е,  мне
что-то удалось, а Ирена к тому же не очень хорошо видит.
   - У какой колонки ты заправлялся?
   Я ответил. С растущим раздражением я убеждался, что передо мной очень
основательный, методичный человек. Этот не отступится, пока не  добьется
совершенной ясности в каждом пункте.
   - Теперь так, Джерри,  -  сказал  он.  -  В  пятницу  сюда  подъезжал
грузовик, двое мужчин вынесли тяжелый ящик, погрузили и увезли с  собой.
Это информация миссис Хинкли. Что в ящике?
   Я махнул рукой в сторону книжных полок.
   - Книги, личные  бумаги.  Мой  багаж.  Я  хочу  помаленьку  сматывать
удочки. Это начало. Не могу здесь жить,  Пол.  Дом  для  одного  слишком
велик.
   - У тебя есть квитанция на хранение? - Ну а как же.
   - Хорошо бы взглянуть. Извини мою назойливость. Мне нетрудно было  бы
достать требуемое, но тогда он увидел бы, где я храню квитанцию.  И  как
ему объяснить, зачем я так тщательно прятал эту бумажку?
   - Дай подумаю. Куда же я  ее  задевал?  Хм.  Я  чертовски  рассеян  в
последнее время.
   - Не спеши. Кстати, я не прочь взглянуть еще раз на записку,  которую
она тебе оставила. Этого я и боялся.
   - Очень жаль, Пол,  но  я  ее  выбросил.  Обе  записки.  Но  ты  ведь
переписал, что там было.
   - Да, но Мэлтоны не убеждены, что это был почерк их дочери.
   - Но ведь это был ее почерк!
   - Если записки больше нет, доказать это будет трудно.
   - Не знаю, что и сказать на то. Лоррейн сама подтвердит, что  она  ее
написала.
   - А все-таки было бы гораздо  лучше,  если  бы  ты  не  выбросил  эту
записку.
   Я подошел к письменному столу, выдвинул ящик и сделал  вид,  что  ищу
квитанцию на хранение багажа.
   Он поднялся и сказал:
   - Ты позволишь мне осмотреться получше?
   - Как, то есть.., почему?
   - Потому что я обязан написать в своем рапорте, что дом осмотрен. Это
мой долг. Хочешь, я могу предъявить ордер на обыск.
   - Почему бы тебе не написать в своем рапорте сразу, что я убийца?
   - Не злись. Мне без того невесело. Бог ты мой, я лично не думаю,  что
ты их прикончил, но  при  чем  тут  я  и  мои  соображения?  Действовать
приходится как положено.
   - О'кей. Осмотрись получше. А я поищу квитанцию. Он прошел на  кухню.
Потом я услышал, как он спускается в погреб. Секунду-другую я не мог  бы
ответить - там еще деньги или нет? Голова что-то плохо  варила.  Слишком
много джина, слишком много рыжей  Тинкер,  в  итоге  перед  глазами  все
плывет, как в тумане. Я достал квитанцию из тайника и  ждал.  Когда  Пол
снова поднялся и пришел в кухню, я протянул ему квитанцию,  он  осмотрел
ее, кивнул и взял себе.
   - Завтра утром сходим посмотрим, что там в ящике.
   - А это для чего, Бога ради?
   - Для того, верней, потому, что иначе меня спросят:  ты  сделал  это?
Нет? А почему? И что мне  ответить?  Что  это  показалось  мне  чересчур
хлопотным?
   - Ладно-ладно.  Откроем  ящик.  Посмотрим.  Достанем  каждую  книжку,
перелистаем, можем еще и вслух почитать каждую страницу.
   - Джерри, я изо всех сил стараюсь не осложнять ситуацию.
   - Извини, Пол. Я вижу. Нервы сдают. И еще я сам на  себя  злюсь,  что
выбросил эту несчастную записку.
   - Может, она лежит в мусорном ведре?
   - Нет. Я ее порвал и выбросил на ходу из машины.
   - Плохо.
   - Но ведь это не так уж и важно?
   - Может быть, и не так уж.
   Он был пугающе педантичен. Он задавал чертовски  много  вопросов.  Он
взял расческу  с  туалетного  столика  Лоррейн  и  извлек  целый  клубок
красновато-рыжих волос. И смотрел на меня вопрошающе.
   - Это одна тут.., одна подруга жены, миссис  Велибс.  Тинкер  Велибс.
Лоррейн брала у нее какие-то вещи на время и не успела вернуть.  Поэтому
она приходила, и я предложил ей подняться и самой разобраться с вещами.
   - И заодно она решила причесаться?
   - Ну, хорошо. К чертовой матери! Она собиралась поговорить о Лоррейн,
но потом вышло по-другому, не  так,  как  мы  предполагали.  Этого  тебе
достаточно?
   - Джерри, слушай меня. Не ври мне. Ни в том, что касается мелочей, ни
во всем остальном. Никакой лжи, ни малейшей, Джерри. Это важно.
   - Договорились. Буду иметь в виду.
   - Я тебя хотел спросить насчет миссис Адаме, той, что работает в бюро
у Мэлтона. Я слышал о вашей дружбе. Это могут рассматривать как мотив.
   - Она человек великодушный, я к ней очень хорошо отношусь, но на этом
и все. Взять бы мне в жены в свое время  ее,  а  не  Лоррейн!  Но  вышло
иначе, как ты знаешь.
   Он попросил меня перечислить по памяти вещи, которые Лоррейн взяла  с
собой. Он внимательнейшим образом осмотрел  мою  машину,  потом  садовый
инвентарь. Он снял комок земли, приставший к лопате, - той самой лопате,
которой я закопал ее. И размял комок между пальцами. Я смотрел на  него,
изо всех сил стараясь дышать ровно. Вопросов он больше не задавал.
   Когда  он  наконец  ушел,  было  уже  темно.  Назавтра  в  девять  мы
договорились встретиться на складе.
   Он извинился, что отнял у меня так много времени. Я сказал, что я  на
него не в обиде. И тоже извинился, что давал волю раздражению.

Глава 11

   В девять утра он уже ждал меня в складском помещении. Я взял с  собой
отвертку. Тамошние работники заворчали было, -  мол,  мы  доставляем  им
только лишние хлопоты, - но  мгновенно  притихли,  лишь  только  Хейссен
заявил, что он из полиции.
   Я отвинтил крышку. Пол начал вынимать книги. И  обнаружил  коричневые
пакеты.
   -  Старые  пластинки,  -  сказал  я.  -  Деловые  бумаги,  газеты  по
специальности. И так далее. Могу показать поштучно. Открывать?
   Большим пальцем он нажал на верхний пакет - сверху, с боков.
   - Не нужно.
   Мы снова вложили книги в ящик. Я привинтил  крышку.  Он  поблагодарил
работников склада, и мы вышли на свет божий. Он проводил меня до  машины
и сказал:
   - Бармен в отеле "Верной" показывает, что ты заходил часов в десять и
был в состоянии сильного опьянения.
   - Наверное, был.
   - Если бы ты попросил еще порцию, он бы не дал. По его словам. Еще он
сказал, что ты жаловался на семейные обстоятельства.
   - И обстоятельства были.
   - Да, верно.
   - И что дальше, Пол?
   - Посмотрим. Подождем, не вынырнет ли где-нибудь "порше". Она  теперь
считается пропавшей без вести при подозрительных обстоятельствах,  и  мы
можем объявить розыск. Уже объявили. По всей стране, но без шума,  чтобы
репортеры не пронюхали. Так что хоть об  этом  можешь  не  беспокоиться.
Газетчики еще ничего не знают.
   - А если вы не найдете ее так быстро?
   - Если, скажем, две недели розыска ничего не дадут,  придется  начать
все сначала. Вызовем тебя, ты должен будешь дать подробные пояснения.
   - Так вы не собираетесь оставить меня в покое?
   - Почему же? Как только узнаем, что с ней...
   - Ясненько.
   Я включил мотор. Пол уже уходил, но  вдруг  обернулся,  наклонился  к
окошку моей машины и сказал:
   - А все-таки странно с этим твоим другом. Бискай, так ведь его?
   - Бискай. А что странно?
   - Обычно это никакая не проблема. Отпечатки пальцев из его послужного
списка берут у военных, сравнивают с его же отпечатками в картотеке ФБР,
и мы получаем ответ. А на этот раз все выглядит так, как если бы они нас
решили оттереть. Я такого и не упомню. Может, это потому, что  он  из-за
границы! прибыл? Не наш человек.
   - Не наш?
   - Многого я и сам не знаю. Визит вежливости они нам нанесли.  Похоже,
что в Вашингтоне кого-то очень заинтересовал твой друг. Это, правда, мое
личное наблюдение. Кстати, а у тебя они были?
   - Пока что нет.
   Я поехал  в  контору.  Лиз  сидела  за  машинкой.  Она  окинула  меня
равнодушным взглядом. Подчеркнуто равнодушным. Какое-то время  она  была
частью моей жизни, крупицей света, но рыжая бабенка загасила ее быстро и
сноровисто. И все как-то потеряло смысл.
   Я спросил Лиз, могу ли я пройти к Э.Д.
   Она встала, подошла к дверям. Сказала что-то вполголоса.
   - Джерри? - раздалась из кабинета знакомая труба. - Пусть войдет.
   Она приоткрыла дверь пошире и придерживала ее, пока я не прошел мимо.
Достаточно близко, чтобы ощутить запах ее духов.  И  достаточно  близко,
чтобы почувствовать, как она вздрогнула, ничем  внешне  не  выдав  себя.
Двери за мной тихо затворилась.
   - Э.Д., - сказал я, садясь, - полиция шляется без конца и вынюхивает,
и это с вашей подачи. Вы, Эдит и ты, дошли почему-то до безумной  мысли,
что я убил Лоррейн. Я выражаюсь понятно?
   Он не ожидал такой прямоты, лицо его побагровело.
   - Мы, Эдит и я, просили, чтобы и такая возможность не  упускалась  из
виду. Если даже Лоррейн действительно сбежала с  твоим  другом,  она  не
могла не известить нас. Эдит считает это невозможным.
   - Если действительно сбежала... А что она могла еще сделать?
   - Вот это пускай и выяснит полиция.
   - А мне что прикажешь делать? Ситуация такова, что дальше работать на
тебя мне было бы тяжело. Слишком далеко все зашло.
   Он скосил глаза вниз, на свои чистые, маленькие  бело-розовые  ручки,
лежавшие на зеленом сукне стола; ладошки как бы сами собой  задвигались,
потирая друг друга.
   - М-да, я полагаю, было бы лучше, если бы ты взял отпуск -  до  того,
как все разъяснится так или иначе.
   Дверь за спиной у меня открылась, Эдди вошел в  кабинет  решительными
крупными шагами. Расставив ноги на ширине плеч, он навис  надо  мной.  В
лице его что-то постоянно двигалось и перемещалось. Не скажу точно, кого
он таким образом изображал - Дугласа  или  Ланкастера.  В  любом  случае
имитацию нельзя было признать удачной.
   - Что ты сделал с моей сестрой, Джеймсон! - увы, он начал с крика.
   Я окинул его скучающим взглядом и зевнул. Он топнул ногой.
   - Я тебя спрашиваю! - голос его залез на  пол-октавы  выше,  он  весь
дрожал.
   - Сначала достань платок и утри сопли, - сказал я, - если у тебя есть
чистый платок.
   Он размахнулся и, наверное, заехал бы как следует мне в челюсть, но я
успел уклониться. Маленький злобный кулачок пронесся мимо, так что щекой
и  губами  я  ощутил  движение  воздуха.   Промахнувшись,   он   потерял
равновесие, нелепо перевернулся и угодил ко мне на колени. Я поддал  ему
леща. Пролаяв что-то неразборчивое,  он  вылетел  из  кабинета,  хлопнув
дверью. Я смотрел на Э.Д. У него было виноватое лицо, явно  взывающее  к
снисходительности.
   - Эдди очень переживает, - сказал он.
   - Можно то же сказать и обо мне. Он  втянул  нижнюю  губу,  на  целый
порядок увеличив свое сходство с карпом, потом выпустил ее. И сказал:
   - Не могу избавиться от чувства... С женой будет истерика, если я  ей
это скажу. Но ведь это от меня не зависит. Инстинкт, может быть? Не могу
избавиться  от  чувства,  что  она  мертва.  Логика,  всякие  доводы  не
помогают. Нынче ночью я видел ее во сне, и она была неживая.
   - Может, она и выглядит сейчас неживой или полуживой, - сказал  я,  -
но это в том случае, если она  опять  напилась  до  беспамятства.  Держу
пари, она загорает где-нибудь в Палм-Спринг. Греется на  солнышке  возле
бассейна и уже успела принять как следует.
   Я поднялся.
   - Ладно. Что же делать, возьму отпуск. Оплачиваемый.
   - Да, Джерри. Оплачиваемый. И не обижайся.
   - Да я не обижаюсь. Только перед тем, как вы объявите, что я ухожу  в
отпуск, мне нужно закончить кое-что по мелочи. С твоего разрешения.
   - Ну конечно, конечно.
   И я оставил его одного. В сторону Лиз я даже и не посмотрел уходя, да
и стаккато  ее  пишущей  машинки  не  прерывалось  ни  на  секунду.  Оно
сопровождало меня и тогда, когда я закрывал за собой дверь конторы.
   Прежде чем уехать, я молча  посидел  две  минуты  в  машине.  Там,  в
кабинете Э.Д., я разыгрывал из себя  супермена,  но  теперь  во  мне  не
осталось ни капли энергии. Чувствовал я себя  отвратительно.  Худо,  что
Э.Д, видел ее во сне мертвой. Я-то вообще никаких  снов  не  видел...  И
видеть не хотел. Меня страшило, что они могут  явиться  ко  мне  во  сне
вдвоем. Винс и Лоррейн. И что после этого мне уже не проснуться. Совсем.
Никогда.
   Утром, за  завтраком,  Ирена  подробно  рассказала  мне  о  множестве
вопросов, которые задавал ей "этот  человек".  И  сразу  мне  вспомнился
большой палец Пола Хейссена, прощупывающий сверху и с  боков  коричневый
пакет с, деньгами. А в ушах тут же раздался глухой  шум,  с  каким  упал
Винс после моих выстрелов. И вставала перед глазами яма, такая тесная, -
Лоррейн еле-еле вместилась в нее, да и то боком.  Она,  впрочем,  всегда
любила спать на боку, но ведь не принято хоронить людей в такой позе,  в
какой  они  предпочитали  спать  при  жизни.  В  "порше",  должно  быть,
оставалось немного воздуха. Тогда он мог под водой перевернуться и стать
на колеса. А если так, то Винс,  очень  возможно,  отдыхает  сидя.  Там,
глубоко под водой.
   ...Я встряхнулся, как мокрый  пес,  включил  зажигание  и  поехал  на
стройку.

***

   Когда они появились, я уже почти закончил давать указания Реду Олину.
Они отвели меня в сторонку. Их было двое. У них был  прокатный  лимузин,
красно-белый, мощный, с хвостом, как у космической ракеты. Они выглядели
как два бейсболиста после окончания  сезона.  Одеты  они  были  чисто  и
весьма  прилично,  и  отчетливей  всего  в  них  проглядывала  та  смесь
надменности и показной вежливости, которой и  ожидаешь  от  игроков-янки
как на игровом поле, так и вне  его.  Высокий  шатен,  состоявший  почти
исключительно из могучих  плеч,  назвался:  Барнсток.  Второй,  Квеллан,
темноволосый, стройный и гибкий, как  хлыст,  рост  -  шесть  футов  три
дюйма, с грубыми  костлявыми  руками,  казался  его  противоположностью.
Пожалуй, руки у него потели.
   Я попросил показать их удостоверения. Квеллан показал свое. Я сказал,
что никогда не слышал о таком агентстве.
   - Мы не заинтересованы в рекламе, - сказал Барнсток.
   Я попросил пятнадцать минут, после  чего  на  весь  день  буду  к  их
услугам. Они ждали.
   Барнсток  сел  ко  мне  в  машину.  Я  следовал  за  их  ракетой.  Мы
припарковали обе машины на стоянке возле отеля  "Верной".  Затем  дружно
констатировали, что денек  выдался  жаркий  и  похоже,  что  лето  будет
теплым, да это и нормально для здешних мест.
   Их номер был на восьмом этаже. Мы сели в  гостиной.  Барнсток  достал
магнитофон, поставил пленку и пристроил микрофон посреди стола. Я  сидел
на диване рядом с Квелланом, который с раскрытым  блокнотом  на  коленях
готовился стенографировать. В руке у него был толстый,  зеленый  снаружи
карандаш. Барнсток сидел на стуле с той стороны  стола,  прямо  напротив
меня.
   -  Мистер  Джеймсон,  -  начал  разговор  Квеллан,  -  это  не  будет
официальным  допросом.  Разговор  может  оказаться  достаточно   долгим.
Магнитофонная запись надежнее, чем память или протокол на бумаге. Вы  не
будете против, если мы зафиксируем ваши ответы таким образом?
   - Никаких возражений.
   Квеллан кивнул Барнстоку. Тот включил аппарат, медленно  досчитал  до
десяти, затем прослушал свой голос, стер записанное, снова нажал  кнопку
записи. Он сказал в микрофон:
   - Понедельник, девятнадцатое мая, одиннадцать часов  двадцать  минут.
Допрос по делу Винсента Биская проводят Квеллан и Барнсток.
   Квеллан сказал:
   - Мистер Джеймсон, опишите  своими  словами  вашу  первую  встречу  с
мистером Бискаем. Как можно подробнее. Если  понадобятся  уточнения,  мы
прервем вас и зададим соответствующий вопрос.
   Вот она где была, основательность! Они  прошли  со  мной  заново  мое
прошлое, начиная с того дня, как  я  отрапортовал  Винсу  о  прибытии  в
часть, и до минуты, когда в калькуттском  аэропорту  я  помахал  ему  на
прощание в иллюминатор самолета. Их  вопросы  отличались  вежливостью  и
непреклонной точностью. Под  непрерывным  давлением  я  одно  за  другим
выкладывал имена и события, которые считал навеки забытыми. Ровно в  час
дня был сделан перерыв, чтобы подкрепиться.  Я  выкурил  последнюю  свою
сигарету, и Барнсток заказал по телефону две новые пачки,  которые  были
доставлены вместе с сандвичами  и  кофе.  Дуновение  прохлады,  жужжание
кондиционера превращали номер в некий замкнутый мирок.
   На время получасовой паузы магнитофон был остановлен, и мы беседовали
о бейсболе и рыбалке. Я был  очень  спокоен.  В  обоих  не  было  ничего
опасного, а в том отрезке времени, который они исследовали,  мне  нечего
было  скрывать.  Их  профессиональная  любознательность  во  всем,   что
касалось Винса, была ненасытна.  Она  простиралась  вплоть  до  малейших
привычек, вкусов, вплоть до воспоминаний детства: делился он ими со мной
или нет?
   В четверть четвертого мы покончили с войной.
   - И когда вы встретили мистера Биская снова? - осведомился  Квеллан.,
Барнсток вмешался:
   - Эд, я думаю, мы сэкономим время, если объясним  мистеру  Джеймсону,
что нам известно следующее. Бискай прибыл в Верной из Чикаго рейсом  712
двадцать пятого апреля, в 16.50. В США он прилетел  самолетом  Восточной
линии, маршрутом  Мехико  -  Нью-Орлеан.  Бискай  пользовался  фальшивым
парагвайским паспортом, выданным на имя Брокмана. Из Вернона он  вылетел
рейсом 228 в 13.15. В Чикаго у него была пересадка на Нью-Орлеан, откуда
он, в свою очередь, отправился в Мехико.
   Никаких заметок у Барнстока не было, все это он без запинки выговорил
наизусть. Это меня крайне обеспокоило.
   -  Превосходно,  -  сказал  Квеллан.  -  Нам  известно   также,   что
единственной целью этого человека было разыскать вас,  мистер  Джеймсон.
Знали вы заранее об этом визите? Предупреждал он вас?
   - Нет.
   - Тогда начните, пожалуйста, с момента его появления у  вас  дома.  В
какое время он приехал? Кто открывал ему дверь?
   Я открыл было рот, но тут же остановился.  Только  теперь  мне  стало
ясно, как умело и расчетливо расставлена ловушка. Вплоть до этой  минуты
я мог рассказывать обо всем открыто и честно. Почему бы и нет?  Все  эти
прошлые события ничем не могли мне повредить. Но, показав себя более чем
разговорчивым  и  откровенным,  не  мог  же  я  внезапно   перемениться,
замкнуться у них на глазах.  И  на  воображение  полагаться  тоже  никак
нельзя. Легко запутаться. Нет, я никак не  мог  рассказать  о  последних
встречах с тем же обилием подробностей! А ведь я должен был помнить все,
- было это так недавно! Где-то мне попадалось  выражение  "предательский
вопрос". Здесь  предательской,  как  западня,  была  вся  ситуация.  Оба
смотрели выжидательно. А молчание все  длилось.  Шорох  магнитной  ленты
только подчеркивал тишину. Они обменялись взглядами. Барнсток  остановил
аппарат. Квеллан взял сигарету из моей пачки и закурил.
   - Джеймсон, наша задача не наказать вас. Нам интересны обстоятельства
дела, в том числе и те, которые могли бы грозить наказанием. И  во  всей
полноте.
   Я не мог не заметить, что из мистера Джеймсона превратился  в  просто
Джеймсона. Перемена не из самых обнадеживающих и приятных.
   - Вы не могли бы выразиться яснее?
   - Бискай приехал  к  вам.  У  него  было  к  вам  дело.  Предложение.
Очевидно, вы это предложение приняли, - сказал Барнсток. - Так или нет?
   - А если окажется, что я многого не сумею припомнить?
   - До сих пор вы лояльно сотрудничали  с  нами.  Без  принуждения.  Но
известное давление нашей стороны впредь не исключается.
   - Как?
   Квеллан поднялся. Он был чертовски высок.
   - При содействии, э-э.., одного родственного  ведомства  мы  получили
известие  от  полиции  Тампы.  Совершено  убийство   мистера   Сарагосы,
государственного  служащего  соседней   страны,   возле   международного
аэропорта.  Произошло  это  в   послеобеденное   время   седьмого   мая,
следовательно,   двенадцать   дней   назад.   Расследование   не   стало
приоритетной  задачей   соответствующих   учреждений.   Заинтересованное
правительство не стало  поднимать  международный  скандал  из-за  гибели
Альваро Сарагосы.  Полиция  Тампы  располагает  лишь  скудными  данными.
Косвенным путем мы узнали о сведениях, имеющихся в их распоряжении. Свою
роль в убийстве сыграл некий лимузин, взятый напрокат. На