ить  меня.
Во-вторых, история про  дядю  Эла, организацию и  бар  в Канарси. В-третьих,
блуждание по улицам почти без денег и без пальто. Но где же тут начало?
     И тут я вспомнил имя, которое  слышал  прошлой ночью, когда мой дядя Эл
разговаривал с  убийцами. Агрикола. Вот с  кого, наверное,  все  началось. С
Агриколы, человека, который приказал убийцам убить меня. Поэтому я сказал:
     -  Арти,  ты  не  знаешь  человека  по  имени Агрикола?  Он в  какой-то
преступной шайке.
     - Агрикола? Фермер? Черт, конечно.
     - Так ты его знаешь?
     - Фермер Агрикола. Его все знают. По крайней мере, знают о нем. Сам я с
ним, разумеется, никогда  не  встречался -  он слишком  большая шишка. Кроме
того, большую часть времени он сидит у себя на ферме в Стейтен-Айленде.
     - Стейтен-Айленд, - повторил я.
     - Естественно,  я слыхал о нем, когда торговал пилюлями,  понятно? Он -
из высших эшелонов. А может, и вообще всем заправляет, почем мне знать. Тебе
известно,  что  я  бросил  торговать  этим   зельем?  Посмотрел   по  телеку
документальный фильм о  вреде пристрастия к наркотикам и, скажу тебе, малыш,
это было как  откровение. Перед  тобой - новый  Арти  Декстер, совсем другой
человек, хочешь - верь, хочешь  - не верь. А теперь так нагрузился сознанием
общественной пользы, что...
     - Агрикола, - сказал я.
     - Если ты задумал сорвать лишнюю копейку,  сбывая пилюли в своем  баре,
послушайся моего совета, не делай этого. Настанет  утро, когда ты посмотришь
на себя в зеркало и скажешь...
     - Нет, - сказал я. - Не в том дело. Этот парень, Агрикола, послал...
     Но  тут  открылась  дверь, и  в  спальню  вошла  лиловоокая красотка  с
волосами цвета воронова крыла.
     - Время, господа, - сказала она - Прошу вас.
     - Хло! -  заорал Арти, сбрасывая одеяло и растопыривая руки. - Ты идешь
к своему папочке?
     - Надеюсь, что не к нему, - ответила красотка.
     На Арти не  было пижамы. Чувствуя, как мои  щеки заливает давно забытый
юношеский румянец, я забормотал:
     - Э... Арти... ну... потом... э... поговорим... э...
     И  попятился прочь. Я покинул комнату через дверь в  ванную, потому что
этот маршрут  позволял мне держаться  подальше от Хло, которая уже стягивала
портки, не обращая на меня никакого внимания.
     Оказавшись  за  закрытой  дверью  ванной, я  почувствовал  себя намного
лучше. Я услышал, как Арти вопит: "Ах-ха!..", а потом настала тишина.
     Поскольку я очутился в  ванной и делать мне было нечего, я умылся. Я не
стал снимать грязную одежду, потому что ее  все равно пришлось бы натягивать
снова, а мне не хотелось этого делать. К примеру, я знал,  что воротник моей
рубашки уже наверняка почернел, но пока я  не видел  его,  это меня не очень
беспокоило. Поэтому я просто омыл руки и лицо,  почистил зубы, нанеся  пасту
на  палец, прополоскал  горло и покинул ванную через другую дверь,  чувствуя
себя значительно бодрее.
     Входя в гостиную, я услышал телефонный звонок.  Я огляделся, но телефон
стоял  в  спальне, и до меня донесся вопль Арти: "Ну вот, всегда так! Каждый
раз, черт возьми!" Телефон больше не звонил. Наверное, Арти снял трубку.
     Я  порылся на  полках,  нашел  среди пластинок старую книжку в бумажной
обложке, рассказывающую  о мультфильмах Чарлза Адамса, и уселся  читать  ее,
дабы отвлечься от мыслей о насилии и членовредительстве.
     Только похоже, не та книга мне попалась.
     Вскоре Арти и Хло вышли из спальни. Оба  были одеты. Оба имели здоровый
вид и держались бодрячками. Арти оживленно потирал руки.
     - Итак, Чарли, ты хотел со мной поговорить, малыш.
     - Кофе? - спросила Хло.
     - Вот это правильно, -  сказал Арти. - Кофе для всех - для меня и моего
войска. Чарли, ты как?
     - С удовольствием, - ответил я.
     - Прекрасно. - Арти хлопнул в  ладоши, уселся  в кресло напротив меня и
сказал: - Начали!
     - И можешь передать своему дяде Элу, что он  не умеет правильно выбрать
момент, - донесся из кухонной ниши голос Хло.
     - Дяде Элу? - переспросил я.
     Арти нахмурился и сказал Хло:
     - Это же сюрприз, чмо ты эдакое! Он не хотел, чтобы мы говорили.
     - Я забыла, - ответила Хло. - Извини.
     -  Давай поговорим, - предложил  Арти.  - У тебя трудности,  тебе нужен
совет. Это как-то связано с Фермером Агриколой?
     -  Нет, погоди, -  заспорил я. -  Дело нешуточное. Что там насчет моего
дяди Эла?
     -  Забудь, ладно?  - попросила  Хло.  -  Я уже жалею, что заговорила об
этом. Я не хотела ничего испортить.
     - Слово -  не воробей, - сказал  ей Арти. - Теперь-то  уж чего. На фига
было пасть разевать, идиотка.
     Тон, каким он это произнес, был отнюдь не таким грубым, как сами слова.
Казалось, сейчас Арти попросту не мог по-настоящему разозлиться на Хло.
     - Можешь подать на  меня в суд, - заявила она и  снова принялась варить
кофе.
     - В чем дело? - спросил я.
     - Твой дядька Эл звонил, - ответил Арти. - Спрашивал, тут ты или нет, и
я сказал - тут,  и не  хочет ли он  с  тобой  поговорить,  и он  сказал, что
приедет сам  и заберет тебя,  только  тебе не говорить, потому  что он хотел
устроить сюрприз. Поэтому, когда он придет, ты уж удивись, ладно?

     Я  прибыл в Стейтен-Айленд на пароме, высадился на  сушу  и  отправился
искать Фермера Агриколу.
     Квартиру  Арти  я,  разумеется, покинул в  спешке.  Но  прежде все-таки
перекинулся с ним несколькими словами. Я одолжил у него куртку и взял с Арти
клятву  молчать о  том, куда я направляюсь,  и не говорить, что мне известно
имя Агриколы.
     - Не говори дяде Элу, - попросил я его. - И вообще никому не говори.
     - Малыш, да скажи ты мне, что происходит! - потребовал он.
     - Некогда. Я вернусь, как только смогу, обещаю.
     - Хорошо, - ответил Арти. - Мои  уста на  замке. Ее тоже, - он взглянул
на Хло. - Верно, пасть болтливая?
     -  Разумеется,  -  пообещала  девица, посмотрела  на  меня  и  покачала
головой. - Не волнуйся, Чарли.
     Я  не уверен, но? по-моему, теперь я интересовал ее больше, чем в самом
начале.
     - Ну,  я  пошел, -  сказал  я им и влез в  черную баскетбольную куртку,
которую Арти мне одолжил. Рукава были слишком  коротки, и манжеты моей белой
рубахи торчали из-под них; по  правде сказать, рукава куртки  еле прикрывали
мои локти, а полы не сходились на животе, и я не мог застегнуть "молнию". Но
это все же было лучше, чем вообще ничего.
     Я  выбежал на улицу и в двух кварталах от дома  Арти увидел их - убийц;
они медленно катили в своей черной машине, стиснув с боков дядю Эла? который
сидел  с  ними  впереди. Меня  они  не  заметили,  потому что  во  все глаза
рассматривали уличные указатели, дабы не заблудиться в Виллидже.
     На площади  Шеридана я сел в  поезд подземки,  шедший с Седьмой  авеню,
доехал  до  Южной  Переправы  -  конечной  остановки  -  и  взошел  на  борт
стейтен-айлендского парома, который взял курс на Европу, но доплыл только до
Стейтен-Айленда.
     Денек для  морской прогулки выдался чудесный: безоблачное  небо,  яркое
желтое солнце, свежий,  но не холодный  ветерок. Я стоял на верхней  палубе,
впереди.  Если бы  по  той  или иной причине я вдруг свалился  через леерные
ограждения, то рухнул бы на крышу  какой-нибудь машины, а не в Атлантический
океан. Я попытался впасть в настроение, соответствующее погоде,  моей миссии
и морской романтике, но чувствовал только страх.
     И голод. Когда паром причалил в Сент-Джордж, я  дошел до главной улицы,
пересек один из  крутых холмов, которыми  изобилует  Стейтен-Айленд, и нашел
забегаловку,  где  заказал гамбургер и чашку кофе.  После оплаты еды  у меня
осталось семнадцать долларов тридцать восемь центов.
     Гордостью  этой  забегаловки  была телефонная  будка.  Я вошел в нее  и
раскрыл  тощий телефонный справочник  Стейтен-Айленда, не рассчитывая  найти
то, что ищу. Но А. Ф. Агрикола  числился  в нем чуть ли не первым.  Адреса в
справочнике не было, указывался только район - Аннадейл.
     Может, это  был какой-то другой Агрикола. Хотя  сколько человек с такой
фамилией могло  владеть фермой на Стейтен-Айленде? И если даже этот Агрикола
- не тот Агрикола, возможно, он знает и поможет мне найти кого надо.
     Я спросил  у  здешнего буфетчика,  как  добраться до  Аннадейла,  и  он
сообщил мне, на какой автобус садиться и как найти остановку.
     Стейтен-Айленд - очень занятное  местечко. Это один  из  пяти небольших
городов, составляющих Нью-Йорк, - такая же его часть, как Манхэттен, Бруклин
или  Бронкс, но, с другой стороны,  это дурацкий  остров,  торчащий рядом  с
побережьем Нью-Джерси. Пока  не построили мост  через  пролив  Веррацано, на
Стейтен-Айленд  нельзя было попасть автотранспортом  ни  из  какого  другого
района, остров по-прежнему  остается  единственным районом в Нью-Йорке,  где
нет ни  подземки, ни  небоскребов, зато  хватает широких,  поросших  жесткой
травой  пустошей. Есть  тут и трущобы,  поскольку  трущобы имеются в  каждом
городе, но выглядят они не так, как трущобы Нью-Йорк-Сити. Они скорее похожи
на трущобы  Паукипси  или на задворки  Беллавилла,  штата  Иллинойс. И  хотя
Стейтен-Айленд  всего  лишь  пятая  часть большого  города, сам он,  в  свою
очередь,  состоит  из горстки маленьких городков,  отделенных друг от  друга
полями  и  перелесками,  таких,  как  Сент-Джордж,  где  причаливает  паром,
Порт-Ричмонд,    Хаулэнд-Хук,    Нью-Дорп,    Элтингвилл,    Плезэнт-Плейнз,
Ричмонд-Вэлли, Булз-Хед, Нью-Спрингвилл и Аннадейл, где жил человек по имени
Агрикола.
     Аннадейл  - милый малолюдный городок между Артур-Килл-роуд и  бульваром
Драмгул.  Это  на  случай, если  вас интересуют названия  двух  улиц,  узнав
которые, я вовсе не стал чувствовать себя лучше.
     Старые  шуты  и  комедианты,  так  много  потешавшиеся  над  Канарси  и
Нью-Джерси, почему-то почти  совсем  обошли вниманием  Стейтен-Айленд. Может
быть,  из  добрых чувств к островитянам, а может потому, что  Стейтен-Айленд
благодаря  своей планировке являет  собой  совершенно  невероятное  зрелище.
Настолько невероятное, что даже  комики не  могут придумать, как им пройтись
на его счет?
     Я   вышел   из   автобуса  на   Ричмонд-авеню,  в   точке   пересечения
Артур-Килл-роуд  и  бульвара  Драмгул.  Тут  была   автозаправочная  станция
"Галф-Ойл", и  я спросил  работника, где мне найти ферму Агриколы.  Работник
этого не знал, но надоумил меня пройти немного дальше по бульвару Драмгул, а
потом опять спросить у кого-нибудь дорогу.
     Бульвар Драмгул построила  во время  второй  мировой войны  армия  США,
чтобы быстро перебрасывать  войска из Нью-Джерси через Аутербридж-Кроссинг и
Стейтен-Айленд к портам северо-восточного  побережья,  где они  грузились на
корабли. Судя по всему, улицу с  тех пор ни  разу не ремонтировали. Движение
тут очень вялое, а  слева и справа от проезжей части тянутся в основном леса
и поля. Иногда  мне  попадались по пути  горстки стоящих в ряд домов, обычно
кирпичных. Они  были очень красивыми, но создавали впечатление заброшенности
и запустения. Время от  времени мимо меня проезжали машины, направляясь либо
к Аутербридж-Кроссинг,  либо в  противоположную сторону.  Все  они ехали  по
внешней полосе, потому что  внутренняя  была в слишком плачевном  состоянии.
Бетон  потрескался и  сплошь  покрылся выбоинами. Тротуаров  не было  вовсе,
поэтому я шел  по заросшему  травой  островку безопасности посреди  проезжей
части, петляя между деревьями и уличными фонарями.
     Я  шагал  довольно  долго,  не встречая  по  пути  ни  бензоколонок, ни
каких-нибудь лавочек, и уже начал задаваться  вопросом, у кого же мне теперь
узнать  дорогу  к  дому  Фермера  Агриколы,  и  тут  мимо  меня  в  западном
направлении промчалась черная машина.
     Это была она. Я узнал  машину, едва увидев ее. И обоих убийц,  сидевших
впереди.  Я стал как вкопанный  и смотрел, как  машина  взлетает по пологому
холму и сворачивает направо.
     Может, эти двое  допросили Арти? Угрожали ему или девушке? Неужели Арти
или Хло сказали  им, что я  знаю имя Агриколы и отправился на Стейтен-Айленд
искать его?
     Или бандиты попросту  вернулись  за  новыми указаниями?  Обсуждать дело
такого  рода  по  телефону они  бы  не  осмелились  -  это  при  нынешнем-то
"обжучивании" линий связи! Вероятно, они приехали к Арти, не  застали меня и
поняли, что опять потеряли след. Вот и возвратились на Стейтен-Айленд, чтобы
посовещаться с Агриколой и решить, что теперь делать.
     Сейчас они  знают, что дядя Эл больше  не в  силах навести их на меня и
что впредь я не буду откликаться на его телефонные звонки.
     За сегодняшний день они уже дважды проехали  мимо, не заметив  меня. Во
второй раз это,  очевидно,  означало, что Арти и  Хло  не раскололись:  знай
убийцы   о   том,   что   я  тут   на  острове,   они  бы   проверяли   всех
встречных-поперечных, хоть немного похожих на меня.
     Стало быть, убийцы, наверное, просто возвращаются к Агриколе. А значит,
его ферма  находится где-то справа от меня, за тем перекрестком на  верхушке
холма.
     Я не знал, надолго ли убийцы загостятся у Агриколы и скоро  ли помчатся
обратно, а посему покинул островок безопасности,  ступил на правую обочину и
зашагал по  траве, вместо которой тут полагалось бы  быть тротуару,  если бы
наши военные строители хотели, чтобы Америка выиграла вторую мировую войну.
     Перекресток на холме вывел меня  на проспект Гугенотов. Я, естественно,
повернул направо и зашагал дальше.
     По  какой-то  неведомой причине весь Стейтен-Айленд, даже самые дорогие
его участки вроде Принсес-Бей, имеет слегка неряшливый вид, будто люди много
лет  назад  махнули рукой на его  красоты  и перестали поддерживать порядок.
Даже огненно-красная краска тускнеет на здешнем воздухе, становясь бледной и
грязной.   Весь  остров  производит  такое  же  унылое  впечатление,  как  и
обслуживающий его паром.
     На проспекте Гугенотов царил  тот же вездесущий дух. Я  шел мимо слегка
обшарпанных домов, неухоженных полей и  рощиц  и редких возделанных участков
земли,  на  которых  кое-где  стояла  рядами   высохшая  пожухлая  кукуруза.
Несколько  раз  я  видел проселочные  дороги,  возле них  торчали  столбы  с
прибитыми к ним почтовыми ящиками, как в деревне.
     Деревенские почтовые ящики - в Нью-Йорке!
     На ящиках были написаны имена: Гигтон, Хайленд, Барретт, Агрикола...
     Проселочная  дорога уходила вправо, по обе стороны вдоль  нее  тянулась
колючая  проволока.  Слева  раскинулось кукурузное поле,  справа - пастбище.
Впереди дорога исчезала в купе деревьев.
     Мне  не  хотелось сворачивать  на нее: тут я был бы на  виду и рисковал
угодить  в ловушку, если бы убийцы  вдруг выехали мне навстречу.  Поэтому  я
миновал  проселок  и прошагал по бетонке чуть дальше, до места, где она была
перегорожена  упавшим  деревом. Усевшись  на  эту  подаренную  мне  природой
скамейку, я принялся ждать.
     День был на исходе, солнце уже не грело, как  раньше, да еще дул свежий
ветерок,  поэтому мне было зябко. Я закурил  сигарету, малость потоптался  в
придорожной  грязи, опять сел на дерево и  задался вопросом, какого  черта я
тут делаю.
     Наверное, пытаюсь спасти свою шкуру.
     Конечно, ной моральный дух немного упал, когда выяснилось, что  дядя Эл
- предатель. А эти два парня в черной машине, появлявшиеся везде, куда бы я,
ни отправился, начинали действовать мне на нервы.
     А  что если  мне  не удастся убедить Агриколу? Что если он посмотрит на
меня, с первого взгляда поймет, кто я такой, и тотчас откроет пальбу?
     Будь у  меня  пистолет,  я мог  бы  взять  Агриколу  на  мушку и  силой
принудить его выслушать мою  речь. Будь у меня  пистолет.  И  достань у меня
смелости пустить его в ход. Но на это у меня не хватило бы духу.
     Я сидел на дереве, думал о том о сем, и мой страх усиливался, а  вместе
с  ним и уныние. Конечно же, разумнее всего  было бы  податься в Мехико  или
Тьерра-дель-Фуэго. То,  что у  меня всего семнадцать долларов и двадцать три
цента,  не  имеет значения. Я  мог бы втихую  пробраться  на  корабль или  в
самолет, добраться до Мехико автостопом. Или, возможно, до  Бразилии. А  там
нашел бы работу, выучил  язык (интересно, можно ли выучить португальский?) и
зажил бы себе припеваючи.
     Но это была несбыточная мечта.  Они  меня все  равно найдут. В  датском
городе Абернаа  или польском Живеце, в  Зулуленде  или Афганистане, в Ите  и
Малой Америке  - везде меня выследит эта зловещая организация. Бежать от нее
бессмысленно. Остается лишь  попытаться убедить тех, кого  это касается, что
их  стремление  прикончить  меня  -  итог  простого недоразумения.  Это  моя
единственная надежда.
     На дороге показался нос черной машины. Я замер. Убийцы опять взялись за
дело, получив от  начальства новые указания, опять  отправились  разыскивать
меня.
     Машина свернула направо. Как раз туда, где я сидел.
     Моим  первым  инстинктивным желанием  было  броситься ничком на  землю,
укрыться  за  поваленным  деревом, зарывшись лицом в траву и  прикрыв голову
руками,  и  ждать конца.  Это  было бы  самое трусливое  из  всех  возможных
решений. Но я  сдержал свой порыв. Еще не все потеряно. Не все. Убийцы никак
не ожидали встретить меня здесь, и в этом заключалось мое преимущество.
     Поэтому  я  ограничился тем, что сложил руки  на груди, чтобы  спрятать
слишком короткие рукава, и подался вперед,  опустив  голову,  будто сплю.  Я
понимал,  что представляю  собой  великолепную  жертву  наезда:  моя  голова
находилась как  раз  на  уровне автомобильной фары.  Но я сумел совладать со
своими нервами, мышцами, всеми до единой. Я ждал.
     Черная машина проехала мимо меня,  урча мотором  и шурша покрышками.  Я
почувствовал  облегчение и немного  расслабился, но,  в  общем-то,  сохранил
первоначальную позу  до тех пор, пока убийцы не скрылись  из  виду.  Тогда я
выпрямился, взглянул налево, потом направо. Кроме меня, на дороге  никого не
было.
     Теперь   у  меня  не   оставалось   никаких  уважительных   причин  для
промедления. Черная машина уехала, я был один, и за мной никто не следил.  Я
прибыл сюда, чтобы встретиться с Агриколой. Что ж, пора.
     Я тяжело и неохотно поднялся на ноги и пустился в путь.

     Путь этот был долгим. В самом его начале,  между пастбищем и кукурузным
полем,  я чувствовал, что меня  видно не  хуже, чем стоящий  на  отшибе дом.
Поэтому, добравшись  до деревьев, я был  вынужден  на минутку  остановиться,
чтобы успокоиться, смахнуть пот со лба и снова преисполниться храбрости.
     А еще  -  чтобы сойти наконец  с  этого  проселка.  В  роще  был густой
подлесок,  но я предпочитал продраться сквозь кустарник,  чем быть пойманным
посреди  дороги Агриколой или его подручными.  Так что  я продирался вперед.
Разумеется, не так быстро и бесшумно, как индеец  у  Купера. Это был участок
леса, оставшийся между двумя вырубками.  Ферма,  которую я наконец-то увидел
за  деревьями,  в  гордом  одиночестве  стояла посреди  обширной  поляны.  Я
посмотрел на нее, и меня опять охватило уныние.
     Для  начала скажу,  что  на сам дом я не обратил  никакого внимания,  а
смотрел  только  на  пустую  лужайку,  отделявшую  меня  от  него.  Агрикола
наверняка руководствовался своими соображениями, когда  вселялся в этот дом.
При его роде занятий он должен был чувствовать уверенность в том,  что никто
не проберется в его дом тайком.
     Что же  делать?  Ждать,  пока  стемнеет? Но сейчас было только половина
четвертого  дня, кроме того, если уж  Агрикола таким  образом защищается  от
этого жестокого мира  в  дневное время,  к  каким  же  предосторожностям  он
прибегает по ночам? Как минимум прожектора, а  может, и  часовые  с оружием.
Перед моим мысленным взором возникла свора сторожевых псов.
     Что ж,  лучше перед  мысленным, чем наяву. Посему я зашагал по поляне к
дому.
     Все нервные  окончания  моего  тела превратились  в  радары, и  все они