, раб!
     В  этот  момент в  польском лагере заиграли трубы,  ударили барабаны,
пошли в  атаку на  татарский фланг двадцать панцирных хоругвей,  следом за
ними  двинулись гусары.  Впереди  скакал  на  коне,  размахивая обнаженной
саблей, Ярема Вишневецкий - без шапки, в бархатном красном кунтуше.
     Джеджалий помчался к Хмельницкому.
     В предрассветной суете кто-то из татар панически завопил:
     - Ярема! Ярема!
     Отряды татар попятились назад,  Ислам-Гирей повернул коня и  поскакал
впереди них.  Татары,  сбрасывая с себя епанчи,  куртки, оружие, с гиком и
ревом бросились вслед за ханом.
     С  правого фланга  наперерез хану  скакал  Хмельницкий -  безжалостно
стегал нагайкой своего белого жеребца. За ним - два десятка казаков.
     Гетман догнал хана Ислам-Гирея только к вечеру на дубновской дороге.
     - Это так ты выполняешь свой договор со мной,  хан!  -  закричал он в
отчаянии. - Почему позорно бежишь с поля боя?
     Хан  прищурил глаза.  Сейчас он  впервые почувствовал,  что больше не
боится Хмельницкого.  С этого часа Ихмелиски будет ему послушен. После боя
он  направит  к  королю  послов:  пускай  помирится с  казацким сердаром и
движется на Турцию.
     Хан ответил спокойно, с чуть заметной насмешкой:
     - Сам не могу понять, гетман, почему такой страх напал на мое храброе
войско?   Не  наслали  ли  поляки  на  нас  дьявола?   Ты  же,  Ихмелиски,
непочтительно разговариваешь со мной. Как это - я, хан Ислам-Гирей, убегаю
с поля боя?  Ты должен знать, что я хотел возвратить испуганное войско. Но
теперь уже поздно возвращаться, поэтому и тебе, гетман, не следует идти на
верную смерть.  Я ценю твою доблесть,  мы еще повоюем. А под Берестечком -
какая уж  им будет суждена фортуна.  Сказал же пророк:  ни единый волос не
упадет с головы без воли аллаха...
     - Хан,  ты играешь с  огнем!  -  вскипел Хмельницкий.  -  Дьявол тебя
надоумил второй раз изменить мне, поэтому я разрываю союз с тобой и...
     Гетман не  закончил.  Из  рядов ханских сейменов вылетел пришпоренный
конь,  белокурый всадник осадил его на задние ноги перед самим ханом, и из
уст верного стража вырвался крик, от которого оторопел и хан, и его свита,
да и Хмельницкий с удивлением посмотрел на воина.
     - Шайтан шелудивый! Изменник!
     Еще хан не пришел в  себя,  а  Селим ударил коня и скрылся в вечерней
мгле.
     ...В  июле хлынули ливни.  Гнилая Пляшивка разлилась по  равнине.  Из
двенадцати тысяч  казацкого  войска,  которое  не  успело  переправиться с
Богуном через болото,  осталось триста самых отчаянных казаков на  острове
Журавлиха.
     Потоцкий лично командовал наступлением на неприступную твердыню.
     Пушки казаков уже не стреляли,  не было пороха. Осажденные брали ядра
в руки и бросали их на головы драгун и наемных рейтаров, которые ползли по
болоту к  острову.  Изредка стреляли гаковницы,  но  и  те вскоре умолкли,
казаки защищались копьями и саблями.
     Среди казаков выделялся молодой воин, закованный в татарские латы. Он
бил железным цепом - боевой долбней - по вражеским головам.
     - Шайтан!  Шайтан!  -  повторял он  после  каждого удара,  и  трупами
покрывалось болото.
     Потоцкий с восхищением смотрел на героев.
     - Эй,  хлопцы!  - крикнул драгунский хорунжий. - Его милость коронный
гетман обещает вам  жизнь и  волю.  Как знаменитый рыцарь он  уважает вашу
храбрость. Сдавайтесь!
     - Нам лучше умереть,  чем получить жизнь, подаренную кровавыми руками
Потоцкого!   -   ответил  с   берега  рыжеусый  казак,   воевавший  косой,
прикрепленной торчком к рукоятке.
     Хромая на одну ногу,  он спустился к берегу,  сел в челн. Оттолкнулся
изо всех сил и  врезался в гущу драгун,  увязших в трясине.  С сатанинской
силой  косил  рыжеусый вражеские головы,  обагрилась вода  свежей  кровью.
Подойти к нему никто не мог.
     А  на  острове  людей  становилось все  меньше  и  меньше,  отделение
рейтаров прорвалось на  берег.  В  последнем ожесточенном бою пали один за
другим казаки,  и  разорвалась боевая цепь  в  руках воина,  закованного в
татарские латы. Теперь он дрался кулаками, выкрикивая проклятия, и наконец
упал лицом вниз, распластав руки, он обнял родную землю, вернулся к ней. И
простонала она, окровавленная, голосом матери Мальвы-ханым:
     <Пожалей меня, сыночек...>
     Остался только рыжеусый казак с косой на челне,  которого взять живым
не могли. Окружили его со всех сторон и подняли на копьях.
     Так погиб мастер на все руки Стратон - основатель казацкого поселения
в Мангуше, верный друг Марии, янычарской матери.


                                  ЭПИЛОГ

                                            Мир - это море. Плыть
                                                                  желаешь?
                                            Построй корабль из добрых дел.

                                                                    Рудаки


     - Скажите,  остался ли еще кто-нибудь на Украине?  - спрашивали новых
пленников старые невольники в  Кафе,  Карасубазаре,  в Скутарии и Галате -
гребцы на турецких галерах.
     - Можно ли найти там хоть клочок зеленой степи?
     - Вьют ли там птицы себе гнезда?
     ...Разбежались  круты  бережочки,  ой,  да  по  раздолью,  загрустили
казаченьки, ой, да и в неволе...
     - Ну  что скажешь,  дочь,  где твоя надежда на  свою большую любовь к
палачу моего  края?  Иди  погляди,  невольница ханской постели,  на  рынок
невольников у подножия горы Топ-кая. Уже не в Кафе, нет, - в самой столице
продает хан своих союзников -  да все за дукаты, да все за талеры. Сегодня
день обрезания внука.  Да разве это мой внук?  Лучше бы я задушила его - и
хоть половину своей вины смыла бы янычарской кровью, потому что тебя убить
не могла...  Оставайся, дочь, у палача, а я пойду сына искать. Идти ли мне
в Турцию или в Румелию?  Нет, я пойду на Украину, где мой Семен остался. И
отыщу тот клочок земли,  который прикрыл его кости. Его прокляли в мечети,
зато,  может быть,  кто-нибудь ему крест поставит.  А ты оставайся и плоди
врагов-змеенышей...
     - Не  проклинай меня,  мама.  Зачем  в  детстве  татарочкой называла?
Зачем, мама?


     - Кто ты и куда идешь, седая женщина с открытым лицом?
     - Отпустите меня,  янычары, отпустите свою мать за Перекопские стены,
у  меня  есть  грамота  от  хана.  Заработала  я  ее  тяжким  трудом:  все
распродала,  чтоб ее купить: бога своего, детей своих и здоровье. Я должна
умереть на той земле,  где конопля до потолка,  а лен до колен, где мальвы
выше подсолнухов растут - белые, голубые, красные...
     ...На холме слобода,  там жила вдова с  маленькими детками.  На тихих
водах, в краю веселом, где ярко светят звезды...


          <Хану Крымского  улуса  Ислам-Гирею.  Просили  вы нас помочь вам
     начать великое дело.  Ничего решить сам не могу,  надо  подождать  до
     начала  заседания  сейма.  Негоже вашей милости,  подданному султана,
     идти супротив своего господина,  да еще и меня, родовитого монарха, в
     такое дело впутывать.  А вместе с этим еще сообщаем,  что дани больше
     платить не будем, потому что наш народ сам голодает после войн.

                                                              Ян Казимир>.


          <Неверный раб великого султана, царя мира, перед которым ты прах
     и тлен.  По наущению самого Иблиса  ты  осмелился  замыслить  заговор
     против своего повелителя. Велю тебе явиться в Высокий Порог.

                                                              Магомет IV>.


          <Милостивый крымский  царь!  Войска   твоей   царской   милости,
     возвращаясь с Украины,  причинили нам большие и непоправимые беды,  и
     казачество тебе больше не верит. Что же касается Москвы, с которой мы
     вступили в дружбу,  так это совершено по желанию моего войска и меня.
     Православная Русь не предаст нас...
                                                      Богдан Хмельницкий>.


     - Почему ты не весел,  мой хан, в день обрезания нашего сына - твоего
наследника?  Он уже спит... Очень крепко спит. А ты выпей за его спокойный
сон.  И за меня -  третью,  но первую твою ханым. И за свой покой выпей...
Правда, хорошего вина я сварила для тебя?
     ...И  за  кровь,  которую ты проливал напрасно по миру,  и  за измену
чужим и  своим,  и  за  то,  что  свой ум,  которым наградил тебя бог  для
свершения добрых дел, продал дьяволу коварства, и за...


     - На развалинах мира ты была розой и завяла.  О вечный боже, прими ее
в цветник рая...  -  рыдал пастух Ахмет над свежей могилой,  вынесенной за
стены бахчисарайского дворца.



           (Текст романа печатается с небольшими сокращениями.)


__________________________________________________________________________
     Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 13/07/2000