заставить ими всю веранду. Пряный аромат, исходивший от букетов, витал в воздухе, напоминая одновременно о жизни и смерти.
     Мэлори, как невеста Сета, была в центре происходящего: стояла среди близких родственников на прощальной церемонии, отдавала распоряжения Марте и другой прислуге, нанятой по печальному поводу, и вообще вела себя как полноправная хозяйка. Она же купила для Хлои в бу-тике в Батон-Руж изумительное черное платье из тафты с белым кружевным воротничком и белой нижней юбкой и подобрала к нему белые ажурные чулки и черные лаковые туфельки.
     Но Хлоя оставалась Хлоей: получив вещи, она ни в какую не хотела их примерять. Вызванная на подмогу встревоженной Сарой Оливия поспешно отвлекла девочку, сославшись на то, что Марте срочно требуется помощь в приготовлении шоколадного печенья для детей, которые придут на поминки. Больше всего она опасалась неизбежного взрыва, особенно неприятного в присутствии многочисленных гостей. Затем ей удалось успокоить Мэлори, пообещав сделать все возможное, чтобы убедить Хлою надеть купленные для нее вещи на похороны.
     В отсутствие Келли, которая брала на себя заботы о девочке, никто в доме не решался беспокоить Сета по пустякам в такое время, а потому Оливия всецело приняла на себя заботы об обеих девочках. С тех пор, как она поняла причины непослушания Хлои, она испытывала к ней особую симпатию, смешанную с жалостью.
     Самым тяжелым для нее после смерти Келли было видеть Сета рядом с Мэлори. Все эти трудные дни Мэлори не отходила от него, как всегда элегантная, во всем черном, оттеняющем ее безупречно причесанные светлые волосы и безукоризненный макияж. Прижавшись к нему, она что-то нашептывала ему на ухо, нежно обнимала, легко целовала в щеку или в губы, когда входила или выходила из комнаты. Оливия ревниво заметила, что он не пытается отстраниться от подобных знаков внимания, напротив, безоговорочно их принимает. Что же делать, они ведь - жених с невестой. Однако спокойно наблюдать за происходящим Оливия не могла и вынуждена была признаться самой себе, что сгорает от ревности. Она постоянно твердила себе, что Сет не принадлежит ей. Даже после проведенной совместно ночи он не стал ее собственностью. Он принадлежал Мэлори.
     Горькая правда заключалась в том, что она просто помогла ему пережить одну невероятно трудную ночь в его жизни. Но на этом можно ставить жирную точку в их отношениях.
     Надо было думать, прежде чем решаться на близость с Сетом, корила себя Оливия. Она с самого начала себя предупреждала. Не послушалась, поддалась желанию - теперь пожинай плоды. К чему это все привело? Она сгорает от ревности, она задыхается от обиды, что Сет к ней безразличен, изнывает от желания оказаться в его объятиях, утонуть в его поцелуях и очутиться с ним снова в постели, а Мэлори находится рядом.
     Да, это все неприятно, но она сама виновата.
     Возможно, что эти переживания и удары судьбы оставили след на ее лице, поскольку однажды вечером, накануне похорон, которые были назначены на одиннадцать часов в четверг, в церкви Святого Луки к ней подошел Чарли и заботливо поинтересовался, как она. Оливия как раз разливала для гостей кофе.
     - Ты что-то бледновата, - сказал он, окидывая ее сочувственным взглядом. - Круги под глазами. Тебе удается высыпаться?
     Оливия отрицательно качнула головой, признательно улыбнувшись.
     Чтобы Хлоя не оставалась ночью одна - когда, как она знала по собственному опыту, гнет скорби наиболее тяжел, - она превратила спальню Сары в своего рода привал для ночлега. Оливия была особенно благодарна Саре, которая стала ее добровольной помощницей в эти трудные для всех дни. Все вместе они соорудили палатку из покрывал, поместили туда спальные мешки, а также телевизор с видеомагнитофоном и кассетами, книги и любимые лакомства. Там и спали подруги Сара и Хлоя вместе со своими котятами.
     Оливия расположилась на кровати дочери, чтобы видеть девочек и быть рядом в случае необходимости. Как она и ожидала, Сара и Хлоя не засыпали до полуночи, а то и позже. Едва же они замолкали, измученные, и проваливались в сон, Оливию начинали одолевать мысли о Сете с Мэлори. Где они? Занимаются в данный момент любовью? Мысли оказались настолько навязчивыми, что перебивали даже непреходящую скорбь о Келли. Когда же наконец ей удавалось заснуть, ее снова терзали ночные кошмары, связанные со смертью матери. И эти кошмары только усиливались.
     Каждую ночь Оливия в ужасе просыпалась в половине четвертого утра, обливаясь потом, и снова ощущала аромат духов ?Белый лен?. И это еще не все. Однажды, уже засыпая, она вдруг заметила, что кресло в углу комнаты раскачивается, будто в нем кто-то сидит. Оливия могла бы поклясться, что так оно и было. В другой раз, когда девочки уже спали, она заглянула в зеркало, которое когда-то висе ло в ее комнате, и в ужасе отшатнулась: ей показалось, что лицо, отраженное в нем, - не ее, а лицо ее матери. Она уловила едва заметное отличие в форме носа и линии подбородка...
     Ощущение, что она видит призрак матери, было настолько реальным и в то же время невероятным, что Оливия выронила расческу, которую держала в руках. Непроизвольно бросив взгляд на упавшую вещь, она вновь подняла глаза и взглянула в зеркало: теперь в нем было уже ее отражение.
     И первое, кстати, тоже, пыталась убедить она себя. Любое другое толкование просто немыслимо. Не может же мать устанавливать с ней контакт с того света. Подобное происходит только в сериале ?Секретные материалы?.
     Чем больше Оливия думала над прошлым, тем более убеждалась: самоубийство не соответствует тому, что она видела во снах. Конечно, сон есть сон, но все же... Она нутром чувствовала - то, что ей рассказали о смерти матери, не соответствует действительности.
     - Нет, - еще раз повторила она в ответ на вопрос Чарли и, обернувшись, накрыла рукой его руку. Чарли и раньше-то никогда не был красавцем, а теперь полысел, на лице появились красноватые прожилки, а вокруг талии - заметно выдающееся брюшко. В синем костюме с белой сорочкой и темным галстуком он явно чувствовал себя неудобно и страдал от жары. - Я плохо сплю. Не так давно Сет рассказал мне, что моя мать покончила жизнь самоубийством, хотя раньше мне говорили, что это был несчастный случай. Теперь меня мучают ночные кошмары, от которых я почти каждую ночь просыпаюсь. Сет сказал также, что вы делали ей искусственное дыхание в ту ночь и лечили ее от депрессии незадолго до смерти. Это правда?
     Казалось, ее вопросы ошеломили его. Не сводя с нее глаз, Чарли медленно кивнул в ответ:
     - Не знаю, зачем он тебе это сказал, но это правда.
     Оливия огляделась по сторонам и, увидев поблизости посторонних, понизила голос:
     - В ночных кошмарах я видела, как все происходило. И маму в озере, и все... Все прочее. Это совсем не похоже на самоубийство. И это страшно меня беспокоит.
     Чарли тоже зачем-то огляделся по сторонам.
     - Если ты и вправду хочешь об этом поговорить, заезжай в офис на следующей неделе, - тихо проговорил он. - Я расскажу тебе все, что знаю.
     Кивнув, Оливия собралась было что-то добавить, но в этот момент в дверях появилась Мэлори. Жесткий взгляд, устремленный на Оливию, и приоткрытые губы свидетельствовали о том, что она в ярости.

Глава 39

     Когда Оливия, подчиняясь властному жесту, последовала за ней в коридор, Мэлори, едва сдерживаясь, проговорила:
     - Она порезала его на куски! - Было видно, что она вне себя. Увидев недоумевающий взгляд Оливии, Мэлори постаралась объясниться: - Я о Хлое. Эта маленькая дрянь взяла ножницы и порезала платье, которое я купила ей на похороны Келли. Теперь эти лохмотья висят у нее в шкафу!
     - О боже, - потрясенно охнула Оливия. - Ты уверена, что это сделала Хлоя? Может, это котята порвали его или еще что-то случилось...
     Попытка защитить Хлою стоила Оливии мрачного взгляда Мэлори.
     - Я попросила Хлою примерить платье. И она мне прямо в лицо заявила, что ей не придется его надевать, поскольку она его превратила в лохмотья. Я ей не поверила. Я просто не думала, что ребенок, даже такой испорченный, как Хлоя, может быть настолько... Может нарочно это сделать. Подошла к шкафу и посмотрела. Она говорила правду. И ножницы были рядом - на полу под платьем. Даже нитки на них остались. Она порезала его на куски!
     Оливия вздохнула. Даже не видя случившегося своими глазами, она не сомневалась - Мэлори говорит правду. Поведение девочки заметно улучшилось в последнее время, но Хлоя есть Хлоя. И Мэлори она не любит.
     - Я поговорю с ней, - пообещала Оливия. - Это очень плохо, то, что она сделала. Но она извинится, я уверена. Правда...
     Мэлори гневно прервала ее:
     - Не знаю, почему я решила поговорить с тобой! Вообще-то такие вопросы должен решать Сет. Он единственный, кто имеет хоть какое-то влияние на эту... девчонку. Придется ему это влияние использовать.
     Развернувшись на каблуках, Мэлори зашагала прочь и сквозь открытую дверь вошла в огромную, заставленную антикварной мебелью гостиную. Оливия заметила там Сета. Он разговаривал с какими-то людьми, пришедшими выразить соболезнование, и у нее сжалось сердце при виде его красивого лица, затененного скорбью. Мэлори подошла к Сету и с видом собственницы взяла под руку. Этого зрелища Оливия вынести не смогла. Резко развернувшись, она направилась на поиски Хлои.
     Марта, которая резала лук на кухне, подсказала, что дети на задней веранде, добавив, что следит за ними из кухонного окна. Кейт, что-то помешивая на плите и потягивая из бокала белое вино, добавил, что все они просто замечательно себя ведут, на что Дэвид, который тоже был на кухне, скорчил скептическую гримасу, однако возражать Кейту не стал.
     Хлоя и вправду оказалась на задней веранде. Компанию ей составляли Сара и еще несколько детей, а игра их заключалась в том, что они изображали собак. Кот Джинджер наблюдал за происходящим, устроившись на перилах и пренебрежительно помахивая хвостом. Котята, Смоки и Айрис, возились с клубком. Веранду освещала единственная лампочка, прикрепленная к потолку сразу над кухонной дверью. Она была включена, заливая детей желтоватым светом и привлекая тучи насекомых. Хорошо, если дети воспользовались отпугивающим насекомых средством, понадеялась Оливия, а вот она о нем не подумала.
     За верандой царила приятная лунная ночь. С кухни доносились дразнящие запахи, которые, смешиваясь с ароматом цветов, наполняли благоуханием теплый, влажный воздух.
     Сара приветствовала Оливию лаем и вилянием обтянутых синей джинсовкой бедер, что, как догадалась Оливия, должно было означать виляние хвостом.
     - Привет, персик! - Оливия взъерошила волосы дочери, когда та подползла к ней на коленях. Девочка с упреком глянула на нее снизу вверх.
     - Ма-а, я же собачка, - запротестовала она.
     - Хорошая собачка. - Оливия погладила девочку по голове. Она поискала глазами Хлою: та в группе других девочек была около лестницы, которая вела вниз, к стоянке для машин. - Хлоя, можно тебя на минутку? - окликнула ее Оливия.
     Сара оставила попытку ?зарыть кость? под ногами матери и обеспокоенно взглянула на нее.
     - Хлоя провинилась? - прошептала она, видимо, уловив металл в голосе матери.
     Оливия взглянула на дочь и вздохнула. Сара слишком хорошо ее знает. Приложив палец к губам, она покачала головой. На их языке этот жест означала: ?Веди себя тихо, я все расскажу потом?.
     Сара молча посмотрела на мать широко распахнутыми глазами, забыв про игру. Хлоя же, напротив, сделала вид, что не слышит Оливии, продолжая веселую возню. Оливия еще раз окликнула ее, на этот раз более жестко. Метнув на Оливию злой взгляд, девочка повернулась и прыжками направилась к ней, все еще изображая собачку.
     - Что? - спросила она почти грубо, запрокинув голову, чтобы видеть лицо Оливии. На ней, как и на Саре, были джинсы и желтая маечка с длинными рукавами. Желтая ленточка стягивала на затылке конский хвост.
     Ну, чистый ангел, если не знать, что таится под этой внешностью.
     С появлением взрослого человека, нарушившего их игру, другие девочки быстро скатились со ступенек во двор и принялись гоняться друг за другом по лужайке. Ночь выдалась светлая, и Оливия подумала, что во дворе им ничто не грозит. Можно заняться проблемой, которая у нее рядом, под рукой. Их никто не слышал, кроме Сары, когда она спокойно сказала:
     - Ты и вправду порезала платье, которое Мэлори приготовила для тебя на завтра?
     Сара от изумления раскрыла рот, а Хлоя метнула в нее вызывающий взгляд:
     - Я же сказала, что не надену его!
     Оливия решила, что на этот раз дело зашло слишком далеко. Поступок Хлои не был обычной детской шалостью и скорее всего свидетельствовал о том, что девочка нуждается в помощи психолога. Она присела, чтобы ее лицо было на одном уровне с Хлоей.
     - Хлоя, милая, ну почему ты так поступаешь?
     - Я тоже очень хотел бы это знать, - неожиданно раздался голос Сета, и все трое - Оливия, Сара и Хлоя - вздрогнули от неожиданности.
     Оливия кинула взгляд в его сторону и убедилась, что Сет стоит за ее спиной, мрачно нахмурившись, глядя на дочь и держа в одной руке испорченное платье. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять: починке этот наряд уже не подлежит. Низ платья и нижняя юбка были искромсаны на полоски, которые, подобно ленточкам, свисали с пояса.
     - Ну, Хлоя? - повторил Сет в ответ на упорное молчание дочери. - Что ты на это скажешь?
     Оливия поднялась, одернула юбку и, сложив на груди руки, решила не вмешиваться в разговор отца с дочерью. Позабыв про игру, Хлоя шлепнулась на траву, вытянув перед собой скрещенные ноги. Она положила на колени руки и подняла на отца бунтарский взгляд.
     - Я не должна надевать, что она велит! Мэлори мне не мать!
     Губы Сета напряглись. Зная по предыдущему опыту, что это предвестие шторма, Оливия предостерегающе коснулась его руки. Она сразу же пожалела об этом, потому что совершенно невинное прикосновение пробудило в ней отнюдь не невинные желания. Та единственная ночь полностью изменила их отношения. Они теперь уже были не просто родственниками. Тайная связь соединила их, превращая даже случайное прикосновение в намек на нечто большее.
     Сет взглянул на нее. На мгновение их глаза встретились. Ей показалось, что выражение его глаз смягчилось, но, когда он перевел взгляд на дочь, лицо снова сделалось жестким.
     - Ты права, Хлоя. Мэлори тебе не мать. Но это не объяснение для того, чтобы нарочно испортить красивую вещь, которую она тебе подарила. - Вопреки надеждам Оливии, что ее прикосновение окажет успокаивающее влияние на Сета, голос его оставался мрачным. Хлоя тоже насупилась.
     Она взглянула на отца, и ее нижняя губка задрожала, а на глаза набежали слезы.
     - Ты меня не любишь, ведь правда? - закричала она, рывком вскакивая на ноги. - Меня никто не любит после смерти Наны. Никто!
     Безудержно разрыдавшись, девочка повернулась и бросилась к дальней лестнице, затем исчезла в темноте за углом дома.
     - Хлоя! - крикнул ей вслед Сет и, поняв, что она его уже не слышит, тихо выругался.
     Поймав его взгляд, Оливия многозначительно перевела глаза на Сару и обратно. Девочка съежилась у ног матери, не сводя с него широко раскрытых глаз.
     Сет тяжело вздохнул и обратился к Саре:
     - Извини. Мне не следовало этого говорить.
     - Все в порядке, - сдержанно отозвалась девочка. - Не думай, что я повторю эти слова в школе. Я знаю, что ругаться нельзя.
     - Мне тоже следует это знать, - сказал Сет, коротко, дружески прикоснувшись рукой к ее голове. - Ты добрая девочка, Сара. - Потом обернулся к Оливии с усталой улыбкой. Свет от единственной лампочки, падая ему на волосы, придавал им золотистый оттенок. Лицо его по-прежнему оставалось жестким. - Мне следует пойти за ней? Или пусть побудет одна?
     - Лучше пойди, - тихо посоветовала Оливия. - Ей тоже больно.
     Сет взял руку Оливии, успевшую соскользнуть с его руки, поднес к губам и нежно поцеловал. Жар, исходивший от его губ, заставил Оливию затрепетать. Перевернув руку, он еще раз поцеловал ее, теперь уже ладонь.
     - Я так рад, что ты дома, - повторил Сет слова, которые уже говорил раньше. - Не знаю, как бы мы справились со всем этим без тебя.
     Затем, не дав ей опомниться, отпустил ее руку, сунул ей погубленное платье и легко сбежал по ступенькам вниз следом за Хлоей.
     - Почему он поцеловал тебе руку, мама? - с любопытством спросила Сара, едва Сет скрылся из виду.
     Оливия совсем забыла, что у них есть зритель. Внезапно ошутив себя жуткой эгоисткой, она взглянула на дочь:
     - Чтобы поблагодарить меня за помощь, - постаралась ответить она как можно беззаботнее и с облегчением поняла, что Сара приняла ее объяснение за истину.
     Самое ужасное, Оливия боялась, что это объяснение и есть единственно правильное.

Глава 40

     Сет шел по двору, окликая Хлою, и беззвучно проклинал себя. Зачем ему все это? Совсем ни к чему. Сталкиваться с этим день за днем, час за часом - одно это требовало от него всего терпения, которым он обладал, до последней капли. Ему и так хватало проблем. И без выкрутасов Хлои. Может быть, он зря был с нею так резок. Но когда Мэлори рассказала ему, что натворила Хлоя, а потом показала испорченное платье, он окончательно потерял терпение и вышел из себя.
     Разве так уж много - требовать от дочери хорошего поведения в эти трудные дни, когда в семье такое горе?
     И все же не надо забывать, что Хлое всего лишь восемь лет и она тоже переживает смерть бабушки. Вполне возможно, что ее последняя выходка направлена и в его адрес. Он не слишком утруждал себя размышлениями о том, что происходит с девочкой в это трудное время. Он слишком погрузился в свою боль, оказался слишком бесчувственным, чтобы понять ее страдания.
     Бедная девочка! Он не должен забывать: он - единственное, что у Хлои осталось, если уж мать практически отказалась от нее.
     Несмотря на все его неуклюжие попытки уделить ей родительское внимание: посещение школы, чтение книг перед сном, вымученные разговоры о ее интересах, предпринятые с подачи Оливии, - установить полный контакт с дочерью он не смог. Конечно, он может поддерживать ее материально, что и делает. Что же касается моральной поддержки... Нужно признать, что, несмотря на все попытки здесь он пустое место.
     Слава богу, есть Ливви. Она помогает Хлое пережить случившееся, занимает ее, присматривает за ней, даже спит в той же комнате, где она.
     Ливви и ему помогает справиться с болью. Если бы не она, в ту ночь, когда умерла его мать, могла умереть навсегда и его душа. Даже теперь ему помогали держаться воспоминания об их ночи любви. Одна мысль о том, что Ливви рядом, давала ему огонек надежды во мраке скорби.
     Если, конечно, он переживет сегодняшний день и завтрашние похороны. И тогда уж постарается как следует разобраться в своей жизни.
     Хлоя устроилась на самом верху лесенки, ведущей в беседку. Сет, наверное, не заметил бы ее, если бы не услышал громкое сопение. Обернувшись на звуки, он увидел дочь: Хлоя сидела, подтянув к себе колени и обхватив их руками. Ночь выдалась светлая, звездная. Огромная луна свисала с небес, словно небо поглядывало на них холодным оком, и светлые волосы девочки светились в лунном свете. Беседка - сложное, в викторианском стиле сооружение - походила на клетку для птиц, оброненную сказочным великаном на краю лужайки. Хлоя, забившаяся внутрь, была именно той самой птичкой.
     Сет внезапно остро ощутил, какая она еще маленькая. Как и ее мать, Дженнифер, Хлоя была хрупкого телосложения, тонкокостная. И внешне она была копией матери. Внезапно он подумал: могли бы их отношения сложиться иначе, если бы Хлоя больше походила на него, чем на мать? Может, тогда она и происходящее воспринимала бы его глазами?
     - Э-эй, - мягко позвал он. Жаль, что он не придумал никакого уменьшительного имени для дочери - его можно было бы использовать, чтобы разрядить обстановку. Вот у Оливии с Сарой иначе. Он часто слышал, как она называет девочку ?персик?, но придумать что-то для Хлои