л, как он падает там, в доме. Глухой удар, потом  звон  металла  о
дерево, протяжный  стон  и  вздох  -  тяжелый,  смертный,  последний.  Я
подождал десять минут. Потом  стволом  пистолета  расширил  отверстие  в
сетке для насекомых, закрывавшей фортку, просунул  палец,  поддел  вверх
шпингалет. Я снял раму с петель, и  голова  моя  при  этом  ни  разу  не
оказалась против окна. Я перекинул через подоконник руку  с  пистолетом,
потом руку с фонариком, нажал на кнопку. И тотчас увидел  его.  Выключил
фонарик, подтянулся, вскарабкался на подоконник. Спрыгнул  в  чернильную
тьму. Опустил на ощупь жалюзи. Нашел вслепую выключатель.  Врубил  свет.
Он был в одном белье. Лежал вполоборота, лицом к полу, подобрав под себя
одну ногу. Я перевернул его носком туфли. Все  три  пули  попали  ему  в
лицо. Крови почти не было. Стрелять я не разучился.
   Оставив свет невыключенным, я вышел из дома, дошел  до  машины,  сел,
подъехал. Прошел снова в спальню. Собрал  его  вещи,  сунул  в  дорожный
чемодан, предварительно изъяв оттуда толстые пачки сотенных купюр, после
чего присовокупил чемодан к имуществу  Лоррейн.  Одевать  его  не  имело
смысла, да и времени оставалось в  обрез.  Я  ухватил  его  за  локти  и
выволок через узкую веранду в машину. Это стоило мне  нескольких  капель
пота. Я вернулся в дом - проверить, не забыто ли  что-нибудь.  В  ванной
комнате лежала его электробритва. Черный металлический кейс  молча  ждал
под кроватью. Я открыл его, чтобы бросить взгляд внутрь. Деньги были  на
месте. С моим пистолетом, маленьким японским автоматом и  электробритвой
я спустился к лодочной пристани и бросил их в воду. Они канули в  озеро,
как три булыжника. Сразу за дощатым пирсом дно резко  опускалось,  здесь
было около тридцати футов.
   Я сел в машину. Давно уже я  знал,  где  ее  сброшу.  Дорога  огибает
озеро. В полумиле к востоку от этого дома  она  буквально  нависает  над
водой. Это место я знал хорошо. Летом я не раз рыбачил там на пару с  Э.
Д. Голая скала,  семьдесят  футов  глубины  под  ней,  водоворот,  из-за
которого мы не решались оставлять на якоре лодку, добираясь туда посуху.
По слухам, здесь водилась озерная форель - до тех пор, пока, ее  всю  не
выловили.
   На всем берегу я обнаружил только один  освещенный  дом.  Подъехав  к
месту, я заглушил мотор, выключил фары.  Вышел  из  машины,  осмотрелся.
Ограждение со стороны обрыва состояло  из  бетонных  опор  и  протянутых
между ними тросов. Я не помнил, далеко ли оно  тянется,  и  начинал  уже
опасаться, что план мой невыполним. Но, дойдя  до  конца  ограждения,  я
обнаружил, что как раз за последней бетонной  опорой  можно,  хотя  и  с
трудом, втиснуть машину на ровную полосу земли, между  оградой  и  краем
обрыва. Полоса эта дальше сужалась. Там, где  для  машины  уже  явно  не
хватало места, она  нависала  над  озером.  Туда-то  я  с  осторожностью
направил "порше", проехав до последнего, сколько хватило духу.  Мотор  я
оставил работать, но фары потушил и выключил скорость. Между  машиной  и
ограждением  оставался  теперь  узкий   промежуток,   едва   позволявший
приотворить дверцу. Я протиснулся наружу.  Одной  рукой  я  держался  за
бетонную  опору,  другою  включил  первую  передачу.  Машина,   дрогнув,
медленно двинулась  вперед.  Я  выдернул  руку,  захлопнул  дверцу.  Еще
пятнадцать футов, и вот,  наконец,  правое  колесо  повисло  в  воздухе.
Земля, мелкие камни посыпались в  воду.  Какое-то  время  казалось,  что
"порше" так и останется в этом положении.  Но  потом  что-то  изменилось
почти  неуловимо,  почти  неуследимо  для   глаза.   Машина   клонилась,
клонилась, невероятно медленно, и вдруг опрокинулась  вниз.  Я  выгнулся
далеко  вперед.  "Порше"  ударился  крышей  об   озерную   гладь.   Вода
взметнулась столбом. Еще недолго машина как бы  медлила,  оставаясь  над
поверхностью, потом вода сомкнулась  над  ней.  Волны  -  одна,  другая,
третья - ударили о скалу. Взлетели ввысь брызги. И озеро сделалось снова
гладким, как за минуту до этого.
   Перелезая через трос, я услышал шум мотора. Я перебежал через  дорогу
и припал к земле, пытаясь вжаться в каменистую  почву,  слиться  с  нею.
Большой фургон на опасной скорости пронесся мимо и тут же пропал  вдали,
будто приснился.
   Я выбрался  опять  на  дорогу  и  вернулся  к  дому.  Я  стер  кровь,
оставленную  Винсом  на  полу,  ее  было  немного;  поправил  проволочки
защитной сетки в форточке.  Увидел  картонную  коробку  с  провизией  и,
оттащив ее в лес, оставил там. При этом я чертыхался: как можно  было  о
ней забыть, не сунуть ее в машину? В двадцать  минут  третьего  я  вынес
металлический кейс с деньгами. Меня хватило на то, чтобы швырнуть его  в
какое-то углубление за вывороченным  пнем  и  забросать  сверху  землей,
сучьями, камнями, сухой листвой.
   Оставалось немногое: закрыть все окна, привести в порядок кровать, на
которой спал Винс, выключить  свет.  Я  запер  дверь,  положил  ключ  на
обычное место и пошел прочь.
   Две мили до деревни я старался преодолеть как можно быстрее. Я бежал,
пока не задохнулся, перешел на шаг, потом снова бежал. Но по  деревне  я
шел медленно. Псы облаивали меня, как положено. Каждый раз, заслышав  за
спиной шум мотора, я оборачивался и  голосовал.  В  половине  четвертого
один грузовик остановился. Я влез в кабину. За рулем  сидел  коренастый,
жилистый мужичок.
   - Рановато для прогулок, а, друг мой? Что,  бессонница  замучила  или
как?
   - Большое спасибо, что вы остановились. Мне бы добраться до Вернона.
   - Это следующий пункт, - сказал он, переводя  рычаг  скоростей.  -  Я
говорю, рановато вы надумали подышать свежим воздухом.
   - Правда ваша. Но так вышло. Мне нужно рано утром быть в  Верноне.  В
этой самой деревушке мне обещали быстро поправить мою таратайку, я и сам
помогал. А потом им надоело, и они оставили меня  копаться  одного.  Час
или около того я крепился, а потом плюнул. Дай, думаю, попробую  поймать
попутку. Жена, знаете ли, приезжает первым  поездом,  увидит,  что  меня
нет, и напридумывает себе Бог весть что. Автобус ночью не ходит, -  одна
надежда, что кто-нибудь подвезет. Но  простоял  я  порядком,  и  мно-ого
машин проехало.  Спасибо,  что  вы  меня  подобрали.  Теперь,  может,  и
проспаться удастся, как доберусь до вокзала.
   - Ага, - только и произнес он, то  ли  поверив  мне,  то  ли  нет.  -
Значит, до Вернона.
   Вскоре  после  четырех  он  высадил  меня   в   полутора   милях   от
Тайлер-драйв. В половине пятого, уже дома, я умылся и переоделся  в  тот
самый костюм, в котором накануне заходил  в  бар  отеля  "Верной".  Меня
шатало от усталости. Я налил себе огромную порцию виски  и  выпил  одним
махом. Подействовало тотчас. Я брызнул несколько капель на воротник,  на
пиджак спереди.
   Без семи минут пять я поднимался на крыльцо дома Э.  Д.  Я  нажал  на
звонок и не отпускал его долго. Потом непочтительно пнул дверь ногой. И,
конечно, не забыл выкрикивать, притом очень громко:
   - Да открывайте же, что вы там все, перемерли? Э. Д.,  вставай,  твой
зятек пришел, Джерри!

Глава 9

   Э.Д, рывком распахнул дверь. Его маленькие голубенькие глазки  метали
искры, на щеках от гнева выступили красные пятна. Седые жиденькие волосы
растрепались. На нем был длинный серый халат. Моя  теща  стояла  уже  на
половине лестницы. Красный, с какими-то блестками пеньюар был ей тесен и
слишком обтягивал тело. И ее лицо тоже пылало негодованием.
   - Прекрати немедленно это безобразие, черт побери! - заорал  на  меня
Э. Д. - Сейчас же! Ты разбудил полгорода. Что с тобой, в самом-то  деле?
Ты пьян, что ли?
   Я качался из стороны в сторону, бросая на него мрачные взгляды.
   - Не так пьян, чтобы не суметь прочесть вот это, папочка, - сказал  я
и протянул старику записку его дочери.
   Он поднес записку ближе к свету. При чтении  он  шевелил  губами.  Он
искоса взглянул на свою жену и сказал:
   - Лучше бы ты вошел, Джерри. - Тон его совершенно  переменился.  Эдит
Мэлтон, одолев последние ступеньки, спросила:
   - Что стряслось? В чем дело? - Она взяла из рук Э. Д, записку. Одного
взгляда ей хватило, чтобы понять содержание.
   - Что ты сделал  с  нашей  дочкой,  с  нашей  маленькой  девочкой?  -
запричитала она.
   Я, все так же пошатываясь, проперся в гостиную, плюхнулся в кресло.
   - Свари ему крепкий кофе, Эдит, - приказал Э. Д.
   - И не подумаю. Сначала пусть скажет, что случилось.
   - Ну что могло случиться? Так, небольшой спор, - пытался ее успокоить
Э. Д.
   - Нет, не небольшой и не спор, папа. Уравнение с двумя  неизвестными.
Или тремя. А плюс Б равно А минус Б плюс В.
   Он присел на диванный валик и затравленно посмотрел на меня.
   - Соберись хоть немного, Джерри. Она что, от тебя сбежала?
   - Так оно и есть.
   - Вы поссорились? Что с твоим лицом?
   - Она меня поцарапала, Э.Д.
   - Почему?
   - Ты слышал, что у нас гость?  Мой  старый  фронтовой  товарищ,  Винс
Бискай?
   - Лоррейн упоминала о нем, - сказала Эдит холодно.
   - Сегодня после обеда я раньше обычного вернулся домой.  Да  нет  же,
это вчера уже было. Сколько сейчас времени вообще-то?
   - Пять утра, мой мальчик, - сказал Э.Д.
   - Итак, около трех часов я ехал - куда? - домой. Или чуть  позже.  На
углу моя тачка застряла. Бензин кончился. Ясно я выражаюсь?
   - Я позже видела, как ты шел с канистрой бензина, - сказала Эдит. - Я
еще удивилась. Это не Ирена была с тобой?
   - Да. Я не хотел пускать ее в дом. Там все было наперекосяк.
   - Что ты под этим подразумеваешь? - сказал Э.Д.
   - А-а, не хотел говорить, но придется. Значит, так: бензин  кончился,
не было больше бензина, ни капли, и можете мне поверить, я не  собирался
ничего вынюхивать. Ни в жизнь, это не мой стиль. И вот захожу, а Лоррейн
с Винсом в постели. Шутят и развлекаются.
   Эдит издала яростный вопль.
   - Ложь! Подлая ложь! Никогда, ни за что наша Лорр...
   - Заткнись! - протрубил Э.Д. - Дальше!
   - Дальше началась, так сказать, борьба, Э.Д.  Обыкновенная  драка.  Я
хотел прикончить обоих, но в последний момент рука не поднялась. Лоррейн
закрылась в спальне на ключ,  а  Винса  я  не  мог  добивать.  Он  после
операции, слабый еще. Ну, я опрокинул рюмку-другую.  На  работу  уже  не
пошел.
   - То-то я удивился, - сказал Э.Д., - обычно ты  заходишь  в  контору,
перед тем как отправиться домой.
   - Какая работа! Я был слишком взвинчен. Выбежал  в  чем  был,  поехал
куда глаза глядят, где-то пил опять. Потом  снова  оказался  дома.  Винс
спал. Лоррейн не было нигде. Зашла Манди Пирсон. Она искала Лоррейн,  не
помню уж, зачем. Я оставил вашей дочери  записку,  чтобы  она  позвонила
этой.., ну, только что говорил о ней... Манди. Когда  мы  ругались,  она
крикнула, что уйдет от меня навсегда. Я, конечно, посчитал это за  блеф.
А, да что там. Мне было так тошно... Я опять вылез из  дома,  благо  мой
боевой товарищ спал. Пошел в  отель,  выпил  еще,  потом,  помню,  шагал
куда-то.., ехал.., все хотел собраться с мыслями, а они разбегались.
   - Напился до чертиков, - сказала Эдит, не скрывая глубокой неприязни.
   - Замолчишь ты наконец? - крикнул ей Э.Д.
   - А когда я вернулся, на столе уже лежала записочка и дорогая Лорри -
тю-тю! - отбыла в неизвестном направлении. И машины ее тоже не  было.  И
все ее платья, и всякие там штучки-дрючки - все испарилось. И мой  друг,
мой старый боевой товарищ тоже, представьте себе, исчез - с чемоданом  и
со всеми своими болячками. Они смылись вместе,  она  и  он.  Вот  вам  и
уравнение, о котором я имел честь упомянуть. Они уехали в "порше".
   Лицо Э.Д, сделалось еще больше  озабоченным.  В  комнате  было  тихо.
Потом Эдит сказала:
   - Ха! Все это куча вранья. Наша маленькая Лорри ни за что, никогда...
С меня было достаточно. Я сказал:
   - Теперь помолчите минутку. И послушайте. Я  хочу  вам  сказать,  что
такое ваша Лорри. Ваша драгоценная, нежная,  маленькая  Лорри.  Вот  уже
пять лет она пьет, как извозчик, и с этим делом у нее обстоит все хуже и
хуже. Вы только виду не подаете, а на деле знаете это не хуже меня.  Что
вы,  не  видели?  Она  не  выпускает  рюмку  сутками  напролет.  Она  не
просыхает.
   - А кто виноват? - по-прежнему рвалась в бой Эдит.
   -  Может  быть,  вы.  Я  слишком  поспешил  когда-то   с   женитьбой.
Постеснялся расспросить людей. Вы, конечно, убеждены, что в колледже она
была всеобщей любимицей за свои красивые глазки,  да?  Один  из  парней,
учившихся с ней вместе, однажды у нас на вечеринке набрался и выдал  все
сполна. Она была  давалка  чуть  ли  не  для  всего  колледжа,  если  вы
понимаете, о чем я говорю. А как вы думаете, сколько раз я вытаскивал ее
из  машины?  Хорошенькое  зрелище:  расхристанная,  платье  помято,  вся
измазана помадой и черт-те чем, шатается, лыка не вяжет...
   - Никогда этого не могло быть, - сказала Эдит оскорбленно.
   Э.Д, посмотрел на нее. Он вдруг постарел на целые годы.
   - Джерри знает, о чем говорит. И я это тоже знал, - сказал он.
   Длинное лицо Эдит осунулось,  и  она  выглядела  теперь  как  старая,
отслужившая свое лошадь.
   - А ты что же? Не мог присмотреть получше за своей женой?  -  сказала
она.
   - А что же вы? Не могли получше воспитать свою дочь? К дьяволу,  этак
мы ни до чего не договоримся. И потом,  чего-чего,  а  этого  раньше  не
было. В первый раз я ее застукал.
   - Она была.., не одета? - спросил Э.Д, скрежещущим голосом.
   - Голая она была.
   - Бог мой!
   Я встал.
   - Ладно. Была жена - нет жены. Наверно, дело могло ждать до утра,  но
я почему-то подумал, что вам это нужно знать. Я искать ее не  собираюсь.
По мне - пусть живет где хочет и с кем хочет.
   - Ты никогда не  любил  ее,  -  сказала  Эдит.  Я  окинул  ее  долгим
взглядом.
   - Наверно, ты права. Нет, я никогда не любил ее, но я думал, что я ее
люблю. Я считал ее самой прелестной девушкой, какую  только  встречал  в
жизни. В этом-то она со мной была согласна... Смешно: любить  безответно
не получается. И значит, я никогда не  любил  ее.  Она  была  неспособна
любить.
   Э.Д, сказал:
   - Как ты о ней говоришь. Как если бы она уже  умерла.  Эти  слова  на
мгновение вывели меня из равновесия.
   - Что ж... Для меня - пожалуй!
   Эдит начала плакать. Эти звуки были странным образом похожи на ее  же
смех, в свою очередь чем-то напоминавший лошадиное  ржание.  Э.Д,  отвел
меня в сторону. Мы вышли на веранду.
   - Просто не знаю, что и сказать, - проговорил он растерянно.
   - А что тут скажешь?
   - Когда, в чем мы так ужасно ошиблись? Она получала все, что  хотела.
Мы ничего не жалели для нее и для Эдди. Я  хочу,  чтобы  она  вернулась,
Джерри. Я сообщу в полицию. Нужно дать им номер машины, приметы. Я хочу,
чтобы она была здесь. Какой там номер?
   - ВМ 93931, - ответил я. Он повторил цифры. Честно говоря,  их  будет
трудно прочесть. Точнее, их смог бы разглядеть теперь разве  водолаз,  и
то  если  бы  у  него  был  достаточно  мощный  фонарь,  к  тому  же   -
водонепроницаемый. Ну и юмор у тебя, сказал я сам себе. Ну  и  юморок  у
тебя, парень. Обхохочешься.
   - Она совершеннолетняя, и машина принадлежит ей, - сказал я вслух.  -
Если она не захочет вернуться, полиция не может ее к этому принудить. Не
уверен, что они вообще захотят ее искать.
   - Но она... Но ведь мы ее потеряли, не знаем, где она?
   - Это да.
   - Завтра, то есть, э-э.., сегодня ты можешь не выходить на работу.
   - Ты все еще полагаешь, что я и дальше буду работать на тебя?
   - А почему же нет, Джерри? Почему нет?
   - Послушай, я хотел  бы  получить  назад  записку,  которую  она  мне
оставила.
   - Зачем?
   - Хочу, чтобы она у меня осталась.
   Он кивнул, ушел в комнату и тут же вернулся с запиской. Я сунул ее  в
карман. Мы пожали друг другу руки. Это был страшноватый момент. Рука его
была мягкой, маленькой и как-то по-девичьи нежной.
   - А кофе-то тебе так и не досталось, -  сказал  он.  Эдит  продолжала
плакать в гостиной.
   - Что уж, - сказал я ему. - Ладно уж.
   И я пошел домой. Небо на востоке понемногу светлело. Я не мог спать в
комнате, которую делил столько лет с Лоррейн. И я не  мог  спать  в  той
постели, где застал ее с Винсом. Во второй комнате  для  гостей  кровать
была не застлана. Я отыскал простыни, постелил, надел на подушку  свежую
наволочку. Лег. И заснул как убитый.

***

   Проснулся я около полудня и не сразу сообразил, где я. Секунд  десять
прошло, прежде чем вся лавина воспоминаний обрушилась на меня.  Нет,  не
мог я сделать все это! Не я это был. Не я угробил ее, не я закапывал при
луне ее труп, не я пристрелил Винса и утопил убитого  вместе  с  "порше"
моей жены в озере. Только не Джером Бенджамин Джеймсон. Чур, чур, не  я.
Не этими руками, так хорошо мне знакомыми. Они выглядели как  всегда.  И
зеркало в ванной комнате показывало мое прежнее лицо. Только на  лбу  от
укусов мошки остались красные вздутия.
   Накануне вечером замысел мой казался  мне  безупречным  по  логике  и
продуманности, а теперь представлялся насквозь  дырявым,  и  сквозь  эти
бесчисленные щели и дыры каждый мог рассмотреть при  желании,  что  там,
как и почему случилось на самом деле.  И  мысль  о  деньгах,  спрятанных
невдалеке от летней резиденции Мэлтонов и тут, в подвале нашего дома, не
доставляла мне больше радости. Планы мои  изменились.  Нужно  найти  для
денег другой тайник, понадежней. Долго, долго придется мне  ждать,  пока
окружающие примирятся с мыслью, что  Лоррейн  сбежала  с  Винсом  и  что
искать ее безнадежно. Тогда и только тогда я смогу вернуться к вопросу о
том, как бы мне самому исчезнуть.
   Я принял душ, надел халат и спустился вниз. В кухне  сидела  Ирена  и
читала Библию. Она захлопнула ее, когда я вошел, пронзительно  взглянула
на меня и встала.
   - Желаете позавтракать, мистер Джеймсон?
   - Да, пожалуйста, накормите меня, Ирена. Миссис Джеймсон нет дома.
   - Я видела, что ее машины нет.
   - Она не  вернется,  Ирена.  Она  уехала  навсегда.  Казалось,  Ирена
размышляла над моими словами. Потом кивнула.
   - На это была воля Господня, - сказала она.
   - И мистер Бискай тоже уехал. Они уехали вместе. Вот это уже  вызвало
у нее легкий шок. Ирена сжала губы.
   - Блудница вавилонская, вот что я вам доложу, мистер Джеймсон. Я вижу
больше, чем должна бы. Но это не  по  мне  говорить  о  таких  вещах.  Я
работала на вас с охотой. Приходить мне и дальше?
   - Я еще не знаю, останусь ли в этом доме. Для начала хорошо бы, чтобы
вы приходили по утрам - приготовить завтрак и прибраться в доме. Обедать
и ужинать я едва ли буду здесь.
   Она молча кивнула и принялась накрывать на стол. В гостиной  зазвонил
телефон. Ирена вышла и тут же вернулась сообщить,  что  со  мной  желает
говорить миссис Пирсон.
   - Доброе утро, Манди.
   - Ах ты Боже мой, тон у  тебя  похоронный  для  такого  действительно
доброго, прекрасного утра.  Что,  твоя  дорогая  была  слишком  утомлена
вчера, чтобы прочесть твою записку? Я ждала звонка аж до полуночи.
   - Представления не имею, когда она пришла,  меня  здесь  не  было.  А
когда я  пришел,  не  было  ее.  Она,  видишь  ли,  упаковала  чемоданы,
нацарапала  мне  записочку  и  укатила  вместе  с  моим  другом  Винсом.
Навсегда. Ты слышишь, Манди?
   - Да-да, я здесь, золотко.  Пытаюсь  сообразить...  Ах  ты  бедняжка,
Джерри!
   - И бедняжка Лоррейн.
   - В известном смысле, да.
   - Я не хочу, чтобы она возвращалась. Знаешь, Манди, с меня  довольно.
Мое терпение лопнуло.
   - И я, хотя она моя лучшая подруга,  должна  признаться:  она  бывала
очень, очень сволочной, а ты был более чем терпелив. Я даю  на  все  про
все две недели, и потом она опять  будет  здесь,  вся  такая  трагичная,
таинственная, ну и виноватая тоже. И постарается начать все сначала.
   - Это ей не поможет, -  сказал  я.  И  вдруг  увидел  ясно,  как  она
выбирается из тесной, чересчур тесной ямы, отряхивает набросанную сверху
землю, бредет сквозь ночь. Меня передернуло.
   - Думаю, что она н