брушились   на
вражескую колонну. В эту огненную ночь наши танкисты расстреляли и раздавили
множество вражеских машин и легких танке".
     Рассвело.  Броня  советских  танков  Т-34  почернела  от сажи. Архипову
доложили,  что  "раненый  немецкий  офицер-танкист  просит  позвать  "руссиш
командир".  Он  был  очень плох, говорил как в бреду. Он сказал, что русский
танкист таранил его танк. А сороковой год во Франции - разве это  война?  Он
видел  русскую  пехоту  под Сокалем. Как она шла в штыковую атаку! Вот это -
война! Так он говорил, а переводчик пересказывал нам, и било немного странно
слушать этот панегирик из уст умирающего врага на раннем июньском  рассвете,
в чаду горящих бензовозов".
     В  этих  боях  было  захвачено  немало пленных. "Пленные, - заканчивает
Архипов,  -  как  правило,   спешили   заявить,   что   не   принадлежат   к
национал-социалистам,    и   очень   охотно   давали   показания.   Подобное
психологическое  состояние  гитлеровских  войск,  подавленность   и   панику
наблюдать  мне  довелось очень и очень не скоро - только после Сталинграда и
Курской битвы". Таковы были первые последствия контрудара, подготовленного с
участием Жукова, для настроения гитлеровских вояк.
     Баграмян  вспоминает  об  одной  из  встреч  с  Жуковым,   только   что
вернувшимся  из  войск  в эти неве- селые дни: "Начальник Генерального штаба
был хмур. Он молча кивнул в ответ на мое приветствие; из разговора я  понял,
что  Жуков  считает  действия командования фронта недостаточно энергичными и
целеустремленными.  По  его  словам,   много   времени   уделяется   решению
второстепенных  задач  и  слишком  медленно  идет сосредоточение корпусов. А
нужно определить главную  опасность  и  против  нее  сосредоточить  основные
усилия. Такой главной угрозой являются танковые и моторизованные группировки
противника,  глубоко  вклинившиеся  в  глубь нашей обороны. Поэтому основные
силы фронта при поддержке всей авиации должны быть  брошены  именно  на  эти
направления.  Только  так  можно  добиться  .перелома  в  ходе  пограничного
сражения".
     Но перелома не случилось, хромало взаимодействие  и  управление  войск,
подводила   связь,   неважно  была  организована  разведка.  Жуков  надеялся
выправить положение. Его  кипучую  деятельность  прервал  26  июня  вызов  в
Москву.  Сталин  просил немедленно вернуться - "на Западном фронте сложилась
тяжелая обстановка. Противник подошел  к  Минску".  Когда  в  этот  день  он
вылетал  в  Москву,  враг  так  и не добился оперативного прорыва советского
фронта. Это случилось уже 28 июня.
     Впоследствии,  возвращаясь  к  этим  дням,  Г.  К.  Жуков  требовал  от
историков  "детально  разобрать" это сражение; ибо "в результате именно этих
действий наших войск на Украине был сорван в  самом  начале  вражеский  план
стремительного прорыва к Киеву". |
     К  глубокому  сожалению, совершенно по-иному складывалась обстановка на
Западном фронте.

     Генеральный штаб. Июль 1941 года

     Когда поздним вечером 26 июня Жуков  прямо  с  аэродрома  направился  к
Сталину,  он  застал  в  его  кабинете Тимошенко и Ватутина. Шел напряженный
разговор, собеседники бледные, осунувшиеся. Военные стояли навытяжку Сталин,
едва поздоровавшись, бросил на стол  карту  Западного  фронта  и  потребовал
ответить,  что  можно сделать в сложившейся обстановке. Жуков попросил сорок
минут на размышление. Военные удалились в  соседнюю  комнату.  Положение  на
карте  выглядело  угрожающим - враг прошел уже сотни километров по советской
земле. Гитлеровские танки смыкают клещи у Минска, а далеко во вражеском тылу
продолжают биться насмерть окруженные советские войска.
     Жуков предложил: создавать оборону по линии Западная Двина -  Полоцк  -
Витебск  -  Орша  -  Могилев.  А  на  рубеже  Смоленск  -  Рославль - Гомель
незамедлительно оборудовать тыловой рубеж. Замысел  Жукова  состоял  в  том,
чтобы  остановить врага на пути к Москве на одном из оборонительных рубежей,
не  предрешая,  на  каком  именно,  измотать  его,   а   затем   перейти   в
контрнаступление. Сталин немедленно утвердил предложение.
     Утром 27 нюня Жуков передал приказ Ставки командованию Западного фронта
навести, наконец, порядок в отступавших войсках, отводить их на линию старых
укрепленных  районов.  Он  указал,  что  танковые  группы  Гота и Гудериана,
наступавшие соответственно севернее и южнее оси Брест -  Москва,  оторвались
от  пехоты,  и  потребовал  бить  их  с  тыла, а потом обрушиться на пехоту,
двигавшуюся без танков. "Такое смелое действие  принесло  бы  славу  войскам
Западного   округа.   Особенно   большой   успех   получится,  если  сумеете
организовать ночное нападение на мехчасти". Операцию  не  удалось  провести,
противник продолжал рваться на восток.
     Тогда  в  мире  оказалось  немало людей, которые думали, что "блицкриг"
удался. Они судили по стремительным темпам продвижения гитлеровских  орд.  В
своей  ставке Гитлер знал лучше. Если геббельсовская пропаганда надрывалась,
твердя о фантастических успехах,  фюрер  с  вымученной  улыбкой  растолковал
приближенным  27 июня, что он подобен легендарному всаднику, который, узнав,
что переехал, не заметив, замерзшее озеро, умер от ужаса, "Если  бы  у  меня
хоть  было  малейшее  представление  о  гигантских силах Красной Армии, я бы
никогда не принял решения о нападении", - добавил он. Через два  дня.  В  то
время  как  радио  Берлина  сразу  передало  в  эфир  первые семь хвастливых
коммюнике о победах в России, Гитлер задумался о смерти и  секретным  указом
назначил преемника - Геринга.
     Уже  тогда  Гитлер,  вероятно,  сообразил,  что  ввязался  в  фатальное
предприятие. Но у банды заговорщиков в  Берлине  пути  назад  не  было,  как
азартные  игроки, они играли ва-банк, понукая вермахт продолжать наступление
не переводя дыхания. Отлаженный инструмент, каким был  вермахт,  натасканная
на  убийство гитлеровская солдатня делали свое дело. Они ломились на восток.
Отступая, наши войска переходили  к  стратегической  обороне.  Жуков  был  в
центре  событий  -  железной рукой руководил войсками, требуя прежде всего и
больше, всего глубокого построения обороны. Контуры  стратегической  обороны
постепенно   вырисовывались,  темп  наступления  врага  снижался,  а  потери
увеличивались.  Но  несмотря  на  все  усилия,  введение  в  дело   большого
количества соединений, прибывавших из внутренних округов, устойчивого фронта
стратегической обороны создать так и не удавалось.
     А в ставке Гитлера пессимизм сменялся приступами оптимизма. Историограф
верховного  командования  вермахта  так  описывал  царившее там настроение в
первые дни июля: "С захватом Минска в неделю мы прошли треть  расстояния  до
Москвы  и  Ленинграда,  такими  темпами  мы через 14 дней будем в обоих этих
городах, а может быть, и  раньше".  Какие  бы  внутренние  сомнения  уже  ни
терзали  Гитлера,  перед  своими  приближенными он разглагольствовал у карты
Советского Союза: "В считанные недели мы будем в Москве. Я сровняю  город  с
землей  и  устрою.  на  месте его водохранилище. Само название Москва должно
исчезнуть с карт". Не только в Берлине, но и  в  Вашингтоне  считали  -  для
разгроми  СССР  Германии потребуется два, максимум три месяца. Красная Армия
переходила к стратегической обороне. Приобретался опыт  войны,  вводились  в
сражение  новые  силы.  Личный  состав  армии и флота воодушевляла программа
всенародной войны, сформулированная в решении ЦК ВКП(б) 29 июня 1941 года  и
доведенная  до  советских  людей  в  речи И. В. Сталина по радио 3 июля 1941
года. Великий народ поднимался на священную войну против  немецко-фашистских
захватчиков.  Главное  -  продержаться,  выстоять,  пока  не даст свои плоды
перестройка всей страны на военный  лад  под  руководством  Государственного
Комитета Обороны, созданного 30 июня 1941 года.
     С  высоты  поста  начальника  Генерального  штаба события в вооруженной
борьбе,  естественно,  укрупнялись.  Жуков  мыслил  в  основном  категориями
фронтов,   однако   в   той  тяжелой  обстановке  ему  зачастую  приходилось
вмешиваться в управление не только корпусами, но  и  дивизиями.  Он  знал  о
формировании  новых армий, переводе промышленности на военные рельсы. Знал и
о том, что захват врагом все  новых  областей  потребовал  эвакуации  многих
оборонных  заводов. Они оказались на колесах и когда еще смогут дать военную
продукцию.
     Жуков был в центре событий, он добивался от войск и штабов прежде всего
и больше всего  глубокого  построения  стратегической  обороны.  Ее  контуры
постепенно  вырисовывались,  темп  наступления  врага снижался, а потери его
увеличивались. Но несмотря на все  паши  усилия,  введение  в  бой  большого
количества соединений, прибывавших из внутренних округов, устойчивого фронта
стратегической обороны создать так и не удавалось.
     Обстановка  обострялась  и  становилась  кризисной  то  на одном, то на
другом направлении. Зачастую приходилось вмешиваться в управление не  только
корпусами, но и дивизиями.
     Днем и ночью перемалывались силы врага, упорной обороной и контрударами
они лишались  маневренности  и  подвижности.  1  июля  Жуков от имени Ставки
отдает директиву командующим войсками фронтов:  "Боевыми  действиями  против
танковых и моторизованных частей противника установлена неспособность немцев
отражать  внезапные  ночные  атаки  на  танки,  бронемашины и мототранспорт,
останавливающиеся на ночь в деревнях и на дорогах. Немцы боятся  вступать  в
рукопашный бой...
     Ставка Главного Командования приказывает;
     Широко   развернуть  внезапные  ночные  действия  с  целью  уничтожения
танковых и моторизованных частей противника перед фронтом, на  флангах  и  в
тылу.  С  этой  целью  создавать  отряды из; пехоты в составе 1 - 2 рот и не
более батальона,  из  смешанной  конницы,  из  минометных  и  артиллерийских
частей.  Операции по уничтожению танковых и моторизованных частей противника
должны подготавливаться в  глубокой  тайне,  начинаться  ночью,  проводиться
дерзко, решительно и быстро и заканчиваться так, чтобы до рассвета вернуться
на. свои базы..."
     Через  сорок  лет  после этих событий генерал-полковник В. М. Шатилов в
своих воспоминаниях подчеркнул: "Это  было  весьма  своевременное  и  важное
указание, вооружающее нас новой, проверенной в боях тактикой". Молодой тогда
командир Шатилов воевал в рядах стрелковой дивизии на Украине.
     Враг  продолжал  наседать,  фронт  был  неустойчивым, но на каждом шагу
фашисты получали отпор и  несли  потери.  В  тех  жестоких  боях  гитлеровцы
нередко  продвигались  вперед  только  тогда,  когда гибли с оружием в руках
защитники очередного рубежа. В Генеральный штаб шел об этом поток донесений.
На основе этого генерал армии Жуков счел необходимым уже  на  исходе  второй
недели   войны   5   июля  дать  указание  командующим  войсками  фронтов  о
представлении к правительственным  наградам  бойцов  и  командиров,  которые
"проявили  исключительное  мужество  и  отвагу"  в  боях за социалистическое
Отечество. Он требует "срочно" представить к правительственным наградам всех
тех, кто этого заслуживал.
     Жуков понимал: солдат, идущий на подвиг, должен быть уверен, что  никто
и  ничто  не  будет  забыто.  На  том стоит моральный дух сражающейся армии.
Проволочки с награждением героев недопустимы.
     Бойцы и командиры дрались геройски. Но одного героизма было  мало.  Все
езде  не  удавалось наладить четкое управление войсками. Противник продолжал
навязывать нам свою волю, боевые действия развивались пока в основном на его
условиях. Жуков был убежден - положение изменится.
     Он смотрит дальше. 6 июля  Жуков  указывает  командующему  Юго-Западным
фронтом  генерал-полковнику  М.  П.  Кирпоносу,  что  Генштаб  не согласен с
расформированием механизированных корпусов и укомплектованием мотопехоты  за
счет танкистов. "Если это провести в жизнь, мы останемся без танкистов и без
кадров  танковых  войск. Танковые (имеются в виду механизированные. - И. Я.)
корпуса вывести в резерв и приводить их  в  порядок.  Запретить  по  всякому
поводу трепать и добивать мехкорпуса..." Суровое время вскоре продиктовало -
корпуса  все  же  пришлось  раздробить,  но по танковым дивизиям и бригадам.
Кадры были сохранены. Прошел год с небольшим, и на фронт стали  выходить  не
только механизированные а танковые корпуса, но в танковые армии.
     15 июля начальник Главного артиллерийского управления генерал-полковник
Н. Д.  Яковлев  докладывает Жукову: "Характер боевых действий, развивающихся
на всех фронтах, не представляет возможности эффективно использовать в  боях
артиллерийские  полки  и  отдельные  дивизионы Резерва Главного Командования
большой и особой мощности.  Ценная  материальная  часть  подвергается  риску
потери...  Прошу  вашего  распоряжения  о  выводе  частей БМ и ОМ (большой и
особой мощности. - Н. Я.) на территорию внутренних округов, приведения их  в
порядок   и   подготовке   к   боевым   действиям   в   соответствии   с  их
предназначением". Резолюция начальника  Генерального  штаба  генерала  армии
Жукова от 16 июля 1941 года: "Немедленно отвести".
     Это   решение  подняло  махину  артиллерии  ОМ  и  БМ-Резерва  Главного
Командования от Балтийского до Черного моря. Кадровые полки Резерва Главного
Командования  грузились  на  железных  дорогах,  на   платформах   водружали
громадные    орудия    от    дальнобойных    152-миллиметровых   орудий   до
280-миллиметровых гаубиц.  Тяжелые  эшелоны  уходили  на  восток  в  том  же
направлении,  куда  шли  и шли эшелоны с эвакуированными женщинами и детьми.
Малоизвестная страница в истории Великой Отечественной! Не все  артиллеристы
понимали  происходившее  -  громыхал  фронт,  лилась кровь, а они, прекрасно
обученные, овладевшие могучей военной техникой, вскоре оказались в  глубоком
тылу, где начали переформирование и занятия по боевой подготовке.
     Нужно было учиться применять артиллерию большой мощности. Тому пример -
судьба  особой артиллерийской группы Военно-Морского Флота, двух дивизионов,
то есть восьми батарей, поставленных на позиции западнее Вязьмы.  В  октябре
1941  года гитлеровцы двинулись на Москву. Народный комиссар Военно-морского
Флота адмирал Н. Г. Кузнецов вспоминал: "Противник пошел не прямо на Вязьму,
а в обход". Морские артиллеристы героически Дрались,  но  вместе  с  другими
частями   оказались   в  окружении.  Так,  подводит  итог  Н.  Г.  Кузнецов,
"дальнобойные морские орудия не оправдали тех больших надежд, которые на них
возлагались. И виноваты в этом не артиллеристы: им  невозмож.но  отказать  в
умении  и  храбрости.  Основную роль - в наступлении у фашистов играли очень
подвижные танковые И моторизованные части. А флотские батареи, к  сожалению,
не обладали маневренностью. Это можно было предвидеть". ГХриввдооь подорвать
орудия и с боем пробиваться к своим."
     Как  только Красная Армия перешла в широкое наступление, артиллерийские
части особой и большой мощности, укомплектованные и  хорошо  подготовленные.
вошли  на фронт. Вглядитесь а кадры военной кинохроники победных наступлений
Красной  Армии  с  1942  года.  неизменно  длинные  ряды   тяжелых   орудий,
извергающих  сталь  на гитлеровцев. Это работала артиллерия Резерва Главного
Командования, прокладывавшая  нашим  войскам  дорогу  на  запад,  -  могучие
орудия,  сохраненные  в  свое  время  предусмотрительностью Жукова и старших
артиллерийских начальников.
     Но вернемся к лету 1941 года.

     Об искусстве возможного

     "Мозгом армии". назвал Генеральный штаб советский  военачальник  Б.  М.
Шапошников.  В Великую Отечественную войну эта характеристика оправдалась во
всех  отношениях.  От  работы  Генерального  штаба  во  многом  зависел  ход
вооруженной  борьбы,  а ведущим в нем было оперативное управление. С началом
войны  три  отдела  этого  управления  в  основном  обеспечивали  Ставке   и
начальнику   Генерального   штаба   руководство   боевыми   действиями  трех
направлений - северо-западного, западного и юго-западного.
     В отделах шла  практически  круглосуточная  работа.  В  своих  мемуарах
Маршал Советского Союза А. М. Василевский вспоминал: "Не переставая работали
"Бодо"  -  телеграфные  аппараты,  отправлявшие сразу несколько телеграмм по
встречным курсам, Бывшие окружные штабы, а ныне фронтовые  управления  слали
нам  свои  донесения.  Мы  передавали распоряжения Центра в войска. Людей не
хватало. Главная работа сосредоточилась в большом зале,  куда  были  стянуты
основные   кадры,   обслуживавшие   связь   с   войсками.   Всюду   карты  -
географические,  топографические,   разных   масштабов   и   предназначений.
Непрерывные   донесения.  Телеграфные  или  доставляемые  самолетами  связи,
самолетами-разведчиками.  Информация,  как  можно  более  полная  и  точная,
необходима как воздух. Что происходит на фронтах, где находятся войска, наши
и  вражеские,  на  каком рубеже идут бои? Куда направить подкрепления, где и
какая необходимая боевая техника? Лишь бы не сбиться с ритма,  не  опоздать,
вовремя дать сведения Ставке".
     Весь  этот  коллектив  высокоподготовленных,  исполнительных, преданных
делу людей, естественно, работал под руководством Жукова.  Генеральный  штаб
напряженно  изыскивал  пути  и средства, чтобы остановите немецко-фашистские
полчища. Фронтам ставились четкие задачи, но, к сожалению, иногда получалось
далеко не так, как было  задумано.  Несколько  отрывков  из  переговоров  по
"Бодо"   Жукова  с  командованием  фронтов  проливают  свет  на  возникавшие
трудности.
     Северо-Западный фронт. Из разговора Г. К. Жукова с командующим  фронтом
генерал-полковником Ф. И. Кузнецовым еще 26 июня:
     "Жуков:  Давайте конкретнее об обстановке, рассуждений не нужно, нам не
до этого. Где противник?.. Вы как командующий  очень  плохо  справляетесь  с
руководством  войсками  фронта  - Не знаете, где соединения фронта и что они
делают. Имейте в виду, передовые моточасти (противника) далеко оторвались от
своей нехоты. Поэтому вам подвертывается удобный случай уничтожать их с тыла
ночными действиями. Дайте задачу частям на широкие ночные действия..."
     Не    получилось,    вражеское    наступление    продолжалось.     Штаб
Северо-Западного  фронта  к десятым числам июля возглавил первый заместитель
начальника Генштаба генерал-лейтенант Н. Ф.  Ватутин.  Из  разговора  Г.  К.
Жукова с-ним. 13июля;
     "Ж  у  к  о  в:  Все  ваши  планы  до  сих нор в жизнь те проводились и
оставались только фантазией, потому что эти планы до полков, рот, батальонов
не .доходили и никто это не контролировал...
     В а т у т и н: Тов. генерал армии, все указания  ваши  мне  понятны...,
Сил не так много, как кажется...
     Ж  у  к  о  в: ...части при плохих руководителях, ничего существенно не
сделав, теряют не только личный состав, но и вооружение..."
     Юго-Западный фронт. Утром 29 июня Г.  К.  Жуков  передает  командующему
фронтом  генерал-полковнику  М.  П.  Кирпоносу:  "-..Товарищ Сталин особенно
требует смелее бить корпуса противника с тыла, отрезая их  пути  питания.  У
вас  такой  случай  подвернулся,  и  на  этом  деле  можио  крепко  проучить
заносчивого противника..."
     Надлежащего удара не получилось, гитлеровцы двигались "а восток. В ночь
на 3 июля  Г.  К.  Жуков   обращает   внимание   начальника   штаба   фронта
генерал-лейтенанта М. А. Пуркаева:
     "...Учитывая  стремление  противника  отрезать  части  6-й, 26-й и 12-й
(армий),    вам    необходимо    проявить     исключительную     активность,
изобретательность  и  смелость  в  руководстве выводом частей. Если этого не
сделаете, армии будут отрезаны и для них это пахнет катастрофой..."  В  ночь
на  6  июля Жуков подчеркивает в переговорах с Кирпоносом: "...Примите меры,
чтобы противник не оказался у вас в Бердичеве и не отрезал бы  26-ю  и  12-ю
армии. Спешите с отводом за