умерла Селена, осталась часть ее существа, и теперь Оливия чувствовала это.
     - Кажется, он вышел из себя после того, как ты швырнула тарелку спагетти во время очередного приступа плохого настроения. У нас в тот вечер были гости, и твоя выходка всех шокировала. Большой Джон наорал на тебя и на твою маму за то, что она плохо тебя воспитывает. Но Селена посмотрела ему прямо в глаза и спокойно сказала, что сама знает, как обращаться со своим ребенком. Потом взяла тебя на руки и вышла. Я была восхищена ее поступком. В те дни нужно было иметь немалое мужество, чтобы противоречить Большому Джону. Но Селена никогда не была слабохарактерной. Спокойной - да, но если ее задевали, могла показать характер. А уж тем, кто обращался с тобой не так, как надо, не давала спуску.
     Оливия слушала ее молча. В голову лезли обрывки воспоминаний, но ничего определенного она вспомнить не могла. Единственное, что она совершенно неожиданно ощутила с удивительной ясностью, - это что кто-то очень любил ее. Мать любила ее. При этой мысли к горлу подкатил комок. Она сглотнула, сделала глубокий вдох, пытаясь восстановить контроль над своими эмоциями. Наконец сумела выдавить из себя:
     - Ты знаешь, я почти не помню маму.
     - Ничего удивительного, - участливо взглянула на нее Келли. - Тебе было всего шесть лет, когда она... умерла.
     От Оливии не ускользнуло мимолетное замешательство Келли. Ей показалось, что она хотела сказать что-то другое. Оливии о многом хотелось ее расспросить, но сейчас было не время и не место. Келли и без того была на пределе.
     Оливия опасалась, что если она продолжит разговор о матери, то расплачется, а ей не хотелось еще больше огорчать Келли.
     - Расскажи мне, когда планируется свадьба Сета и Мэлори, - попросила Оливия, пожалуй, чересчур резко сменив тему разговора. - Венчание состоится в церкви Святого Луки?
     Церковь Святого Луки была епископальной церковью в Ла-Анжеле, основанной в 1837 году - почти одновременно с самим городом. Арчеры на протяжении нескольких поколений были одними из главных ее прихожан.
     Келли с улыбкой покачала головой:
     - Мэлори пригласила почти пятьсот человек, так что церковь Святого Луки отпадает - слишком мала. Церемония состоится в соборе Святого Бартоломея в Батон-Руж. А прием - в загородном клубе. Мэлори взяла все приготовления в свои руки, но, мне кажется, Сет предпочел бы что-то более скромное. Он ничего не говорит, но я-то его знаю. Его это начинает нервировать.
     - Правда? - Оливия улыбнулась, представив себе Сета, охваченного предсвадебными волнениями.
     - Ты знаешь, Сету приходится очень нелегко. - Голос Келли вдруг стал серьезным. - Я имею в виду свою болезнь. Он всегда пытается все решить сам. Если что-то не так, если у кого-то проблемы, Сет сразу пытается с ними разобраться. Но в моем случае он ничего изменить не может.
     Оливия не знала, что сказать. Ее выручило то, что впереди показался поворот на Батон-Руж, и разговор прервался. Оливии пришлось сосредоточить свое внимание на переезде через длинный, забитый машинами мост, соединяющий берега Миссисипи и ведущий в город. Так что к зданию больницы они подъехали в молчании.
     Отделение реанимации находилось на четвертом этаже больницы Святой Елизаветы. Когда они шли по длинным коридорам, Оливию охватила дрожь. То ли так усиленно работал кондиционер, а может быть, это разыгрались нервы. Джинсовая юбка, белая блузка без рукавов и плетеные сандалии на босу ногу казались подходящей одеждой для знойного дня, но сейчас Оливия позавидовала Келли, которая предусмотрительно накинула поверх блузки кофточку, едва вошла в помещение.
     - Надеюсь, мы больше не услышим плохих новостей, - тихо сказала Келли, беря Оливию под руку, Они пересекли приемный покой, где суетились медсестры, и направились к отделению реанимации. Келли сжимала руку Оливии своими холодными и худыми - кожа да кости - пальцами. Это снова напомнило Оливии, что ее тетя тяжело больна, и она бережно накрыла рукой руку своей спутницы.
     - Сет позвонил всего час назад, так что вряд ли есть новости, - заметила Оливия, провожая глазами санитара в зеленом халате, катившего по коридору каталку. Резиновые колеса скрипели, соприкасаясь со скользким, серым в крапинку полом. На кровати без движения лежала худая женщина с растрепанными редкими седыми волосами. Глаза ее были закрыты. С металлической стойки, прикрепленной к кровати, свисала капельница, содержимое которой по прозрачной трубке поступало в вену больной женщины.
     Келли посмотрела на каталку и тут же отвела взгляд. Оливия почувствовала, как по телу тетушки пробежала дрожь. От страха? Оливия не сомневалась, что Келли представила себя на месте этой женщины.
     - Келли, тебе не следовало приезжать!
     По коридору навстречу им шла Белинда Вернон. Аккуратно уложенные короткие рыжеватые волосы обрамляли усталое и бледное лицо. Она протянула обе руки Келли, словно стремясь поддержать ее. Слева позади нее над открытой дверью висела табличка: ?Комната ожидания?. Из этой двери показался Филипп Вернон, поискал глазами мать, заметил Келли с Оливией и направился к ним. Отделение реанимации находилось в самом конце коридора.
     Широкие двойные двери из светлого дерева и металла были закрыты, и над ними висела табличка: ?Посторонним вход запрещен?.
     - Ты же знаешь, что я не могла не приехать, - сказала Келли, обнимая Белинду. - Как он?
     - Ничего хорошего. - В голосе Белинды чувствовалась боль. - Они делают все возможное, но Чарли говорит, нам остается только молиться.
     - Здравствуй, Оливия, - глухо произнес Филипп, подойдя и встав рядом с матерью. Его темно-каштановые волосы были аккуратно зачесаны, а Лицо гладко выбрито. Было заметно, что и он, и его мать успели переодеться и принять душ после событий прошлой ночи, а может быть, даже и поспать пару часов.
     Оливия поздоровалась с Филиппом. Белинда же ограничилась кивком в знак приветствия. Она держалась с холодной вежливостью, без всякого намека на дружелюбие. ?Ничего, как-нибудь переживу?, - подумала Оливия.
     - Мама, твоя очередь, - из комнаты ожидания выглянул Карл и махнул рукой Белинде.
     Карл, как и его старший брат Филипп, был такой же коренастый, голубоглазый, с темно-каштановыми волосами. В детстве он слыл страшным озорником - все время дразнился и проказничал. Это именно он столкнул ее тогда в озеро. Но, несмотря ни на что, Оливии Карл всегда нравился.
     Карл приветливо улыбнулся и обнял ее.
     - Мы можем заходить в палату по одному, - объясняла Белинда Келли, когда вся компания направилась к нужной двери. - Хотя, по большому счету, это не имеет значения. Папа все равно без сознания.
     - Я уверена, он чувствует, что вы рядом, и это поддерживает его, - сказала Келли.
     Одна из дверей распахнулась, и в коридор вышел Сет, переговариваясь с кем-то через плечо. На минуту он остановился на пороге, чтобы закончить разговор, потом посмотрел в их сторону. Нахмурившись, он направился к ним, и дверь за ним захлопнулась.
     - Как он? - спросила Белинда, когда он подошел.
     - Без изменений. - Сет покачал головой. Его взтляд скользнул мимо нее и остановился на Оливии и Келли. - Мама, тебе не следовало приезжать.
     - Я ей сказала то же самое, - поддакнула Белинда.
     - Я не могла не приехать, - тихо ответила Келли. - Большой Джон - мой свекор, и он дорог мне, как родной отец. Как я могла оставаться дома?
     - Ты должна беречь себя, мама, - мрачно проговорил Сет и посмотрел на Белинду. - Я знаю, что сейчас твоя очередь сидеть у его постели, но, может, ты позволишь маме зайти к Большому Джону на несколько минут, чтобы она могла сразу же поехать домой? Из-за химиотерапии ее иммунитет ослаблен, и ей не следует задерживаться в больнице. По какой-то странной причине здесь всегда полно микробов.
     - Кто это тебе сказал, что у меня ослаблен иммунитет? - с вызовом проговорила Келли.
     - Я говорил с твоими врачами.
     - Они не имеют права ничего тебе говорить без моего разрешения!
     - Значит, они считают, что за тобой нужен глаз да глаз, мама.
     Мать с сыном смерили друг друга взглядами.
     - Келли, ты можешь зайти, - вмешалась Белинда, отвлекая их внимание на себя. - Сет прав, тебе лучше вернуться домой.
     - Сет слишком много командует, - пробурчала Келли себе под нос, но позволила сыну взять себя под руку и проводить к палате реанимации.
     Он открыл дверь, что-то сказал кому-то, находившемуся внутри, и, когда Келли исчезла в палате, снова вышел в коридор.
     - Надеюсь, ты не собираешься сидеть у постели Большого Джона, - обратилась Белинда к Оливии. - Я просто не могу этого допустить - ведь именно при твоем появлении у него случился удар. Надеюсь, ты все понимаешь.
     Оливия грустно кивнула. Конечно, она понимает, хотя приговор Белинды ей неприятен. Ведь если и правда, что при виде ее с Большим Джоном случился приступ, то меньше всего ему нужно ее присутствие в палате. По крайней мере пока Большой Джон не осознает, кто она на самом деле. В любом случае, если он без сознания, то ему все равно. Оливия просто надеялась наладить с ним отношения, пока была такая возможность.
     - По-моему, ты слишком преувеличиваешь, - вмешался Карл, с упреком глядя на мать.
     - Все в порядке, Карл. Я просто привезла тетю Келли, - ответила Оливия.
     Сет услышал обрывок разговора и удивленно поднял брови.
     - Нельзя обвинять Оливию в том, что из-за нее у старика случился удар, - согласился с братом Филипп.
     - Конечно, нельзя, - вмешался Сет, к великому удивлению Оливии, которая была уверена, что он считает ее виновницей происшедшего. Он в упор посмотрел на тетку. - Ты знаешь не хуже меня, что удар у Большого Джона мог случиться в любую минуту и по любой причине. Или вообще без причины. Оливия нисколько не виновата в том, что произошло.
     Оливия благодарно улыбнулась Сету, в ответ он посмотрел на нее и усмехнулся.
     - Ты всегда был на ее стороне, - зло заметила Белинда и, повернувшись на каблуках, с высоко поднятой головой проследовала в комнату ожидания.
     - Мама очень расстроена, - сказал Филипп Оливии извиняющимся тоном.
     - Предлагаю пойти выпить кофе, пока ты ждешь тетю Келли, - предложил Карл, ободряюще улыбнувшись Оливии.
     Помедлив секунду, она кивнула:
     - Хорошая идея. - Меньше всего ей хотелось оставаться вместе со всеми в комнате ожидания в обществе враждебно настроенной Белинды.
     - Я приведу маму вниз, когда она будет готова ехать, - сказал Сет. - И, когда выпадет подходящий момент, скажу Большому Джону, что ты приезжала.
     - Спасибо, - улыбнулась ему Оливия и направилась с Карлом к выходу.
     Они пошли к лифту, а Сет с Филиппом вернулись в комнату ожидания. Оливия слышала их приглушенные голоса, о чем-то спорившие с Белиндой. Ей казалось, что они говорят о ней, хотя она и не была в том уверена. Потому что единственное слово, которое она четко услышала из их разговора, было произнесенное Белиндой визгливо-презрительным тоном слово ?шваль?.

Глава 17

     Большая белая кошка сидела на перилах веранды и смотрела прямо на нее. Сара подняла глаза от книги. Персидская кошка была очень пушистая, с большими голубыми глазами. Мгновение Сара тоже смотрела на нее. Потом кошка, махнув хвостом, спрыгнула на пол и направилась к голубой керамической тарелке с остатками растаявшего персикового мороженого. Час назад, съев половину, Сара поставила тарелку на пол рядом с качелями и совершенно забыла о нем, увлеченная найденной ею книгой. Книга называлась ?Мисти из Шинкотэ?, и речь в ней шла о лошадях.
     Если бы Сару спросили, что она хочет иметь больше всего на свете, то первым делом она выбрала бы лошадь, а вторым - кошку. А может быть, кошка сначала - трудно сказать.
     Нет, сначала она пожелала бы, чтоб у ее мамы было много денег, очень-очень много. Тогда мама могла бы купить ей и лошадь, и кошку. Да, так было бы лучше всего.
     Кошка - настоящая кошка! - слизывала растаявшее мороженое, ее маленький розовый язычок быстро двигался, поглощая бледно-оранжевую липкую и сладкую массу. Положив книгу вверх обложкой на голубую подушку, Сара соскользнула с качелей и опустилась на колени на деревянный пол веранды рядом с животным.
     - Привет, киска, - сказала она.
     Кошка едва удостоила ее беглым взглядом и продолжала уничтожать мороженое. Сара протянула руку, чтобы погладить ее. Шерстка была густой и мягкой, как шелк, а когда девочка провела рукой по кошачьей спинке, кошка начала мурлыкать.
     - Какая хорошая киска, - ласково проговорила Сара, продолжая гладить кошку.
     Еще громче замурлыкав, кошка посмотрела на Сару, и девочка заметила капельку мороженого, свисающую с ее усов. Сара улыбнулась. До сих пор ее каникулы казались ей утомительными и уж никак не веселыми, но присутствие кошки меняло дело к лучшему.
     - Что ты делаешь с Джинджер?
     Властный голос раздался настолько неожиданно, что Сара вскочила и ударилась плечом о металлические качели. Качели качнулись и еще раз ударили ее по плечу. Морщась от боли, она отскочила вперед, туда, куда не доставали качели, потирая плечо и оглядываясь на Хлою, которая внезапно возникла в проеме одной из стеклянных дверей, выходивших на верхнюю террасу.
     - Что ты делаешь с Джинджер? - Хлоя снова потребовала ответа, тогда как кошка, оставив опустевшую тарелку, исполненной достоинства походкой направилась к ней.
     - Ничего. Я ее просто гладила.
     - Это моя кошка! - Хлоя шагнула вперед и взяла Джинджер на руки, крепко прижав ее к себе. Джинджер не возражала, только облизывала усы, наслаждаясь последними капельками мороженого и уставившись на Сару неподвижным взглядом. Какое-то мгновение Сару изучали две пары голубых глаз - кошачьих и человечьих, - удивительно, пугающе похожих.
     - Она очень красивая, - искренне призналась Сара, глядя на Джинджер. - Я так хочу иметь кошку.
     - Так почему же ты ее себе не заведешь?
     - В квартире, где мы живем, нельзя заводить животных.
     - Ты живешь в квар-ти-ре?!
     - Да.
     - Вдвоем с мамой?
     - Да.
     - А где?
     - В Хьюстоне.
     - Вы, наверное, очень бедные, да?
     Сара пожала плечами. Она никогда не думала об этом под таким углом, но...
     - Наверное...
     - Это видно по твоей одежде.
     - Что видно по моей одежде? - Сара непонимающе оглядела себя. Она была вполне довольна розовыми шортами и полосатой кофточкой.
     - Они дешевые.
     - Откуда ты знаешь?
     Хлоя скорчила рожицу:
     - Сразу видно.
     Ее взгляд скользнул мимо Сары и остановился на чем-то за ее спиной.
     - Эй, это моя книга!
     - Я не знала, что она твоя. - Сара посмотрела на книгу. - Она очень интересная.
     - Нельзя ее брать без моего разрешения.
     - Извини, - обреченно ответила Сара.
     Хлоя нахмурилась. Кошка у нее в руках зашевелилась, и девочка, приподняв ее, прижалась щекой к ее шерстке.
     - Ты любишь лошадей?
     - Очень люблю, - с чувством ответила Сара.
     - Мне подарят лошадь на Рождество, папа обещал.
     - Везет тебе!
     Хлоя оглядела ее с ног до головы.
     - А у тебя есть игрушки Бинни Бэйбиз?
     Сара кивнула:
     - У меня их почти тридцать.
     Хлоя фыркнула.
     - Всего-то? - презрительно спросила она. - У меня есть все. Ну, почти все, кроме самых редких. Например, как мышонок Трэп. Но папа сказал, если сможет найти, он мне их купит.
     - А у тебя есть медвежонок-принцесса? - затаив дыхание спросила Сара. - Мне так ее хочется.
     - У меня их две. Одну купил папа, а другую Нана. Хочешь, покажу?
     Сара кивнула, не скрывая нетерпения.
     - Тогда пошли.
     Сара поднялась и пошла по террасе вслед за Хлоей, которая скрылась за одной из стеклянных дверей. Саре не нравилось, что у нее в спальне такая же дверь. Это было слишком страшно: кто угодно мог войти через нее в любой момент, даже когда она спала. Но, похоже, больше никого это не волновало, даже маму. А ей не хотелось вести себя, как маленькая, и признаваться в своих страхах.
     Проследовав за Хлоей через стеклянную дверь, Сара оказалась в ее спальне, оформленной в голубых и желтых тонах, с развевающимися голубыми занавесками из льна. Кровать была с балдахином, сшитым из такой же ткани, крупными складками спадавшим на пол. Когда Сара вошла, Хлоя стояла у двери другой, меньшей по размеру, комнаты, примыкавшей к спальне. Подойдя ближе, Сара увидела, что все стены комнаты увешаны полками, сплошь забитыми игрушками. Сара изумленно раскрыла глаза: игрушек было больше, чем в магазине.
     - Видишь? - Хлоя указала на шкаф, занимавший целиком один из углов комнаты.
     В шкафу было несколько полок, и все они были заполнены вожделенными игрушками.
     Сара долго не могла отвести глаз от этих сокровищ, потом посмотрела на Хлою.
     - Тебе так везет! - снова искренне сказала она.
     Хлоя улыбнулась:
     - Хочешь поиграть с ними?

Глава 18

     На следующее утро, в воскресенье, вся семья отправилась в церковь. Несмотря на то, что в Хьюстоне Сара и Оливия нечасто посещали церковь - слишком велик был соблазн поспать подольше воскресным утром, - у Оливии сохранились приятные воспоминания о воскресных днях ее детства. Каждую неделю без исключения все семейство Арчер посещало церковь. Только болезнь считалась оправданием, чтобы не пойти туда. Но если ты слишком поздно лег накануне вечером, в субботу, это уважительной причиной не считалось.
     Маленькой девочкой Оливия любила церковные праздники, в которых участвовали все прихожане: по пятницам дружно жарили рыбу, а летом часто устраивались ужины, на которые каждый приносил приготовленное им блюдо. Став постарше, она возненавидела дни, когда ее заставляли идти на службу. Но на плантации Ла-Анжель было одно правило для всех - каждый член семьи должен посещать церковь. Без исключения.
     Помня об этом неукоснительном правиле, Оливия взяла с собой все необходимое. Себе для таких случаев она прихватила недорогое белое платье из хлопка, купленное в ?Кмарте?, длиной до колена, с короткими рукавами и пояском, которое всегда носила с колготками телесного цвета и белыми туфлями на высоких каблуках. Платье Сары было более дорогим (она заказала его по каталогу ?Детский мир? по ценам сезонной распродажи). Это было бледно-розовое трикотажное платье с темно-розовыми цветами длиной чуть ниже колена, свободного, летящего покроя. В этом платье, в белых кружевных носочках, черных туфельках и с розовым бантом в волосах Сара выглядела как картинка. Хлоя, сидевшая рядом с Сарой на заднем сиденье ?Ягуара?, была одета в дорогое бледно-голубое платье с короткими рукавами-буфами, с белым воротничком-жабо и с накидкой из прозрачной органзы. Ее светлые волосы были перевязаны на макушке голубыми ленточками и каскадом спадали по спине. Глядя на сидящих рядом девочек, Оливия подумала, как хорошо, что она не стала экономить на Сарином платье: ее дочери не приходилось краснеть за свой наряд.
     В это жаркое и влажное воскресное августовское утро мелодичный звон колокола церкви Святого Луки созывал прихожан на богослужение. Звон был слышен даже на окраинах города, и Оливия невольно погрузилась в воспоминания о детстве. Сколько она себя помнила, звон этого колокола был спутником каждого воскресного утра.
     В городке Ла-Анжель были еще три церкви: католическая церковь Богоматери Печалящейся, самая большая из всех, Баптистская церковь, которая была больше церкви Святого Луки, и, наконец, церковь Пятидесятников, самая крохотная из всех.
     - Ненавижу церковь, - угрюмо пробормотала Хлоя, когда ?Ягуар? приближался к церкви Святого Луки. Чуть раньше она тщетно пыталась уклониться от посещения службы, утверждая, что никто уже давно не ходит в церковь. Оливия, которая в юности сама не раз предпринимала такие попытки, могла на своем опыте заверить Хлою, что та только зря сотрясает воздух.
     - Ничего подобного, - спокойно возразила Келли, сидевшая впереди, рядом с Сетом, который вел машину. Оливия разместилась на заднем сиденье вместе с девочками.
     - Ненавижу, ненавижу! - В голосе Хлои слышалась бунтарская непо