ь...
   - Ну что ж, - ответил после недолгого раздумья Доброгост, -  пусть  будет
так. Да хранят вас боги...

   XXVIII. БЫТЬ ГРОМУ ВЕЛИКОМУ...
   Князь не ждал нападения хозар со стороны Десны: Чернигов  защищали  здесь
крутые берега, укрепленные высоким,  неприступным  валом.  Однако  появление
хозар в левобережных лесах,  да  еще  на  подступах  к  Чернигову,  серьезно
беспокоило его. Неужто задумал хозарский каган Кирий  именно  в  атом  месте
напасть на город? Ведь проще было переплыть реку выше по течению,  выйти  на
торный Залозный шлях, а по нему к переправе через Стрижень. Тогда ни  берег,
ни река не будут такой преградой, как здесь, на Десне. Да и ворота рядом.  С
переправы на Стрижне удобно и легко поДойти  к  Северным  воротам  в  стенах
града. А Кирий почему-то минует их. Почему же? Видно,  что-то  иное  задумал
враг.
   "Хитрая тварь, - думает князь, - знает, что я буду ждать его именно  там,
у переправы через Стрижень, и затевает коварное нападение в другом  месте...
Но где?.."
   Так и не разгадав замыслов кагана, Черный распорядился усилить  охрану  у
всех ворот, на всех помостах городских стен, укрепленных толстыми  бревнами.
Воинов в Чернигове  теперь  оказалось  больше,  чем  он  рассчитывал.  Здесь
остались и дружина и участники веча. Под защиту крепости и воинов  сбежались
в Чернигов все поселяне окружных сел, забрав с собой  коней,  коров,  зерно.
Это немного успокоило Черного: есть кому защищать стольный  град,  есть  чем
прокормить людей, а стены в Чернигове крепкие.
   Но спокойствие оказалось недолгим, ненадежным. Уже к  вечеру  возникла  и
закрепилась  у  князя  мысль,  что  хозары  воспользуются  ночной  темнотой,
двинутся на город в том месте, где их меньше всего ждут: через Наддеснянские
ворота. Теперь понятно, почему они скучились неподалеку от  переправы  через
Десну, почему весь день таятся, ничем не выдают себя. Темноты ждут. Внезапно
хотят ударить на твердыню Черниговскую, на детинец. Да, так оно и  есть.  Не
хочет Кирий встретиться с большой ратью северян - дружиной и ополчением. Он,
видно, думает внести растерянность в северянское войско нежданным налетом на
детинец, захватить эту крепость, а заодно и княжну.
   Сначала Черный хотел вывезти дочь из терема и поселить ее  у  кого-нибудь
из ближних мужей. Потом передумал: отозвал  в  детинец  из  окольного  града
почти  всю  дружину,  оставив  там  только  дозорных  у  ворот  и  башен  да
многочисленное ополчение.
   ...Под утро, как только взошла кровавая заря над полем битвы, каган напал
на Чернигов в том месте, где его меньше  всего  ждали.  Конные  полки  хозар
переправились через Десну ниже  Чернигова,  там,  где  отроги  Болдиных  гор
переходят в пойму реки Белоус, и, воспользовавшись спадом воды, вышли  левым
берегом на Любецкий шлях. Это был  крайне  рискованный,  почти  непроходимый
путь, пересеченный болотами. Но потому-то и выбрал его Кирий,  что  там  его
никто не ждал, и это позволяло воинам кагана безопасно добраться  под  стены
Чернигова, напасть на сонную стражу Любецких ворот.
   Дремучая и высоченная, прозванная за это "Черной", роща подходила здесь к
самому  острогу,  бросая  на  него,  особенно  на  ров  и   стены,   густую,
непроглядную тень. Пользуясь темнотой, хозары тихонько спешились, подкрались
к наполненному водой рву и, разбившись на две части, бесшумно, не плеснув ни
разу, переплыли на обрывистый правый берег. Перед ними  в  нескольких  шагах
можно было различить ворота. Но хозары не  двинулись  туда:  предупрежденные
Амбалом и Баглаем, они точно знали,  что  охрана  находится  по  ту  сторону
стены, что  ворота  заперты  на  крепкие,  надежные  засовы  и  открыть  для
хозарских всадников,  перебросить  для  них  мост  через  ров  можно  только
изнутри. Поэтому следовало перебраться через стену где-то в стороне от ворот
и уничтожить малочисленную в этом месте и  беспечную,  как  доложили  о  том
кагану, охрану.
   Нападение было продумано во всех подробностях и, по мысли  Кирия,  должно
было завершиться полным успехом. Но ни каган, ни его холопы в  Чернигове  не
смогли предвидеть одну такую "малость", которая иногда сводит на нет  усилия
целого войска. То ли в спешке, то ли возгордясь своим ратным умением, забыли
хозары, не приняли в расчет, что в  крепости,  кроме  дружины,  есть  еще  и
ополчение народное и черный люд, способный на выдумки  хитрее  всех  законов
ратных.  Они-то  и  погубили  расчеты  правителя  Хозарии,  столь  тщательно
продуманные его замыслы.
   По обе стороны крепостных стен и в самом деле стояла предутренняя тишина,
будто царила полная беспечность. Но стоило хозарам  только  приставить  свои
лестницы к помосту, как оттуда градом посыпались на них смертоносные  камни.
Грохот обвалов и крики раненых взорвали тишину. Вскочили воины черниговского
ополчения - недавние смерды, бортники, кузнецы, кожевники, сторожко  спавшие
на помосте, около запертых на ночь ворот.  Сначала  они  не  поняли,  откуда
лезет враг. Но вот послышался чей-то пронзительный крик: "Хозары!" - и сразу
вспыхнули заранее приготовленные смоловарни, а  вниз  полетела  такая  масса
огромных камней, что хозары не выдержали, стремглав кинулись  в  наполненный
водою ров. А пущенные из лесу в защитников крепости стрелы  уже  не  помогли
хозарам. Они отступили.
   Кирий рвал и метал. Хлестал нагайкой всех, кто попадал под руку,  зарубил
терхана - начальника большого отряда лучших воинов, которых  вел  терхан  на
штурм ворот. Но ярости своей погасить  не  мог.  Внезапность  нападения,  на
которую возлагалось столько надежд, ради которой он  переправился  в  нижнем
течении Десны, пробирался в непроходимых болотах, - все пошло прахом,  воины
поранены, вылазка отбита с большими потерями для хозар!
   Черный подъехал к Любецким воротам позднее,  когда  над  острогом  начало
светлеть утреннее небо. Уже замолкли воинственные  крики,  призывавшие  бить
хозар, и только громкое ржание коней раздавалось по  ту  сторону  стены,  из
Черной рощи. Он прислушался. Казалось, оно откатывалось то в  глубину  леса,
то вправо, на широкое поле за северными стенами окольного града.
   Князь уловил это движение чутьем опытного воина и забеспокоился.
   - Эй, там, на помосте! - окликнул он воинов, которые, радуясь, что отбили
врага, любопытно и весело поглядывали на черную лавину хозарских конников.
   - Что случилось? Почему такой шум за стенами?
   - Да ничего, князь! - ответили ему с помоста. - Хозары из рощи выходят.
   - Из рощи? А куда?
   - На ратное поле, князь! К Северным воротам как будто!
   Черный не стал больше расспрашивать - пришпорил  коня  и,  развернувшись,
погнал его по узкой улице к самой высокой во  всем  окольном  граде  главной
башне.
   Хозары тучей двигались от рощи, словно половодье, растекались по широкому
полю до самого леса. А  со  стороны  Любецкого  шляха  подходили  все  новые
конники и, казалось, не было им ни конца ни края.
   "Ой, нет, - тревожно думал Черный, - не на  ворота  нацеливаются  хозары!
Такой силы хватит, чтоб и град  весь  обложить.  Видать,  не  только  личную
охрану, но и конников хакан-бека привел с собой каган".
   Застонала земля от рати хозарской, задрожали стены от топота конского, от
крика неслыханного. С моря тучи плывут и громом  грозят  земле  Северянской.
Быть буре неистовой, яростной, быть сече лютой, кровавой.  Не  шутки  шутить
пришел под Чернигов каган с войском. Власть и силу свою хочет показать,  еще
больше поработить Северянщину, а княжну добыть не добром, так силой. Но  он,
Черный, уступать и не думает. Воины его не из тех, кто склоняет головы перед
врагом... Им лучше пасть на поле брани, чем дать  заковать  себя  в  колоды,
очернить позором неволи. Храбры воины земли Северянской!
   Быть грому великому, быть сече невиданной! Не день, не два греметь  мечам
о  шеломы  хозарские,  трещать  их  копьям,  ломаться   о   щиты   червленые
северянские, дождем летать стрелам из града на поле,  из  поля  во  град.  И
неведомо, чем закончится этот пир  кровавый,  кому  из  них  суждено  сватов
угощать, а кому землю костьми устилать...
   Но миновал день, и ночь прошла, а хозары не шли на приступ. Стали лагерем
на поле ратном, подальше от стен Чернигова, и  ждут  чего-то.  То  ли  новых
полков из Итиля, то ли верят: одумается князь Черный, запросит мира и  ласки
великого кагана.
   В детинце стали  тревожиться:  чего  стоит  недвижно  огромное  хозарское
войско? Почему  молчит?  Ждет,  пока  северяне  сдадутся?  Задумывают  новый
внезапный удар по Чернигову? Где, когда ждать от них удара в спину?
   А  лагерь  хозарский  молчал.  Только  дым  стлался  по  полю,  да  запах
поджаренной конины щекотал ноздри воинов северянских, стороживших на стенах.
   Нависала беда тайная, неминучая.
   Но вот на следующее утро отделились от хозарского стана три  всадника  и,
подняв над собой знакомый всем племенам  стяг  мира,  поскакали  к  Северным
воротам.
   Воины зашумели на стенах,  крикнули  о  посланцах  вниз,  а  оттуда  люди
передали старейшинам и князю.
   Однако вблизи настроение хозар оказалось совсем не мирным.
   - Эй, там, за стенами! - грубо крикнул один из них, будто не видя, что  с
помостов глядят на них сотни настороженных глаз. - Мы нарочные мужи великого
Итиля. Славный каган  Хозарии,  повелитель  двадцати  пяти  племен,  повелел
передать слуге его, князю северянскому, свою последнюю волю.
   - Ну, ну, говори, - отозвался кто-то из ратных людей на помосте.
   - Я чаушиар! - злобно крикнул хозарин, посмотрев  в  ту  сторону,  откуда
донесся голос. - Желаю говорить с князем немедля и лично!
   - А-а, так это ж сват! - послышался насмешливый  голос.  -  Чаушиар-то  и
приезжал к нам сватать княжну за кагана. Тебе и подождать не грех! Сватам  и
обычаем велено быть терпеливыми. Повтори-ка  лучше  сказочку  про  куницу  -
красную девицу.
   По стенам волною прокатился смех.
   Дозорный приказал ближайшему отроку:
   - Слетай-ка живым делом к князю да перескажи слова хозарина!
   - Требую немедля перебросить мост, открыть ворота.  Потом,  может,  будет
поздно! - пригрозил чаушиар.
   - Смотри на него, какой прыткий! - Кто-то язвительно засмеялся. - Сказано
тебе, подожди! Нам еще не ведомо, что князь повелит.
   Черный недолго раздумывал над тем, стоит ли пускать в  Чернигов  незваных
гостей. Пока чаушиар препирался  с  воинами  на  стенах,  прибежал  отрок  с
княжьим повелением: открыть ворота, впустить  посланцев  кагана  в  окольный
град.
   Князь встретил чаушиара сухо и недружелюбно.
   - Что утешительного привез ты на сей раз, нарочный луж земли Хозарской? -
спросил он, хмуро глядя на него.
   - Каган велит не проливать напрасно кровь! -  резко  ответил  чаушиар.  -
Дружина у северян невелика, и даже вместе с ополчением не устоять  ей  перед
натиском наших воинов. А разобьем ваше войско, хуже будет всей  Северянщине,
да и тебе, князь, и дочери твоей. Не ждите  тогда  пощады  от  кагана.  Веди
сейчас к нему княжну.
   Черный помрачнел и так же холодно ответил:
   - Но княжна, как и раньше, не желает быть женой кагана.
   - Князь должен помнить, что он и дочь его подвластны хозарскому каганату!
- уже гневно продолжал чаушиар. - А закон позволяет кагану не  спрашивать  о
воле подданных. Воля - это сила, а сила на стороне кагана.
   - Неправда! - повысил голос черниговский князь. - Кроме законов, есть еще
и обычай. А обычай велит спрашивать согласия  девушки,  тем  более  согласия
княжны.
   - Обычай мы уже соблюдали: просили княжну  быть  женой  кагана  добром  и
лаской и богатыми дарами. Но теперь, -  чаушиар  зло  прищурился,  -  теперь
настало время  напомнить  о  законе,  том  самом,  по  которому  она  должна
принадлежать кагану как дочь подвластного князя.
   - То ваш закон! А наш повелевает взять под защиту своих кровных.
   Чаушиар долго молчал. Он не ожидал такой непримиримости Черного.
   - Значит, ты решил противиться воле кагана? - проговорил  он  наконец.  -
Подумай...
   - Я уже думал, - прервал его Черный. - Так  и  передай  кагану:  либо  он
мирно вернется в Итиль, оставит в покое народ мой и дочь  мою,  либо  я  ему
больше не подвластен. Ни я, ни земля Северянская.
   Чаушиар пристально, не отводя глаз, глядел  на  князя...  Он  понял,  что
решение его непоколебимо, и поспешно уехал из Чернигова.

   XXIX. ВСТРЕЧА С ВСЕВОЛОДОМ
   Главный удар, как и следовало ожидать, был нацелен  на  Северные  ворота.
Хозары  успели  за  сутки  подготовить  множество  лестниц  и  двинулись   к
Чернигову, нагруженные свежерубленным деревом. Посередине,  как  раз  против
ворот, могучие воины несли на  плечах  толстые  дубовые  колоды,  прозванные
бивнями. Следом за ними шли отряды мечников,  за  ними  -  лучники,  которые
должны были прикрывать тучами стрел переправу через ров, штурм  черниговских
стен и, самое главное, - ворот.
   Спешенные хозары, без лошадей,  как  бы  утратили  опору.  Непривычные  к
пешему строю, они беспорядочно толпились  и  бежали  вперед,  будто  гонимые
какой-то страшной силой и ослепленные страхом.
   Северяне, не теряя времени, готовились  к  бою.  Закопченные  как  черти,
смоловары раздували огонь в очагах, готовые по первому зову воинов, стоявших
на помосте, подать кипящую смолу, чтоб лить ее на головы врагов,  пытающихся
взобраться на стену. Каменоломы  наносили  под  стены  камни,  завалили  ими
помост, устраивались на облюбованных местах, с  которых  можно  половчей  да
побыстрей обрушить каменный дождь на врага. Они были уверены, что именно  их
оружие решит судьбу невиданного в этих землях побоища.
   Но больше  всех  тревожились  северянские  лучники:  они  первыми  должны
вступить в бой, и если не остановить, то крепко поубавить лавину наступающих
врагов. Мечи пойдут в ход потом, в сражении на стенах, когда  хозары  дойдут
до толстых и высоких черниговских стен, с набитой меж двумя дубовыми срубами
землей, с широким помостом и щитами. В них - перевес северян над хозарами, и
мощные стены эти - надежда и опора северян.
   Со страшным криком и шумом хозары двинулись на приступ. Вот уже  блеснули
сабли, качнулась вперед ощетинившаяся  лавина.  И  не  успела  зазвенеть  на
помосте первая тетива, как с поля ратного полетела на  северян  тьма-тьмущая
хозарских  стрел.  Шум  сражения  донесся  в  переполненный  людьми   город.
Раздались боевые кличи начальников, яростные крики  воинов,  вопли  раненых.
Все это, слившись воедино, грозной тучей нависло над полем кровавой сечи.
   Черная не сомневалась, где  ей  быть  сейчас:  конечно,  среди  тех,  кто
проливает кровь и умирает, отстаивая родину  от  врагов.  Но  ее  сдерживали
увещания отца, подавленного обрушившимся на Северянщину несчастьем.
   "Не дело княжны, говорил он, бросаться в водоворот ратной  сечи".  И  она
обещала отцу оставаться в тереме. Не хотелось причинять  ему  лишних  тревог
помыслами о ее судьбе. Не послушается она, еще пуще станет отец терзать свое
сердце горькими думами и страхами... Из-за этого и битву может проиграть.  В
ратном деле спокойствие воина много весит...
   Хоть и старалась Черная унять  тревогу,  но  не  сиделось  ей  на  месте.
Металась в горнице от окна к окну, и мысли лихорадочно теснились в голове. А
может, хозары уже проломили  ворота  и  ринулись  в  окольный  град,  топчут
копытами коней воинов народного ополчения? Может, именно  сейчас  и  следует
бежать к сражающимся людям, поддержать в них боевой дух,  вселить  в  сердца
надежду, веру в победу? Может быть...
   Но тут приглушенный шум вдруг вспыхнул с новой силой, будто громом ударил
в окна. Княжна застыла на месте, с ужасом  прислушиваясь,  стараясь  понять,
откуда доносится все усиливающийся тысячеголосый рев.
   "О боги, - мелькнула страшная догадка, - наверно, хозары разбили ворота и
прорвались в город!"
   Не в силах больше сдерживать себя, она побежала к выходу, оттуда прямо на
конюшню, где всегда ждал ее верный Сокол.  Конюшие  не  осмелились  перечить
княжне. Однако же в домашней одежде не могли выпустить ее из  детинца.  Пока
одни седлали и выводили Сокола, другие принесли кольчугу, шлем,  все  нужное
для ратных выездов, когда-то изготовленное по желанию Черной.
   Почувствовав  на  себе  всадника,  услышав  ржание  боевых  коней,  Сокол
рванулся с места и во весь опор помчался в окольный град.  Хозарские  стрелы
жужжали вокруг, как шмели, впивались в мягкий грунт,  в  соломенные  кровли.
Княжна прикрылась щитом и, держась поближе к рубленым  строениям  и  высоким
заборам, быстро подвигалась вперед к воротам, под прикрытие высоких стен.
   Объезжая скопление ратных людей, Черная вдруг столкнулась с  дружинником,
который выскочил ей навстречу. Она окинула его  быстрым  взглядом  и,  резко
вздыбив, осадила Сокола.
   Дружинник тоже осадил своего  коня,  глядя  на  нее  удивленными,  широко
открытыми глазами.
   - Всеволод! - воскликнула княжна, пораженная внезапной встречей.
   Дружинник молчал. Он сдерживал Вороного и во все глаза смотрел на Черную,
не говоря ни слова.
   Сбоку шарахнулись чьи-то кони и оттеснили Всеволода к самому забору.
   - Едем отсюда! - пробилась к нему княжна. - Видишь, какая толчея!  Хозары
сотнями и тысячами сыплют сюда стрелы...
   - Но мне приказано...
   - Ничего, ничего! - оборвала  его  Черная.  -  Давай  вон  туда!  За  тем
укрытием постоим! - Она схватила  его  коня  за  повод,  словно  боясь,  что
Всеволод сейчас пришпорит Вороного и оставит ее здесь одну в этой  сутолоке.
Когда они въехали в узенький проулок и стали за высоким частоколом  какой-то
усадьбы, девушка печально вздохнула.
   - Видишь, Всеволод, сбылось-таки предсказание твоего  отца.  Не  миновала
меня злая доля. Чует сердце, лихая беда нависла  надо  мной  и  над  народом
нашим...
   - Не горюй, княжна! Осилим мы злого ворога!
   - Нет, нет, не говори! - Слезы блеснули в глазах Черной. - Я  знаю,  беды
не миновать... Вот только...
   - Не убивайся так, княжна. Не прорвутся хозары, - успокаивал ее юноша,  -
трупами ложатся они под стенами града.
   - Правда? А почему же учинился такой великий шум у  ворот?  Не  проломили
их, часом?
   - Да нет! - засмеялся Всеволод. - Смолою попотчевали незваных гостей. Как
комарье, облепили они ворота. Думали, что у северян только камни да  стрелы.
А воины наши подпустили их поближе, под самые стены. Хозары  полезли  вверх,
тут наши и вылили горячую смолу в самую гущу их. Такой вой поднялся! Удирали
они прочь, как крысы с тонущего носада36. Да и  немалой  кучей  полегли  под
стенами.
   - Но ведь их сила  несметная,  Всеволод.  Говорят,  все  поле  хозарскими
конниками забито. И лес вокруг тоже.
   - Правда, много их, княжна. Но и нас не мало. Стены града  крепки,  воины
храбры. Отстоим мы град наш стольный...
   - Ох, кабы свершилось все, как говоришь ты, -  вздохнула  девушка.  -  Да
помогут боги сбыться твоим словам. - Она задумчиво  поглядела  на  высокого,
статного дружинника. В ратной одежде показался ей теперь Всеволод  не  юнцом
поселянином, а витязем настоящим, храбрым, смелым  и  спокойным,  готовым  к
сече кровавой, к защите родной земли и ее, княжны... Странно, почему она  не
заметила, каков этот молодец, там, на пастбище.  Сама  бы  посоветовала  ему
стать дружинником. Просила бы князя за него. Ведь он для дочери все  мог  бы
сделать...
   Казалось, она забыла о том,  что  делалось  вокруг,  и  молча  любовалась
сильным витязем.
   - А ты... - Она хотела было  сказать  все  это  вслух,  да  спохватилась,
покраснела и закончила: - Я хотела спросить тебя, как ты попал в Чернигов, в
дружину князя?
   Всеволод вспомнил предостережение отца и замялся.
   - Так ведь хозары... - начал он неуверенно, - а я... я  князю  услужил...
Но прошу тебя, княжна... Ты на меня не гневаешься?
   - Ну что ты, Всеволод, - отозвалась Черная, -  забудь  все  то...  -  Она
искренне и доверчиво заглянула ему в глаза. -
   Я не помню зла... И ты прости меня. Видишь, какая беда  свалилась  теперь
на