже, слившись с Гольфстримом, они повернут  на  север  и,
минуя Корнуолл, вынесут меня в Ирландское море. Дом и семья окажутся  не
очень далеко. Во всяком случае, я на это надеялся...
   Через некоторое время у меня зародилось подозрение, что я на  острове
не один. Я уже говорил о том, что, просыпаясь  ночью,  иногда  видел  за
пластиком колпака кабины чье-то лицо со сверкающими  глазами.  Мне  даже
казалось, что это лицо обрамляла немыслимая  грива  волос.  По  утрам  я
убеждал себя, что эти ночные визиты - всего лишь сон.
   Однако постепенно я начал обнаруживать и  более  вещественные  улики.
Однажды, вернувшись с работы на яхте, я увидел на  крыле  пару  крыс  со
сломанными шеями. Они были сложены  аккуратно  бок  о  бок.  Создавалось
впечатление, что это чье-то подношение. А однажды утром до меня издалека
долетел, как  мне  показалось,  человеческий  голос,  распевающий  нечто
вроде: "Дэд-дэд. Дэд-дэд-дэд".
   Скорее всего это были искаженные расстоянием крики чаек.
   Но я все-таки решил провести небольшой эксперимент: привязал  бисквит
к взятому из аптечки бинту и закрепил его на  фальшборте  яхты  с  таким
расчетом, чтобы до лакомства не могла дотянуться даже  самая  атлетичная
крыса. Поставив  приманку,  я  отправился  в  свою  обычную  прогулку  к
"берегу",  а  когда  вернулся  через  час,  увидел,  что  бинт  свободно
развевается на ветру. Бисквит исчез.
   После этого события небеса стали  казаться  мне  не  такими  ржавыми.
Возобновив работу у яхты, я вдруг с удивлением поймал себя на  том,  что
насвистываю какую-то веселую мелодию. Насвистываю! В глубине  моей  души
вспыхнул огонек оптимизма.
   На десятый день пребывания на острове я уже чувствовал себя настоящим
Робинзоном Крузо. Я собрал достаточно дров, чтобы  развести  костер.  От
хвостового оперения истребителя я оторвал лист  металла  и,  придав  ему
форму чаши, стал  кипятить  воду.  В  кипяток  я  бросал  нежные  побеги
триффидов и самых отборных крабов. Мне даже не  приходилось  их  ловить,
они добровольно являлись к моей импровизированной кастрюле. Аромат этого
варева лучше всего могло бы определить слово  "тошнотворный".  По  вкусу
это была сложная смесь сладкого, кислого и соленого. С улучшением  диеты
мое настроение резко повысилось, и работа пошла быстрее.Эта деятельность
доставляла мне удовольствие.  Яхта  вот-вот  должна  была  вырваться  из
растительного плена.
   Более того, во мне укоренилась уверенность, что я на острове не один.
Я знал, что дикарка каким-то непостижимым образом (это было просто чудо)
спаслась,  хоть  и  нырнула  в  чащу  триффидов.  Эта  мысль  несказанно
радовала, хотя меня девушка  по-прежнему  избегала  -  так  напугали  ее
выстрелы. Я был уверен, что все уладится. Но  уладится  не  само  собой.
Чтобы вернуть  ее  доверие,  следовало  потрудиться.  Такт  и  несколько
бисквитов смогут навести мосты дружбы. Нельзя было бросать работу  и  на
яхте,  которую  с  островом  еще  связывали  тысячи  гибких  стеблей.  Я
планировал совершить путешествие домой с одним пассажиром на борту.
   Но, как говорится, человек предполагает, а Бог располагает...
   На одиннадцатый день своего пребывания в шкуре современного Крузо  я,
оторвавшись от работы,  поднял  глаза  и  увидел  огибающий  мой  остров
пароход. В тот же миг я понял, что мне так и не удастся завершить  спуск
яхты на воду. Не  теряя  ни  секунды,  я  дал  сигнал  бедствия  красной
ракетой.
   Через несколько мгновений  пароход  остановился,  дал  задний  ход  и
двинулся кормой вперед  к  острову.  С  палубы  на  меня  смотрели  лица
незнакомых людей. Для них я  являл  собой  весьма  необычное  зрелище  -
странная фигура в костюме астронавта и сверкающем шлеме на  фоне  зелени
плавающего острова. Мое же внимание больше всего  привлек  развевающийся
на мачте незнакомый флаг.
   Утверждение о том, что жизнь полна сюрпризов, - вне всякого сомнения,
затасканный трюизм. Тем не  менее  я  был  вынужден  сказать  себе,  что
события, видимо, принимают новый и совершенно неожиданный оборот.
 
Глава 9 
НА БОРТУ 
 
   На палубе парохода меня  ожидало  множество  людей  -  видимо,  члены
приветственной комиссии. Но вместо того чтобы издавать радостные  крики,
встречающие угрюмо молчали.
   Все еще отдуваясь после утомительного подъема по веревочному трапу, я
наконец смог снять шлем. Из-под кустистых, серебрившихся сединой  бровей
на меня мрачно смотрел мужчина лет шестидесяти или около  того.  Он  был
очень высок, а его плечам мог позавидовать Геркулес. По его позе -  ноги
широко расставлены, руки за спиной - я понял: это капитан.
   Примерно полминуты он молчал, а когда наконец  заговорил,  его  голос
оказался  настолько  низким  и  могучим,  что  шлем  у  меня   в   руках
завибрировал.
   - Приветствую вас на борту, сэр, - произнес он, сверля меня взглядом.
- Некоторые из этих  людей  -  те,  которые  начитались  всякой  ерунды,
оставшейся нам из Старого мира, - приняли вас за астронавта. Я,  сэр,  к
их числу не принадлежу. И у меня для вас есть еще одна хорошая  новость.
Вот этот парень, его зовут Боссум, - он мотнул  головой,  указав  густой
бородой морского волка на человека с ружьем, - хотел всадить вам пулю  в
живот. Из предосторожности, как вы понимаете.
   - В таком случае не могу  не  радоваться  тому,  что  вы  сумели  его
переубедить.
   - Вы заблуждаетесь, сэр.  Я  его  ни  в  чем  не  убеждал.  Просто  я
предпочитал, чтобы он прострелил вам ногу.  Но  у  меня  на  борту  есть
пассажиры, которые из кожи вон лезли, чтобы убедить меня изменить курс.
   - Пассажиры? - изумился я.
   Неожиданное спасение с плавающего острова и встреча с  бандой  крутых
парней  на  борту  привели  меня  в  состояние  легкого  замешательства.
Положение осложнялось тем, что капитан говорил с незнакомым акцентом,  и
понимал я его почти  с  таким  же  трудом,  с  каким  пару  минут  назад
карабкался по трапу.
   - Моя фамилия, сэр, - Шарпстоун,  -  продолжал  он,  -  и  я  капитан
корабля "Малый  Бигль".  Насколько  я  понимаю,  вы  оказались  на  этой
плавучей свалке не по собственной воле. Я не ошибся?
   "Ну давай, Дэвид, - сказал я  себе,  -  соображай  быстрее.  Ведь  он
спрашивает, что с тобой случилось".  Почувствовав,  что  голова  немного
прояснилась, я ответил:
   - Нет, сэр, не по собственной воле. Несколько дней назад мне пришлось
совершить здесь вынужденную посадку.
   - Вынужденную посадку? Из этого, видимо, следует, что вы летчик?
   - Так точно, сэр, - ответил я  и  едва  не  добавил:"И  притом  очень
неудачливый. За два дня угробил две машины".
   - А пассажиры у вас были? - продолжал допрос капитан Шарпстоун.
   - Хм-м... Был один, но... - Я рассказал, как попал на  остров  и  как
погиб Хинкман.
   - Вам, приятель, похоже, дьявольски не повезло, -  произнес  капитан,
несколько смягчившись. - Дьявольски... - Повернувшись к парню с  ружьем,
он стал отдавать приказы, сути которых я из-за необычного акцента так  и
не уловил. Мне удалось разобрать только  несколько  слов.  Затем,  снова
обратив внимание на меня, капитан сказал:
   - Похоже, мы сможем создать вам здесь человеческие  условия.  Как  вы
отнесетесь к горячему душу и добротной еде?
   - Я бы горячо приветствовал и то, и другое, сэр.
   - Но вначале кое-какие формальности для вахтенного журнала. Ваше имя,
сэр, и откуда вы свалились?
   - Меня зовут Дэвид Мэйсен. А свалился я, как вы изволили  выразиться,
с острова Уайт.
   - Как пишется "Мэйсен", сэр? - спросил он. Я продиктовал  фамилию  по
буквам.
   - Благодарю вас, мистер Мэйсен. Добро пожаловать на борт моего судна,
- мрачно произнес он и пожал мне руку.  Его  захват,  как  я  и  ожидал,
оказался стальным. -  А  теперь,  если  позволите,  я  вернусь  к  своим
обязанностям. Но мои пассажиры не оставят вас без внимания. Держу  пари,
они засыплют вас вопросами.
   Он повернулся, чтобы уйти, и я почувствовал,  как  от  работы  машины
затряслась под ногами  палуба.  Из  единственной  синей  трубы  парохода
повалил дым, бордовое небо украсил белый плюмаж. Мы отходили от острова.
   - Подождите, - неожиданно для себя сказал я. -  Подождите.  Отплывать
нельзя.
   - Неужели, мистер Мэйсен? - обратил на меня суровый взгляд Шарпстоун.
- А я почему-то считал, что здесь командует капитан.
   - Прошу прощения, - поспешно пояснил я. - Я сказал это только потому,
что на берегу остался еще один человек.
   - Но вы же говорили, что у вас был только один пассажир и он погиб.
   - Все верно... но там еще была девушка. Она...
   - Девушка? - Он понимающе вскинул брови и посмотрел на стоявших рядом
матросов. - Откуда там взялась девушка?
   Капитан наверняка решил, что у меня от переживаний и  от  одиночества
поехала  крыша  и  перед  моим  замутненным   взором   стали   возникать
воображаемые девицы, может быть, даже русалки.
   - Послушайте, капитан, - сказал я. - Возможно, я не  смогу  объяснить
это как следует, но на острове  я  обнаружил  девушку.  На  вид  ей  лет
пятнадцать-шестнадцать, и она  не  умеет  говорить.  -  Я  заметил,  что
капитан перевел взгляд на остров, видимо, рассчитывая увидеть девушку. -
Она постоянно прячется, - добавил я.
   - Прячется?
   - Да, я совершенно ненамеренно испугал ее, когда стрелял из пистолета
в триффида.
   - Но мы не видели никакой девушки, мистер Мэйсен. Мы разглядели  вас,
триффидов, но, простите, девиц на острове не заметили. - Повернувшись  к
какому-то среднего возраста мужчине, он бросил:
   - Выходим в открытое море, мистер Ши. Курс  на  юго-восток.  Скорость
десять узлов.
   - Есть, сэр! - Моряк быстро зашагал к мостику.
   - Ну а теперь, мистер Мэйсен, вам пора в душ. После чего вас осмотрит
корабельный лекарь. - И он окинул меня взглядом, который мама  почему-то
называла "старомодным".
   - Капитан! - чуть ли не взревел я. - На  острове  находится  девушка,
почти ребенок. Ей  нечего  есть,  кроме  вонючих  крыс,  а  общество  ей
составляют триффиды! Она погибнет, если мы ее не найдем!
   На мой эмоциональный взрыв капитан Шарпстоун среагировал  не  больше,
чем могла среагировать гранитная глыба.
   - Мистер Мэйсен, я понимаю, что вам много пришлось перенести. Поэтому
настоятельно рекомендую вам слегка остыть и спуститься вниз.
   К этому времени судно уже медленно отваливало от плавающего  острова.
На берегу толпились любопытствующие  триффиды.  Я  подумал  о  красивой,
полной жизни девушке, которая сейчас следит  за  тем,  как  пароход  (ее
единственная надежда на спасение) уходит в море.
   Не в силах сдерживаться, я что было сил хватил шлемом о  фальшборт  и
выкрикнул:
   - Нет! Вы не имеете права оставлять ее здесь!
   - Мистер Мэйсен, я...
   - Верните меня на остров. Я сам доставлю ее к людям.
   - Там нет никакой девушки, мистер Мэйсен. А  теперь  мои  люди,  ради
вашего же блага, - он глянул на  пару  дюжих  матросов,  -  помогут  вам
спуститься вниз.
   Назначенные в санитары моряки - ручищи  у  каждого  были  размером  с
лопату - подхватили меня под локти. Это просто  безумие!  Почему  он  не
воспринимает меня всерьез?
   Я попытался освободиться - бесполезно: у  этих  людей  были  стальные
мышцы. Без особых усилий они повлекли меня  к  люку.  Я  ничего  не  мог
сделать, ничего не мог сказать... Девушке суждено остаться  на  острове.
Вскоре она умрет от голода или погибнет от яда триффида. В этом  у  меня
не было никаких сомнений. Абсолютно никаких.
   - Проводите мистера Мэйсена в каюту,  -  распорядился  капитан,  -  и
проследите, чтобы дверь оставалась на запоре.
   - Минуточку, капитан Шарпстоун, -  произнес  голос,  отличавшийся  от
грубой манеры речи моряков так, как небо отличается от земли. Голос, вне
всякого сомнения, был  женским.  -  Оглянитесь  на  остров,  капитан,  -
продолжала женщина. - Там есть нечто такое, на что вам стоит взглянуть.
 
*** 
 
   Итак, мое появление на  борту  судна-спасителя  вряд  ли  можно  было
охарактеризовать как величественное. Но  за  последнюю  неделю  я  видел
слишком много покойников и не хотел быть виновным в еще одной смерти.
   Теперь я с удовлетворением наблюдал, отступив в сторону, как  матросы
бросились по местам готовить пароход к повороту.
   Капитан с привычной легкостью сыпал распоряжениями:
   - Разверните судно  на  сто  восемьдесят  градусов.  Подходить  будем
носом.  Самый  малый  ход,  мистер  Ши.  Я  не  хочу,  чтобы  весь  этот
распроклятый мусор запутался в винтах. Мистер Либервиц, подготовьте  еще
раз штормтрап.
   Я прошел вперед к фальшборту. Надо мной в самом зените  висел  унылый
красный диск солнца. Света от него было так мало, что о нем не стоило  и
упоминать  -  хватало  только  на  то,  чтобы  различить  зловещие  тени
триффидов и увидеть холмы, скрывавшие в себе останки яхт и  буксиров.  В
общем, картина, мягко говоря, удручающая. Однако  в  тот  момент  я  был
исполнен счастья.
   Там, на "берегу", стояла моя дикарка.  Волосы  на  ее  голове  больше
всего походили на  готовый  облететь  одуванчик,  а  глаза  сверкали  от
возбуждения и - не боюсь сказать - от страха. Она смотрела  на  пароход,
на дымящуюся трубу, на белую бурлящую воду у винтов. Я был готов держать
пари, что ничего подобного она раньше не видела.
   Я был до безумия счастлив. Да, она не погибла в  зарослях  триффидов.
Как ей это удалось, одному Богу известно.
   Девушка  стояла  у  самой  кромки  воды,  с  испугом  поглядывая   на
качающийся под ногами тонкий слой растительности. К груди она  прижимала
портфель. Пароход тем временем медленно разворачивался к ней носом.
   Я молил Бога, чтобы Он не позволил ей в последний момент испугаться и
убежать.  Вид  огромного  приближающегося  парохода   был   одновременно
величественный и пугающий. Но наверное, девушка  понимала,  что  это  ее
последний шанс на спасение. Поэтому, несмотря на весь свой ужас,  стояла
неподвижно, прижимая портфель к груди -  так  мать  в  минуту  опасности
прижимает к себе дитя.
   - Очень рада видеть вас  улыбающимся,  мистер  Мэйсен.  Я  обернулся,
чтобы взглянуть на обладательницу голоса. На вид ей можно было дать  лет
двадцать пять. Худощавая, но не костлявая.  Светлые  с  рыжинкой  волосы
свободно ниспадают на плечи. Такой прически я раньше никогда  не  видел.
Глаза у  нее  были  необычного  зеленого  оттенка,  и  в  них,  как  мне
показалось, светился незаурядный ум. Прекрасного  цвета  лицо  выглядело
несколько усталым,  и  на  нем  можно  было  разглядеть  преждевременные
морщинки. У меня не было сомнений в том,  что  обладательница  приятного
голоса находится на судне вовсе не в качестве палубного матроса. Об этом
я догадался при взгляде на  ее  красивые  руки  без  единой  мозоли.  Ее
окружала аура,  суть  которой  можно  было  определить  одним  словом  -
"порода". Одета она тем  не  менее  была  в  простые  джинсы,  клетчатую
рубаху, на ногах - тяжелые рабочие ботинки. Приземленный стиль несколько
смягчал легкий розовый шарф.
   - Не каждый день приходится  встречать  человека,  который  сумел  бы
противостоять  нашему   великому   и   ужасному   капитану   Шарпстоуну.
Поздравляю, - улыбнулась она.
   - Мне просто хотелось, чтобы он поверил моим словам. Хотя, боюсь, это
получилось довольно неуклюже.
   - Тем не менее вы добились желаемого  результата.  -  Она  кивнула  в
сторону замершей у кромки воды девушки. (Пароход очень медленно, дюйм за
дюймом, приближался к плавающему острову.) - Кто она?
   - Понятия не имею. Скорее  всего  ее  унесло  в  море,  когда  "плот"
оторвался от Большой земли.
   Я снова перевел взгляд на стоящую рядом со мной  молодую  женщину.  В
тот день мой мозг, видимо, работал на удивление  медленно,  поскольку  я
лишь в этот момент догадался о происхождении акцента,  хотя  пересмотрел
сотни голливудских фильмов в некогда роскошных, а ныне  поблекших  залах
"Имперского дворца кино".
   - Вы американка? - спросил я, не в силах скрыть изумление.
   - Ну и догадливый же вы, бритты, народ. -  Она  снова  улыбнулась  и,
прикоснувшись к моей закованной в прорезиненную ткань руке, спросила:
   - Неужели на вас модный наряд, который носят  все  передовые  молодые
люди на этой стороне Атлантики?
   - Сомневаюсь, - улыбнулся я в ответ. - Я был бы счастлив выбраться на
воздух после десяти дней пребывания в этой  резине.  Да,  и  прошу  меня
извинить.
   - Извинить? За что?
   - За то, что я с таким изумлением заявил о столь  очевидной  вещи.  О
том, что вы американка. Мне не хочется выглядеть идиотом.  Но  несколько
последних дней оказались для меня, мягко говоря, весьма необычными.
   Я повернулся и увидел, что острый форштевень  парохода  режет  зелень
"плота" с такой же легкостью, как нож - кочан  капусты.  Еще  секунда  -
машины дали задний ход, а потом судно замерло. Какой-то  матрос  спустил
штормтрап. Обращаясь практически к самому себе, я пробормотал:
   - Плавающие острова, триффиды, одичавшие девицы, дни - темнее ночи...
Чтобы к этому привыкнуть, нужно время.
   - Похоже, сейчас вам больше всего нужны полноценный  обед  и  хороший
сон, - ласково произнесла она.
   - Полностью с вами согласен. Думаю, правда, что глоток  доброго  рома
тоже окажется не лишним.
   -  Полагаю,  мы  сможем  нацедить  вам  пару  стаканчиков.  А  теперь
позвольте мне продемонстрировать вам мои отвратительные  манеры.  -  Она
протянула руку. - Керрис Бедеккер, Нью-Йорк-Сити.
   Я кивнул и,  улыбнувшись  (боюсь,  что  улыбка  получилась  несколько
утомленной), произнес:
   - Дэвид Мэйсен, остров Уайт.
   Затем мы перегнулись через фальшборт, чтобы посмотреть,  как  девушка
поднимается по штормтрапу. Несмотря на то  что  под  мышкой  у  нее  был
портфель, взбиралась она с изумительной легкостью.
   - Как же я счастлив, что она теперь может не опасаться  этих  ужасных
триффидов! - с чувством произнес я.
   В ответ Керрис сказала нечто такое, что меня немало удивило.
   -   Да,   -   задумчиво   пробормотала   она,   разглядывая    самого
отвратительного, с моей точки зрения, триффида. - Но они  здесь  у  вас,
по-моему, все какие-то недоразвитые и отощавшие.
 
Глава 10 
ВОПРОСЫ И ОТВЕТЫ 
 
   Я предполагал, что мне придется принимать пищу в одиночестве в  своей
каюте. Но действительность оказалась совсем иной. На подобное я никак не
рассчитывал.
   Во-первых,  я  принял  душ.  Восхитительный  горячий  душ.  Затем   -
переоделся в брюки и рубашку из тонкой джинсовой ткани, которые  одолжил
один матрос примерно одного со мной роста. Поскольку подходящей обуви не
нашлось, мне предложили пару толстенных носков из белой шерсти. В  вязке
присутствовала  черная  нить,  и  носки  удивительно  походили  на  пару
маленьких собачек далматинской породы.
   Теперь, через час после того, как м