е  удержится  и  пришлет  мне  открыточку  с  видом
какого-нибудь экзотического  курорта.  Сообщить  тебе  адресок  в  таком
случае?
   - Родителям - да. Насчет меня лучше не беспокоиться.
   - А что же ты теперь думаешь делать, золотко? Продашь дом, устроишься
где-нибудь в меблирашках?
   - Не думаю, чтобы я мог продать коттедж без ее подписи. Сдать в  наем
- может быть. Нужно спросить Арчи Билла.
   - Да, я тоже слышала, что он лучший адвокат по делам о  разводе.  Там
есть такая статья -  умышленное  оставление  супруга.  Или  тебя  больше
устраивает супружеская измена?
   - Не знаю еще. Нужно посоветоваться со знающим человеком.
   - Бедная Лоррейн. И друг твой хорош, - что за легкомыслие!  Послушай,
сказать Тинкер, чтобы она заглянула утешить тебя?
   - Оставь, пожалуйста.
   - Извини. Это вышло безвкусно, да? Я только хотела бы понять, в курсе
ли Тинкер и, значит, весь городок? Или же я буду  действительно  первой,
от кого мир услышит о происшедшем? Ведь это уже не секрет, да?
   - Мне напле... Я хотел сказать, что не секрет.
   - Тогда, извини, я кладу трубку, - не терпится позвонить кое-кому.  И
не злись на меня, у женщин свои слабости. Ух, как заквохчут мои  любимые
подруги, как они глаза будут закатывать... Я просто предвкушаю все это!
   - Я не злюсь.
   - Очень мило с твоей стороны. Пока!
   Завтрак уже ждал меня. Перед тем я сказал Ирене, что миссис  Джеймсон
оставила спальню в беспорядке,  и  попросил  прибрать  там.  Я  спросил,
видела  ли  она  записку,  оставленную  мной   для   Лоррейн   накануне.
Оказывается, она выбросила ее в  корзину.  Я  попросил  принести  ее.  И
положил туда же, где лежала уже записка самой Лорри, вырезанная  бритвой
из книги, - в ящик моего стола.
   Я переоделся и уже собирался выйти из дому, как  вдруг  вспомнил  про
тугие пачки денег, оставленные в карманах моих охотничьих штанов.  Слава
Богу! А что, если старательная Ирена решила бы  отдать  их  в  чистку  и
вдруг наткнулась бы на кучу долларов! Вот уж испугалась бы. Я пересчитал
банкноты. Сто девяносто девять сотенных купюр. Пятьдесят  получил  врач.
Одну мы сожгли. Я вспомнил, как мы тогда хохотали, я и Винс. Винс и я.
   Я слишком спешил, чтобы выискивать  место  для  еще  одного  тайника.
Сунув двести долларов в бумажник, я спрятал в ящик комода остальное, под
стопкой чистых рубашек.
   Подъехав к нашему строительному участку,  я  оставил  машину;  дальше
надо было идти пешком. Возле первого с краю дома сегодняшние работы были
уже закончены. Цемент заполнил предназначенные  для  него  формы  раз  и
навсегда.  Строители  хлопотали   теперь   возле   следующего   дома   -
разравнивали густую серую массу, вываленную бетоновозом.
   Я смотрел на свежий цемент, ровным слоем покрывавший ее могилу. И мне
пришло в голову: а что, если завтра Э.Д, обанкротится?  И  я  уже  видел
перед  собой  двух  рабочих,  сноровисто  приступающих  к  делу.  Другой
подрядчик.  Другой  проект:  небольшие   участки,   уютные   двухэтажные
коттеджи.  Бульдозеры  взламывают  асфальт,  и  из  земли   показывается
полуистлевший труп...
   - Слыхал о ваших неприятностях, - сказал мне  Ред  Один.  -  Не  знаю
прямо, как можно выразить мое сочувствие.
   Как он  меня  напугал!  Он  передвигался  слишком  тихо,  при  его-то
комплекции.
   - Спасибо.
   - Вы остаетесь?
   - Пока что да. А вообще-то не знаю.
   - Думаете, она вернется?
   - Тоже не знаю. Да мне и все равно.
   - Понятно. Вы извините, если что. Я не из тех, кто любит сыпать  соль
на раны.
   - Ничего, все в порядке.
   Дальше мы говорили о работе. После чего я поехал в  контору.  Э.Д,  и
Эдди уже ушли, там оставалась только Лиз. Я пригласил ее в то  же  самое
кафе, в котором мы были в тот раз. Она казалась подавленной.
   - Теперь.., теперь все облегчается, да? - сказала она.
   - Так оно выглядит.
   - Она была нехорошая, Джерри, все это  знали,  и  она  не  была  тебе
верна.
   - Я знаю.
   - Странный ты какой-то. Ты  мне  говорил,  что  получил  все,  о  чем
упоминал тогда.
   - Да, получил.
   Ее улыбка была неуверенной.
   - И.., мне собираться? Если да, то как скоро?
   - Еще нет. Я тебе скажу. Она тронула меня за руку.
   - Мы уедем далеко отсюда, и все будет хорошо, Джерри. Нам будет обоим
хорошо. И мы никогда не обернемся назад, да?
   - Да, Лиз. Когда уедем.
   Дом показался мне нежилым.  За  восемь  лет  немудрено  привыкнуть  к
присутствию другого человека. И теперь мне казалось, что  она  где-то  в
соседней комнате. Так и ждешь, что  вот  зашумит  душ,  она  его  всегда
открывает на всю катушку,  послышится  ее  вечная  песенка  о  Фрэнке  и
Джонни. Ирена прибрала в спальне.
   Я присел на край кровати. И снова почти наяву увидел ее перед  собой.
Вот она за рулем в своем медном "порше",  а-а,  она  не  одна  -  машина
мчится на запад, черные волосы Лоррейн  треплет  ветерок,  зубы  белеют,
когда она поворачивает голову, чтобы улыбнуться Винсу.
   Чушь. Над ее могилой сейчас затвердевает цемент. А  в  окно  "порше",
может быть, заглядывает какая-нибудь любопытная рыбина.  Я  выскочил  из
спальни. Здесь слишком многое напоминало о ней.
   Я спустился в гостиную, сел за письменный стол, достал лист бумаги  и
принялся бесцельно чертить на ней какие-то линии, мучительно раздумывая,
куда же спрятать эти три миллиона шестьсот тысяч долларов. Тайник должен
быть и надежным, и доступным, чтобы в любое время, когда мне понадобится
ехать, я мог мгновенно забрать деньги. Тайник должен быть защищен  и  от
сырости, и от огня. Притом я  не  мог  затевать  какие-то  работы,  ведь
отныне я окажусь под прицелом множества глаз. Большой  объем  и  тяжесть
этой массы банкнот создавали трудности. Арендовать  сейф  в  банке?  Это
опасно. И ни в коем случае я не хотел оставлять деньги в  доме:  даже  в
стенку их замуровать - не выход.
   С этим грузом нужно обойтись так, как если бы это были не  деньги,  а
что-то просто тяжелое: единица хранения. И постепенно во  мне  созревала
идея. В моем положении, даже до  принятия  окончательного  решения,  что
может быть естественней, чем понемногу собирать и даже вывозить пожитки?
Ящик с книгами, к примеру. Багажный склад - вот подходящее место.  Итак,
нужно позаботиться о вместительном ящике, наподобие  контейнера.  Деньги
спрятать на самом дне; все три доли упаковать  вместе.  Буду  уезжать  -
заберу с собой багаж. А как же иначе? Или дам указание переслать его  по
такому-то адресу.
   Кто-то звонил у дверей. Было без двадцати пять. Человек, стоявший  на
крыльце, был одет в поношенный коричневый костюм; на нем еще была  белая
сорочка с накрахмаленным воротничком и грязноватая  панама,  которую  он
сдвинул почти на  затылок.  Он  был  необычайно  широк  в  плечах.  Лицо
выдавало терпеливость, некоторую усталость; это было дружелюбное, но  не
слишком веселое лицо.
   - Ты меня узнаешь, Джерри?
   - Я.., кажется, да. Только не могу сразу...
   - Девятьсот сороковой год. Пол Хейссен.
   - Господи ты Боже, да! Вот дурень,  как  я  сразу  не  признал  тебя?
Входи, Пол!
   Я не был с ним особенно накоротке. Я заканчивал учение, а  он,  тогда
второкурсник, сделался лучшим нашим бегуном на  средние  дистанции.  Ему
было семнадцать, рост пять футов восемь дюймов, а весил он  двести  пять
фунтов. Никто не мог  пройти  мимо  этого  парня,  не  обратив  на  него
внимания.
   Он вошел в гостиную, заполнил  собою  целиком,  от  ручки  до  ручки,
широченное кресло. Шляпу он положил донышком книзу на пол.
   - Выпьешь чего-нибудь?
   - Пива, если найдется.
   - Сейчас.
   - Посуды не надо. Жестянка или бутылка меня устраивают.
   Я принес два пива. Он  отпил  громадный  глоток,  вытер  рот  тыльной
стороной ладони и слегка отрыгнул. Выглядел он  так,  словно  ему  нужна
работа, причем он не стал бы привередничать.
   - Чем могу тебе помочь, Пол?
   - А, знаешь, это вроде официального визита, что ли. Э.Д. Мэлтон  весь
день донимал моего шефа этой историей с исчезновением его дочери. И  шеф
меня послал, чтобы я задал тебе несколько вполне идиотских вопросов.
   - Так ты что, в полиции?
   - Лейтенант Хейссен. Дел - сверх головы, денег - мизер. В войну я был
в военной полиции. Проклятая служба. Я  тебя  часто  видел,  Джерри,  но
заговорить как-то не получалось.
   - Что ты хочешь знать?
   Он наклонился немного в сторону, достал из кармана  дешевый  блокнот,
шариковую ручку и открыл страницу.
   - Она, значит, уехала вчера вечером. В котором примерно часу?
   - Между десятью и четырьмя  утра.  Пожалуй,  я  приполз  домой  около
четырех. И нашел  записку.  Меня  тут  же  понесло  к  ее  родителям,  я
рассказал все Э.Д. Знаешь, я был, между нами, хорош.
   Я достал из ящика стола листок и дал ему. Он переписал текст  себе  в
блокнот, при этом он покусывал нижнюю губу. Я протянул ему и мою записку
и сказал:
   - Когда я уходил - где-то около десяти вечера - я  ей  тоже  оставлял
записку.
   Он  переписал  и  этот   текст,   так   же   тяжеловесно,   серьезно,
обстоятельно.
   - А что это за угроза? - поинтересовался он.
   - Она пригрозила, что уйдет от меня.
   - Вы что, поцапались?
   - Да. - Я не думал, что Э.Д, сообщил в полицию о Лоррейн и  Винсе.  -
Спор вышел из-за нашего гостя. Она была  с  ним  чересчур  любезна.  Они
уехали вместе.
   - Откуда тебе это известно?
   - Наверняка вообще-то и неизвестно, Пол. Но когда я пришел домой,  их
обоих и след простыл, и машины не было, и их вещи  пропали.  Он,  видишь
ли, пользуется  исключительным  успехом  у  женщин.  А  Лоррейн  была  в
последнее время, как бы это выразиться.., очень беспокойна.
   - Беспокойна?
   -  Она  пила  больше,  чем  следует.  Флиртовала  налево  и  направо.
Откровенно говоря, наш брак постепенно разваливался, и чем  дальше,  тем
хуже.
   - Дети?
   - Нет.
   - А у меня четверо. И еще один на подходе.
   - Может, все сложилось бы иначе,  будь  у  нас  дети.  А  так  у  нее
оставалось слишком много свободного времени.
   - Хм. Теперь этот Бискай. Сколько ему лет?
   - Тридцать семь-тридцать восемь.
   - Женат?
   - Нет.
   - На что он живет?
   - Точно тебе не скажу, но вроде бы в Латинской Америке  он  служил  у
какого-то промышленника - помощник, пилот и все такое.
   - Где вы познакомились?
   - На войне. Мы служили в одном батальоне, и он был моим командиром. В
апреле он свалился вдруг как снег на голову. Был у нас два дня.  Сказал,
что вскоре ему предстоит небольшая операция, что-то там с плечом.  В  то
время у меня были неприятности  на  работе,  не  сошелся  во  мнениях  с
Э.Д.Мэлтоном. Я подыскивал новое место, навещал старых друзей.  По  пути
заехал к нему. У Винса после операции возникли какие-то осложнения, ну я
и забрал его к себе.
   - А где ты его нашел?
   - Он снимал квартиру в Филадельфии.
   - Адрес?
   -  Сейчас,  пожалуй,  и  не  вспомню.  Улица  с  древесным   каким-то
названием. То ли Ореховая, то ли Каштановая... Улица Вязов? Адрес он мне
оставлял, и я  стараюсь  не  запоминать  то,  что  записано  где-то.  Не
перегружать память.
   - А зачем он адрес оставлял? Знал, что ты захочешь навестить его?
   -  Нет.  У  него  было  ко  мне  деловое  предложение.  Оно  меня  не
заинтересовало. Он сказал -  если  передумаю,  могу  написать  по  этому
адресу.
   - Что за предложение?
   - Одна там  работенка  в  Южной  Америке.  Он  не  распространялся  о
подробностях. Винс... Он довольно решительный парень, и у меня сложилось
впечатление, что он мог действовать и не всегда легально. А  это  не  по
мне.
   Он попросил описать Винса, и я это сделал.
   - Ты думаешь, у него были судимости?
   - Затрудняюсь ответить.
   - Ладно, отпечатки  пальцев  так  и  так  найдутся  в  Вашингтоне,  у
военных. Там проверят. Если на него  объявлен  розыск,  то  это  был  бы
хороший повод задержать твою жену.
   - Не думаю, чтобы она этого хотела.
   - Да, но ее отец этого хочет.  Теперь  насчет  машины...  Я  подробно
описал "порше", назвал номер.
   - Он записан на ее имя?
   - Да. Бумаги у нее с собой, так что она его  может  продать  в  любое
время.
   - Ты хоть приблизительно можешь сказать, куда они могли бы податься?
   - Не имею представления. Почему-то у  меня  такое  чувство,  что  они
могли удрать за границу.  Ему,  кажется,  Южная  Америка  по  нраву.  Он
наморщил лоб.
   - Ты доволен, что она уехала?
   - В каком-то смысле - да. С ней становилось все  труднее.  Выпивка  и
все такое. Я уже подумывал о разводе. Но и привык, конечно, не  все  так
просто. В чем-то мне ее будет не хватать.
   - Замужняя женщина заводит шуры-муры с лучшим другом своего законного
супруга. Старая история. Из-за этого поубивали немало народу.
   - Я не склонен к насилию. Он усмехнулся.
   - Бывал и склонен. Когда-то.
   - Как ты думаешь, Пол, что дальше будет?
   - Да не знаю я. Любая женщина имеет право ехать куда хочет.  Детей  у
нее нет - значит, и бросить она их не может. Машину она взяла свою, а не
твою, так что и с этой стороны к ней не подступишься. Но  вот  проверить
этого молодчика мы можем, а если найдутся основания задержать его, то  и
к ней подход найдется. И тогда она, надо думать, вернется домой.  Папаша
затребует ее к себе. А ты? Ты, как я понимаю, не затребуешь?
   - Я - нет.
   - Ну, у тебя еще будет время поразмыслить.
   - Вряд ли передумаю.
   - Где ты нашел ее записку?
   - В спальне.
   - Где и как она лежала? Можно взглянуть?
   - Что ты спрашиваешь! Пошли.
   Мы поднялись наверх.  Я  прислонил  листок  к  зеркалу  на  туалетном
столике. Он бросался в глаза, не заметить его,  войдя  в  комнату,  было
нельзя.
   Он  осмотрелся;  медленными,   тяжелыми   шагами   обмерил   комнату,
присвистнул.
   - Хорошо живешь!
   - Для двоих тут слишком просторно.
   - Какие твои планы? Останешься здесь?
   - Думаю, что да. На какое-то время. Он открыл гардероб и сказал:
   - Чего это она так много платьев оставила?
   - У нее их предостаточно. Все она  не  смогла  бы  забрать  при  всем
желании. Покупала дюжинами.
   - А где был этот... Бискай? В какой комнате? Я  показал  ему  комнату
для гостей.
   - Как он себя чувствовал? В каком был состоянии?
   - Рука на перевязи, прихрамывал, - сказал я. - Но мог передвигаться.
   - А откуда хромота?
   - Кажется, и на бедре ему что-то вырезали.
   - Кажется? А точно ты не знаешь?
   - Пол, теперь ты смахиваешь на полицейского,  какими  нас  в  детстве
пугали. Винс не был из тех, кто любил о себе рассказывать.
   - Хм. Друг его принимает у себя, а  он  в  благодарность  уводит  его
жену. Говнюк он, по-моему.
   - Н-ну, правду говоря, я не ожидал от него такого. И ты бы не ожидал.
По нему не скажешь. Мы сошли вниз. Он взял шляпу, откашлялся и сказал:
   - Мистер Мэлтон предоставил нам  пару  хороших  фотографий.  Если  мы
что-нибудь откопаем  на  этого  твоего  друга,  нам  не  составит  труда
разыскать и такую приметную машину и такую приметную дамочку. Я ее видел
пару раз. Только не знал, кто она такая, пока сегодня не увидел ее фото.
Она прямо как кинозвезда. Эта, как ее... Элизабет Тейлор.
   - Говорят, что так.
   - Ну, приятно было снова тебя повидать,  Джерри.  Может,  выпьем  еще
как-нибудь вместе пивка.
   - Да, это бы не мешало.
   - До следующего!
   Он вышел, уселся в свою машину и помахал мне. Долгий вздох облегчения
высвободил наконец из моих легких воздух,  копившийся  в  течение  часа.
Хорошо все получилось. Лучше некуда. Осложнений теперь не  должно  быть.
История с Филадельфией  малость  подкачала,  но,  кажется,  у  него  она
подозрений  не  вызвала.  И  записку  он  оставил.  Текст  переписан.  Я
вспомнил, что по составу чернил можно определить, когда сделана  запись.
Взяв обе записки, я порвал их, пошел, бросил в унитаз и спустил воду.  И
тут вдруг спохватился: нет никаких доказательств, что почерк на  записке
не подделан, что это ее почерк.

Глава 10

   Вечером после визита Пола Хейссена я опять был в летнем доме Мэлтонов
над озером. Черный кейс лежал на своем месте. Я забросил его в машину  и
поспешил домой. Доехал без приключений.
   Вернувшись, я спрятал кейс в  подвале,  под  дровами,  предварительно
затолкав туда и свою долю.  Мне  нравилось,  как  тесно,  как  монолитно
выглядела опять  эта  громадная  куча  денег.  Туго  перевязанные  пачки
прижимались друг к другу почти любовно, им явно не хотелось разлучаться.
У  меня  даже  пульс  становился  чаще  при  взгляде  на  них,   дыхание
укорачивалось.
   Утром в пятницу я поехал на стройку и  сказал  Реду  Олину,  что  мне
нужен ящик таких-то размеров, чтобы вложить в  него  вещи.  Ящик  должен
быть очень прочным. Ред тут же поручил работу некоему Циммерману,  и  за
то время, пока я совершал свой обычный  обход  объектов,  ящик  был  уже
готов.  Мы  закрепили  его   поверх   машины.   На   обратном   пути   я
останавливался, чтобы приобрести веревки и толстую,  плотную  оберточную
бумагу.
   Ирена ушла уже домой. Убедившись, что все двери заперты, я достал  из
кейса деньги. Семнадцать одинаково солидных коричневых пакетов. В каждом
по  двести  тысяч  долларов,  не  считая  последнего,   состоявшего   из
пятисотдолларовых банкнот. Я погрузил их в  ящик.  Деньги  заняли  почти
половину его объема. Я вытащил ящик наверх, в гостиную, и  там  заполнил
его до  отказа  книгами.  Приладил  крышку,  аккуратно  привинтил  ее  и
надписал на деревянной поверхности красным карандашом свое имя.
   В справочнике я нашел телефон складской фирмы и позвонил туда. На мой
вопрос там ответили, что принимают на  хранение  и  отдельные  ящики.  Я
сказал, что мой будет очень тяжелым. Через  час  прибыл  грузовик.  Двое
мужчин вынесли мой ящик и увезли. Квитанция  представляла  собой  тонкий
листок  желтоватой  бумаги.  На  оборотной  стороне   была   мелко-мелко
напечатана масса всяких условий и правил.  Я  прочел  все  до  последней
буковки. Итак, мои вещи были застрахованы, - по пять долларов за  каждый
кубический фут. Страховой сбор  шестьдесят  долларов.  На  случай  утери
груза.
   Квитанцию следовало хорошенько спрятать. Несколько раз я обошел  весь
дом, прежде чем нашел настоящее место. Когда-то  Лоррейн  вбила  себе  в
голову, что научится играть  на  блок-флейте.  Тогда  же  она  приобрела
весьма дорогой инструмент  и  учебное  пособие.  Дней  десять  весь  дом
оглашали жалобные и нестройные звуки, потом  флейта  была  заброшена.  Я
достал инструмент из шкафа, вынул из  чехла,  отделил  мундштук,  скатал
квитанцию в трубочку и затолкал ее внутрь, после чего вернул мундштук на
место, блок-флейту - в чехол, все вместе - в шкаф.
   Вытянув ноги и сложив  их  крест-накрест,  я  устроился  поудобнее  в
гостиной и мысленно прокрутил  все  сначала.  Насколько  я  мог  судить,
операция проведена безупречно. Теперь мне не оставалось ничего  другого,
как ждать.
   Внезапно я осознал, что на меня смотрит  Лоррейн.  Взгляд  ее,  чтобы
достичь меня, пересекал по диагонали всю комнату. Я  прошел  туда,  взял
фотографию в серебряной рамке. Фото было сделано на Бермудских  островах
во время свадебного путешествия. Она стояла на берегу в белых шортах,  в
черном пуловере и смеялась в  камеру,  держась  за  руль  велосипеда  и,
должно быть, готовясь сесть на него.
   Я  рассматривал  фото,  и  мне   вдруг   сделалось   плохо.   Пустота
образовалась вокруг меня, полная пустота - вакуум. Я поставил фотографию
на место. И опять она смотрела на меня. Я отступил - она продолжала  все
так же смотреть и смеяться. Странная улыбочка. Будто бы она знает что-то
такое, что мне неизвестно. Как будто внушает мне: ты что-то упустил.
   А-а! Черный металлический кейс! Благодарю, Лоррейн. Деньги-то я вынул
и переложил в ящик, а чемодан оставил. Я принес его из подвала. Я прыгал
на нем, топтал его, покуда  не  расплющил.  Потом  поехал  на  городскую
свалку, и, улучив минуту, когда никого вокруг не  было  видно,  забросил
искореженный кейс в гору мусора.
   Суббота потянулась  скучная,  бесконечная.