, кто ее возглавит, по плану Мелендеса
будет его марионеткой. Если я прав и все так случится, то  можно  ждать,
что у меня  в  черепе  появится  пара  дырок,  крайне  небезопасных  для
здоровья. Предпочел бы уклониться и посмотреть, что я мог бы  сделать  в
этой ситуации.
   Он остановился и сделал внушительный глоток из своего стакана.
   - У меня есть превосходный  источник  информации,  находящийся  очень
близко к Раулю Мелендесу, - продолжал он. - То есть ближе некуда: в  его
собственной  постели.  Она  обладает  живым  умом  и  достаточной  дозой
любопытства, притом способна вытянуть из него буквально все, что угодно,
любые сведения. Мелендес запасается оружием для того самого дня. Недавно
после неудачного восстания где-то в Средней Азии одна  страна  приобрела
кучу этого товара, еще не бывшего в употреблении, и выбросила на  рынок.
Главным агентом в сделке выступает хитрющий грек по фамилии  Киодос,  он
живет здесь, в  Штатах.  Он  любит  доллары,  и  у  него  есть  связи  с
пароходными компаниями. Рауль Мелендес обратил в  наличные  часть  своих
инвестиций в других латиноамериканских странах,  доллары  передал  этому
Киодосу, а тот в обмен доставляет ему в высшей степени опасные  игрушки,
в том числе легкую артиллерию и танкетки. Все  это  под  самым  носом  у
Пераля прибывает как оборудование для одного из  новых  заводов.  Оружие
складируется на отдаленной гасиенде, и одно из последних полученных мной
заданий - научить добровольцев из местных  крестьян  с  ним  обращаться.
Поступают все новые партии, но дело идет не так уж гладко. Нужно  время,
чтобы собрать суммы звонкой монетой и  переправить  их  Киодосу.  И  вот
теперь - тот случай, когда, братец ты мой, я совершенно точно знаю, где,
когда,  как  будет  передана  очередная  груда   долларов.   Теперь   ты
догадываешься, зачем я приехал?
   - Пока что не вижу, при чем тут я.
   - Так-таки и не видишь?
   - Не вижу.
   - Я и не ожидал ничего другого. Ты ведь  моралист.  Между  прочим,  с
Кармелой,  подругой  Мелендеса,  мы  договорились:  я   обеспечиваю   ей
отступление, выделяю долю, правда, не  слишком  большую.  Львиная  часть
достается мне. И тебе.
   - Мне? Не спеши, Винс. Я пока еще лицо постороннее.
   - Это никакая не кража,  Джерри.  Пошевели  мозгами.  Мы  всего  лишь
отбираем у жадного, циничного дельца средство,  с  помощью  которого  он
собирается   свалить   стабильное,   признанное   Соединенными   Штатами
правительство, развязать заведомо кровавую революцию. Сотни ни в чем  не
повинных людей погибнут. Минимум сотни. Как хочешь,  а  с  точки  зрения
морали мы окажем одолжение всему миру.
   - Только не "мы", Винс. Для меня все это звучит сплошной фантастикой.
И  то,  что  разговор  происходит  у  меня  на  кухне,  делает  его  еще
неправдоподобнее.
   - Это риск. И немалый, не спорю. Но он возмещается в  известной,  ну,
скажем, впечатляющей степени. Очаровательная  Кармела  вылетает  к  нам.
Обратного билета ей не понадобится. Если все пойдет как надо, Мелендес и
сам не захочет  ее  возвращения:  Пераль  не  замедлит  упрятать  его  в
прекрасную одиночную камеру и позаботится о том, чтобы она была подальше
и поглубже.., может, и еще на пару лопат глубже, чем хотелось бы  Раулю.
Слушай, Джерри, слушай меня: дело совсем простое. Я встречаюсь с тобой в
точно назначенный срок в Тампе, Флорида. По  моему  плану  нужны  именно
двое, чтобы помочь курьеру избавиться от всей суммы. К этому  времени  и
Кармела уберется оттуда. Предварительно она устроит так,  что  подробный
план переворота окажется в руках у Пераля. Значит,  Мелендес  сойдет  со
сцены. Мы по-братски разделим все заработанное и расстанемся навеки. При
этом никто не должен получить и царапины. Закон  и  правопорядок  мы  не
нарушаем никоим образом. Некому будет даже заявить о пропаже. Ну, пойми,
я не могу обойтись без партнера.  Без  человека,  которому  я  полностью
доверяю.
   Я  раздумывал,  что  ему  ответить.  Он  поднялся,  смешал  для  себя
очередную порцию коктейля. Когда он вернулся и сел, я сказал:
   - Может быть, мы слишком по-разному прожили эти тринадцать лет, Винс.
Я и представить себе не могу, как это я мог совершать все  те  вещи,  на
которые мы с тобой были тогда способны. Ведь  в  душе  ты  знаешь:  риск
огромный, безумный. Можешь считать, что я струсил.  А  лучше  постарайся
понять: ты живешь в другом мире. Я не решился бы на такую авантюру, даже
если бы речь шла.., ну, хотя бы о сотнях тысяч долларов. Я средней  руки
бизнесмен в  средней  величины  городе.  Да,  раньше,  когда-то,  бывало
всякое. Но не забудь - то была война. Ты, Винс, живешь  так,  как  будто
она не окончилась.
   - Мальчик, мальчик.., ты что, доволен жизнью? У вас ведь  нет  детей,
вы живете вдвоем. Так?
   - Это к делу не относится.
   - Нет, конечно. Между  прочим,  твоя  боевая  подруга  попивает,  мой
дорогой.
   - И это тут ни при чем.
   - Ни при чем, ты, как всегда, прав. Извини, я не хотел тебя  обидеть.
Лучше тогда задам тебе совсем другой вопрос. Как думаешь, сколько  стоит
в нашем распрекрасном мире все это добро, все эти стволы и пушки?
   - Недешево, я думаю.
   - У Мелендеса, Джерри, около полумиллиарда долларов.  Примерно  сорок
миллионов он вложил в это небольшое  политическое  мероприятие.  И,  мой
дорогой, мой наивный друг,  очередная  сумма  к  выплате  -  это  три  с
половиной миллиона долларов плюс-минус двести пятьдесят тысяч. Никто  не
решится кричать на весь мир о том, что  они  были.  Киодос,  этот  грек?
Наверняка  нет.  Мелендес  будет  обезврежен.  Пераля  в  данном  случае
интересуют не деньги. Парень, у которого мы отберем груз, будет  молчать
в тряпочку. Шанс единственный в своем роде, дружок. Тебе тридцать шесть.
Договоримся так: два миллиона мне, третий -  тебе,  Кармела  получит  до
полумиллиона из того, что там будет сверх трех. А если  окажется  больше
трех с половиной миллионов, то остаток мы разделим  с  тобой  на  двоих,
поровну. Значит, ты получаешь минимум миллион, максимум  -  миллион  сто
двадцать пять тысяч долларов. При особом везении - миллион триста тысяч.
Ты можешь попытаться вложить их повыгодней, заставить работать - но так,
чтобы не привлекать к себе и к ним излишнего  внимания.  Или  уехать  из
Штатов и оставшуюся часть жизни бездельничать, купаясь в роскоши,  какая
тебе и не снилась. Мы ведь с тобою бывали в разных передрягах, Джерри, а
это дело намного безопаснее. Не спеши отказываться, посиди, помаракуй...
Ты не против, если я этот коктейль заберу в свою комнату?
   Когда он ушел, я сварил себе кофе. Долго сидел я на кухне.  Размышлял
о переменах, которые обнаружил в Винсе. От прежней его  беззаботности  -
а, мол, где наша не пропадала!  -  не  осталось  и  следа.  Он  сделался
холодней, расчетливей. Но Боже ты мой, - я-то не  переменился,  что  ли?
Менялась жизнь, и я менялся. То и  другое  -  не  всегда  к  лучшему.  В
последние два года братец моей жены, Эдди, служил в  фирме,  и  родитель
платил ему куда больше, чем он заслуживал. Приказной тон, усвоенный им в
отношении ко мне, заставлял предполагать, что  он  уже  примеривается  к
креслу владельца компании. Да, если в один прекрасный день Э.  Д,  уйдет
на покой, Эдди, получив акции своих папы с мамой,  сможет  распоряжаться
всем  единолично.  Работать  под  его  началом  я  не   собирался.   Это
исключалось абсолютно.
   Миллион долларов! Это означало бы свободу. От Э. Д., а в перспективе,
может быть, и от Лоррейн. Я ею сыт по горло. Была уже ночь,  и  я  думал
почти суеверно: могу ли я хотя бы  теперь  впустить  в  свои  мечты  Лиз
Адаме? Года три назад ее нанял на службу самолично Э. Д. Вдова  морского
летчика,  она  выучилась  на  секретаршу,  истратив  на  это  всю  сумму
страховки.  Высокая,  сероглазая,  светловолосая.  Меня   подкупала   ее
открытость. Отсутствие всех этих дамских ужимок. Здоровое чувство юмора,
естественность, доброта. Простые, как подумаешь, вещи, а  какие  редкие!
Приблизительно  с  год  назад  начались  со   стороны   Лоррейн   всякие
подковырки, намеки на этот счет. Кто-то успел ей настучать, хотя ведь  и
не было ничего - так, нечто неосязаемое, невидимое. Самое  смешное,  что
Лоррейн своими подначками как раз  и  побудила  меня  взглянуть  на  Лиз
по-иному. Оказывается, все зависит от того, как смотришь. И я нашел, что
она по-девичьи стройна в талии, а линии ее бедер плавны и очень красивы,
что губы у нее полные и мягкие даже на  взгляд;  все  это  как-то  разом
прибавилось к моим прежним открытиям.
   С тех пор мои мысли обращались к ней все  чаще.  Я  пригласил  ее  на
чашку кофе и прямо  рассказал  о  намеках  Лоррейн.  Лиз  это,  кажется,
повеселило, но и рассердило тут же.
   - Вот  что,  Джерри,  -  сказала  она.  -  Приятно  было  лишний  раз
поговорить с тобой, но должна сказать честно: я дорожу моей  репутацией.
Интрижка директора с секретаршей - это, знаешь ли, не для меня.
   - Э-э... Я и не имел в виду интрижку, - сказал я. - Я бы  с  радостью
бросил все к чертовой матери и поехал бы с тобой куда-нибудь в Самарканд
или на Паго-Паго.
   - Да, или  в  Бангкок.  Нам,  кажется,  пора  на  службу.  Теперь  я,
зажмурившись, соединил Лиз и миллион.  Результат  был:  остров,  пальмы,
расторопный бой, яхта  на  якоре,  Лиз,  купающаяся  в  залитой  солнцем
лагуне. М-да, мечты-мечты. И все-таки я был благодарен Винсу, по крайней
мере, за одно: он укрепил меня в решении распрощаться с семейной  фирмой
Э. Д. Мэлтона. Встреча с Винсом оказалась последним толчком: больше я не
собирался мириться с бессмысленной работой, так же как  с  инфантильной,
взбалмошной женой. "Между прочим, твоя  боевая  подруга  попивает..."  Я
разозлился, когда он произнес этот приговор в присущей  ему  Но  он  был
прав.
   А если передо мной единственная возможность повернуть колесо фортуны,
пока не поздно, пока оно меня не подмяло?
   Я пошел в спальню, разделся. Ходить на цыпочках не понадобилось. Даже
Армстронг с его трубой не разбудил бы мою дражайшую половину. Ее тяжелое
дыхание привычно отдавалось в ушах. Я постоял  у  кровати,  глядя  ей  в
лицо. Во сне оно казалось невинным и беззащитным по-детски.
   Улегшись, я стал рисовать в воображении предстоящий разговор с Э.Д.

Глава 3

   В девять утра, это была суббота,  Лиз  сообщила  мне,  что  маленький
великий человек еще не появился в конторе. За  окном  был  дождь.  Серые
нити дождя там, за стеклом, казались грязноватыми.
   Я подсел к ней.
   - Не помешаю?
   - Помешаешь. Пока его нет, мешай на здоровье.
   - Вчера он как будто аннулировал кучу заказов?
   - По меньшей мере дюжину.
   - Лиз, я ухожу.
   Она допечатала строку, перевела каретку, обернулась  и  взглянула  на
меня.
   - Пожалуй, самое время, Джерри, - сказала она.
   - Я не знал, как ты это воспримешь. Правду говоря,  ожидал  не  такой
реакции.
   - Почему же нет? Разве я не могу прийти к тем же выводам, что и ты? -
Она бросила взгляд на двери и сказала:
   - Доброе утро, мистер Мэлтон!
   Да, это был Э.Д., следом за ним шел Эдди.
   -  Доброе  утро,  доброе  утро.  Прекрасная  погодка,  особенно   для
водоплавающих.
   - Мне нужно поговорить с тобой, Э.Д.
   - Ты знаешь, что я всегда готов уделить тебе внимание.
   - Э.Д., вчера мне был дан сигнал, ясный, яснее некуда: ты аннулировал
заказы, которые я сделал.
   - Ты их сделал после того, как без  моего  ведома  внес  изменения  в
проект. Наши правила тебе известны?
   - Хочу, чтобы между нами  не  осталось  никаких  недомолвок.  Я  могу
строить дома только так, как считаю необходимым. И ты обещал мне свободу
действий.
   - В известных пределах, Джерри. Не выходя за рамки наших традиций.
   - Чушь. Ты разрешишь мне строить так, как я хочу?
   - Когда речь идет о таком громадном  проекте?  Я  еще  в  своем  уме.
Устраивать тут всякие рискованные эксперименты - этого мы не можем  себе
позволить. Если ты с такой дурацкой прямотой  спрашиваешь,  отвечу  тоже
прямо: нет.
   - Тогда я увольняюсь. Немедленно.
   - Бог мой, да эти твои завиральные  идеи  -  просто  курам  на  смех!
Постой-ка, что ты сказал? Только что?
   - Я увольняюсь.
   - Ты хочешь выйти из фирмы? Ты хоть понимаешь, что  я  тебя  вычеркну
отовсюду?
   - Не только это, Э.Д. Имеются еще двести акций на мое  имя.  Когда  я
пришел к тебе восемь лет назад, Дентри все втолковывал  мне,  какие  для
меня открываются возможности и преимущества. О'кей,  теперь  я  хочу  их
видеть. Здесь вот список всего, что  ты  получил  тогда  вместе  с  моей
маленькой  фирмой.  По  самым  скромным  подсчетам,  это  восемь   тысяч
долларов.  Ты  мог  бы  выкупить  их  за  ту  же  цену.  А  потом  мирно
распростимся, и у тебя никогда больше не будет со мной никаких проблем.
   На этот раз он действительно выслушал меня. Потом раскрыл свой  рыбий
рот и заговорил:
   - Так не  пойдет,  Джерри.  Ты  меня  разочаровываешь.  Мы  можем  не
соглашаться друг с другом, но признай, что ты  всегда  получал  недурные
дивиденды. А сейчас, тебе ли не знать, у нас на счету каждый цент,  ведь
такого крупного  заказа  мы  еще  не  получали.  Не  тот  случай,  чтобы
распылять капитал.
   -  Если  фирма  не  в  состоянии  купить  мои  акции,  выкупи  их  ты
персонально.
   - И я не могу.
   - Ладно, тогда дай мне грузовик и несколько строительных машин на  те
же самые восемь тысяч.
   - Нам сейчас  пригодится  каждый  кирпич  и  каждый  гвоздь,  что  уж
говорить о машинах.
   - Послушай, неужели я не вколочу в твою упрямую  башку,  что  я  тебе
больше не работник?
   - Я вижу только, что ты дурно воспитан и глуп к тому же.
   - Так, значит, насчет акций - бесполезный разговор?
   - Вот именно. Я поднялся.
   - Все равно я ухожу от тебя.
   - Но при этом останешься моим зятем,  Джерри.  Поступай  как  знаешь.
Если передумаешь, место для тебя всегда найдем.
   - Да? Ты полагаешь, твоя фирма будет существовать вечно?
   - Не вижу оснований полагать иначе.
   Вскоре после десяти я посетил Кола Уордера в его банке. Мы обменялись
парой фраз насчет гольфа, а потом я рассказал ему  все.  Оказалось,  Кол
уже успел по собственной инициативе поинтересоваться делами Э.Д.Мэлтона.
Уордер был не только славный малый, но и профессионал, а потому имел нюх
на такие вещи: если положение фирмы -  нет,  не  пошатнулось,  но  могло
пошатнуться, он уже поглядывал в ее  сторону  с  беспокойством.  По  его
словам, мне, может быть, и удастся сплавить мои двести акций  за  тысячу
долларов, но ручаться за это нельзя. Мы прикинули в общих чертах,  каков
мой актив. Я не умолчал о том, что Лоррейн не  соглашается  продать  наш
коттедж. Что еще  он  мог  предложить  мне  после  этого,  как  не  свое
сочувствие  и  искренний  совет  -  вернуться  к   Э.Д,   и   попытаться
предотвратить катастрофу.
   Я поблагодарил его за откровенность. Около одиннадцати  я  был  дома.
Винс сидел в гостиной и листал иллюстрированный журнал.
   Он сказал, что завтрак, приготовленный Иреной, был чересчур обильным,
что Лорри, видимо, встала, так как недавно он слышал шум душа.
   - Что ты хмурый такой? Или мне кажется? - осведомился мой гость.
   - Да нет, не кажется. Может быть, потом расскажу.
   Я прошел наверх. Она была еще в  ванной,  вытиралась  большим  желтым
полотенцем, что-то мурлыча про себя. Такой довольной я ее  не  видел  по
крайней мере несколько месяцев. Ни в спальне, ни в ванной комнате  я  не
обнаружил,  сколько  ни  высматривал,   обыкновенную   утреннюю   порцию
спиртного.
   - Доброе утро, милый, - сказала она. - Ты так рано  сегодня.  Боишься
доверить мне своего друга?
   Я проследовал за ней в спальню, уселся на низкой банкетке и  смотрел,
как она выбирает и надевает бельишко.
   - Я здесь потому, что  я  безработный.  Сегодня  утром  объявил,  что
увольняюсь. Она хмуро воззрилась на меня.
   - Ты просто с ума сошел!
   - У меня к этому были основания, только позволь сейчас не выкладывать
их и не дискутировать на эту тему. Так или иначе,  я  там  не  останусь.
Твой отец отказался выкупить мои акции, а мне нужны деньги. Лоррейн,  мы
давно уже не говорили с тобой достаточно серьезно, а мне сейчас вовсе не
до шуток. Я прошу твоей помощи. Я хотел бы продать этот безобразный дом.
Я бы постарался уговорить моих прежних  работников,  прежде  всего  Реда
Олина, чтобы они вернулись ко мне. Хоть какой-нибудь капитал для  начала
- и я живо встану на ноги.
   Она не отвечала. И по лицу ее нельзя  было  прочесть  ничего.  Надела
лифчик,  застегнула  его.  Потом  взяла  сигарету  с  ночного   столика,
закурила. Взглянула на меня.
   - Да, теперь я убедилась: ты - чокнутый.
   - Лоррейн, все, о чем я прошу тебя...
   - ..это выбирать между тобой, Джерри, и  моей  семьей.  Та  же  самая
чепуха, из-за которой мы уже не раз спорили.
   - Дело не только в этом.
   - Именно в этом и ни в чем другом.  И  теперь  я  хочу  тебе  кое-что
сказать. Ты пытаешься заставить меня принять решение. Ну хорошо, если уж
ты так настаиваешь, я выбираю моих родных. И притом без колебаний. Более
того, я не потребую от тебя  регулярного  содержания  или  как  это  еще
называется. Хватит откупного. Дом, обе машины  и,  конечно,  твоя  часть
акций - вот все, с чем тебе придется расстаться. Если ты  хочешь  биться
головой об стенку, бейся, мое сокровище, бейся! Но я раздену тебя, ты  у
меня останешься  голеньким,  как  тогда,  когда  папа  тебя  подобрал  и
назначил тебе содержание - большее,  чем  ты  стоил  или  будешь  стоить
когда-либо.
   -  Что  меня,  Лорри,  всегда  привлекало  в  тебе,  так   это   твое
безграничное великодушие.
   - Ага! А теперь выбор за тобой, мой драгоценный супруг.
   Она подошла к  шкафу,  выбрала  себе  платье.  Лучше  всего  было  бы
согласиться на ее условия, и я не знаю, что удержало меня от этого. Если
бы я выдал в тот миг все, что вертелось у меня на кончике языка, мне  не
оставалось бы ничего другого, как тут же, немедля,  упаковывать  вещи  и
убираться. Но ведь дом еще мог послужить базой для операции,  задуманной
Винсом.
   - Ты причиняешь мне боль, - только и сказал я.
   - А ты мне что причиняешь? Удовольствие, что  ли?  -  Она  застегнула
молнию на юбке и осмотрела себя в зеркале.
   - Пожалуй, я должен еще раз подумать обо всем.
   - Да уж. Это ты должен.
   И я думал, когда она ушла вниз, долго сидел один и думал, думал.  Что
можно купить за миллион?
   Спускаясь по лестнице, я услышал внизу смех. Смех,  предназначавшийся
не мне. Смех, в котором прямо-таки сквозил точный адрес: Винсу.
   Завтрак уже был на столе, и Винс получил дополнительную  чашку  кофе.
Она сказала:
   - А вот идет безработный; упрямый и неумолимый. Он  уже  вам  сказал?
Нет? Он  уволился  сегодня  утром.  В  припадке  безумия  сообщил  моему
папочке, что, видите ли, уходит.
   Я заметил, как блеснули глаза Винса.
   - Найти новое место не проблема, - сказал я. - Твой отец неисправимый
псих. С меня довольно.
   - Папа мой - золото, а не человек, - произнесла она с серьезностью.
   Когда жена подняла глаза на меня, я спросил себя: почему же я  раньше
не заметил, что она точно так же смахивает на  вытащенного  из  кастрюли
карпа, как и ее батюшка, хотя эта фамильная черта и несколько смягчена.
   Стоило некоторого труда увести Винса от Лоррейн. Под  предлогом,  что
хочу показать дома, которые я построил, я увез друга и, проехав с ним до
Форест-бульвара, припарковал машину возле одной  из  тех  площадок,  где
устраиваются официальные пикники. Шел сильный дождь.
   - Почему ты уволился? - спросил он.
   - Не то, что ты думаешь. У меня другие планы, Винс.
   - Так-так.
   - Но в общем-то я не прочь выслушать некоторые  подробности  об  этом
полезном и безобидном предприятии в Тампе. Просто так, слышишь?
   - О'кей. Просто так. Слышу. Слушай и ты. Для доставки денег  Мелендес
приспособил дипкурьера одной южноамериканской  страны.  Мелендес  держит
его в руках. Сам я его не видел  ни  разу,  но  у  меня  есть  несколько
фотографий,