ит их очередь. - И, как вы понимаете, они по-прежнему должны  быть
закрыты в клетках. И надежно заперты.
   - Да, я уж успел догадаться об этом, - мрачно проворчал Льюк.
   Этот разговор потушил последний лучик надежды, все еще теплившийся  в
измученном сознании Гвен. До сих пор ей почему-то казалось,  что  теперь
их должны запереть в комнате, где будет побольше свободы, чем  в  тесных
клетках, и, может быть, удастся что-нибудь предпринять. Теперь же, когда
надежда пропала, она ощутила резкую боль в боку, куда ее  со  всей  силы
ударил сапогом Льюк, и минуту спустя, уже окончательно сломавшись,  Гвен
лишь печально думала о том, что никогда больше не увидит своей маленькой
дочери.
   Сидя  в  клетке  и  укутавшись  в  гнилое   ветхое   одеяло,   больше
напоминавшее половую тряпку, Нэнси начала вслух молиться. Льюк и Авраам,
проходя мимо нее на улицу, только выругались. Потом она услышала, как из
гаража за домом вывели машину, ворота гаража закрылись,  братья  сели  в
кабину, и машина отъехала. В комнату вошла Синтия, внимательно осмотрела
девушек и обратилась к Нэнси:
   - Зачем ты молишься? Тебе это не поможет.
   - А разве вы не верите в Бога? - тихо спросила Нэнси, дочитав молитву
до конца и только после этого переведя взгляд на Синтию.
   Но та лишь снисходительно усмехнулась:
   - Вот ты, наверное, считаешь, что твой Бог добр и милостив. Тогда как
же он смог допустить, чтобы с тобой все это случилось?
   Нэнси нервно сглотнула. Во рту у нее пересохло, но она все же нашла в
себе силы ответить:
   - Нас учили не сомневаться  в  его  мудрости  и  не  ставить  ее  под
сомнение. Ведь Он послал на  землю  Своего  единственного  Сына.  И  тот
принял смерть за наши грехи. Может быть, Он хочет, чтобы и я тоже выпила
свою чашу страданий, ради спасения моей бессмертной ДУШИ.
   - Неужели ты такая страшная грешница? - изумилась Синтия.
   Нэнси опустила глаза.  В  соседней  клетке,  укутавшись  в  одеяло  и
держась за больные ребра, Гвен с ненавистью смотрела на Синтию.
   - Даже некоторые из ваших святых и монахов не так безропотно  сносили
боль, как это делаешь теперь ты, - заговорила Синтия, с интересом  глядя
на  Нэнси.  -  Позволь,  я  немного  просвещу  тебя.  Тебе  когда-нибудь
приходилось слышать о кровавой охоте на ведьм, которую устроили  в  свое
время  во  имя  Твоего  Господа  Бога?..  Это  весьма  увлекательная   и
поучительная история, смею тебя уверить. Например, в  шестнадцатом  веке
некоего священника пытали до тех пор, пока не вынудили сознаться, что он
заключил сделку с дьяволом - инквизиторы были просто уверены в его связи
с Сатаной. Причем только лишь потому, что этот  священник  долго  изучат
целебные травы и с их помощью в своей  деревне  смог  ставить  на  ноги,
казалось бы, безнадежных  больных.  В  те  времена  считалось,  что  все
необычное - будь то талант, красота или особый дар - все это исходит  от
Сатаны. Ценились  только  серость  и  послушание,  а  тех,  кто  обладал
чем-нибудь необычным - например, умственными  способностями  и  талантом
исследователя - тут же приговаривали к смерти.  Итак,  того  несчастного
священника привязали к столбу, вывернули ему руки и прибили их гвоздями,
так что кровь хлынула из ладоней ручьями и даже забрызгала стену в  пяти
футах от висевшего. Но все это время он не  переставал  молиться  своему
Богу, точно так  же,  как  ты  сейчас.  Он  не  мог  поверить,  что  его
милосердный Бог не сжалится над ним -  ведь  Господу-то  наверняка  было
известно, что этот человек ни в чем не виновен. Так  вот,  он  не  терял
надежды, что Господь услышит его и избавит от незаслуженного  наказания.
Но Бог и не думал вмешиваться -  небеса  не  разверзлись  и  Христос  не
явился перед ним в луче света. И вскоре набожный священник умер страшной
смертью на столбе, а его вера рухнула в тот момент,  когда  он  испускал
дух.
   Понимаешь, часто бывают такие времена, когда Зло торжествует,  но  ни
Бог, ни его ангелы даже не  пытаются  этому  помешать.  Зло  оказывается
сильнее  добра,  а  Бог  спокойно  восседает  на  своем  троне  и   лишь
забавляется, глядя, как его верные рабы извиваются и корчатся  в  муках,
словно марионетки с перерезанными нитями. Так почему  же  ты  не  хочешь
поверить, что он и пальцем не шевельнет, чтобы хоть как-то помочь  тебе?
Ведь ты, наверное, хорошо помнишь, что даже Его собственный Сын,  и  тот
выкрикнул на кресте в предсмертной агонии:  "Почему  Ты  оставил  меня?"
Нэнси ничего не смогла ей ответить. Но ее вера нисколько не поколебалась
после всей этой бесовской тирады. К тому же девушке совсем  не  хотелось
спорить с человеком, который находится в неравном с ней положении.  Ведь
Синтия была сейчас в своем доме,  в  полной  безопасности,  и  уж  ей-то
смерть никак не грозила. Поэтому  спорить  с  ней  было  бессмысленно  и
бесполезно.
   - С этого момента я запрещаю тебе молиться вслух, - объявила  Синтия.
- Если тебе угодно, можешь повторять весь этот бред про себя. Но в конце
концов ты все равно поймешь, что Бог бросил тебя, и твоя  властительница
- только я одна.
   - Пошла  вон,  сука!  -  выкрикнула  вдруг  Гвен,  вкладывая  в  свое
проклятье всю энергию беспомощной ненависти. От этого крика  у  нее  так
заломило в груди, что она чуть не задохнулась от боли.
   Но Синтия лишь тихо рассмеялась и, повернувшись,  степенно  вышла  из
комнаты, даже не оглядываясь на своих пленниц.
   Через несколько минут Нэнси снова стала читать  молитвы,  не  обращая
никакого внимания на запрет  и  угрозы  Синтии.  При  атом  она  считала
количество прочитанных молитв, мысленно перебирая невидимые четки.
 
Глава 11 
 
   На магазине все еще висела старая табличка  "Лавка  Петерсона",  хотя
мистер Петерсон уже давно не был владельцем этого заведения. Он уехал из
Виргинии десять лет назад, не выдержав постигшего его горя,  когда  друг
за другом бесследно пропали его маленький сын, а потом и  дочка.  Теперь
здесь работала пожилая пара - мистер и миссис Джэмисон. И хотя в магазин
почти никто не  заглядывал,  он  все  же  давал  им  небольшой  доход  в
дополнение к пенсии. Миссис Джэмисон сидела за,  прилавком  в  скрипучем
кресле-качалке и вязала мужу красный  свитер,  временами  поглядывая  на
свою   единственную   за   вес"   день   покупательницу   -   любопытную
пятнадцатилетнюю Шарон Кеннеди. Девочка с интересом разглядывала товары,
переходя от одной полки к другой.
   Шарон  нравилось  рассматривать  вещи,  выставленные  в   магазинчике
Джамисонов, ведь, кроме таких важных продуктов, как соль,  масло,  мясо,
куры, молоко, яйца и хлеб, здесь всегда  почему-то  продавали  и  разную
ерунду - например, собачьи ошейники, носовые платки, охотничьи  патроны,
винтовки, пистолеты, а  также  сумки  всех  сортов,  зонтики,  гробы  и,
конечно, игрушки. Помимо этого, в  магазинчике  можно  было  обзавестись
нижним бельем, зубной пастой и даже простенькими лекарствами, на которые
не требовался специальный рецепт врача. Ну, абсолютно  все  здесь  можно
было купить, кроме, разумеется, именно то о,  что  сейчас  больше  всего
хотела достать Шарон.
   - А у вас есть краска, чтобы  покрасить  яйца  на  Пасху?  -  наконец
осмелилась спросить девочка.
   - Надо вспомнить... - отозвалась миссис  Джэмисон  и  в  задумчивости
подняла глаза  к  потолку.  -  По-моему,  совсем  недавно  я  ее  где-то
видела... Ну да - ко мне приходила  миссис  Каспер  со  своей  ребятней!
Да-да, Шарон, посмотри-ка на третьей полке, за зубочистками.
   Вынув пакетик с краской, девочка недоверчиво повертела его в руках  и
поинтересовалась:
   - Скажите, а эта краска еще  не  испортилась?  Уж  слишком  выцветшим
показался ей этот кулек, да и  цена  стояла  совсем  небольшая  -  всего
двадцать центов. Видимо, он пролежал здесь Бог знает сколько лет.
   Так частенько бывает в сельских магазинах - вещи  могут  долгие  годы
лежать на прилавке, пока, наконец, не найдут своего покупателя,  а  цена
на них остается прежней, еще со старых времен.
   - Что ты! Такие вещи никогда не портятся, и у  них  не  бывает  срока
годности! - радостно воскликнула миссис Джэмисон.
   Шарон углубилась в изучение инструкции, пытаясь выяснить, сколько  же
таких пакетиков ей  придется  купить,  чтобы  накрасить  яиц  для  своих
братьев и сестренок. В этом году  папа  не  смог  купить  им  подарочные
корзиночки со сладостями, так что эта забота легла теперь на плечи Шарон
- она была старшей среди детей, и ей хотелось,  чтобы  каждому  брату  и
сестре досталось хотя бы по паре крашеных яиц.
   Яйца  она  решила  красить  ночью,  когда  детвора  заснет,  чтобы  в
воскресенье для них был сюрприз. Краску она спрячет пока в карман, чтобы
папа не заметил, а ему принесет аспирин, который он просил ее  купить  у
Джамисонов. Кстати, деньги на краску  и  яйца  она  взяла  из  тех,  что
подарила ей на день рождения тетушка.
   - Когда же, наконец, она  выйдет  оттуда?  -  нетерпеливо  нахмурился
Авраам.
   Они с Льюком припарковали свой фургончик рядом с магазином,  почти  у
самой бензоколонки. Им и так  пришлось  ехать  сюда  несколько  миль,  а
теперь еще надо было ждать невесть сколько эту паршивую девчонку.
   Мистер Джэмисон, завидев фургончик, тут же подошел к нему, и  братьям
пришлось вдобавок заправиться, чтобы не вызвать  у  старика  подозрений.
Старый хрыч не спешил уходить.  Он  неторопливо  заполнил  бак,  повесил
шланг на крючок, и медленно завернул крышку  заливной  горловины.  Потом
подошел к машине и от нечего делать заговорил с Льюком:
   - Неплохая установилась погодка, а? Видать,  на  Пасху  солнышко  нас
порадует. Я вот только боюсь, как бы зима опять не  вернулась,  а  то  у
меня в холода кости болят. - Старик усмехнулся. - Ну,  ничего;  надеюсь,
на этот раз обойдется.
   - Наверное, - буркнул Льюк. Засмеявшись, словно  он  удачно  сострил,
Джэмисон добавил:
   - Я тут залил почти полный бак,  С  вас  десять  долларов.  Льюк  уже
приготовил бумажник, и как только старик назвал цену, он без  дальнейших
разговоров протянул ему десятидолларовую бумажку.
   - Спасибо вам, джентльмены, - заулыбался  мистер  Джэмисон.  -  Всего
хорошего, доброго вам пути.
   - Вот именно, старый пердун, - тихо просипел Авраам, чтобы  его  смог
услышать только старший брат.
   Но Льюк не торопился отъезжать. Он не  спеша  достал  ключи,  которые
зачем-то перед этим вынул из замка зажигания,  завел  мотор  и  медленно
тронулся с места. Вместе  с  братом  они  молча  наблюдали,  как  старик
заковылял к магазину. И как раз, когда он открывал уже дверь,  навстречу
ему оттуда выпорхнула Шарон со своими покупками.
   Старик Джэмисон расплылся в улыбке:
   - До свидания, Шарон. Передавай папочке привет  и  скажи,  что  мы  с
Мартой за него очень волнуемся и желаем ему скорее выздороветь.
   - Спасибо, мистер Джэмисон. Обязательно передам. До свидания.
   Шарон быстро пересекла небольшую стоянку  перед  бензоколонкой  и  на
перекрестке свернула налево. Из фургона за ней внимательно следили  Льюк
и Авраам, невольно восхищаясь ее изящной походкой, длинными  каштановыми
волосами, стройными ногами и соблазнительной круглой попкой, Затянутой в
тугие джинсы.
   - Вот как раз то, что надо, а, братишка? - подмигнул Льюк.
   Авраам аж сглотнул:
   - Точно... Мама очень обрадуется.
   И он почувствовал, что начинает возбуждаться. Но, кроме похоти, в нем
разгорался и чисто охотничий инстинкт, поэтому  перед  тем  как  поймать
девочку, они решили малость поиграть с ней в кошки-мышки.
   Фургончик медленно удалился от магазина, а  затем  свернул  на  шоссе
вслед за Шарон, и стал постепенно нагонять ее. Завидев  машину,  девочка
остановилась и нахмурилась, но  почти  сразу  же  успокоилась,  так  как
автомобиль  с  двумя  совершенно  равнодушными,   как   ей   показалось,
пассажирами, проехал мимо нее и скрылся за поворотом.
   - Она, поди, уже думает, что мы  больше  не  встретимся,  -  не  смог
сдержать смешка Авраам.
   Льюк выбрал на дороге  подходящее  место  и  притормозил  у  обочины.
Выключив мотор, братья стали поджидать Шарон.
   Девочка всегда боялась одна ходить в магазин - даже днем, когда  было
совсем светло. От дома, где Шарон  жила  с  отцом  и  четырьмя  младшими
братьями и сестрами, до магазина было почти три мили,  а  она  прекрасно
знала, что иногда случается с девочками, которые путешествуют в одиночку
по пустынным дорогам. В газетах и по  телевизору  часто  рассказывали  о
грабежах и изнасилованиях и даже убийствах. И она каждый раз ловила себя
на мысли, что просто не в  состоянии  понять,  отчего  люди  могут  быть
такими  жестокими.  Это  казалось  ей  непостижимым.  Однако  газеты   и
телевидение без  устали  предупреждали:  будьте  осторожны!  -  и  вновь
рассказывали про ужасные случаи с девушками. Отец тоже всегда  наставлял
ее: "Будь бдительна, никому не доверяйся,  даже  товарищам  по  школе  и
учителям". Вот и сегодня он был против, чтобы она пошла  в  магазин,  но
идти, кроме нее, все равно было некому: сам отец сильно  загрипповал,  и
ему срочно нужен был аспирин.
   Выйдя на поворот шоссе, Шарон вновь увидела тот самый белый фургон  и
в нерешительности остановилась. Почему они  не  поехали  дальше?..  Ведь
рядом нет ни одного дома, нет даже других  машин...  На  секунду  у  нее
мелькнула здравая мысль: надо  срочно  вернуться  в  магазин,  позвонить
оттуда отцу и попросить, чтобы он ее встретил-. Но Шарон тут же отвергла
этот план. Как такое могло прийти ей в голову. Он же болен, а она  своим
глупым звонком из-за всей этой чепухи только растревожит его. Тем  более
что те двое в машине, кажется, не обращали  на  нее  никакого  внимания.
Наоборот, они были всецело поглощены своей  весьма  оживленной  беседой.
Может, они просто заблудились в дороге и теперь  ждут  кого-нибудь,  кто
мог бы рассказать им, как проехать к городу?.. Шарон снова  двинулась  в
путь, на этот раз заметно прибавив шагу,  чтобы  по  возможности  скорее
миновать  этот  странный  фургончик  и  забыть  с  Нем.  Но  когда   она
приблизилась к машине, парни вдруг  замолчали  и  стали  с  любопытством
разглядывать ее. При этом оба злобно усмехались,  а  глаза  у  них  были
такие, словно своими взглядами они хотели  раздеть  ее  догола.  Девочка
опустила голову, пытаясь не думать о них, но в душе у нее все  трепетало
и сжималось от страха.  Она  судорожно  вцепилась  в  бумажный  пакет  с
покупками, стараясь идти по-старушечьи  неуклюже,  чтобы  выглядеть  как
можно менее привлекательной. Тогда, наверное, они сразу поймут, что  для
секса она совсем не годится, и, возможно, оставят ее в покое.
   Когда девочка почти вплотную подошла к  фургончику,  Льюк  неожиданно
громко просигналил, отчего сердце у  Шарон  ушло  в  пятки  и,  чуть  не
выронив свой пакет, она крепко прижала его к груди. Девочка  обернулась,
в любую секунду ожидая нападения. Но вместо этого водитель включил мотор
и, обдав ее градом мелких камушков, пронесся  мимо,  а  тот,  что  сидел
рядом с ним,  дико  захохотал,  когда  машина  поравнялась  с  девочкой.
Фургончик снова скрылся из виду.
   - Дураки! - громко выкрикнула Шарон им вслед, и страх начал понемногу
отпускать ее. Она была очень рада, что эти идиоты,  наконец,  уехали.  В
апрельском небе нещадно палило солнце, но не оно было причиной тому, что
девочка успела уже изрядно вспотеть. Она остановилась, перевела  дух  и,
раскрыв пакет, осмотрела яйца, только что купленные в магазине.  Два  из
них раскололись, когда она, видимо, слишком сильно прижала пакет к себе.
Девочка вынула разбитые яйца, положила их на траву, а затем  об  нее  же
вытерла пальцы. Потом перебрала все остальные яйца, чтобы убедиться, что
потерь больше нет, и снова  зашагала  вперед,  проклиная  свой  поход  в
магазин, который превратился теперь в настоящую пытку.
   Спустя несколько минут Шарон приблизилась к тому участку  шоссе,  где
лес вплотную подходил к  самой  дороге,  и  волнение  ее  усилилось.  Но
другого выхода не было - путь домой лежал  только  через  этот  страшный
участок. И как раз здесь Льюк с  Авраамом  поджидали  ее.  Выпрыгнув  из
кустов, они вдвоем накинулись на девочку и тут же сбили ее с  ног.  Свою
машину они припарковали немного дальше, среди деревьев, чтобы  Шарон  не
заметила ее раньше времени, а они могли использовать фактор внезапности.
Расчет их был верным: неожиданное нападение настолько  ошеломило  Шарон,
что она потеряла всякую способность сопротивляться, а тем более пытаться
бежать от них. Братья стояли над лежавшей на дороге девочкой  и  зловеще
скалились, наслаждаясь ее беспомощностью и наблюдая,  как  она  пытается
подняться на четвереньки и хотя бы немного отползти в сторону. Все  яйца
высыпались на асфальт и перекололись. Шарон задыхалась от ужаса, к  тому
же она сильно ударилась при падении головой и чуть не потеряла сознание.
Видя, что девочка уже встает на колени, Авраам не спеша подошел к ней  и
ударил ее сапогом по ребрам, отчего она тут же упала лицом  на  асфальт,
при этом сильно процарапав себе правую щеку. Авраам снова занес над  ней
сапог, намереваясь нанести следующий Удар.
   - Эй, полегче! - прикрикнул на него Льюк. - Не вздумай убить и эту, а
то матушка нам так задаст, что не обрадуешься.
   Авраам достал из кармана брюк моток толстой капроновой веревки, и они
перевернули Шарон на  спину,  чтобы  удобнее  было  связывать.  В  бреду
девочка продолжала поскуливать и стонать, совершенно оставив все попытки
как-либо сопротивляться. Братья надежно скрутили ей запястья и  лодыжки,
а потом подтащили к фургончику, открыли заднюю дверь и закинули  девочку
в установленную за сиденьями большую собачью  клетку,  Нагнувшись,  Льюк
достал из "бардачка" приготовленную заранее изоленту и плотно заклеил ей
рот, чтобы пленница не смогла по дороге издать ни  звука.  Потом  дверцу
клетки заперли на замок. Но всего этого она уже не видела, поскольку  за
несколько минут до того все же успела потерять сознание.
   Льюк сел за руль, Авраам закрыл створки широкой задней двери  фургона
и присоединился к брату, развалившись справа от него  в  мягком  кресле.
Фургончик выехал из укрытия и как ни в чем не бывало покатил по шоссе.
   - Надо было ее изнасиловать, - с сожалением произнес Авраам. Ему  все
еще вспоминалась неудачная утренняя попытка овладеть Гвен или Нэнси.
   - Ни в коем случае! - возразил Льюк. - Как раз  эта  может  оказаться
девственницей, как и хотели мама и Синтия.
   - А как же мы? - обиделся Авраам. - Мы, что ли, не в счет?
   Льюк ничего ему не ответил, а только резко нажал  на  газ,  и  машина
понеслась вперед по залитой солнцем дороге.
 
Глава 12 
 
   В страстную пятницу Нэнси, Гвен и Шарон забрали из дома Барнсов. Льюк
и Авраам прямо в клетках погрузили их в свой "пикап" и  перевезли  через
поле к часовне. Там одну за другой их поместили  в  просторной  комнате,
служившей некогда студией дядюшки Сэла. Она была отделена  от  основного
помещения церкви. Но десять  лет  назад  в  этом  кабинете  дядюшка  Сэл
занимался в основном не живописью - его  главная  мастерская  находилась
все же в самой часовне. А тут он любил отдыхать в окружении своих лучших
работ.  Здесь  же  он  встречался  с  покупателями  картин,  читал,  вел
переписку и подсчитывал доходы от  проданных  произведений.  Сейчас  эта
комната была в запустении. В углу возвышалась целая груда  незаконченных
картин, эскизов, набросков, альбомов и карандашных зарисовок с  сюжетами
из довоенного прошлого Америки. Здесь же  стояли  дядюшкины  этюдники  и
мольберты. Огромный письменный стол  из  красного  дерева  и  все  шкафы
теперь были сдвинуты к одной стене. С противоположной стороны остановили
клетки, в которых томились сейчас три пленницы - Нэнси,  Гвен  и  Шарон.
Пыхтя от усталости, Льюк и Авраам, наконец, вышли из  кабинета,  закрыли
за собой дверь, и девушки услышали, как в замке поворачивается ключ.
   Они начали разглядывать свое новое "жилище". В кабинете имелось всего
лишь одно ок