акомец  и  его  шофер  скрылись  от  преследователей.  Машина,   как
оказалось, была взята напрокат. В прокатной фирме "крайслер" был получен
через  подставное  лицо  -  местного  торговца   по   фамилии   Гарленд.
Допрошенный в полиции Гарленд показал, что он был  остановлен  на  улице
хорошо  одетым  человеком,  спросившим,  есть  ли  у   него   при   себе
водительские права. Гарленд ответил утвердительно. Неизвестный  попросил
оказать ему услугу, а именно: взять для него  напрокат  лимузин  черного
цвета "крайслер",  для  каковой  цели  незнакомцем  были  выплачены  сто
долларов задатка и  пятьдесят  долларов  -  после  того,  как  названный
Гарленд получил и доставил ему  машину.  В  найденном  "крайслере"  одно
стекло пробито  пулей,  а  на  полу  перед  задним  сиденьем  обнаружено
довольно  значительное  количество  крови.  Полиция  предполагает,   что
человек, которого преследовали убийцы, тяжело ранен. Все врачи в  округе
предупреждены, что обязаны сообщить, если к кому-либо из  них  обратится
человек с огнестрельным ранением.  На  различных  поверхностях  в  обоих
автомобилях найдены отпечатки пальцев, не совсем четкие, так что  нельзя
сказать, помогут ли они идентифицировать личность преступников.
   Я понес газету и горячий кофе наверх. Винсент был в ванне.  Когда  он
открыл дверь, я подскочил помочь ему.  Под  слоем  загара  по  его  лицу
разлилась страшная бледность, он кусал губы от боли. Только в постели он
начал немного приходить в себя, и краски вернулись на его лицо.
   - Почему ты не позвал меня?
   - Нужно было поразмять мускулы. Когда брился, ноги перестали держать,
я чуть не свалился.
   Он поправил под головой подушку, сделав ее  повыше.  Я  протянул  ему
чашку кофе.
   - Ну что? Большая о нас пресса? - пошутил он, увидев газету.
   - Твое имя упомянуто.
   - Тампа? - спросил он напряженно.
   - Нет. Эти, другие.
   Он прочел обе статьи и отбросил газету.
   - Дела все лучше, лейтенант.
   - Да, об этом я как раз хотел поговорить  с  тобой.  Мне  подумалось,
когда я сегодня проснулся... Ты вот упомянул, что кого-то из  этих  двух
горилл знаешь?
   - Я не совсем уверен.
   - Но ведь он и тебя мог узнать. Может, поэтому они и устроили все это
представление: напали на Сарагосу средь бела дня.  Может,  эти  двое  за
нами следили и рассчитывали ограбить в подходящем месте, а потом увидели
нас и поняли, что надо действовать немедленно.
   - И что же?
   - Винс, хоть малейшая вероятность есть, что они знают, где ты  сейчас
находишься? Он почесал нос.
   - Ни малейшей. Утешился?
   - Пожалуй. Теперь следующий пункт. Мы  поделим  деньги  и  разойдемся
только тогда, когда тебе станет лучше. Но  трудности  наши  на  этом  не
кончатся.
   - О чем это ты?
   - Ты, Винс, похитрей меня. Предположим, я погорел, и меня спрашивают,
где это я раздобыл миллион долларов наличными. Как думаешь, мне поверят,
если я скажу, что откопал их в саду? Или скопил? Или выиграл на скачках?
Они захотят знать, где я находился в те дни, когда  уезжал  из  дома.  И
зачем я привез тебя сюда. И куда ты отправился отсюда. Они не  отстанут,
пока я не отвечу. Значит, и ты заинтересован,  чтобы  я  ни  на  чем  не
споткнулся. И наоборот, я должен знать, что с тобой все в порядке.
   Он взглянул на меня с некоторой иронией.
   - Джерри, я знаю точно, каким путем выбраться из Штатов. И куда потом
направить стопы. Я сделаюсь другим человеком, я в него нырну с  головой,
понял? Все, чего я хочу, - это  чтобы  ровно  восемь  дней  после  моего
отъезда здесь  было  все  тихо.  После  чего  ты  можешь,  мой  мальчик,
объявлять о наших  приключениях  хоть  через  громкоговоритель,  трубить
налево и направо - никаких проблем.
   - А  как  ты  думаешь  провезти  деньги  через  границу?  Что  скажет
таможня?
   - У меня для этого есть пути и средства. Об этом не беспокойся.
   - А если  мне  тоже  понадобится  уехать?  Ты  мог  бы  дать  боевому
соратнику пару советов. Он наморщил лоб.
   - Погоди-ка. Лететь тебе нельзя, придется искать что-то другое. Можно
поехать в места вроде  Сан-Диего  или  Браунсвилла,  где  у  нас  водная
граница с Мексикой.  Возьми  напрокат  лодку,  плыви  себе  на  рыбалку.
Двигайся вдоль мексиканского берега, найди там укромный  уголок,  спрячь
деньги, потом возвращайся. Верни лодку. А там по суше легально перейдешь
границу, заберешь свои деньги и - давай Бог ноги.
   Или вот, еще лучше: езжай в Нью-Йорк, купи  акцептные  права,  а  там
заходи в любой банк, какой встретишь  по  пути.  Отправляйся  в  Бостон,
сделай то же  самое,  в  Филадельфию  -  и  так  далее.  Обойди  минимум
шестьдесят - семьдесят банков, в каждом оставь толику денег и возьми  от
них бумагу. Получишь в  итоге  шестьдесят  -  семьдесят  листков  бумаги
отличного качества. Затем вылетай спокойно  в  Швейцарию,  таможню  твои
бумаги  не  интересуют.  Скажи,  что  ты  закупщик,  что  ли.  Открой  в
швейцарском банке секретный счет. Заключи с ними инвестиционный договор.
Когда пристроишься где-то, напиши им, сколько они должны  тебе  высылать
ежемесячно. И тогда, скажем во Франции, ты можешь жить как у  Христа  за
пазухой. Или  вот  еще,  погоди-ка:  если  ты  игрок,  то  рискни.  Купи
американскую машину пороскошней, в  таких  можно  спрятать  что  угодно.
Спрячь деньги в  ней  и  отправь  машину  морем  в  Европу.  А  если  ты
действительно хочешь навара, то купи камушки. Бриллианты. Дай  подумать,
у меня еще многое вертится на языке. Ты мог бы...
   - Ладно, Винс. Хватит и этого.
   - Вчера, когда мне было неважно, твоя жена  пыталась  меня  расколоть
насчет твоих дальнейших планов. Она думала, что ты со мной обсуждал  эти
вопросы. Доложу тебе, она разозлена не на шутку.
   - Нет у меня никаких планов.
   - Но что-то ты собираешься делать?
   - Когда ты уедешь, я подам на развод. Пока что придется с ней ладить.
Когда о разводе будет объявлено официально, я уберусь из Штатов.
   - Мне  все  равно,  что  ты  сделаешь,  когда  я  уеду,  но  я  смогу
отправиться не раньше, чем через неделю. И мне не хотелось бы, чтобы она
ломала себе голову - почему это ты, будучи без  копейки  в  кармане,  не
ищешь работу. Отчего бы тебе, кстати, не вернуться к ее  старику?  Потом
уволишься в  любой  момент.  А  пока  что  ты  бы  ее  успокоил.  От  ее
спокойствия кое-что зависит, сам понимаешь.
   Все  во  мне  протестовало  против  этой  мысли,  но  я  не  мог   не
согласиться, что он прав. Влезть в старый хомут - это бы  ни  в  ком  не
вызвало подозрений. Чего я боюсь? В конце концов,  я-то  знаю,  что  это
ненадолго!
   - Хорошо. В  понедельник  пойду,  -  сказал  я  вслух.  -  Теперь  ты
доволен?
   - Умница. Паинька.
   Послышался шум душа: Лоррейн поднялась. Я  поговорил  еще  немного  с
Винсом и вернулся в спальню. Лоррейн  сидела  в  оранжевой  блузке  и  в
черных брючках перед зеркалом и накрашивала губы.
   - Доброе утро, - сказал я.
   - Хелло. Как дела у болящего?
   - Я сварил кофе, но нужно бы дать ему и поесть что-нибудь.
   - Сейчас приготовлю. Глазунья сгодится?
   - Сойдет. Мне тоже, если яиц там  хватит.  Как  погуляли  вчера?  Она
дернула плечами.
   - Как всегда. Все то же самое.
   - Лоррейн, дружок, я тут подумал и решил - завтра  запрягаюсь  опять.
Вернусь к твоему папе.
   - К папе? - переспросила она обрадованно. Я кивнул. - Должна сказать,
что я нахожу это в высшей степени разумным,  Джерри.  Я  так  переживала
из-за тебя. Мне, видишь ли, нужно знать, каково мое положение.  Ненавижу
неопределенность! Нет, право, умней ты не мог ничего придумать.
   Она встала, и я подумал было, что Лорри  хочет  поцеловать  меня,  но
нет, ускользнув, она только приложилась щекой к моему лицу и приказала:
   - Не размажь мне помаду.
   Я сдался - теперь  и  она  может  сменить  гаев  на  милость.  Мирная
передышка,  весьма  сомнительная,  но  большего  при  наших   отношениях
требовать трудно. Все, что нельзя было ни в коем  случае  говорить  друг
другу у все, что могло смертельно  ранить  гордость  другого,  было  уже
сказано. Наши удары, кажется, уже и не  попадали  в  цель,  не  задевали
по-настоящему. Ссоры  обратились  в  скучную  рутину,  и  даже  обоюдное
возбуждение в момент спора казалось наигранным. Мы сделались  совершенно
равнодушны друг к другу,  но  по  старой  привычке  изображали  какие-то
чувства. Со мною в браке состоял давно уже не молодой, дурно воспитанный
и себялюбивый ребенок. Мама и папа были слишком близко. Ирена  исполняла
за нее домашнюю работу, клуб заменил  песочницу,  а  "порше"  -  любимую
игрушку. С этим набором и с неизменным  бокалом  спиртного  в  руке  она
могла бы тянуть и дальше.
   - Джерри, почему бы тебе прямо сейчас не пойти к папе  и  не  сказать
ему? Он ужасно, просто чудовищно расстроен. И ты с  ним  поступил  более
чем некрасиво.
   - Ага, после всего, что он для меня сделал,  -  так?  Она  исподлобья
взглянула на меня.
   - Да, конечно.
   - Я сидел на углу и выпрашивал милостыню, и вот  семейство  Мэлтонов,
проходя мимо, снизошло... Пригрело, накормило, одело, обуло...
   - О, пожалуйста, не начинай все сначала. Ничего с тобой не  случится,
если ты пойдешь туда и скажешь: так, мол, и так. Они как раз должны  уже
прийти из церкви. Когда ты вернешься, завтрак будет на столе.
   И я проследовал послушно из дома номер  118  по  Тайлер-драйв  в  дом
номер 112 по той же улице, нажал на звонок, вызвав тем самым за  дверьми
целый благовест. И прежде чем замер последний звук, на пороге  появилась
Эдит Мэлтон, благоухающая лавандой. После несколько принужденного обмена
приветствиями она сообщила, что "сам" на кухне пьет кофе.
   Э.Д, сидел в одной рубашке, маленький и опрятный,  белый  и  розовый,
точно заботливая мать только что выкупала его, причесала и повязала  ему
с двенадцатой попытки галстук так, чтобы тот висел  совершенно  ровно  и
безукоризненно.
   - Кого я вижу! Доброе утро, доброе утро, доброе утро, - сказал он.  -
Садись. Хочешь кофе? Чашечку ты все-таки выпьешь. Эдит, дай Джерри кофе.
Слушаю тебя, мой мальчик. Чем, порадуешь?
   Я был краток - в надежде, что и все неприятное сократится.
   - Э.Д., если ты берешь меня обратно, я выйду на работу завтра утром.
   Оба они просияли, словно я без ошибки прочел наизусть  рождественский
стишок. Э.Д, сказал, что не держит на меня зла, что  он  был  прав  и  я
должен был понять это рано или поздно. Они рады за Лоррейн.  Бедняжка  в
известном смысле разрывалась между родителями и мужем. Разумеется,  жена
за мужем, как  нитка  за  иголкой,  но  ведь  это  ужасно,  когда  семья
разрушается таким образом. Мы хотели бы забыть все, что случилось, а эти
несколько дней будут просто зачтены в отпуск. Ха-ха-ха. А теперь мы  все
вместе сделаем из Парк Террас лучшее,  что  когда-либо  строили  в  этой
части страны. Может быть, подумаем даже о том, не продать ли  наши  дома
здесь, на Тайлер-драйв, чтобы переселиться на Парк Террас.
   Я вернулся домой. Они продержали меня долго.  Винс  и  Лоррейн  давно
позавтракали. Она пришла и сидела, пока я ел, за столом напротив.
   - Дэвид и Нэнси Браунелл сегодня днем устраивают небольшой прием,  мы
приглашены. Я сказала, что не знаю, вернешься ли ты к этому  времени  из
поездки, а сама обещала прийти. Они будут рады, если ты тоже появишься.
   Браунеллы жили через одну улицу от нас, но совсем близко:  нам  нужно
было всего лишь пройти насквозь участок Карла Гвэна  -  и  вот  она,  их
калитка. Лоррейн пообещала  Винсу,  что  прихватит  ромштекс  для  него.
Приемы   Браунеллов   славились   прежде   всего   хорошо   прожаренными
ромштексами.
   После двух мы оделись и отправились в гости. Мы оказались не первыми.
Около сорока взрослых и семьдесят пять - по моим подсчетам  -  ребятишек
уже веселились кто как. Мороженое, пиво и лимонад пользовались  успехом.
Я встретил Джорджа Ферра и Кола У ордера.  Бар  был  устроен  на  свежем
воздухе; подойдя к нему, я приготовил себе большую порцию мартини. Потом
еще одну Может быть, напряжение, не отпускавшее меня  в  Тампе  и  после
нее, хоть немного разрядится? Я выпил так много, что вдруг  повздорил  с
Уордером, который всего лишь хотел помочь мне. Боюсь, что и с Джорджем я
обошелся ничуть не лучше. Притом я оставался  в  прекрасном  настроении.
Проглотив  около  трети  громадного  ромштекса,  я  направился  домой  и
обнаружил там двух ближайших подруг моей жены,  Манди  Пирсон  и  Тинкер
Велибс. Хихикая  и  жеманясь,  они  крутились  возле  лежащего  Винса  и
поочередно скармливали ему  кусочки  ромштекса.  Зубы  моего  фронтового
товарища вгрызались в сочное мясо,  он  выглядел  бодрым,  довольным.  Я
вернулся к Браунеллам, перешел на пиво, потом изменил  ему  ради  джина,
пока вдруг не заснул в садовом кресле-качалке. Когда я  проснулся,  было
уже темно. Детей, видно, отослали по домам. Гости разбились на небольшие
группки, голоса их звучали нестройно и, кажется, меланхолично.  Какой-то
остряк натолкал мне в карманы картофельных чипсов.
   Тинкер обнаружила меня, несмотря на темноту, и, подтащив другое такое
же кресло, пристроилась рядом. Мы уже не первый месяц слегка флиртовали.
Она сказала, что ее Чарли заснул, а моя  Лорри  с  большой  компанией  с
полчаса назад перебралась в клуб.
   Бар  уже  был  закрыт,  но  мы  считали,  что  непременно  нужно  еще
что-нибудь выпить. Поэтому, пройдя еще два квартала, мы зашли в ее  дом,
где Чарльз уже почивал сном праведника, и смешали для себя по  коктейлю.
Мы пили, сидя в темной гостиной, а  потом,  без  всякого  перехода,  уже
лежали вместе на кушетке, пьяненькие, но не сонные.  Джерри  Джеймсон  и
подруга его жены. Лучшая ее подруга. Это  было  дикое,  бессмысленное  и
довольно рутинное дело - то, чем мы с ней занялись  и  что,  помучавшись
несколько дольше обычного, благополучно привели к завершению.  Потом  мы
вместе выкурили по сигарете. А  еще  потом  на  нее  напала  безудержная
зевота. В темноте мы привели в порядок  одежду.  Она  проводила  меня  к
выходу, виноватым шепотом мы пожелали друг другу спокойной  ночи,  и  ей
удалось сдержать очередной зевок по крайней мере так долго, чтобы успеть
чмокнуть меня на прощание.
   Когда я пришел домой, Винс полулежал на подушке и читал. Он  попросил
пива и крекеров с сыром, если, конечно, все это найдется. Все нашлось, и
он благополучно заметил, что мне не мешало бы  стереть  со  щеки  губную
помаду. Тинкер на нее не поскупилась.
   Я, покачиваясь, двинулся к постели. Засыпая,  я  гадал,  что  сделает
Винс со своими деньгами. А что я мог бы купить на них. Чего  я  хочу?  -
размышлял я почти уже и не наяву. Ни в коем случае не череду  таких  вот
Тинкер, с довольно неуклюжими, хотя и стройными ногами и с механическим,
безрадостным весельем.
   Может быть, я хочу того, на что  когда-то  надеялся  -  когда  мечтал
жениться на Лорри.

Глава 7

   В понедельник, когда я пришел в контору, Лиз уже была  там.  Она  как
раз снимала чехол с машинки. Увидев меня, она вспыхнула, обратив ко  мне
долгий вопрошающий взгляд.
   Я подошел к ней вплотную и кивнул. Она знала, что это значит. Лицо ее
побелело, потом на нем снова появился румянец. Она нервно  засмеялась  и
спросила:
   - И когда же мне упаковывать вещи?
   - Еще не теперь. Я возвращаюсь. Поработаю здесь  пока  что.  Недолго.
Поговорим немного позднее.
   - Ты возвращаешься? Но почему?
   - Долгая история. Положись на меня. Она схватила мою руку и, глядя на
меня, прижала к своей горячей щеке.
   - Я полагаюсь на тебя. Я только это и делаю, Джерри.  Появился  Э.Д.,
настроенный деловито.
   - Доброе утро, доброе утро,  доброе  утро.  Прекрасный  нынче  денек.
Превосходное майское утро. Зайди ко мне, Джерри. Тебе  сегодня  придется
совершить вылазку.
   В половине одиннадцатого я выехал на стройплощадку. Два часа  ушло  у
меня на то, чтобы хоть сколько-нибудь  исправить  последствия  идиотских
указаний Мэлтона-младшего. Да, шикарно он тут без  меня  развернулся.  В
половине  первого  мы  с  Редом  Олином  присели  на  штабеле  досок   и
поговорили. Ред только что покончил с бутербродами и теперь был поглощен
толстой черной сигарой.
   - А я-то рассчитывал, что вы меня позовете к себе, Джерри.  Как  было
обещано.
   - Мне не удалось раздобыть денег, Ред. Ничего  не  вышло.  Мне  очень
жаль.
   - А я уже было составил список ребят, которые хотели  уйти  со  мной.
Четверо, и все в полнейшем порядке. Господи ты  Боже,  я  сыт  по  горло
здешней нервотрепкой.  Нельзя  же  терять  последнее  уважение  к  себе.
Говенные дома построят и без нас.
   Я подумал о моих деньгах.
   - Строго между нами,  Ред.  Это  только  временно.  Может  быть,  все
уладится.
   - Это бы хорошо.
   Как раз в тот момент мне показалось, что я придумал кое-что.  Я  буду
вкладывать в дело все новые суммы, превращая те, тайные  деньги  в  эти,
явные. Я не буду спешить, и вряд ли кто-нибудь заподозрит нечистое.
   Я еще пытался втолковать своему старому помощнику, что все утрясется,
когда на своем красном "сандерберде" подкатил и вылез из него  с  важным
видом Мэлтон-младший. С расстояния  шестнадцати  метров,  в  присутствии
работников, уже пришедших с обеда, он заорал:
   - Ну-ка, поди-ка сюда, Джерри! Я взял в рот сигару, поднес зажигалку,
щелкнул. А затем спокойно сказал Реду:
   - Если бы вовремя подвели под крышу  эти  пять  домов,  дождь  бы  не
испортил все до такой степени.
   - Кровельщики ни черта не делают, Джерри, - сказал Ред.
   Мэлтон-младший топал ко мне,  его  вялое  лицо  исказилось,  а  голос
дрожал от бешенства, когда он заговорил:
   - Что с тобой такое, черт тебя подери? Слышал ты или  нет,  что  тебе
сказано? Я сказал, удивленно подняв брови:
   - Э-э, да тут Эдди! Хелло!
   - Если я к тебе обращаюсь, ты должен...
   Продолжения не последовало. Он слишком больно наступил на мою любимую
мозоль. Я поднял правый носок - он оказался как раз против  его  грудной
клетки - и пихнул его. Он хотел ухватиться за мою ногу,  но  пальцы  его
соскользнули, и он свалился на невысокую кучу песка, бывшую  у  него  За
спиной. Споткнулся, упал, перекувыркнулся как-то неловко через эту самую
кучу и приземлился на четвереньки. Теперь он, стоя на вытянутых руках  и
на коленях, обернул  ко  мне  лицо  и  смотрел  с  диким  недоумением  и
ненавистью. Поднявшись, он высоко задрал голову и молча прошел  к  своей
машине. Взревел мотор, и дух его простыл через секунду.
   Ред стряхнул пепел с сигары, - там накопился  длинный  столбик,  -  и
сказал:
   - Не знаю, умно ли это было с твоей стороны.
   - И я не знаю. Но приятно - было.
   - Да, прекрасное зрелище. Мы тут чуть не свихнулись от его  приказов,
- шляется, понимаете, и без конца командует своим квакающим голосом.
   - Командует? Твоими людьми? Ред кивнул.
   - Но ведь здесь, кроме тебя, никто не имеет права распоряжаться!  Все
приказы должны идти только от тебя. Нет, я поговорю со стариком!
   Наскоро перекусив, я, вернулся в  контору.  Лиз  успела  бросить  мне
предостерегающий, заговорщицкий взгляд.
   Э.Д, был так рассержен, что голос его напоминал уже не трубный  клич,
а скорее скрежет затормозившего на полном ходу трамвая.
   - Я слышал, ты нанес моему сыну оскорбление. Я требую объяснений.
   - А ты готов выслушать меня?
   - Слушаю.
   - Я отсутствовал совсем недолго,  но  и  за  этот  срок  твоему  Эдди
удалось полностью дезорганизовать работу. Он перекроил планы  заказов  и
поставок, путал чертежи и Бог знает  что  в  них  пририсовывал,  отдавал
бессмысленные и противоречивые приказания. Люди уже  не  знают,  что  им
делать. Некоторые решили увольняться. Мне  понадобится  минимум  неделя,
чтобы расхлебать всю эту кашу. Может быть, намерения у него были и самые
наилучшие, но он неопытен, вспыльчив и потрясающе глуп.  Э.Д.,  дай  ему
какое-нибудь дело, но такое, чтобы он не мог совершать глупости в  таких
количествах и размерах. Сегодня он явился и стал криком  подзывать  меня
издалека. Вероятно, ожидал, что я вскочу