авшихся постановили закрыть заседание.
  Караул после четырехкратной проверки документов выпускал членов
Предпарламента на улицу. Они долго еще топтались у подъезда, ожидая
каких-то дальнейший событий в смутной надежде, что большевики "опомнятся".
  В это же время матросами были заняты военный порт с радиостанцией и
Адмиралтейство, арестован Морской штаб.

  В 14 часов 35 минут в Белом зале Смольного открылось заседание
Петроградского Совета.
  Когда на трибуне после почти четырех месяцев подполья впервые открыто
появился Ленин, в зале разразилась буря аплодисментов. Никогда прежде
Ленин не был таким торжественным и взволнованным, как в тот момент, когда
он, дождавшись тишины, сказал:
  - Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой
все время говорили большевики, совершилась!

  Доклад В. И. Ленина на заседании Петроградского Совета рабочих и
солдатских депутатов, 25 октября 1917 г.
  "Товарищи! Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой
все время говорили большевики, совершилась!
  Какое значение имеет эта рабочая и крестьянская революция? Прежде
всего значение этого переворота состоит в том, что у нас будет Советское
правительство, наш собственный орган власти, без какого бы то ни было
участия буржуазии. Угнетенные массы сами создадут власть. В корне будет
разбит старый государственный аппарат и будет создан новый аппарат
управления в лице советских организаций.
  Отныне наступает новая полоса в истории России, и данная, третья
русская революция должна в своем конечном итоге привести к победе
социализма.
  Одной из очередных задач наших является необходимость немедленно
закончить войну. Но для того, чтобы кончить эту войну, тесно связанную с
нынешним капиталистическим строем, - ясно всем, что для этого необходимо
побороть самый капитал.
  В этом деле нам поможет то всемирное рабочее движение, которое уже
начинает развиваться в Италии, Англии и Германии.
  Справедливый, немедленный мир, предложенный нами международной
демократии, повсюду найдет горячий отклик в международных пролетарских
массах. Для того, чтобы укрепить это доверие пролетариата, необходимо
немедленно опубликовать все тайные договоры.
  Внутри России громадная часть крестьянства сказала: довольно игры с
капиталистами, - мы пойдем с рабочими. Мы приобретем доверие со стороны
крестьян одним декретом, который уничтожит помещичью собственность.
Крестьяне поймут, что только в союзе с рабочими спасение крестьянства. Мы
учредим подлинный рабочий контроль над производством.
  Теперь мы научились работать дружно. Об этом свидетельствует только
что происшедшая революция. У нас имеется та сила массовой организации,
которая победит все и доведет пролетариат до мировой революции.
  В России мы сейчас должны заняться постройкой пролетарского
социалистического государства.
  Да здравствует всемирная социалистическая революция! (Бурные
аплодисменты!)"

  Резолюция собрания рабочих фабрики "Шапошников и К0", 25 октября:
  "Мы, рабочие фабрики Шапошникова и К0, собравшись утром в 8 часов 25
октября в количестве 1800 человек и обсудив положение текущих событий,
всецело идем на поддержку Советов рабочих, солдатских и крестьянских
депутатов, и по первому призыву Советов мы все встанем под знамя
революции".

  Сообщение газеты "Правда", 27 октября:
  "Около 5 часов дня (25 октября) отрядом солдат Кексгольмского полка
по распоряжению Военно-Революционного Комитета занято помещение Военного
министерства (Мойка, 67) с помещающимся там прямым проводом со Ставкой".

  Сообщение газеты "Рабочий и солдат", 26 октября:
  "Вчера на собрании полковых комитетов 1, 4 и 14-го казачьих Донских
полков было сделано сообщение о создавшемся положении в связи с падением
власти Временного Правительства и о необходимости в интересах государства
спокойно ожидать создания новой государственной власти. В ответ на это
председатель от имени собравшихся заявил, что 1) распоряжения
правительства исполнять не будут, 2) ни в коем случае не выступать
против Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета и
Петроградского Совета и 3) готовы нести охрану государственных имуществ и
личной безопасности как и при прежней власти".

  "От Центрального Исполнительного Комитета Советов Рабочих и
Солдатских Депутатов всем Советам Рабочих и Солдатских Депутатов и
армейским комитетам.
  Товарищи!
  II Всероссийский съезд Совечов Рабочих и Солдатских Депутатов
собрался в момент, когда на улицах Петрограда пролилась уже братская кровь
и началась гражданская война, вызванная захватом власти большевиками.
  Фракции социалистов-революционеров, социал-демократов меньшевиков и
интернационалистов и народных социалистов не сочли в таких условиях
возможным принимать участие в съезде и покинули его.
  Вследствие этого Центральный Исполнительный Комитет считает II
съезд несостоявшимся и рассматривает его как частное совещание делегатов
большевиков.
  Решения этого съезда, как незаконные, Центральный Исполнительный
Комитет объявляет необязательными для местных Советов и всех армейских
комитетов.
  Центральный Исполнительный Комитет призывает Советы и армейские
организации сплотиться вокруг него для защиты революции.
  Центральный Исполнительный Комитет созовет новый съезд Советов, как
только создадутся условия для правильного его созыва.
  ЦИК СР и СД. Петроград, 25-го октября 1917 г."

  В то время как Благонравов разговаривал с крепостной ротой, в
Петропавловку прибыл Антонов. Вдвоем они составили ультиматум Временному
Правительству, дав ему 20 минут на размышление с момента вручения
документа, и обсудили план обстрела Зимнего: после того как выяснится
готовность к бою всех частей, окруживших дворец, орудия будут выдвинуты на
прямую наводку и на мачте крепости будет вывешен красный фонарь-сигнал о
начале штурма. После этого "Аврора" выстрелит холостым снарядом. В случае
если правительство не сдастся, крепостные орудия откроют огонь. И только
если и после этого Зимний проявит упорство, "Аврора" поведет огонь из
своих орудий.
  Пришел катер с "Авроры", и Антонов уехал. Начинало темнеть.
  Непредвиденное и мелкое обстоятельство поставило план под угрозу - не
оказалось фонаря для сигнала. После долгих поисков его наконец нашли, но
поднять на мачту так, чтобы он был хорошо виден, оказалось очень трудно.
Благонравов пошел к орудиям. Октябрьская ночь вступала в свои права, но
жизнь города не замирала - трамваи с резким звоном и лязгом колес
вереницей тянулись через Троицкий мост, мелькали автомобили и фигурки
пешеходов.
  Группа артиллеристов стояла у стволов столетних ветел с облетевшими
листьями. Невдалеке чернели орудия.
  Благонравову показалось, что, заметив его, артиллеристы сразу
замолчали.
  Навстречу вышел прапорщик и доложил, что стрелять из орудий невозможно - в
компрессорах нет ни капли масла и при первом же выстреле их может
разорвать.
  В голову ударила ярость, рука комиссара неожиданно для него самого
метнулась к кобуре, но он огромным усилием воли сдержался. Фейерверкер и
артиллеристы в один голос стали его уверять, что все сказанное офицером -
чистая правда.
  Благонравов не разбирался в орудиях и был не в силах уличить
артиллеристов, если они лгали, но он вспомнил, что председатель ячейки
Павлов имел какое-то отношение к артиллерии, и решил поручить проверку ему.
  Артиллеристы выслушали комиссара спокойно и даже с радостью,
прапорщик на прощание сказал:
  - Вы, конечно, не верите нам, но даю вам слово - стрелять из этих
орудий крайне опасно.
  Между тем со стороны Зимнего послышались ружейные выстрелы - сначала
редкие, потом все чаще и чаще.

  Письмо штаба Красной гвардии Выборгского района завкомам, 25 октября:
  "Ввиду того что сейчас почти вся Красная гвардия находится под
оружием, неся днем и ночью важную и ответственную работу, очень многие
остаются голодными, что вызывает нарекания, трения и недоразумения среди
товарищей.
  Штаб со своей стороны не может содержать на свои средства сотни
красногвардейцев ежедневно, так как не имеет большого фонда, и обращается
ко всем заводским комитетам и коллективам Выборгского района с просьбой
принять все меры к тому, чтобы все ваши товарищи, несущие караульную
службу, могли бы получать в ваших столовых довольствие и днем и ночью.
Необходимо немедленно принять меры. Штаб Красной гвардии Выборгского
района".

  Разговор по прямому проводу главкома Северного фронта генерала
Черемисова с генералом Багратуни и подполковником Пораделовым, 18 часов 30
минут, 25 октября:
  - У аппарата генерал Багратуни.
  - У аппарата главкосев Черемисов. Пожалуйста, сообщите последнее
положение дел: где находится Временное правительство, свободен ли Зимний
дворец, сохраняется ли порядок в городе, прибыли ли самокатчики?
  Багратуни. Положение продолжает оставаться очень тяжелым. Временное
правительство находится в Зимнем дворце, последний свободен; войсками,
верными правительству, занимается площадь Зимнего дворца, которая окружена
постами частей гарнизона, которые повинуются Петроградскому Совету.
Порядок в городе сохраняется, самокатчики не прибыли. По слухам, они
остановлены в семидесяти верстах от Петрограда.
  Черемисов. Как остановлены?
  Багратуни. Очевидно, распоряжением Петроградского Совета.
  Черемисов. Свободен ли для вас доступ в Зимний дворец?
  Багратуни. Доступ в Зимний дворец свободен, но доступ на площадь и
выход из него почти закрыт.
  Черемисов. Где находится Полковников, какие части занимают
площадь Зимнего дворца, а также кто охраняет самый дворец?
  Багратуни. Полковник Полковников сегодня вечером указом правительства
уволен от должности и находится у себя дома. Площадь возле Зимнего дворца
охраняется школами прапорщиков, ими же занят и Зимний дворец, сейчас меня
спешно зовут, пригласите кого-нибудь другого к аппарату.
  Черемисов. Кто может мне доложить дальнейшее положение дел, кто
заместил полковника Полковникова и кто вообще распоряжается в Петрограде,
само правительство или вы?
  - Там ли?
  (Здесь генерал вышел и сказал, что сейчас подойдет полковник
Пораделов).
  Пораделов. Настоящее положение наше - безусловный проигрыш.
Полковникова заместил генерал Багратуни, но над ним имеются с особыми
полномочиями генерал-губернотор Кишкин и его помощники Рутенберг и
Пальчинский, такая постановка власти вызвала отозвание комиссаров
округа и уход в резерв некоторых чинов штаба. Эксцессов нет, за
исключением мелких. Что касается правительства, то известно, что были
арестованы Гвоздев и Прокопович, что делается сейчас - сказать невозможно,
ибо установить связь очень трудно.
  Черемисов. Свободен ли штаб округа и может ли Багратуни сноситься с
Керенским?
  Пораделов. Штаб округа свободен, но где в данный момент Керенский,
нам неизвестно, хотя и справлялись о нем.
  Черемисов. Что же делает генерал-губернатор? Если он назначен
правительством, то, следовательно, правительство может осуществлять свою
власть?
  Пораделов. В назначении есть нечто непонятное, и имеются даже данные
предполагать, что оно состоялось помимо Керенского.
  Черемисов. Можете ли вы переговорить по телефону с Левицким и узнать,
что он сам делает и что у них вообще делается? Живет он в Зимнем дворце?
  Пораделов. Попробую позвонить, хотя Зимний дворец почти весь выключен
из коммутатора.
  Черемисов. Я буду ждать.
  Пораделов. Слушаюсь. Сейчас переговорю и вам доложу...
  - Сейчас найдем, штаб занят войсками Военно-Революционной18.
Прекращаю работу, ухожу, ухожу, передайте это главкосеву, покидаем штаб
сейчас все".

  Протокол допроса подполковника Пораделова Николая Николаевича,
задержанного в 7 час. 40 мин. вечера 25 октября.
  Протокол составлен 27 октября в 7 час. 30 мин. вечера.
  Подполковние показал следующее:
  - Я был задержан при следующих обстоятельствах. 25 октября около 7
часов прибыли самокатчики в штаб округа и предъявили ультиматум генералу
Багратуни, Кишкину, Пальчинскому и Гутенбергу; содержание ультиматума я не
знаю, так как я уже подал к трем часам рапорт об отставке в ответ на
отставку Полковникова и назначение Кишкина особоуполномоченным по
подавлению беспорядков в Петрограде и в связи с уходом из штаба округа
комиссаров ЦИК Советов рабочих и солдатских депутатов. По получении
ультиматума Кишкин, Гутенберг, Пальчинский и Багратуни перешли в Зимний
дворец, откуда обещали позвонить по телефону и дать ответ на ультиматум
самокатчиков, содержанием которого, вероятно, было требование
самокатчиков о сдаче штаба и Зимнего дворца. В назначенный самокатчиками
срок, на который согласились Кишкин, Пальчинский, Гутенберг и Багратуни,
ответа от упомянутых не поступило. Тогда я позвонил Гутенбергу, чтобы
получить ответ, но ответа не получил. В это время в штаб уже вошел караул
Павловского полка. Мною было приказано никаких мер по обороне не
принимать. Я указал павловцам на необходимость несения караула в штабе и
на важность постов.
  Я сам, сделав указание по охране штаба, остался ждать своей участи.
Юнкерам я приказал снять пулеметы. Личное мое оружие я сдал комиссару
Преображенского полка, подпоручику. В это время раздались выстрелы, судя
по звукам, со стороны Гороховой улицы; первым выстрелом было разбито
стекло в штабе. Вероятно, выстрелы были провокационные.
  Пришел член Военно-Революционного Комитета, фамилию которого я не
помню. Этот член Революционного Комитета, которому я предложил нас всех
арестовать, вызвал команду Преображенского полка, которая нас доставила в
Петропавловскую крепость".

  Ответа на ультиматум все не было. Войска волновались, не слыша
сигнала, и требовали, чтобы их немедленно вели на штурм.
  В Зимний была послана делегация во главе с Чудновским с последним
предложением сдаться.
  В штабах восстания считали минуты, а парламентеров все не было. Цепи,
окружившие дворец, недоумевали: в чем задержка? Ругались:
  - И большевики начали дипломатию разводить.
  Руководители революции хотели избежать лишней крови.
  В это время с "Авроры" сообщили, что парламентеры задержаны в Зимнем.
Открывать огонь, пока заложниками у врага находятся боевые
товарищи?
  Чудновский прибыл неожиданно, в разгар перестрелки и без всякого
ответа. Оказалось, что Временное Правительство пренебрегло его званием
парламентера.
   
Рассказ Чудновского:
  - Караульный начальник, прапорщик, к которому меня доставил юнкер,
потребовал, чтобы мы отправились с ним во дворец, заявив, впрочем, что
моей безопасности ничто не угрожает. Положение было не из приятных, но
делать было нечего, и я вынужден был пойти за нашим проводником.
  В коридорах дворца его поведение изменилось, он обрушился на юнкера с
бранью и упреками за то, что он осмелился дать мне слово и гарантировать
мою безопасность. В конце концов я вместе с юнкером Киселевым оказался у
коменданта юнкеров под стражей. Потом с руганью меня увели представить
"генерал-губернатору" Пальчинскому.
  Мне пришлось прождать минут двадцать, пока тот освободился. Он стоял
на темном дворе среди толпы юнкеров и повторял им то, что за десять минут
до этого говорил защитникам Зимнего во 2-м и 3-м этажах. Он уверял
юнкеров, что на стороне большевиков ничтожная кучка солдат в различных
частях войск, что ни одна из них целиком не восстала против Временного
Правительства и что они, юнкера, обязаны исполнять свой долг до конца.
На его вопрос: "Исполните ли вы этот долг?" - лишь отдельные голоса
ответили: "Исполним". Тут же посыпались недоуменные и возмущенные вопросы
о причинах малочисленности гарнизона дворца:
  - Где же Владимирское, где Павловское училища?
  И Пальчинский лгал в ответ, уверяя, что в Зимнем дворце (где более
1000 комнат!) недостаточно места, чтобы вместить всех преданных Временному
правительству защитников Кишкина и Терещенко.
  Увидев меня, Пальчинский замахал руками: "Арестовать, арестовать!" -
и своей грубостью заставил меня обратить его внимание на необходимость
быть вежливей и приличней даже с арестованными. Это не помешало
Пальчинскому три часа спустя, когда я его арестовал, называть меня
почему-то "товарищ Чудновский". Под стражей в одном из коридоров дворца я
был сейчас же окружен толпой юнкеров, которые явно выражали свое недоверие
к сведениям Пальчинского, справлялись о действительном положении дел,
выражали свое нежелание оставаться в качестве пушечного мяса в Зимнем
дворце и уходили совещаться со своими товарищами. Увлекаемый толпой
юнкеров, я подошел к залу заседаний Временного Правительства, от которого
введенная в негодную сделку и обманутая молодежь хотела потребовать
отчета. Шествие было остановлено тем же Пальчинским. Ненадежный караул был
заменен другим, а с бунтующими Пальчинский вступил в переговоры.
  Юнкера потребовали немедленного моего освобождения, так как моим
задержанием наносился ущерб их честному слову. Они потребовали, чтобы их
немедленно выпустили из дворца, так как они не желают участвовать в
безнадежной игре и кровопролитии.
  Пальчинский долго пытался образумить мятежных защитников, но стук
прикладов о паркет был внушителен, и лица юнкеров не предвещали ничего
доброго.
  - Хорошо, я освобожу его.
  Но юнкера не сдавались:
  - Он должен уйти во главе нашей школы! Пальчинский подошел ко мне и
сказал:
  - Вы свободны и можете идти.
  Но я не мог доверять ему и ответил:
  - В вашу честь я не верю. Вы арестовали меня, несмотря на честное
слово, данное мне юнкером и офицером. Теперь вы прикажете всадить мне пулю
в спину из-за угла. Без конвоя юнкеров я не уйду.
  Прапорщик Миллер, офицер ударного батальона со смертными нашивками на
рукавах, внушавший мне доверие своим открытым взглядом, предложил вывести
меня на улицу. У меня не было времени ждать, пока соберутся
юнкера-ораниенбаумцы. Я попрощался с ними и дал им и юнкерам других школ,
бывшим тут же, слово, что те из осажденных, которые уйдут из дворца до
занятия его нами, получат немедленный свободный пропуск и конвой для
отправления на станцию и домой.
  Я был выведен прапорщиком Миллером из дворца через баррикаду, с
которой солдаты неизвестной мне части вели энергичную перестрелку с нашими
солдатами, матросами и красногвардейцами.
  Час спустя Зимний дворец покинули юнкера школы Северного фронта,
ораниенбаумцы, михайловцы, ученики инженерного училища и казаки, как
кажется, 14-го полка, всего около тысячи человек.

  Записки В. И. Ленина, которые он посылал то Подвойскому, то
Антонову-Овсеенко, указывали на медлительность и становились все жестче.
От плана бескровного переворота приходилось отказаться - Зимний не
сдавался, его нужно было брать штурмом.
  Подвойский решил встретиться с Антоновым-Овсеенко и вместе с ним
отправиться в цепи. В штабе действовавших против Зимнего отрядов, где он
думал встретить Антонова, его не оказалось, но комната была битком набита
людьми и являла собой довольно живописную картину. Рядом с солдатами в
поношенных шинелях, широкоплечими матросами, красногвардейцами стояли
озлобленные, с перекошенными лицами генералы в блестящих золотом мундирах,
знать, дамы света в бриллиантах и меховых манто, снятые с автомобилей и
карет. В воздухе плавали сизые облака табачного дыма. Аромат гаванских
сигар тонул в едком запахе самосада. Допрашивавший этих господ Еремеев
сказал, что Антонов на позициях.

  Приказ А. Ф. Керенского ј 344, Псков, 25 октября:
  "Наступившая смута, вызванная безумием большевиков, ставит
государство наше на край гибели и требует напряжения всей воли, мужества и
исполнения долга каждым для выхода из переживаемого родиной нашей
смертельного испытания. В настоящее время впредь до объявления нового
состава Временного Правительства, если таковое последует, каждый должен
оставаться на своем посту и исполнить свой долг перед истерзанной родиной.
Нужно помнить, что малейшее нарушение существующей организации армии может
повлечь непоправимые бедствия, открыв фронт для нового удара противника,
поэтому необходимо сохранить во что бы то ни стало боеспособность армии,