апреле 1945 года по
Германии, имели 4600  тысяч  личного  состава.  "А  на  Западном  фронте,  -
продолжает  он,  -  германская  армия  едва  ли  больше  существовала . Хотя
числилось здесь 60 дивизий, то были дивизии на бумаге, не. более пяти  тысяч
человек  в  каждой,  плохо  обеспеченные,  не имевшие боеприпасов, горючего,
транспорта, артиллерии и танков".
     Вот и соотношение - 4600 тысяч человек в войсках союзников  и  примерно
300  тысяч  в  немецких  войсках,  стоявших перед ними. "И вот получается, -
написал Сталин Рузвельту 3 апреля 1945 года, - что в данную минуту немцы  на
Западном  фронте  на деле прекратили войну против Англии и Америки. Вместе с
тем немцы продолжают войну с Россией - с союзницей Англии и США".
     Сталин подчеркнул, "что касается моих  военных  коллег",  то  "они,  на
основании имеющихся у них данных, не сомневаются", что немецкое командование
на    Западе   согласилось   "открыть   фронт   и   пропустить   на   восток
англо-американские войска"
     Разумеется, Рузвельт, отвечая Сталину, отрицал  это,  выразив  "крайнее
негодование"  в связи "с таким гнусным, неправильным описанием моих действий
или действий моих подчиненных".
     В книге американского исследователя А Брауна "Последний  герой"  (1982)
об   "отце   ЦРУ",   близком   Рузвельту  генерале  Доноване,  процитированы
приведенные слова Сталина и сказано: Сталин "был очень близок к  исчине".  И
на  основании  только что рассекреченных документов автор прослеживает шашни
Донована  с  начальником  германского  генерального   штаба   Гудерианом   и
фельдмаршалом  Рундштедтем,  которые  "были  готовы  открыть  Западный фронт
армиям Эйзенхауэра". Но они не  успели  -  в  марте  Гитлер  сместил  обоих.
Правда, продолжали действовать их единомышленники.
     Хотя  тогда  интриги  американской разведки, естественно, не могли быть
известны во всем объеме, в целом картина была ясна.
     Все это в совокупности властно диктовало- медлить нельзя! 2 апреля 1945
года Сталин  в  присутствии  Жукова  подписал  директиву  1-му  Белорусскому
фронту:  "Подготовить  и  провести  наступательную операцию с целью овладеть
столицей Германии городом Берлин и не позднее  двенадцатого  -  пятнадцатого
дня операции выйти на р. Эльба". Начало операции - 16 апреля.
     Одновременно  южнее  открывал  наступление  1-й  Украинский  фронт; 2-й
Белорусский фронт, еще не закончивший подготовку, должен  был  выступить  20
апреля.  "Конечно, - подчеркивал Жуков, - было бы лучше подождать пять-шесть
суток и начать Берлинскую операцию одновременно тремя фронтами, но, учитывая
сложившуюся военно-политическую  обстановку,  Ставка  не  могла  откладывать
операцию  на  более  позднее  время".  Западные  союзники крались к Берлину.
Сопротивление гитлеровцев на западе оставалось символическим.
     8 апреля Эйзенхауэр  посетил  передовые  штабы  американских  армий  на
берлинском направлении. Как видно из новейшего американского исследования Р.
Уигли  "Военачальники  Эйзенхауэра"  (1981),  командир дивизии, выходившей к
Эльбе, браво доложил Эйзенхауэру: "Мы идем вперед и войдем в  Берлин.  Ничто
нас  не  остановит".  На  что  Эйзенхауэр  ответил:  "Давай! Желаю всяческих
успехов, и пусть никто не остановит тебя". 12 апреля дивизия вышла к  Эльбе.
После  войны  командир  корпуса, в который она входила, настаивал: "По моему
мнению, мы могли бы прийти в Берлин раньше русских, расстояние до него  было
ничтожным  По  темпам нашего марша для этого потребовалось бы, наверное, дня
полтора. Сопротивления с  немецкой  стороны  не  существовало  Сопротивления
просто не было"
     Тогда  в  чем же дело? Та американская дивизия, рвавшаяся к Берлину, 13
апреля, "как на воскресном пикнике, без выстрела", переправила  через  Эльбу
несколько  батальонов.  Однако поблизости оказались немецкие юнцы - курсанты
военных училищ. Зеленых  солдат,  естественно,  не  вводили  в  курс  высшей
стратегии гитлеровского руководства сдавать территорию на западе и держаться
на   востоке.   Увидели   американцев,   значит,  враг  -  ив  бой1  Расчеты
расположенных поблизости тяжелых зенитных орудий услыхали стрельбу и, в свою
очередь, открыли огонь по  наземным  целям.  Большой  шум!  Потеряв  четырех
убитыми  и  двадцать  ранеными,  американцы  14 апреля отступили на западный
берег Эльбы. "Эти молодые  люди,  -  недовольно  написал  Уигли  о  немецких
курсантах,  -  сбросив  плацдарм  дивизии в Эльбу, лишили западных союзников
возможности добыть славу". Стычка  по  масштабам  войны  ничтожная,  но  она
озадачила верховное командование США и Англии.
     15  апреля  Эйзенхауэр  спросил командующего американской группой армий
Брэдли. сколько жертв потребует взятие Берлина? Брэдли отпарировал: не менее
ста тысяч человек. За  все  время  после  открытия  "второго  фронта"  и  до
окончания  войны  в  Европе американцы потеряли 135 тысяч человек убитыми. А
теперь еще 100 тысяч! Брэдли исходил из того, что при выдвижении  к  Берлину
американские  войска угодят в непосредственный тыл немецких армий, дравшихся
с Красной  Армией.  В  неизбежной  сумятице  завяжутся  схватки.  Дальнейшее
понятно. Эйзенхауэр со своими штабистами погрузился в тягостные раздумья.
     16  апреля  1945  года  их  прервало могучее наступление Красной Армии.
Завязалась историческая битва, венчавшая войну.
     В районе Берлина противник имел свыше  миллиона  человек  войск,  10400
орудий и минометов, 1500 танков и самоходных орудий, 3300 самолетов. С нашей
стороны  в  войсках  трех  фронтов  -  2,5 миллиона человек, 41 600 орудий и
минометов, 6250 танков и  самоходных  орудий,  7500  самолетов.  Из  них  на
сравнительно   узких  участках  прорыва  Жуков  сосредоточил  68  стрелковых
дивизий, 3155 танков, 22 тысячи  орудий  и  минометов.  Плотность  орудий  и
минометов  на  километр  фронта, где наносились решительные удары, превышала
300 стволов.
     1-й  Белорусский  фронт,  выступая  главными  силами   с   Кюстринского
плацдарма,  должен  был штурмовать Берлин, выделив танковые армии для обхода
города с севера и северо-востока  С  ним  взаимодействовал  2-й  Белорусский
фронт. Наступавший южнее 1-й Украинский фронт шел на Эльбу, готовый в случае
необходимости повернуть свои танковые армии на Берлин.
     За  всю войну не приходилось брать такого крупного, сильно укрепленного
города, как Берлин, занимавшего 900  квадратных  километров.  В  штабе  1-го
Белорусского  фронта  знали  Берлин,  в  сущности,  превращен  в крепость, а
подходы к нему с востока от Одера  -  сплошная  зона  мощных  оборонительных
сооружений.  Было сделано все, чтобы разведать районы предстоявшего сражения
Изготовили точный макет города и его  пригородов,  на  котором  неоднократно
проигрывались как общий штурм, гак и отдельные его фазы.
     5  апреля  в  штаб фронта, размещавшийся в крошечном городке Мендзехуд,
были вызваны все  командующие  армиями,  члены  Военных  советов,  командиры
корпусов.   На  стенах  помещения  -  закрытые  полотнами  карты.  Негромкие
переговоры в зале, где собралось около ста генералов и  офицеров.  Движение,
шум смолкли Жуков оглядел притихший зал л негромко, будничным топом сказал.
     - Товарищи!  Я  вас  пригласил  сюда для того, чтобы объявить о приказе
товарища Сталина.
     Мертвая тишина. Жуков продолжил, повысив голос:
     - Верховный Главнокомандующий, Маршал Советского Союза  товарищ  Сталин
приказал   войскам   нашего  фронта  перейти  в  наступление  на  берлинском
направлении, окружить столицу фашистской Германии  -  Берлин,  разгромить  и
уничтожить силы врага и водрузить над Берлином Знамя Победы!
     Зал  взорвался  аплодисментами.  Все  встали.  Неистово  бил  в  ладоши
стоявший в первом ряду генерал Чуйков, подняв над головой руки,  аплодировал
генерал  Богданов  "Счастливые,  неповторимые  минуты, - записал очевидец, -
минуты,  о  которых  мечтали  под  Москвой,  под  Сталинградом,  у  Тулы   и
Ленинграда, на Кавказе, па Днепре, Буге и Висле!"
     Жуков  переждал,  не  прерывая  аплодисментов, продолжавшихся несколько
минут. И к делу!
     Как обычно,  маршал  обстоятельно  объяснил  задачи  фронта,  частей  и
соединений.  На  открытых  теперь  картах, макетах Берлина провели командную
игру. Совещание продолжалось два дня, а затем  разъехавшиеся  участники  его
провели  детальные  игры  и  занятия  в  армиях,  корпусах и дивизиях. Жуков
побывал на многих из них, добиваясь точного уяснения задач наступления.
     В  войсках  на  основании  указаний  ЦК  партии  и   директивы   Сгавки
развернулась  большая политическая работа. Речь шла о дисциплине и порядке в
войсках, о поведении па немецкой земле. Накануне наступления Г. К.  Жуков  и
генералы  К.  Ф.  Телегин,  С. И. Руденко, В. И. Казаков подписали обращение
Военного совета фронта к воинам. Оно начиналось: "Боевые друзья!"  Напомнив,
что "не впервой русским воинам брать Берлин", обращение звало: "Пришло время
подвести  итоги  страшным злодеяниям, совершенным гитлеровскими людоедами на
нашей земле, и покарать преступников... Славой наших побед, потом  и  кровью
завоевали  мы  право  штурмовать  Берлин  и  первыми  войти  в него, первыми
произнести  грозные  слова  суровою   приговора   нашего   народа   немецким
захватчикам... Вперед на Берлин!"
     Военный  совет  фронта  призывал  воинов,  многие  из  которых  в воину
потеряли родных и близких, видели пепелища разрушенных фашистами  городов  и
деревень,  помнить  о  своей  высокой миссии. "Воин Красной Армии никогда не
уронит достоинства советского гражданина, - подчеркивалось  в  обращении.  -
Нас не будет укорять наш народ в мягкосердечности к врагу. Но мы это сделаем
так,  чтобы  еще ярче блистала наша боевая воинская слава, чтобы еще быстрее
летела   по   миру   радостная   весть    о    Красной    Армии    как    об
армии-освободительнице,  как об армии могучего советскою народа, спасшей мир
от гитлеровского рабства".
     Ночь на 16 апреля В траншеях, переходя от одной группы бойцов к другой,
командиры читают обращение Военного совета. В блиндажах  возникают  короткие
митинги, горячие речи По передовым траншеям тихо передают:
     - Внимание!  Смирно!  Несут  наше  боевое  знамя! Пронесли расчехленные
знамена частей. Впереди знаменосцев командиры полков  и  их  заместители  по
политической  части.  Последние  минуты.  Бойцы  молча  обнимают друг друга,
взаимные клятвы никогда не забывать семей погибших.
     Жуков за три минуты до начала  артиллерийской  подготовки  поднялся  на
наблюдательный  пункт  командующего  8-й  гвардейской  армией  В. И Чуйкова,
расположенный на возвышенности. С него отлично просматривалась мсстнос1ь.
     В три часа ночи дрогнула земля - началась артиллерийская подготовка. Ее
нельзя ни с чем сравнить- из 1236 тысяч снарядов и мин, израсходованных  1-м
Белорусским  фронтом  в первый день операции, 500 тысяч обрушили на врага за
двадцать пять минут этой подготовки. Командующий фронтом  Жуков  сознательно
спланировал  ее  неслыханно  интенсивной  и  короткой, дабы ошеломить врага.
Гитлеровцы сразу  понесли  немалые  потери:  два  предшествовавших  дня  они
отражали  атаки  наших  полков  и  батальонов,  которые при поддержке танков
проводили разведку боем. В ходе разведки наши войска местами  вклинились  на
несколько  километров  в  первую  линию  обороны  противника.  Теперь  ночью
подтянутые к переднему  краю  германские  части  попали  под  сокрушительный
огонь.
     Еще  не смолкли орудия, как вспыхнули 143 зенитных прожектора, стоявшие
через 200 метров на участках прорыва. Подсветка облегчила  пехоте  и  танкам
продвижение  и  привела  в  смятение  гитлеровцев, решивших, что у русских -
новое оружие, от которого можно ослепнуть. Уже ночью сотни  бомбардировщиков
ударили  по  целям  в глубине вражеской обороны, а с рассветом над полем боя
нависли наши бомбардировщики и штурмовики. За первые сутки операций  -  6550
самолето-вылетов!
     Первая  и вторая линии обороны врага, буквально сметенные с лица земли,
были взяты. Жуков наблюдал за ходом боя с командного пункта 8-й  гвардейской
армии  Чуйкова.  Гвардейцы  приблизились  к  Зееловским  высотам,  что  в 12
километрах от переднего края. Жуков подзывает командующего армией Чуйкова.
     - Гвардейцам объявите благодарность, - говорит маршал. - Распорядитесь,
чтобы  артиллерия  поддерживала  атаку  высот.  Без  артиллерии   атаку   нс
начинайте.
     Жуков  в  бинокль  видит, как в клубах дыма и пыли, за стеной разрывов,
продвигаются  гвардейцы.  Ему  докладывают:  противник  упорно  держится   в
населенном пункте Кичель.
     - Ваше решение? - прерывает маршал.
     - Обработать авиацией...
     - Не  обработать,  а стереть с лица земли этот Кичель. Пусть авиация на
глазах наших бойцов уничтожит его. Люди лучше будут идти вперед!
     А в гвардейской  дивизии  уже  через  час  после  благодарности  Жукова
выпущена  я  доставлена  в  передовые  роты  листовка. "Маршал Жуков доволен
нашими успехами, -  говорилось  в  ней.  -  Командующий  фронтом  благодарит
каждого  бойца,  каждого  офицера  за  геройское  и  мастерское  поведение в
наступлении. Вперед, товарищи!"
     В войсках благодарность маршала - большая награда.
     Но уже в 13 часов Жуков понял, что рубежи врага на  Зееловских  высотах
не  прорвать.  Крутые  скаты высот зловещей стеной встали на пути атакующих.
Гитлеровцы назвали их "замком Берлина", и  не  случайно:  Зееловские  высоты
ощетинились  укреплениями  самых  различных типов. Подавить немецкие огневые
точки было очень трудно, они не просматривались с земли.
     В Москве напряженно ожидали известий о ходе боя. Жуков знал  и  понимал
это.  Чем  вызвано  такое  ожесточенное  сопротивление?  В  два  часа дня он
посылает сообщение начальнику Генерального штаба Антонову и просит  доложить
Сталину  выдержку  из  протокола  допроса  рядовою  712-й  немецкой пехотной
дивизии. Пленный показал: "Мы  должны  удержать  фронт  на  Одере  при  всех
обстоятельствах, за любую цепу, сражаясь до последнего. Мы должны не пускать
русских к Берлину, даже когда американские танки будут у нас за спиной".
     Жуков  принимает смелое решение - ввести в сражение обе танковые армии.
Они нарастили силу удара, но, пробивая глубокоэшелонированную оборону, несли
очень чувствительные потери.  Потом,  после  войны,  Георгий  Константинович
признал,  что  вариант  наступления  в лоб через Зееловские высоты был не из
лучших. Несмотря на все усилия, оборона врага не была  до  конца  разведана.
Жуков  сказал по телефону Сталину в самый разгар боев за высоты: "Чем больше
противник будет бросать своих  войск  навстречу  нашим  войскам  здесь,  тем
быстрее  мы  возьмем затем Берлин, так как войска противника легче разбить в
открытом поле, чем в городе".
     Только к утру 18 апреля Зееловские высоты были взяты, и лишь 19  апреля
враг  начал уползать на внешний обвод укрепленного района самого Берлина. 20
апреля наша дальнобойная артиллерия открыла огонь по  городу,  а  21  апреля
войска.1-го   Белорусского  фронта  ворвались  на  окраины  Берлина.  Сталин
распорядился повернуть танковые  армии  1-го  Украинского  фронта  также  на
Берлин. 25 апреля оба фронта сомкнули кольцо окружения вокруг Берлина.
     А в самом городе бушевал бой, трудный и кровопролитный.
     Приказ  Гитлера  об  обороне  Берлина  гласил: "Жилые дома превратить в
крепости, железобетонные сооружения -  в  опорные  пункты...  Противнику  не
давать  ни  минуты спокойствия, он должен быть обескровлен и изойти кровью в
борьбе за опорные пункты... Предпосылкой  успешной  обороны  Берлина  должна
быть  оборона  до последнего жилого блока, каждого дома, каждого окна... Нет
нужды в том, чтобы каждый обороняющий столицу империи знал детально  военное
дело,  гораздо  важнее, чтобы каждый был воодушевлен фанатическим желанием и
волей к борьбе, знал: весь мир с затаенным дыханием следит за этой борьбой и
что борьба за Берлин решит судьбу войны".
     Приказ не остался на бумаге, нацистские злодеи дрались  до  последнего.
Их можно было сломить только высшей организацией боя, подавить огневой мощью
Красной  Армии,  штурмовавшей  Берлин  "Частям и подразделениям, - вспоминал
Жуков, - давались конкретные улицы, площади, объекты.  За  кажущимся  хаосом
городских   боев   стояла   стройная,   тщательно  продуманная  система  Под
уничтожающий огонь были взяты основные объекты города". Чтобы деморализовать
врага, через определенные промежутки одновременно открывали огонь по  городу
11 тысяч орудий Всего с 21 апреля по 2 мая на Берлин было обрушено 800 тысяч
снарядов.
     Жуков  определил главную задачу уличных боев - не допустить, чтобы враг
собрал свои силы в кулак, дробить гитлеровские войска и быстро уничтожать их
по частям. В Берлине успешно применялась тактика, рожденная в Сталинграде, -
стремительное продвижение штурмовых отрядов и групп,  составленных  из  всех
родов  войск.  Герои из героев сражались в них, взвод или рота с несколькими
орудиями и танками мужественно пробивались в городском лабиринте. Гитлеровцы
держали многие улицы под многослойным  огнем,  первый  шаг  по  ним  означал
верную  смерть. Штурмовые группы нашли выход, саперы закладывали тол в стены
домов. Еще не рассеивался дым от очередного взрыва, как в  пролом  бросались
бойцы штурмовых групп и часто в рукопашной схватке одолевали врага. Сражение
не  прекращалось  ни  на  час:  днем наступали первые эшелоны армий, ночью -
вторые.
     И круглосуточно в самых различных  местах  в  наших  войсках  появлялся
зеленый  "додж"  командующего  фронтом. Обычно, где случалась заминка, Жуков
разбирался в обстановке на месте, говорил с солдатами и  офицерами.  Нередко
на самой передовой.
     По  мере  приближения  к  центру  города,  где  в бункере под имперской
канцелярией забились Гитлер с  Геббельсом,  сопротивление  возрастало.  Наши
войска несли большие потери. Так чем же руководствовались гитлеровцы, ведшие
безнадежную борьбу?
     Из  бункера  гарнизону  города внушалось: на помощь спешат целые армии,
например,  под  командованием  Венка.  Эти  "армии"  существовали  только  в
горячечном  воображении  обезумевшего фюрера. Входившие в них части уже были
разбиты при окружении Берлина. Но беспочвенные надежды на выручку извне  все
же  играли  некоторую  роль.  Куда  более  действенным  был  массовый террор
"летучих  полевых  судов".  Эсэсовцы  хватали  направо  и   налево   солдат,
заподозренных  в дезертирстве. Их вешали на фонарных столбах с табличками на
груди: "Я дезертир", "Я повешен) ибо не  верил  в  фюрера",  "Все  предатели
гибнут, как я".
     Выдержки  из дневника офицера немецкой танковой дивизии проливают яркий
свет на причины бешеного сопротивления берлинского гарнизона:
     "24 апреля. Русская артиллерия бьет  без  перерыва.  Русские  прожигают
себе  путь  через дома огнеметами. Три часа дня, у нас дюжина танков и около
тридцати    бронетранспортеров.    Это    все    оставшееся    для    защиты
правительственного сектора. Отходим.
     25  апреля, 530 утра. Новые массированные танковые атаки. Снова отходим
под страшной бомбардировкой русских С воздуха. На стенах домов надписи:
     "Самый  темный  час  перед  рассветом",  "Отступаем,   но   побеждаем".
Дезертиров вешают или расстреливают.
     26  апреля.  Багровое ночное небо. Ужасающий артиллерийский обстрел. Мы
спрашиваем: где Венк? Говорят, что авангард Венка в тридцати пяти километрах
юго-западнее Берлина. Коммюнике министерства пропаганды: все войска с фронта
на Эльбе идут к Берлину. Около 11 утра из министерства  пропаганды  приходит
сияющий  Л.  Завершились  переговоры с западными державами. Нам придется еще
принести некоторые жертвы, но западные державы  не  позволят  русским  взять
Берлин.  Мы  воспрянули  духом,  нужно  продержаться  24, максимум 48 часов.
Получили  номер  газеты  Геббельса  "Ангрифф".  Статья  в  ней  подтверждает
сказанное  Л.:  "Тактика  больше