ам Беммель-фиорда,  с налету
сделаться князьями-наместниками Плескова,  и  они  вернулись в  Новгород с
попорченной славой на потеху другим членам союза.
     А  у князя Ставра непокоренный Плесков застрял в сердце,  как обломок
стрелы.  Он не имел никакой связи с ощетинившимся Плесковом,  не знал, что
захотят сотворить с его дочерью Потворой плесковитяне за отца,  и старался
об этом не думать.



Глава четвертая

1

     Молодой  владетель  Норангер-фиорда  свободный ярл  Ролло  кричал  на
конунга Ската:
     - Я ухожу,  клянусь Фреиром, Ниордом и всемогущим Асом! Где моя доля?
Дай мне мою долю добычи конунг!
     - Ты поклялся нашему союзу священными браслетами Вотана,  -  возразил
Скат.
     - Я клялся соблюдать тайну,  не больше,  и я сдержал слово.  Разве ты
тогда не слышал слов моей клятвы?  Теперь я поклялся,  что ухожу.  Где моя
доля?
     Ролло  сделал  резкое движение.  Скату  показалось,  что  дерзкий ярл
собирается  схватить  его  за  бороду.   Между  конунгом  и  Ролло  встали
Гольдульф,  Агмунд и Свибрагер.  Скат злобно плюнул под ноги норангерского
ярла.
     Двадцать два свободных ярла собрались в большом зале,  занимавшем низ
башни Детинца.  Он служил трапезной для городских ротников; ярлы завладели
удобным помещением и сделали его своей трапезной.
     Князь Ставр безразлично следил за ссорой. Чем меньше останется ярлов,
тем  лучше.  Намерения союза  овладеть  Новгородом для  себя  и  выбросить
местного князя,  когда в  нем не  будет нужды,  не сохранились от Ставра в
тайне.
     Изворотливые и хитрые помощники Ставра Хабар,  Синий,  Нур,  Делота и
Гудим  усердно  общались с  ярлами  и  между  словами,  как  бы  случайно,
настраивали одних против других,  следуя обычным приемам.  Они  с  успехом
обработали Гаука  и  Гаенга,  Ингольфа  и  Ролло,  внушив  им,  что  Скат,
Гольдульф, Свибрагер и Балдер Большой Топор желают их смерти. Гольдульфу и
Свибрагеру были переданы оскорбительные отзывы Ролло и Гаука,  уши Балдера
и  Ската получили свою  порцию яда.  Ставр готовил вражду и  между другими
ярлами. Сейчас князь наблюдал за развитием ссоры.
     Неудача под  Плесковом отбросила братьев Гаука и  Гаенга в  последние
ряды  ярлов  по   силе  дружин.   Это  обстоятельство,   в   соединении  с
нашептываниями, заставило их мечтать лишь о скорейшем возвращении к себе в
фиорд Беммель.  Им предстояло или бросить один из драккаров, или заставить
викингов грести без  смены.  Ролло обещал братьям поддержку.  К  ним троим
присоединился обидчивый, замкнутый Ингольф, ровесник Ролло.
     Гольдульф вздумал внести раздор в эту четверку:
     - А  почему бы  могучему и  непобедимому Ролло  самому не  взять себе
Плесков?  -  льстиво сказал Гольдульф.  - Обдуманный захват Плескова, если
избежать  неразумной поспешности,  сулит  удачу.  -  Гольдульф намекал  на
поражение братьев-ярлов, с которыми больше можно было не считаться.
     Сам того не подозревая,  Гольдульф попал в ловушку.  Подручный Ставра
грек Василько наудачу шепнул Ролло,  что его хотят устранить из Новгорода.
Подобные намеки делались не одному Ролло,  так как Ставр боялся,  что ярлы
начнут беспорядочно грабить земли  и  пригороды.  Внимательный наблюдатель
мог  бы  заметить,  что при словах Гольдульфа насторожились и  Гаральд,  и
Эвилл,  и Эрик Красноглазый, и Скиольд с Гунваром. Но самому Гольдульфу от
этого не было легче. Ролло вспыхнул.
     - Ты   сам   хочешь  схватить  лучшую  часть!   Клянусь  копьем,   ты
издеваешься,  сладкоречивый лжец!  -  крикнул Ролло  и  ударил  Гольдульфа
кулаком по  лицу.  Из  рта семскиленского ярла брызнула кровь.  Теперь его
могла удовлетворить лишь смерть Ролло.
     В  зале  нашлось  достаточно места  для  поединка.  Принесли доспехи.
Гольдульф послушно  поворачивался и  поднимал  руки,  подчиняясь викингам,
укреплявшим на  его  теле  латы,  поручни и  поножи.  Обычно  сдержанный и
осторожный,  Гольдульф опьянел от  оскорбления и  не переставал проклинать
Ролло,  его  отца  и  предков.  Кровь из  рассеченной щеки  не  унималась,
Гольдульф лишился одного зуба.
     Ролло только кивал головой в  ответ на  ругань противника.  Уже тогда
молодой   владетель   Норангера   развивал   качества,   впоследствии  так
выдвинувшие его в ряду свободных ярлов: способность быстро соображать и не
волноваться.  И  эта  вспышка была  не  такой уж  безрасчетной:  Ролло был
убежден,  что  справится с  Гольдульфом.  С  Балдером Большой Топор или  с
Красноглазым Эриком Ролло вел бы себя иначе.
     Вспоминая советы нидаросского ярла Оттара,  Ролло мысленно благодарил
его.


2

     Голова Ролло  исчезла под  шлемом.  Светло-серые  глаза молодого ярла
казались  черными  в  глубоких  прорезях низкого  железного наличья.  Щеки
молодого ярла еще  не  огрубели от  моря,  его короткая бородка шелковисто
вилась.  Выжидая противника,  владетель Норангер-фиорда не  шевелился:  по
традициям поединка оскорбленному принадлежит первый удар.
     Гольдульф надвигался, не отрывая от пола ступней широко расставленных
ног.  Семскиленский ярл выставлял щит,  отводя назад и вверх правую руку с
мечом,  который казался продолжением кисти, покрытой чешуйчатой рукавицей.
На  его  латной  груди  лежала  широкая борода опытного,  зрелого мужчины,
прошедшего тридцатилетие.
     Освобождая  место  для  размаха  меча,   Гольдульф  опустил  широкий,
сужающийся книзу щит,  и  железо сверкнуло над  шлемом Ролло.  Молодой ярл
принял удар краем щита и успел достать концом меча грудь Гольдульфа.  Лязг
обоих  ударов слился,  и  противники разошлись.  На  щите  Ролло  осталась
вмятина, латы Гольдульфа не пострадали.
     Пришла очередь Ролло.  Противники столкнулись щитами и  нанесли удары
снизу,  стараясь задеть ноги.  После  короткой паузы  Ролло  сумел ударить
Гольдульфа по  шлему,  а  сам  получил  удар  по  плечу.  Кованая ящерица,
прикрывавшая сочленение,  осталась целой.  Ролло  купил эти  латы  зимой у
Оттара.  Траллс-кузнец, который хотел умереть, сдержал данное для спасения
товарищей слово, и доспехи Ролло были превосходного качества. Железо мечей
бесплодно спорило с железом доспехов.
     Первый пыл вестфольдингов пропал. Несмотря на мечи и могучие фигуры в
доспехах,  они напоминали Ставру купцов,  способных торговаться,  не  щадя
времени.  Боя  не  было.  Ставр видел не  двух воинов,  в  схватке которых
возможно  неожиданное и  захватывающее проявление  мужества.  И  еще  ярлы
напомнили  самовластному князю  игроков  за  клетчатой  доской,  обдуманно
передвигающих затейливые фигурки по правилам умной игры. Пусть играют.
     Ставр отвернулся.  Прошло достаточное,  казалось ему,  время со  дня,
когда он  сделал себя князем.  Его дружина достигла тридцати сотен.  Город
исчерпал себя.  Князь мало знал о землях.  Подвоз почти прекратился, хлеба
стало  меньше.   Ставру-боярину,   торговавшему  и  хлебом,  было  выгодно
повышение цен.  Ставра-князя  беспокоила мысль  о  близком дне,  когда его
склады опустеют. Послухи доносили о вооружении земель. Легко взять власть,
но править труднее.
     Князь  слышал бесплодный лязг  и  скрежет железа о  железо.  Нурманны
умелы,  разумны и терпеливы в сражении,  но в другом не ждут,  нападают на
дворы, обижают женщин и девушек. Вчера викинги ограбили двор среброкузнеца
Гиркала.  Гиркаловские отбивались,  положили  четверых нурманнов,  пятерых
ранили и сами были перебиты. Пусть бы скорее земли ополчились и подступили
к  Новгороду.  Нурманны перебьют мятежных земских и после того должны уйти
восвояси.  Ставр хотел бы оставить ярлов Агмунда, Ската, Альрика и Фрея. У
них более тысячи викингов.  После разгрома земских такая иноземная дружина
будет в  меру  сильна против мятежников,  а  против нее  будет сильна своя
дружина.  По  времени Ставр поубавит ярлов,  люди смертны.  Княжей дружине
надобны не ярлы, а викинги.
     Общий  вскрик прервал мысли князя.  Ролло сумел сбить шлем  с  головы
Гольдульфа!  Теперь  противники не  напоминали расчетливых игроков.  Ролло
кружил около  Гольдульфа,  грозя недлинным тяжелым мечом непокрытой голове
своего врага.  Норангерский владетель заставлял семскиленского держать щит
высоко, что не только утомляло, но и открывало Гольдульфа.
     И раз!  И два!  И три! Обманывая, Ролло доставал острием меча опасное
место между поножью Гольдульфа и короткой латной юбкой.
     - И четыре! И пять! И шесть! - вслух считали ярлы удачи Ролло.
     - И семь!..  - Гольдульф почувствовал холодный укол в пах. Пустое! Он
прикрывал голову мечом и,  больше не  решаясь поднять щит,  отбрасывал меч
Ролло с силой, высекавшей искры.
     Ставр заметил кровавые следы ступни. Потеря крови ослабит Гольдульфа.
Ролло может лишь дразнить противника в  ожидании.  Но молодой норангерский
ярл еще не был таким тонко-расчетливым игроком,  каким стал позже. Будущий
первый  герцог  Нормандии  и  зять  короля  франков  еще  учился  трудному
искусству побеждать не для пустой славы, а для выгоды и не рискуя собой.
     Опытный  боец,  Гольдульф успешно отбивал удары.  Он  дважды  наносил
Ролло верный,  как  казалось,  удар -  сверху и  наискось.  Но  шлем Ролло
выдержал. Гольдульф ощущал, как сапог наполняется кровью и ступня скользит
по подошве.  Это приводило его в ярость.  Он думал о небрежности:  ремни и
застежки  шлема   или   износились  или   были   недостаточно  закреплены.
Непростительно!
     Он  отдал бы  все  свои драккары,  чтобы лишь один раз достать концом
меча пристальный глаз врага в прорези наличника! Ненависть толкнула сердце
и  тело,  Гольдульфа подняло сознание силы и неуязвимости.  Ударив щитом в
щит -  испытанный прием, - он выбросил меч вперед над щитом, в глаз Ролло.
И сам упал с пробитым лбом, а Ролло остался невредимым...
     - Для этого рода неблагоприятна Новгородская земля, - прошептал князь
Ставр.


3

     Победитель не  захотел расставаться с  доспехами и  снял  лишь  шлем,
открыв голову в спутанных длинных локонах, мокрых от обильного пота.
     - Слушай, конунг, - обратился он к Скату, возобновляя свои притязания
там, где их прервал поединок, - отдай мою долю, отдай доли Гаука, Гаенга и
Ингольфа.  Мы уйдем завтра и уступим остающимся все богатства, которые еще
достанутся вам.
     Старый Скат успел придумать, что сказать Ролло:
     - Князь  Ставр даст  вам  по  справедливости.  Вы  тоже  помогали ему
сделаться князем Хольмгарда, ему и платить.
     Все  ярлы сразу насторожились,  заранее позавидовав Ролло и  его трем
спутникам.  Их  раздражал богатый город.  Они глядели на него с  жадностью
кота,  в  природе  которого  заложена  безотчетная  способность торопиться
проглотить кусок мяса с  злобным рычаньем,  с  злобной оглядкой,  давясь и
жестоко страдая от  тревоги,  пусть даже никого нет и  никто не собирается
отнять добычу.
     Некоторые  из   них  попытались  бы  осуществить  большие  намерения,
высказанные на  зимнем совете в  горде Ската.  Но  для  этого следовало не
грабить, а править. И самое главное, необходимо действовать одному, а не в
окружении завистливых друзей-соперников.  Нидаросский ярл Оттар был прав в
своих  предсказаниях.  Впрочем,  для  такого  предвидения  не  требовалось
гения...  Ставр находил,  что уход Ролло не сплачивал союз остающихся,  но
наносил удар по его основанию, ускорял развитие трещин.
     Легкость овладения Новгородом сделала ярлов  небрежными.  Неудача под
Плесковом указывала на значение Ставра и  укрепила положение новгородского
князя,  необходимого союзника.  Сам  князь и  его  помощники внушали ярлам
неизбежность  подавления  очевидного  сопротивления  земель.  Ярлы  охотно
входили в  обсуждение дальнейшего после  победы  над  земским ополчением и
давали  Ставру  много  поводов  для  посева  розни  среди  слишком опасных
союзников, готовящихся надеть ярмо и на него.
     Конунга  раздражала  дерзость  Ролло.   Скату  не   были  свойственны
привязанности,  для  него смерть соратника всегда означала увеличение доли
добычи.  Но  Скат привык к  советнику Гольдульфу,  который охотно думал за
него и за других. Пусть этот Ролло поскорее убирается, и делу конец!
     - Спрашивай свою долю с князя. Мне нет дела.. И мне не о чем говорить
с тобой!
     - Нет,  нет,  - желчно заметил Красноглазый Эрик, - сначала нужно все
подсчитать, определить доли и назначить всем справедливую часть.
     Владельца Гезинг-фиорда поддержали все  ярлы.  Дележ добычи был ближе
их сердцу, чем поединок между Ролло и Гольдульфом.
     - По  обычаю следует поделить город  по  числу  румов и  викингов,  -
предложил ярл Зигфрид Неуязвимый, владетель Расваг-фиорда.
     - Я требую включить в счет наших убитых викингов,  - поспешил заявить
Гаук.
     - Почему?  -  спросил конунг Скат.  - Убитые убиты, и на что им доля?
Так всегда было и будет.
     Гаук не нашелся, что ответить. Его выручил брат:.
     - Убитые лишались доли  на  драккаре,  когда все  участвовали в  бою.
Вотан решает,  кого взять в Валгаллу, кого оставить на руме. Но на Плесков
ходили не все.
     - Гаенг  прав!  -  поддержали те  ярлы,  которые давали братьям своих
викингов  и  тоже  понесли  потери.   Они  были  рады,   что  Гаенг  нашел
доказательство.
     Старый Скат один не понял.  И не стало Гольдульфа, умеющего считать и
объяснять тонкости дел  и  рассуждений!  Конунг  с  ненавистью взглянул на
Ролло. Для молодого норангерского ярла не существовало трудностей:
     - К  чему препираться?  Все вы остаетесь здесь,  а мы уходим.  Берите
себе все богатые земли Гардарики.  Мы же на свою долю берем один Хольмгард
и ничего не спросим, хотя такой дележ для нас весьма убыточен.
     Озлобляясь все сильнее,  конунг не  знал,  что возразить на  складные
слова Ролло.
     Вмешались ретэфиордский ярл Балдер Большой Топор и Гангуар Молчальник
из Брекснехольм-фиорда.  Эти двое никогда не вступали в  споры,  но сейчас
дело касалось добычи.
     - Ты еще не ярл,  а мальчишка,  -  мрачно сказал Балдер низким глухим
голосом.  -  Чтобы оценить земли - возьми их. Ты их не взял. Мы их возьмем
без тебя.  Тебе по справедливости викинга есть часть в Хольмгарде. И им, -
Балдер указал на трех других уходящих ярлов.  -  Если ты будешь спорить, я
тебя убью.
     - И я тебя убью, - поддержал Молчальник. - Мертвым нет доли.
     Ролло гневно топнул ногой:  все  против него!  Скат встал,  некоторые
ярлы  обнажали  мечи,  собираясь увеличить свои  доли.  Раздражение против
Ролло дошло до опасной границы,  пахло не поединком, а убийством. Несмотря
на  большой запрос братьям-ярлам не  удастся получить что-либо  за  убитых
викингов, а самому Ролло схватить лишний кусок.
     - Мир,  мир! - воскликнули Ингольф и Гаук. - Мы согласны с Балдером и
Гангуаром.


4

     Целый день  ушел  на  необычайную работу оценки Новгорода.  Все  ярлы
принимали участие  в  захватывающе интересном деле.  У  каждого были  свои
мерки и  соображения о стоимости Города по опыту набегов на разные страны.
С  ними состязались сам  князь с  боярами Синим,  Делотой,  со  старшинами
Гудимом и Гулом,  с помощью грека Василько.  Князь не мог допустить, чтобы
почти  седьмая  часть  Новгорода была  разграблена и  разгромлена в  самом
начале княжения. Взвешивали и оценивали каждую улицу.
     После  определения  размера  одной  доли   были  изготовлены  жребии.
Произнося освященные временем заклинания судьбы,  ярлы вытягивали из шлема
конунга Ската меченые куски дерева. Новгород был поделен.
     И еще половину дня Ролло,  Гаук, Гаенг и Ингольф торговались с князем
о  выкупе за  доставшиеся им  улицы.  Князю пришлось поступиться городской
казной и частью городских запасов,  хранившихся в клетях Детинца.  Уцелела
запасная казна  купцов,  которая состояла из  вкладов в  общину по  сорока
фунтов серебра с каждого.
     Едва кончились торги,  как пришел старший приказчик князя Гарко, ныне
старший в дружине, с вестью:
     - К  Городу движется земское войско.  Идут и  будут под Городом через
день.
     Доносили дозорные князя, следившие за главными дорогами.
     Ставр ждал вестей о земском войске и хотел неизбежного боя.  А все же
твердое  сердце  дрогнуло.  Не  вовремя покидают Новгород четверо ярлов...
Нет, пусть идут, остающихся хватит побить мужиков.
     Князь не показал виду и сказал конунгу:
     - Добро.  Не придется нам терять время и  ходить в земли.  Непокорные
сами идут к нам за наукой. Под стенами мы их вразумим.



Глава пятая

1

     Плавали  на  лодках,   бродили,  ходили,  ездили  послы  и  гонцы  по
Новгородским землям.  Добрался и  до  Тсаргова огнища  незнакомый мерянину
человек.  Он  тянул за  чумбур заморенного коня,  оба вывалялись в  черной
болотной грязи,  и  человек  выглядел лешим.  Однако  пришлец не  побоялся
медвежьей головы на  воротном столбе,  подлез под  самую  пасть,  стучал и
настойчивым криком звал хозяев.
     - Чего пришел?
     - Нурманны в городе, - ответил незнакомый.
     - А что тебе в тех нурманнах?
     - Нурманны обманом завладели Городом. Слышишь?
     Тсарг почесался, крякнул, воззрился на гостя:
     - Еще скажи.
     - Нурманны Городом завладели. Понятна тебе речь?
     - Завладели...  - откликнулся Тсарг и оглянулся на свой двор. Мерянин
обошел худого вестника,  для чего-то пошел к лесу,  но тут же  вернулся  и
уставился  на  коня,  качая  большой,  как  котел,  головой,  в лохматых с
проседью волосах. Подумал, подумал и сказал не человеку, а коню:
     - Нурманны завладели. Ишь?!
     Боком,  будто ему  стала нынче узка  калитка,  Тсарг пролез во  двор,
сбросил засовы, оттянул одно воротное полотнище и пригласил вестника:
     - Веди коня, что ли.
     В  избе Тсарг уселся против гостя и молча,  подперев косматую голову,
глядел,  как  голодный жадно  хлебал  горячее  и,  дорвавшись с  голодухи,
по-волчьи рвал хлеб зубами. Вестник отвалился, и мерянин приказал:
     - Теперь спи. А я пойду. Завладели, говоришь?
     ...Посланный очнулся от толчков хозяина. Изба была полна народу. Речь
незнакомого слушали тихо. Иной вздыхал с натугой и вновь затаивал дыхание.
Тсарг перебивал обстоятельно длинный рассказ:
     - Князь,  стало быть?  Еще повтори ту  речь.  -  Двойные дани давать,
сказываешь? Еще говори. - Сверх двойных по пять кун со двора, так, что ли?
- Насильничают? - и, оглядев своих, мерянин успокоил семью: - Нас не найти
до зимы. Летней дороги нет. Чего им тут искать?..
     Гонец кончил рассказывать и встал.
     - Ночевать будешь? - спросил Тсарг.
     - Нет. Еще дороги есть.
     - Далеко ли?
     - К твоим соседям.
     - Ступай.
     Младший  сын  Тсарга,  которого Одинец  знал  старательным парнишкой,
успел вырасти в  ражего мужика и  сделаться отцом.  Он отвязал от коновязи
коня.
     - Не мой конь тот, - возразил вестник.
     - Не перечь, бери, - сказал Тсарг. - Твой плох совсем, загнал ты его.
Да постой.  Леший тебя заведет,  моему коню зря побьешь ноги.  Внучек тебя
проводит. А к тем не ходи, - Тсарг махнул на восход, - к ним я сам сбегаю.
     - Ладно так, - согласился вестник.
     - Ступай,  ступай,  -  проводил его мерянин,  но отпустил недалеко: -
Стой! Для чего же не сказал ты, где Изяслав-кузнец?!
     - Ушел на огнище к Гюряте со всем двором.
     Покинув пустые ныне,  обыденные дела,  мужики собирали стрелы, чинили
колчаны,  вили  новые  жильные тетивы,  проверяли насадку топоров,  точили
ножи,  рогатины,  сулицы-копья.  У  Тсарга нашлись два длинных меча,  один
шлем, кольчуга и четыре щита.
     Минул день,  и мужики побрели -  малое зернышко земской силы. С собой
они взяли двух коней под вьюки с  оружием и  подорожниками.  На спины тоже
навязали тяжелые лыковые пестери с  теми  же  подорожниками.  Кто  же  его
знает,  надолго ли уходили от двора,  а  лишний кусок в  брюхе дает лишний
день жить, свой запас спину не ломит.
     Для  дома  Тсарг оставил двух  сыновей,  с  собой увел  четверых.  На
прощанье мерянину пришлось рявкнуть на горестно рыдающих женщин и  на свою
старуху:
     - Цыц, дуры