его кулаком в  латной перчатке.  Он
отнял у этого траллса лицо и жизнь, а тот сумел взять плату викингами!
     Через проходы завязалась перестрелка. Оттар не мог двинуться с места,
пока не вытащит викингов,  попавших в биармовские западни. Биармы напали и
с тыла.  Стычка длилась недолго. Викинги разметали завал, и биармы отошли.
Никакого лагеря,  даже его следов,  не  оказалось.  Не  нашлось и  трупов.
Биармы успели унести своих.
     Напавшие  с  тыла  были  отброшены  после  беспорядочного боя.  Среди
биармов был замечен небольшой отряд хорошо вооруженных латников.  И все же
они не захотели упорного правильного боя.  Они отступали, растягивая строй
викингов, который было трудно соблюдать из-за деревьев.
     А  бездоспешные биармы  осыпали  викингов  и  костяными и  настоящими
стрелами.
     Поле боя  осталось за  Оттаром.  В  лесу же  стучали и  стучали сухие
биармовские бубны.
     "Обманули,  обманули, обманули!" - издевались бубны. Оттар не решился
рисковать, преследуя биармов в лесах.
     В  дно земляных биармовских западней были забиты частые крепкие колья
с закаленными на огне остриями Кольчуги и латы прикрывают тело от ударов с
боков  и  сверху,  но  не  снизу.  Из  ловушек  извлекли больше  трупов  и
умирающих,  чем живых.  Спаслись лишь те викинги, которые падали сверху на
своих  товарищей.  Еще  несколько вестфольдингов легло от  стрел биармов и
шесть викингов зарублено биармовскими латниками
     "Они взяли больше,  чем один за одного", - думал Оттар. Биармы второй
раз устроили ему неожиданное. Он не разгромил лагеря биармов и по-прежнему
не  знал,  где  они прячут свои силы,  припасы и  женщин.  Отныне придется
относиться осторожнее к  показаниям пленников.  Кто бы мог подумать -  они
вынесли такие пытки!
     Клейменый,  которого ярл  ударил  латным  кулаком,  еще  дышал.  Душа
держится прочно в теле биарма...
     - Добейте их,  -  приказал ярл, указывая на клейменых. Больше их не к
чему было пытать,  и пытка не была властна над ними. Оттар не презирал их.
Он смог понять мужество людей низкого племени,  сумевших совершить подвиг,
достойный сына Вотана.
     Медленно, опасаясь засад, викинги возвращались в городок. Их провожал
удручающе-назойливый  стук  бубнов,  вызывающие вопли  и  визг.  Откуда-то
скользили стрелы.  И  когда викинги втянулись в полусгоревший городок,  на
опушках и в кустах показались биармы. Они что-то кричали, неразборчивое на
расстоянии.  Они  не  боялись вестфольдингов,  им,  казалось,  был приятен
моросящий дождь. Они делали понятные жесты, звали к себе, в лес.



Глава пятая

1

     Местами  два-три  двора  Усть-Двинца  выгорели подряд.  И  пожарища и
уцелевшие дворы были одинаково черны от  дождя.  Для  топки очагов викинги
ломали заборы и  стены домов и  надворных построек,  попорченных огнем или
целых,  безразлично.  Городок имел дикий, печальный вид места, осужденного
на смерть безжалостной болезнью.
     Викинг Канут,  один из  любимцев ярла,  тяжело заболел,  ослабел,  не
хотел есть.  Голова сделалась невыносимо тяжелой и горячей, а внутренности
порой охватывала такая боль, точно туда положили пылающих углей.
     Могучая воля викингов побеждает болезни.  Канут хотел пойти со  своим
ярлом  и  завладеть  лагерем  биармов,  чтобы  кончить  завоевание  Нового
Нидароса.  И не смог.  Не послушались ноги,  боль в кишках согнула кольцом
мускулистое тело. Пухлый красноватый отек натянул кожу под светлой бородой
Канута, спустился на шею и поднимался к глазу.
     Опыт  более чем  тридцатилетних плаваний на  драккарах научил многому
кормчего "Дракона" Эстольда.  Он  разбирался в  болезнях,  умел  врачевать
опасные лихорадки,  знал,  что делать при кровотечении из  кишок.  Эстольд
издали  распознавал опасную  белую  проказу,  оспу  и  черную  чуму,  умел
ухаживать за ранами,  извлекать стрелы,  мог отделить,  для спасения всего
тела, раздробленную руку и ногу.
     Эстольд чувствовал,  что  болезнь Канута связана с  опухолью лица,  и
рассмотрел  след  укола  или  царапины  Он   допрашивал  больного.   Канут
вспоминал:  да,  кажется,  третьего дня  его  уколола костяная стрела.  Он
забыл.  Стоит ли  помнить каждую царапину,  это недостойно викинга.  Пусть
Эстольд даст ему пить и  оставит в покое Пить,  его мучит жажда.  Не воды,
пива,  чтобы тебя взял Локи!  Почему пиво сладкое? Неужели же здесь больше
нет настоящего горького пива?..
     К возвращению Оттара сознание оставило Канута Ярл с грустью посмотрел
на  обезображенное лицо  старого товарища.  Глаза Канута провалились,  нос
заострился. Он еще дышал, но его уже не было.
     Не один Канут покидал своего ярла. Больше двадцати викингов проявляли
ясные признаки той  же  убийственной болезни,  все жаловались на  такие же
страдания как Канут.
     И  у каждого озабоченный кормчий "Дракона" находил одинаковые опухоли
- на руке, на ноге, на шее на затылке или на лице.
     Эстольд молчал о своих подозрениях, никто не понимал причины болезни.
Чума, встречавшаяся викингам на землях Запада, не походила на эту болезнь.
Черная  смерть выдавала себя  большими опухолями под  мышками и  рождалась
среди  массы  трупов.  Мертвые франки и  трупы жителей Валланда бывали для
вестфольдингов страшнее живых...
     Вскоре  Канут  успокоился  и  похолодел.   Ночью  умерли  еще  девять
викингов,  и  к утру число больных достигло пятидесяти,  захворали Лодин и
Бранд.
     После  осмотра  больных кормчий "Дракона" поспешил прийти  к  Оттару.
Эстольд не пытался скрывать тревоги:
     - Биармы умеют отравлять свои стрелы,  мой ярл. Я убежден в этом, мой
ярл. Их стрелы отравлены. У каждого умершего и больного есть укол стрелой.
И у каждого - опухоль в месте укола.
     Купцы,  греки и арабы рассказывали о южных народах,  умеющих посылать
смерть на  кончике стрелы.  Но  могут ли  биармы быть способны на  это!  У
Эстольда не было никаких сомнений.
     Его самого вчера уколола стрела.  Или ветка? Кормчий не мог вспомнить
- в  этом  проклятом лесу не  знаешь,  на  что  наткнешься.  Поняв причину
болезни викингов.  Эстольд раскалил на огне очага нож и  выжег свою ранку,
трижды  повторив  болезненную  операцию.  Разговаривая  с  ярлом,  кормчий
"Дракона"  не  мог  избавиться от  навязчиво-тягостной  мысли  об  отраве,
которая, быть может, уже растет и в его теле.
     - Уверен ли ты, Эстольд?
     - Да, клянусь тебе мужеством Рекина, мой ярл. Не знаю, многие ли наши
уже  отравлены.  Канут прав:  какой викинг обращает внимание на  укол  или
царапину?


2

     Итак,  внезапно наступил час платежей и  размышлений о  деле.  Только
трезвые  подсчеты  могли   помочь   нидаросскому  ярлу   понять   значение
происходящей борьбы за  Новый Нидарос,  сделать выводы и  принять решение.
Оттар не нуждался в усилии памяти или в подсказах,  он обладал совершенной
памятью полководца,  знал каждого своего викинга не только по имени,  но и
по способностям.
     Первая высадка в поселке Расту,  когда клеймились биармы и по берегам
Гандвика был  пущен  страх,  стоила  Оттару трех  викингов.  Случайность и
небрежность самих убитых.
     Трое  были  тяжело  ранены  стрелами на  "Черной Акуле" из  засады на
острове и  девять погибли в  схватке,  уничтожившей засаду.  А сама засада
биармов оставила девятнадцать трупов.  Девять за девятнадцать - невероятно
дорого.  Викинги были повинны в том,  что сражались без строя, пренебрегая
биармами.
     Эйнар  отлично провел  высадку с  "Орла".  Взятие пристани обошлось в
одного викинга,  а  тел  биармов было найдено около восьмидесяти.  Кормчий
"Орла" заслужил великую славу настоящего воина.
     Оттар  сам  встретился на  морском берегу со  всеми  силами биармов и
хольмгардцев и  вынудил их к  правильному бою.  Ярл потерял двадцать шесть
викингов,  а  на  поле боя было сосчитано около пяти сотен тел противника.
Правильное соотношение - за одного почти двадцать.
     Но  в  тот  же  день  высадка  с  "Акул",  закончившаяся  схваткой  в
кустарниках,  где  погиб  Галль,  стоила двенадцати викингов,  за  которых
биармы заплатили шестнадцатью телами!  Повторилось то же, что произошло на
острове: викинги сражались без строя.
     Первый день появления биармов после шестидневного перерыва, когда они
начали войну  по-своему,  обошелся в  сорок  викингов,  а  чего  он  стоил
биармам,  ярл не знал.  Во всяком случае,  не больше потерь,  чем ему.  За
второй день войны по-биармовски ярл расплатился восемью викингами.  Третий
день стоил лишь двух, когда после попытки сжечь драккары биармы, пользуясь
ночной суматохой, убили Свавильда, похитили Горика и освободили пленника.
     Ночная вылазка и  поимка клейменых обошлись без потерь.  Но клейменые
отняли у Оттара сорок семь викингов.  Сорок семь! Стычка в лесу, у ложного
лагеря с  западнями,  обошлась почти вдвое дороже,  чем  настоящая большая
победа на  морском берегу,  а  самим  биармам стоила,  несомненно,  совсем
дешево.
     Всего в  боях и  стычках потерян сто пятьдесят один викинг...  Прошло
около двадцати дней.  Оттар считал, что большая часть викингов была у него
не взята биармами за настоящую цену (ибо эта цена - победа), а украдена.
     Сто пятьдесят один викинг... Дружина, прибывшая на четырех драккарах,
уже уменьшилась с шестисот пятидесяти до пятисот воинов. Что будет дальше?
     При каждой встрече в  лесу биармы умели брать викингов дешевой ценой.
И даже в лесу,  как во время нападения на ложный лагерь,  они отказывались
от правильного боя. Они не повторят сражения на берегу, они сумели оценить
свою ошибку, понять силу лат и непобедимость строя викингов.
     Латы,  спасая от  удара,  не  всегда спасают от  укола.  Ярл вспомнил
стрелу,  которая поцарапала ему  бедро шесть дней  тому назад,  и  спросил
Эстольда:
     - Как скоро, ты считаешь, начинает действовать яд биармов?
     - На  следующий день,  или  на  третий,  мой ярл,  -  ответил кормчий
"Дракона".  Он  сам  думал,  что  ему придется ждать еще два скверных дня,
чтобы узнать свою судьбу.


3

     "Канут стал сто пятьдесят вторым трупом,  отданным на дело завоевания
Нового Нидароса",  -  продолжал свой  счет  Оттар.  Для  него викинги были
разменной монетой Нидароса,  но смерть Канута огорчала полководца.  Канут,
которому можно  было  доверить многое,  жалко и  бесполезно погиб от  яда.
Умный,  храбрый,  расчетливый.  Свавильд и  Галль были  беззаветно преданы
Оттару,  но таких он найдет.  А  ум встречается реже преданности и сильной
руки.
     Лодину и Бранду та же судьба.  Трудно вознаградимые потери, ярл любил
и этих двух викингов сознательной хозяйской любовью.
     Вслед за  Канутом уже умерли от  болезни,  от  яда,  девять викингов.
Эстольд сообщил - есть еще пятьдесят отравленных. После их гибели на румах
четырех  драккаров едва  останутся полные  смены  гребцов.  А  кто  знает,
сколько  викингов  уже  носят  в   своей  крови  яд   незаметной  царапины
биармовской стрелы...
     Шумел дождь. В лесу, казалось совсем близко, стучали бубны биармов.



Глава шестая

1

     Не  спины траллсов,  -  здесь не  нашлось траллсов,  -  викинги гнули
собственные широкие спины. Они сами, раскорячившись, согнувшись, как рабы,
переносили на  драккары добычу.  Уцелевшие дворы поморян подметались,  как
метлой.
     Не только меха, ткани, кожи, припасы и одежду - вестфольдинги хватали
и прялку,  точеную любовной рукой поморянина в дорогой, от сердца, подарок
молодой хозяйке.  Солонка,  на  ручке которой пристроился петух не  петух,
голубь  не  голубь,  ковшик утицей с  коготком,  чтобы  цепляться за  борт
кадушки, и сама кадушка - им годилось все.
     Не зря,  не из пустой жадности...  В  каждую вещь вложен человеческий
труд, переводимый в серебро и в золото.
     Около  домниц и  в  кузницах нашлись большие и  малые молоты,  клещи,
зубила.  Викинги подбирали и  сырые крицы,  рвали из  стен  крюки:  железо
высоко ценилось в  продаже.  Они не забыли бы и  короба с очищенной рудой,
будь на драккарах больше места.
     Одни таскали добычу, другие ломали подряд еще уцелевшие дома, клети и
заборы,  а третьи охраняли.  Биармы не скрывались,  копились в кустах и на
опушках,  повсюду блестело оружие  и  с  какими-то  целями передвигались с
места на место латники биармов:
     Биармы кучками подходили на  полет стрелы,  и  начиналось состязание.
Стрелок викинг  с  луком  или  пращой  целился под  прикрытием двух  своих
товарищей.  И  все трое не могли избавиться от угнетающей мысли о стреле с
костяным наконечником,  которая  может  чуть-чуть  уколоть тело,  открытое
размахом руки. Летели стрелы, и викинги считали слабые места в сочленениях
своих доспехов, сжимались за щитами.
     Сильная цепь  постов  защищала викингов,  занятых переносом добычи  и
разрушением городка.  Когда  стрелы летели слишком густо,  охрана невольно
пятилась,  уменьшая площадь,  которая  еще  принадлежала Оттару.  Из  леса
выходило все  больше биармов,  выступал отряд латников,  подражая викингам
своим тесным строем.
     Рога  на  драккарах трубили  тревогу,  викинги-носильщики бросали где
пришлось свои ноши.  Из  них больше никто не  снимал доспехов!  Противники
сближались. Если бы только биармы уперлись и приняли правильный бой! Оттар
не  желал  ничего другого.  Но  малый  латный отряд биармов начинал отход.
Стрелы ломались о шлемы,  латы,  щиты,  поножи викингов.  И каждая, каждая
могла задеть лицо, ступню, запястье, открытое панцирной рукавицей...
     Биармы отступали, стараясь затянуть викингов в лес. Чтобы провалиться
в  западни?  Чтобы  железная стена строя разбилась среди пней,  деревьев и
кустов? Нет, ярл не повторяет своих ошибок!
     Оттар приказал собирать отравленные стрелы биармов и пользоваться ими
- тела лесных людей не были защищены доспехами. Как видно, биармы истощили
свои запасы,  теперь они пользовались сделанными наспех и грубо оперенными
стрелами. Или, как подозревал Оттар, они стали хитрее.
     Отравленная биармовская стрела имела слишком узкую для тетивы викинга
прорезь,  лишенную закрепа.  Тетива лука  вестфольдинга раскалывала древко
стрелы вдоль сосновых волокон и  застревала.  Отравленная рыбья кость была
слабо  привязана жилкой  или  лишь  воткнута в  дерево.  Стрела  биарма не
годилась викингу.
     Привычная,  внушенная мысль  о  считавшейся по  традиции  благородной
смерти от  обычного оружия не  имела власти над  сознанием вестфольдингов.
Рыбья кость на  конце биармовской стрелы сулила ужас гибели от  неведомого
яда,  от  колдовства,  зажигавшего  огонь  в  кишках.  Содрогаясь,  викинг
вдавливал в землю стрелу биармина,  стараясь похоронить призрак,  невидимо
устроившийся на острие.
     Ярл  не  ждал  открытого  нападения биармов.  И  все  же,  когда  они
накапливались,  он,  теряя спокойствие,  прекращал работы и принимал игру.
Потеряв инициативу,  ярл  безотчетно опасался чего-то  нового,  что  могли
придумать биармы в  своих настойчивых попытках раздражить его  и  вынудить
войти в лес.
     На  крайней  опушке  за  городком появился большой щит,  укрывавший с
головой несколько человек. Биармы метали стрелы через щели и поверх щита и
вынудили отступить сторожевой пост викингов.  Оттар сам  напал на  дерзких
противников.  Биармы  убежали,  бросив  ярлу  в  добычу  нехитрое  дощатое
сооружение.
     Дозорные с  мачты "Дракона" сообщали о появлении новых больших щитов,
которые биармы двигали в  кустах и  в  лесу.  Вот они вытащили и составили
вместе сразу три щита.  Это могло  быть  началом  сооружения  своеобразной
крепости, откуда биармы смогут  угрожать  и  пристани  и  сообщению  между
городком и драккарами.
     Эстольд  сумел  уцелеть,  и,  пользуясь его  опытом,  викинги спешили
выжигать каждую царапину.  Почувствовав укол стрелы,  -  иной раз это было
лишь  игрой  возбужденного  страхом  воображения,   -   вестфольдинг,   не
задумываясь,  бросал свой  пост  и  бежал искать спасения.  Для  этой цели
железо  постоянно калилось в  огне  двух  очагов  городка  и  в  очаге  на
"Драконе".
     Злобно скрипя зубами, викинг вдавливал в собственное живое мясо, а не
в тело пытаемого пленника,  рдеющий конец тупого меча.  Потом он медленно,
неохотно возвращался на свой пост, под стрелы биармов.


2

     Оттар  захватил оленей  у  гологаландских лапонов-гвеннов и  навсегда
подчинил их  страхом.  Население городов низких западных земель склонялось
после разгрома и  само предлагало вестфольдингам условия своего подчинения
и спасения жизни -  выкуп и рабов.  Здесь,  в устье Вин-о,  Оттар не нашел
ничего,  чтобы сломить волю  биармов и  хольмгардцев.  Он  по-прежнему был
убежден,  что  в  мире  нет  людей,  которыми нельзя  научиться управлять,
которых нельзя сделать мягкими,  как пчелиный воск, смятый рукой. Но он не
мог узнать,  как сделать лесных людей рабами страха, и в этом винил только
самого себя.
     В  устье Вин-о  Оттар завладел пустым городом.  Вверх по Вин-о  могут
найтись  поселения  с  женщинами  и  детьми,   хорошими  заложниками.  Ярл
беседовал со  своими подчиненными.  Он хотел не советов,  а  подтверждения
своих мыслей, и получил его. Эстольд, Эйнар, Гатто, Олаф и Скурфва боялись
оставлять в  тылу  непокоренных биармов.  Лодин  и  Бранд не  могли ничего
сказать своему ярлу: зловещая сила таинственного яда уже прикончила их.
     Биармы кричали:
     - Смерть, смерть, смерть, смерть!
     Оттар  молчаливо  признавал,  что  по  своему  мужеству  лесные  люди
достойны сесть  на  румы  драккаров вестфольдингов.  Для  основания Нового
Нидароса следует перебить их всех до одного.  Если это и возможно,  то кто
будет питать корни горда?  Нидарос в  пустыне не  был нужен ни Оттару,  ни
любому свободному ярлу.
     Викинги спешили разрушить городок.  В  пыли  и  в  саже  откатывались
бревна стен последних домов,  трещали ограды.  Все дерево сносилось в одно
место и укладывалось костром с продухами для воздуха.
     Среди остатков разваленных очагов,  черных от доброго домашнего огня,
среди куч мха из пазов и  обломков утвари,  над отвратительным безобразием
уничтоженного гнезда  поморян  возвысился  холм,  формой  похожий  на  те,
которые завоеватели насыпают в  память  кровавых побед,  в  знак  унижения
слабейших и для удовлетворения пошлого самомнения тупого хищника.
     Оттар  не  оставит биармам ни  одного тела  вестфольдинга.  Одного за
другим викинги вносили по помосту на погребальный костер сбереженные трупы
товарищей. Они поднялись в Валгаллу, оставив друзьям последнюю заботу. Ярл
прощался, называя каждого по имени.
     Галля,  от  лица  которого  ничего  не  осталось,  положили рядом  со
Свавильдом.   Впервые  силачи-берсерки  не  нашли  повода  для  смешных  и
бессмысленных споров  на  потеху  другим.  Канут,  Лодин,  Бранд...  Запах
разложения был нестерпим.
     С  высоты колоссального холма-костра ярл  видел море,  широкую реку с
островами и протоками, зеленые леса, уходившие вдаль.
     Новый Нидарос, которого не будет...
     Трупы  ложились  тесно,   один  на  другой.  Погибших  вестфольдингов
провожали крики биармов, суливших ту же участь живым.
     Оттар не  считал тела.  После Канута и  первых умерщвленных ядом ушел
еще шестьдесят один викинг и,  быть может,  не один из живых носит в своей
крови начала той же смерти.
     Гору  дерева подожгли со  всех сторон.  Хриплым голосом Эстольд начал
песнь Великого Скальда:

                    Стремительный удар меча,
                    укол стрелы, блеск топора, -
                    и мир исчез в твоих глазах.

     Издали биармы отзывались своим  однообразным,  упорным,  как  течение
реки, одним и тем же криком:
     - Смерть, смерть!..
     Ярл  отвел  сторожевые посты за  окраины бывшего городка.  Охранялись
лишь место погребального костра и пристань.

                    Дорога дивная небес,
                    она тверда, она верна,
                    как меч, как викинга рука.

     Морской ветер натягивал серый полог тонкого мо