удет стражем. Однако улыбка ее, мне кажется, не о том лишь говорит.
   Дружинник недоверчиво взглянул на соседа:
   - Не думаешь ли ты, что избранник судьбы  станет  избранником  прекрасной
княжны?
   - А почему бы нет? Такому отроку  куда  более  пристало  быть  нареченным
княжны, чем старому кагану. Взгляни, как статен и хорош собою этот воин, а в
ратном деле настоящий муж!
   - Правда, - согласился дружинник. - Пара из них хоть куда! Другую такую и
не сыщешь. Да неведомо, как приглянется он гордой княжне?
   - Ой ли?
   - А как же? Сан-то у отрока, кажись, не княжеский. Пойдет  ли  княжна  за
простого воина?
   - Ну, сан он добудет! Видишь, каких  мужей  одолел?  А  это  ведь  только
начало. Кто умеет так владеть оружием, у Того и сан будет.

   XXXI. ГОНЕЦ К КНЯЗЮ ОЛЕГУ
   Вести с поля брани не всегда  проникали  к  княжне  через  высокие  стены
детинца. Князь запретил отрокам тревожить дочь  рассказами  о  ратных  делах
защитников Чернигова. Но не могли скрыть отроки  от  княжны,  что  нынче  от
Северных ворот поскакали два нарочных мужа  к  войску  хозарскому  и  должны
объявить там, что северянский витязь вызывает кагана на поединок. Ну как  им
было скрыть такую весть от Черной? Витязь-то пойдет на битву, а может, и  на
смерть за родную Северянщину и за нее, княжну. Она должна быть  там,  ей  бы
след подбодрить смельчака, укрепить своим  словом  его  силу  ратную,  а  не
сидеть, запершись в тереме. Да и князь не накажет их за своеволие, вести эти
не тревожные, а радостные.
   Черная была уверена, что Всеволод готовится  к  поединку  с  каганом,  не
знала только, когда встретятся они на ратном поле. Услышав, что князь послал
нарочных мужей в хозарский стан, она без долгих разговоров вскочила в  седло
и в радостном возбуждении погнала коня узкими улицами окольного града.
   У ворот толпились  закованные  в  броню  дружинники,  которые  готовились
сопровождать Всеволода и быть свидетелями единоборства в поле. Черная хотела
пробиться вперед, поговорить с Всеволодом, да где там! Никто не  обращал  на
нее внимания, никто не уступал дорогу.
   - Всеволод! - крикнула княжна. Он услышал ее, обернулся, поискал  глазами
в густой толпе, наконец увидел и махнул ей рукой.
   - Да пошлют тебе боги удачу и счастье,  Всеволод!  Черная  заметила,  что
князя нет среди  дружинников.  Догадалась,  где  он  может  быть  сейчас,  и
поскакала к ближайшей башне. Но там ее радость сразу погасла.  Она  услышала
крики:
   - Он трус! Он трус!
   То кричали воины, спускаясь с башни вниз.
   Черная побледнела.
   - Кто трус? - спросила она у отца. - Всеволод трус?
   - Да нет, - досадливо отмахнулся  Черный,  -  каган  отказался  выйти  на
поединок. Княжна не поверила:
   - Не может этого быть! Откуда вы знаете?
   - Мужи нарочные возвращаются ни с чем, - хмуро ответил князь и двинулся к
своему коню, которого подвели к нему отроки.

   * * *
   Теперь на Соборной площади толпились не только дружинники. Князь  наказал
созвать всех воинов народного ополчения, кроме тех, кто сторожил на  стенах,
и обратился к ним с речью:
   - Братья! Дружинники! Воины земли Северянской! Четверо суток стоите вы на
стенах острога Черниговского, и разбиваются о мужество  ваше  ватаги  хозар,
как волны буйные о берег каменистый. Враги уже начали бояться вас, на  стены
смотрят, как на свою погибель. А ныне сам каган - ворог наш треклятый  -  не
посмел выйти на поединок с витязем земли Северянской Всеволодом славным.  Но
хозары злые и наглые враги. Они не уйдут от града нашего, пока  мы  сами  не
прогоним их отсюда.
   - Правда! - закричали дружинники. - Довольно сидеть  за  стенами!  Выводи
нас, княже, на поле битвы!
   Черный хотел еще что-то сказать, но понял, что  его  не  слышно  будет  в
грозном шуме, поднявшемся на площади.
   - На поле! На сечу! - кричали воины, поднимая над головой мечи. -  Хозары
трусы! Негоже нам прятаться от них за стенами острога!
   Черный не мог нарадоваться боевому духу северян. С  тех  пор  как  помнит
себя князем, да и до княжения, не слышал и  не  видел  на  Соборной  площади
такого единодушия, такой  готовности  каждого  сразиться  с  врагами  родной
земли. То ли нависшая опасность, то ли почуяли северяне мощь свою, малодушие
хозарского кагана, неуверенность, а может, и слабость врага...
   "Видно, то и другое, - думал князь. - А впрочем, всего вернее  вселяет  в
сердца воинов жажду сечи трусость Кирия".
   Обрадованный и возбужденный, Черный  выпрямился  в  седле  и  поднял  над
головой меч.
   - Братья!..
   Шум на площади стал затихать. Князь подождал, пока он улегся.
   - Я радуюсь, братья, - обратился он к народу, - что воля князя  и  воинов
его ныне, как никогда, едина. Когда и где  начнем  мы  битву  против  хозар,
дозвольте обдумать и на совете мужей обговорить. Беритесь за дело.  Готовьте
к бою оружие и коней!
   Черный вложил в ножны меч, давая понять, что все сказал.
   И снова площадь задрожала от громких криков одобрения воинов северянских.
Не только князь, все северяне радовались единению своих помыслов, готовности
к ратному подвигу.
   Теплая летняя ночь опускалась на землю, расстилая  над  ней  свое  черное
покрывало. Окруженный высокими  стенами  детинец  тонул  в  густых  вечерних
сумерках. Но все же зоркому глазу еще можно было разглядеть, как  отделилась
от княжеской конюшни темная фигура, быстрой тенью метнулась через подворье и
пропала меж приземистых строений, ютившихся вплотную  к  стенам.  Потом  она
возникла перед домом княжеского ключника.
   Усталый и разбитый напряжением последних дней, Амбал стоял у окна,  глядя
в ночную тьму. Он вздрогнул, когда раздался тихий, осторожный стук. Он  ждал
его и все же не осмеливался сразу  отозваться,  прислушивался,  собираясь  с
мыслями, преодолевая страх.
   Легкое постукивание послышалось снова.
   - Кто там? - тихо отозвался Амбал.
   - Не слышишь, что ли? Открой!
   Ключник узнал голос и побежал открывать дверь.
   - Наконец-то! Ну как там? Дознался? - прошептал Амбал.
   Баглай молча сбросил с себя плащ и опустился на скамью, стоявшую у двери.
Он ничего не говорил, казалось, все еще обдумывая что-то.
   - Неужто ничего не выведал? - испуганно спросил ключник.
   - Не выведал, Амбал, - подавленно ответил Баглай.  -  Князь,  эта  старая
лисица, собрал на  совет  только  самых  доверенных  мужей.  Ну.  а  к  ним.
известно, не подступишься... Приказано готовиться к походу, но когда и  где,
с какими силами, как думает князь  выйти  из  острога,  ни  одна  собака  не
проговорилась... Похоже, что ночью будут делать вылазку.
   - Этой ночью? - удивился Амбал. - Неужто у них хватит смелости?
   - Я так думаю, что они как раз на ночь и полагаются. А если  это  так,  -
добавил Баглай, - то и я должен буду из Чернигова уйти.
   Амбал не сразу понял:
   - Но почему же?
   - С княжеской дружиной я должен идти! - сердито пояснил Баглай. -  А  там
уж в поле попробую отколоться и перебежать к своим.
   Какое-то время они сидели и молчали, каждый думал о своем.
   - А не лучше ли оставаться тебе в остроге? -  заговорил  Амбал.  -  Может
быть, нам удастся воспользоваться уходом князя и дружины и вывезти Черную?
   - Ты что, с ума сошел? - еще пуще рассердился Баглай. - Кто нас  выпустит
отсюда? На стенах, у ворот - везде  усиленная  стража!  Да  и  главное  дело
сейчас - предупредить кагана. И  тогда  если  Черный  на  самом  деле  ночью
неожиданно нападет на наших, его там встретят острые сабли воинов. И  больше
он в Чернигов не вернется... А насчет  княжны  позаботишься  ты  сам.  Помни
только: головой отвечаешь за нее.  Прибережешь  для  кагана  -  поживешь  на
свете, если нет - пеняй на себя...
   Оставшись наедине, князь приказал позвать дочь.  Черная  не  замешкалась.
Грустная и встревоженная пришла к отцу. Обняла его, спрятала лицо на широкой
груди князя и заплакала.
   - Дитя мое, - опечалился Черный, - как ты побледнела и осунулась  за  эти
дни. Боишься, что хозары вломятся в острог,  что  воины  наши  не  устоят  в
кровавой сечи? Не бойся! - Он ласково и бережно провел ладонью по склоненной
голове дочери. - Дела сейчас пошли у нас на лад. Видела, как струсил  Кирий?
Не осмелился он выйти на поединок. Значит, настало время самим двинуться  на
бой с хозарами.
   Черная подняла голову, испуганно и недоверчиво глядя на отца:
   - Так это правда, батюшка, что нынче поведете вы наших  воинов  за  стены
града на поле боя?
   Черный пристально и строго смотрел в глаза дочери.
   - Правда! Слышала, как все воины требуют выходить на брань? Крепок боевой
дух нашей рати, и не мне, князю, сдерживать ее.
   - Страшно мне, батюшка, - призналась  Черная.  -  Сильны  еще  хозары,  а
дружина наша невелика.  Да  и  здесь,  в  Чернигове,  ратных  людей  надобно
оставить.
   - Не бойся, дитя мое, со мною двинется не  только  дружина,  но  и  воины
народного ополчения. Хватит и для сечи на ратном поле и для того, чтоб  град
охоронить. Открою тебе тайну, чтоб ты была спокойна: прошлой ночью послал  я
в Сновск гонцов своих. К утру посадники ближних градов  и  городищ  приведут
под Чернигов большое ополчение. С двух сторон ударим на хозар...
   - А вы уверены, отец, что те гонцы проберутся в Сновск? Ведь  острог  наш
окружен со всех сторон...
   - Окружен, да не совсем. Люди  наши  знают  такую  тропку,  что  неведома
хозарам, и не сможет преградить дорогу нашим людям ворог злой.
   Черная задумалась.
   - Когда же выступаете вы с войском, батюшка? - тихо спросила она.
   - После первых петухов. Только - чур! - ни  одной  живой  душе  об  этом.
Никому ни полслова!
   - Само собой, - готовно отозвалась княжна, -  нема  буду  как  рыба...  -
Потом опустила голову, о чем-то раздумывая. - Хочу просить вас,  батюшка,  -
нерешительно начала она,  снова  глядя  на  князя,  -  хочу  просить  вас...
оставьте тут, при мне, того дружинника, что вызвал кагана на поединок.
   - Всеволода? Но почему же именно его? - удивился Черный.
   - Боязно мне без вас оставаться во граде, - ответила княжна, - а он будет
моим стражем и защитником надежным.
   Князь смерил ее недоверчивым взглядом. В чем тут дело? Не приглянулся  ли
ей никому не ведомый отрок? Но как же отказать дочери, которую князь  должен
оставить в детинце
   В такое тревожное время?
   - Жаль оставлять Всеволода здесь. Он там, на поле  брани,  был  бы  очень
нужен. Таких богатырей, как он, у нас немного. Но  коли  ты  боишься,  пусть
будет по-твоему: оставляю его здесь охранять терем.
   -  Во  главе  охраны,  батюшка,  -  попросила  Черная.  Черный  помолчал,
обдумывая, что ответить дочери.
   - Зачем это? Ведь отрока того совсем мы мало знаем.
   - Он смел, - настаивала княжна, - отвага его будет  всем  примером.  И  я
спокойна буду, что сторожит меня надежный воин.
   Князь пожал плечами. Но отказать дочери не  решился:  ведь  он  уходит  с
войском, а дочь оставляет здесь.
   - Пусть будет Всеволод во главе твоей охраны, - ответил он. - Может,  так
и лучше, и  я  спокойней  буду,  зная,  что  Всеволод  в  самом  деле  страж
надежный...
   Прощаясь, князь нежно прижал к себе дочь. Потом поглядел  на  нее,  такую
грустную и прекрасную и так похожую на свою мать.
   - Баловница ты, - попытался он, улыбаясь, поднять  настроение  шуткой,  -
знаешь, что отец ни в чем не откажет,  и  выдумываешь  невесть  что.  Ну  да
ладно, ладно, - не дал он возразить ей,  видя,  что  она  хочет  еще  что-то
сказать, - говорю же, обойдемся  и  без  твоего  Всеволода.  Пусть  сторожит
покрепче терем!
   Он нарочито сказал это слово: "твоего", но Черная  будто  и  не  слышала,
заговорила об ином.
   - Я выйду провожать вас, батюшка! Накажу няньке, чтоб разбудила  меня  до
первых петухов, когда вы будете собираться в поход... Премного благодарна за
то, что уважили мою просьбу. Со Всеволодом я спокойней буду.
   "Со Всеволодом", - подумал князь.
   Он пожелал ей доброй ночи, однако, когда она стала уходить, не выдержал и
остановил ее у двери.
   - Донюшка, - ласково спросил он, - а он... тебе нравится, этот отрок?
   Княжна залилась краской, смущенно глядя на отца.
   - Что вы, батюшка! Мы только дружим с ним.
   - Вот как? Дружите? Когда же вы успели подружиться? Ведь он только-только
прибыл к нам в Чернигов и здесь его никто не знает... Отколь тебе он ведом?
   Черная потупила взор:
   - Я... я скрывалась у них... когда бежала от хозар...  да  и  раньше  еще
видела его и говорила с ним.
   Князь в изумлении глядел на дочь, не понимая, как могло это случиться.
   - Что-то не разберу я, - сказал он, помолчав, - как ты могла скрываться у
них. И кто это "они"? У кого это "у них"? Ведь Всеволод не северянин!
   - Кто сказал, что он не северянин?
   - Да сам же и сказал, - развел руками князь, - помнится,  говорил,  будто
он из-за Сулы-реки.
   "Из-за Сулы? Почему из-за Сулы? - торопливо соображала княжна. - Зачем он
так сказал?.. Ах, вот оно что!.."
   Догадавшись, что заставило Всеволода сказать неправду, Черная хотела было
объяснить князю, но вовремя спохватилась и промолчала.
   - А может, побоялся, что вы не примете его  в  дружинники?  -  неуверенно
промолвила она наконец. - Ведь у нас охотнее берут чужеземцев в дружину...
   Не понравился Черному такой ответ. Но уж поздно было, близилась  полночь.
Не стал больше допытываться у дочери, где встретилась она раньше с  отроком,
и повелел ей идти в свои покои.
   Вернувшись к себе, княжна не спала, и не до сна ей было.  Выглядывала  то
за дверь, то в окно. Услышала, что отрок кликнул к отцу  сначала  Всеволода,
потом начальника  княжеской  дружины...  Черная  тихонько  и  быстро  надела
простую одежду воина и, миновав дружинников, стоявших на  страже  у  терема,
направилась к жилью, где помещались воины охраны.
   - Мне нужен начальник караула, - сказала она отроку, стоявшему у входа.
   - Сейчас кликну, - засуетился тот.
   К ней вышел тот самый начальный муж, которого недавно видела она у князя.
   "Значит, отец не выполнил мою просьбу, - удивилась она, - и  не  поставил
во главе охраны Всеволода. Но почему?.."
   Гнев и обида разом подступили к сердцу. Ей захотелось тут же броситься  к
отцу с упреками и жалобами. Слезами  принудить  его  сделать  так,  как  она
хочет! Но она сдержалась. Вспомнила, что негоже тревожить отца в ночь  перед
битвой.
   - Князь приказывал начальному мужу, чтобы взял он в княжью охрану  отрока
Всеволода? - недовольно спросила она.
   - Да, княжна, приказал.
   - Где он сейчас?
   - На конюшне. Ушел доглядеть своего коня.
   - Хорошо. Я найду его там. Да, как бы не забыть... -  будто  спохватилась
она и добавила: - Всеволод мне нужен. Этой ночью поедет сопровождать меня по
окольному граду.
   - Воля твоя, пусть будет так, как  желает  княжна.  Всеволод  -  надежный
страж. Вот только след ли разъезжать тебе ночью по граду?
   Черная поняла намек и надменно ответила:
   - Начальный муж, думаю, знает, зачем должна я буду отправиться к воротам?
Ведь князь сказал тебе?
   - Да. Но князь также наказал нам беречь княжну как зеницу ока. И уж  коли
решается она ночью ездить по  граду,  я  выделю  ей  для  охраны  нескольких
дружинников.
   - Нет, нет, не надо, - отказалась Черная,  -  не  нужны  мне  дружинники.
Хватит одного Всеволода. Я полагаюсь на него. Да и не сейчас он  понадобится
мне, - нашла она наконец нужные слова, чтоб успокоить не в меру  заботливого
витязя.
   Всеволод не обрадовался приходу Черной на конюшню. Видя,  что  поблизости
никого нет, он стал попрекать ее:
   - Зачем, княжна, так сделала?
   - Как?
   - Зачем оставила меня здесь, в детинце? Черная смотрела на него, спокойно
улыбаясь.
   - Ты недоволен?
   - Еще бы! Утром каган не вышел на поединок, а вечером княжна заботится  о
том, чтобы избавить меня от встречи с ним  на  ратном  поле.  А  я-то  ждал,
мечтал скрестить копье и меч с хозарским каганом и  одолеть  его  в  честном
бою.
   - Откуда у тебя такая жажда сечи? - лукаво усмехнулась Черная.
   Всеволоду почудилась в ее словах насмешка. Он нахмурился и резко ответил:
   - Княжне, вижу, смешно! А я хотел бы знать,  зачем  отозван  из  дружины!
Зачем я здесь, в охране, а не на  поле  ратном,  где  должно  быть  мне  как
воину?
   - Так нужно, Всеволод. Есть для тебя  дело  тайное  и  очень  важное.  Не
всякому его доверишь. Вот потому-то я и выпросила тебя у князя.
   - Но почему же именно меня? И перед самой битвой!
   - Не следует здесь говорить об этом. Седлай  Вороного,  выедем  отсюда  в
другое место, где не могут услышать нас любопытные уши,  и  я  поведаю  тебе
все, что задумала.
   Но Всеволод не торопился, стоял задумавшись, видно сомневаясь в сказанном
княжной.
   - Ты не веришь мне, Всеволод? - прозвучал ее встревоженный голос.
   - Не знаю... - замялся он. - Мне кажется, что нет сейчас важнее дела, чем
то, которое задумал князь. Черная молча слушала его.
   - Ну как хочешь, настаивать не буду, - обиженно ответила она. - И  больше
просить тебя не стану. Сама поеду, коли так!
   Княжна двинулась к выходу, но Всеволод загородил ей дорогу:
   - Постой, княжна.  Может,  я  и  ошибаюсь...  Повремени  чуток,  я  зараз
соберусь.
   Быстро и ловко, как пристало дружиннику, он стал седлать Вороного и, пока
конюшие готовили для княжны Сокола, вывел своего коня во двор.
   Черная сурово оглядела его.
   - Ты что, на прогулку собрался? - недовольно спросила она. - А  где  твое
оружие?
   - Разве...
   - Да, все бери с собой, - прервала его Черная,  -  шлем,  кольчугу,  меч,
щит, и копье, и лук со стрелами. Дорога будет дальняя и опасная.
   "Совсем загадками говорит Черная", - удивился Всеволод. Он заспешил.
   - Подержи, княжна! - Он торопливо дал ей в руку повод своего  коня.  -  Я
только захвачу что надо! И в тот же миг исчез в густой ночной мгле...  Когда
они выехали  на  большой  пустырь,  княжна  спешилась  и  привязала  коня  к
одинокой, сиротливо стоявшей березе. Всеволод последовал за ней.
   - Ну говори же, - нетерпеливо начал юноша, - куда мне  ехать?  По  какому
делу?
   Черная повела речь издалека:
   - Скажи мне, если князь сей ночью поведет  дружину  и  воинов  ополчения,
веришь ты, что победа будет за ними, что одолеют они хозар?
   - А как же! Силы у нас немалые, воины с большой  охотой  в  бой  идут.  И
каждый драться будет за двоих! Я в том уверен!
   - А я не верю, - просто и твердо сказала княжна. Чувствовалось,  что  она
долго думала, вынашивала эту мысль и потому так убежденно говорит о ней.
   Всеволод оторопел:
   - Как это - не веришь? Почему?
   - А вот почему: силы у нас, правда, немалые, но их намного меньше, чем  у
хозар. Воины наши с охотой идут на  брань,  но  нет  у  них  такого  ратного
умения, как у конников хозарских. Отец мой возлагает слишком большие надежды
на то, что  застанет  их  врасплох.  Он  и  в  самом  деле  выступает  перед
рассветом, когда все будут спать. Но одного этого мало. Не возражала я отцу,
но в победу над хозарами не верю. Не все же они спят. Есть там  и  охрана  и
дозорные! Что будет, если не застанут их врасплох наши воины, если наткнутся
на засады, если поднимется весь лагерь хозарский?
   - А ополчение? - не сдавался Всеволод. - Разве не созвал  князь  народное
ополчение?
   - Созвать-то созвал. Да сколько его, ополчения? Ну придут из Сновска,  из
городищ окрестных. Разве это настоящая ратная сила? Ведь из  дальних  градов
не успеют подойти дружины. И из ближних не все пойдут по зову князя. В своих
острогах тоже должны они людей оставить...
   - Так что же ты решила делать?
   - А вот что: надумала я послать тебя в Киев.
   - В Киев? - поразился Всеволод.
   - Ну, может, и не в Киев, а ближе.  Да  дело  вот  в  чем:  незадолго  до
нападения хозар приезжал  к  нам  в  Чернигов  Олег  -  князь  киевский.  Он
советовал отцу объединить наши силы с полянами, чтоб навсегда изгнать  хозар
с Северянщины. Но батюшка не дал согласия. Не верит он ему. Любеч,  говорит,
захватил, а теперь и на Чернигов