о Киева конских переходов.
   - Если отсюда на Киев поедешь на одном коне, то будешь прямиком ехать
дней двенадцать. А о-двуконь - проскачешь шесть дней.
   - Вот теперь ты мне стал говорить толком.
   - Но русские от Киева прямо в  степь  не  ходят.  Они  спускаются  на
ладьях по Днепру до "локтя", вот до  этого  угла,  до  острова  Хортицы.
Здесь они плавятся на другую сторону и тут "Залозным  шляхом",  короткой
дорогой идут сюда, на Лукоморье. Здесь хорошего конского ходу всего  дня
три-четыре, а о-двуконь проедешь и в два дня.
   - Всего два дня? - удивился Субудай.- В два дня  урусы  могут  пройти
сюда от Днепра?
   - Видишь, вот отсюда, от загиба, от Гортицы, наши русские часто дела-
ли набеги на половецкие кочевья. Если ехать без повозок,  то  в  два-три
дня проедешь.
   Субудай, видимо, был доволен, получив важные для  него  сведения.  Он
посмеивался, хлопая себя по колену, и приказал подать кумыс. Он подробно
расспрашивал Плоскиню о дорогах, о бродах через реки, о войске урусов; о
том, какие у них кони, как вооружены ратники, хорошо ли дерутся?
   - Бьют они здорово, особливо секирами, да и простыми топорами.
   - Сколько у этих урусов войска?
   - Если все ближние князья приведут к Хортице свои дружины:  киевские,
черниговские, смоленские, галицкие, волынские и прочие  помельче,  то  в
степь двинутся петцев, стрелков и всадников тысяч пятьдесят.
   - Значит, у них пять туменов? - сказал Субудай и положил пять золотых
монет около того "загиба" в Хортице на Днепре,  где  начинался  поход  в
степь.- А сколько всадников выставят кипчаки?
   - Пожалуй, тоже наберется тысяч пятьдесят. На этой стороне Днепра уже
скопилась несметная туча кипчаков. Субудай положил еще пять золотых.
   - Итак, против нас будет всего десять туменов урусов  и  кипчаков?  -
заметил Субудай и посмотрел на непроницаемого, молчаливого Джебэ.-  Пом-
нишь, Джебэ-нойон, каким войском от Черного Иртыша мы пошли на Хорезм...
Покажем теперь, хорошие ли мы ученики "потрясателя вселенной" Чингиз-ха-
на!
   Плоскиня, стоя на четвереньках, посматривал то на золотые монеты,  то
на задумавшихся монгольских ханов. Хитрые, злые искры мелькнули в глазах
Плоскини, когда он вкрадчиво спросил:
   - А что же ты, светлейший татарский воевода, не положил еще несколько
золотых на то место, где стоит твоя татарская сила? Похвастай, сколько у
тебя войска!
   Субудай сжал скрюченные пальцы в кулак и ткнул в лицо Плоскини.
   - Вот сколько нашего татарского войска! А вот что я сделаю с  урусами
и кипчаками!..- Субудай злобно сгреб десять положенных им золотых  монет
и бросил их в торбу с бобами.- Всех их засуну в мою торбу и  сожру,  как
творог.
   Плоскиня попятился.
   - Ты мне дай что-нибудь от твоей ханской милости за усердие!
   - Угга! Я денег никому не даю, а мне их все приносят, и я все отсылаю
моему повелителю, Чингиз-хану непобедимому... Впрочем, ты можешь зарабо-
тать награду. Есть у тебя сыновья?
   - Слава богу, четыре имеются.
   - Где они? Далеко?
   - Сидят на бродах по Дону.
   - Я пошлю за ними сотню всадников, они мигом их доставят сюда. Ты  им
прикажешь пробраться соглядатаями на сторону урусов  и  там  высмотреть,
где урусские полки и сколько их. Пусть они узнают, что  думают  урусские
воеводы, затем скорее возвращаются назад, чтобы мне  все  точно  расска-
зать. Тогда я отпущу и тебя и твоих сыновей на волю и дам в награду  ко-
сяк лошадей и каждому по горсти золота. Ну, что медлишь?  Что  перемина-
ешься?
   Плоскиня стоял твердо, расставив длинные ноги, тяжело вздохнул и ска-
зал:
   - Руби мне голову, преславный хан, а моих сыновей не тронь!
   Субудай засипел и ударил кулаком по ковру.
   - Ты так со мной говоришь? Эй, нукеры!  Отведите-ка  моего  почетного
гостя в юрту с барсами и поставьте тройную стражу. А Саклаб пусть угоща-
ет его вволю, как хана...
   - А ноги ему спутать? - спросил нукер.- Такой волк сбежит!
   - Да не забудь почтить его крепкой железной цепью!..

   Глава седьмая. ТРЕВОГА В КИЕВЕ

   Вы ведь своими крамолами начали наводить
   поганых на землю русскую, изза распри ведь
   стало насилие от земли половецкой...
   Загородите полю ворота своими стрелами
   острыми за землю русскую, за раны Игоревы
   буйного Святославича!
   (Слово о полку Игореве")

   У левого степного берега Днепра, против Киева, паром был с утра  зах-
вачен половцами, наехавшими внезапно. Они влезли на паром, угрожали  пе-
ревозчикам, не давая им убежать. От множества  людей  паром  наклонился,
зачерпнув воды. На пегом, как барс, коне подъехал старый  грузный  поло-
вецкий хан. Его провожала сотня джигитов. Один из них гарцевал впереди и
держал на длинном шесте ханский бунчук с  конскими  хвостами  и  медными
побрякушками. Другой бил в бубен. Двое пронзительно  дудели  на  дудках.
Один джигит на диком, храпевшем коне хлопал плетью,  стараясь  проложить
хану дорогу к перевозу.
   В стороне, перед теснившимися слушателями, тощий запыленный  странник
с котомкой за спиной рассказывал, что все половцы сейчас бегут с  Дикого
поля (причерноморские степи), а за ними  гонится  незнакомое,  страшного
вида племя "татары",- "лица их  безбородые,  носы  тупые,  и  у  каждого
взлохмаченная коса, как у ведьмы. От одного вида  безбожных  татар  люди
падают замертво..."
   - Что это за люди? Расскажи нам, странник божий,  видно,  ты  человек
сведущий и книжный.
   Странник, опершись на длинную палку, стал говорить:
   - Прииде с востока в бесчисленном множестве некий ядовитый  народ,  в
нашей стране неслыханный, глаголемый "татаре", и с ним еще семь  языков.
Якоже половцы доселе окрестных народов пленяху и губяху ныне же их поги-
бель наста. Татаре не токмо половцев победиша и загнаша, но даже до  ос-
нования искорениша, а на их землю сами седоша...
   - Откуда свалилось это племя?
   - О сем глаголют сказания в святых книгах, о них же  епископ  Мефодий
Патарийский свидетельствует, яко греческий царь Александр Македоньский в
древние времена загна поганый народ Гоги и Магоги в конец земли, в  пус-
тыню Етриевську, между востоком и севером. Задвинул он их горами и  при-
казал сидеть там до скончания срока. И тако бо епископ Мефодий рече, яко
к скончанию времени горы снова раздвинутся, и тогда выйдут оттуда Гоги и
Магоги и попленят всю землю  от  востока  до  Евфрата,  и  от  Тигра  до
Понтьского моря - всю землю, кроме Эфиопья...
   - Всю землю! - воскликнули в толпе слушателей.- Стало  быть,  и  нашу
землю?..
   Странник продолжал:
   - А разве не видите, что кругом  делается?  Это  знаменья  последнего
времени! Явилась страшная звезда, лучи к востоку  довольно  простирающе,
иже знаменова новую пагубу христианом и нашествие новых враг... То вышли
из-за гор и на нас идут поганые Гоги  и  Магоги!  Ныне  пришло  реченное
скончание времени. Конец миру близко!..
   Послышались вздохи и причитанья. Странник  снял  войлочную  шапку,  и
слушатели в нее опускали баранки и мелкие черные монетки.
   С правого берега на больших просмоленных ладьях  приплыли  дружинники
великого князя киевского. Они разогнали толпу, расчистили место перевоза
и помогли старому половецкому хану взойти на паром. В шелковом малиновом
чекмене, подбитом соболем,  в  белом  остроконечном  колпаке,  опушенном
красной лисой, и в червленных сапогах, расшитых жемчужными  нитями,  хан
важно стоял, держась за перила рукой  в  кожаной  "перстатой"  рукавице.
Другой рукой он сжимал рукоять кривой сабли, сверкавшей алмазами.
   Хан, дородный, величавый, казался спокойным, только глаза его тревож-
но бегали, косясь на темные воды Днепра. Ветер  усиливался,  поверхность
реки рябила, и седые барашки пенились на катившихся волнах.
   Хан платил щедро. Паромщики получили от него немало горстей  серебря-
ных денег и старались изо всех сил. Целый день они  перевозили  огромный
караван: отборных коней, закутанных в расшитые попоны, ревущих от страха
верблюдов, грузных буйволиц с длинными рогами, падающими на плечи, прио-
детых тут же на берегу иноземных пленниц, смуглых, чернобровых, разукра-
шенных бусами и лентами. Все это везлось в дар русским князьям.
   В толпе говорили, что это прибыл старейший половецкий хан Котян, вла-
делец сотен тысяч коней, бродивших по беспредельным равнинам "Дикого по-
ля" с его тавром: след копыта в виде полукруга и под ним две черты.
   - Котян - хозяин степи! Он один  может  выставить  огромную  воинскую
рать. Не зря он приехал в Киев. Нужда его погнала. И  другие  половецкие
ханы потянулись со всеми своими родами на русскую сторону и теперь пере-
ходят Днепр по всем бродам и переметным мостам. Половецкие отряды входят
в воду на конях в бронях за щитами и с копьями... Что-то будет? Нет ли у
них злого умысла? И песен веселых половцы больше не поют.  Только  песни
тягучие, как верблюжьи стоны, слышны издалека, когда идут из степи в на-
шу сторону...
   В хоромах великого князя киевского, Мстислава Романовича, спешно  го-
товились к съезду: ожидались и большие и меньшие князья.  Ко  всем  были
посланы гонцы с заводными конями, сзывать на защиту Русской земли.
   Киевскому князю не легко было принять с честью именитых гостей,- каж-
дый являлся со своими дружинниками: чем был выше князь,  тем  с  большей
свитой он ехал. Княжеские слуги заставили всех хлебников и мясников Кие-
ва печь пироги с начинкой и пшеничные караваи и везти на княжеский двор.
Теперь не та сила, какая была у киевского князя сто лет  назад,  в  пору
Мономаха. Тогда под рукой киевского великого князя была почти вся  Русс-
кая земля: и Киев, и Переяславль, и Смоленск, и Суздаль, и Ростов, и да-
же далекий богатый Новгород принадлежал ему всецело. Тогда ему повинова-
лись все князья, а половцы не смели пошевельнуться. По всем границам  он
разнес славу русского имени. Но годы шли, род Мономаха дробился.  Князья
раздавали города и волости своим сыновьям, племянникам и внукам,  и  те-
перь Мстислав Романович владел Киевом урезанным и слабым.  За  последние
двадцать пять лет разгромы, сделанные русскими князьями, истощили  Киев,
когда галичане, и владимирцы, и суздальцы, и призванные недобросовестны-
ми князьями дикие половцы " грабили и жгли древнюю столицу.
   Не легко  было  киевлянам  восстановить  свой  стольный  город  после
стольких разгромов, много домов стояло разрушенных, с выбитыми оконница-
ми и дверьми...
   Сейчас снова из степи надвигалась беда. Она собрала вместе непримири-
мых князей, гордых и упрямых, враждовавших между собой всю  жизнь  из-за
лучшего престола, более доходного города, людной волости. Теперь  старые
враги, половцы, сами с поклоном прибежали в Киев, прося подмоги.  Унылые
и поникшие, они сидели толпой на корточках перед воротами княжьего  дво-
ра. Когда стали прибывать русские князья, половцы к ним подбегали, цело-
вали поводья коня, протягивали руки, твердя:
   - Исполчите полки! Придите в  нашу  степь!  Обороните  нас!  Помогите
прогнать злых недругов!
   Князья, каждый со своей свитой, собирались в дворе княжьего дома; они
стояли отдельно, спорили, иногда переходили, чтобы  послушать,  где  что
говорят, но, как ни упрашивали их киевские тиуны, не подымались в  вели-
кокняжеские гридницы.
   Половецкий хан Котян также находился во дворе,  гордый,  как  всегда.
Около него, сложив руки на животе,  хмурые  и  неподвижные,  стояли  его
степные советники в остроконечных колпаках, с темными от солнца и  степ-
ного ветра лицами. Старый переводчик из степных бродников объяснял хану,
кто из князей уже прибыл, как звать того или другого и кто особенно вли-
ятелен и силен. Котян, взвесив, кому надо выказать почет, подходил с пе-
ревальцем, склонялся, с трудом коснувшись пальцами  земли,  и,  снова  с
достоинством выпрямившись, оглаживая полуседые длинные усы, говорил одно
и то же:
   - Окажи помощь, будь братом! На всех нас идет  гибель!  Вместе  рядом
станем, гибель отгоним. Не побрезгай маленьким подарком. Прими  мой  по-
чет! Никого не забыл, я всем хочу оказать честь - и наволоками, и  коня-
ми, и скотом, и пленницами.
   Уже солнце приближалось к полудню, а князья все еще стояли вразброд и
до хрипоты пререкались на шумном княжьем дворе:  все  посматривали,  кто
войдет первым в гридницу князя киевского. Говорили, что  князь  Мстислав
Романович еще поджидает кого-то,- не гонцов ли с севера от  властного  и
надменного князя суздальского, Юрия Всеволодовича, который ждет съезда у
себя во Владимире и не поедет на совет князей в оскудневший Киев. Да еще
не видать князя галицкого Мстислава Удатного,- он особенно  всех  сзывал
на снем (съезд), и гонцы его всех понуждали: беда грозит неминучая, при-
езжайте вборзе! "
   Все разом оживились и заговорили:
   - Мстислав Удатный приехал - и с любопытством, отталкивая друг  друга
локтями, старались взглянуть на князя, прославленного удачными  походами
и победами над уграми и ляхами.
   Мстислав Удатный вошел походкой легкой, несмотря на годы. Он  остано-
вился, окинув собравшихся живым  взглядом  черных  проницательных  глаз,
точно отыскивая кого-то, и долго крутил длинный свисший  ус.  Готовый  к
бою, он был в золоченом шлеме, блестевшем в солнечных лучах, и в  легкой
кольчуге с золотой отделкой. Красное корзно развевалось при его  стреми-
тельной походке. Он заметил в углу двора хана Котяна и прямо  направился
к нему. Тот заторопился и, протянув руки, пошел навстречу Мстиславу. Они
прижались плечами, и Котян приник головой к груди галицкого князя. Белый
колпак Котяна свалился в пыль, и все заметили, что плечи половецкого ха-
на судорожно вздрагивали,
   - Плачет! Пусть поплачет! - зашептали в толпе.- Эти злодеи немало на-
ших людей сделали своими колодниками,  теперь  сами  узнают,  что  такое
горькие сиротские слезы! Мстислав женат на дочери хана Котяна, потому  и
распинается за богатого тестя!
   Дружинники известили киевского князя о  приезде  Мстислава  Удатного.
Однако Мстислав Романович все еще медлил и не выходил на крыльцо,  чтобы
встретить двоюродного брата,- старые счеты мешали! А Мстислав, обняв Ко-
тяна, отошел с ним в угол двора, и долго они стояли там и тихо беседова-
ли.
   Опять все зашевелились, и послышались восклицания:
   - Суздальцы приехали! Будет сильная подмога! Где же нам двинуться без
суздальцев! Нет, это не суздальцы, а ростовский молодой  князь  Василько
Константинович.
   Во двор вошел стройный, молодой воин. Светлый пушок едва покрывал его
подбородок. Он так же, как  Мстислав  Галицкий,  был  готов  к  бою,-  в
кольчуге и стальном шлеме и с длинным прямым мечом у пояса. Одет он  был
скромно, алое корзно выцвело. Вся одежда его была в  пыли  и  забрызгана
грязью,видно, только что он сошел с коня. Рядом с ним  плелся  старик  с
длинными полуседыми кудрями, падавшими па плечи;  на  сыромятном  ремне,
перекинутом через плечо, висели гусли.
   - Это слепой певец! Славный певец Гремислав! Раньше был  воевода,  не
раз громил половцев, а князь рязанский Глеб из злобы засадил его в поруб
", ослепил и держал три года. Там Грамислав в заточении начал песни сло-
гать, и его взяли из поруба. С тех пор он бродит из одного города в дру-
гой и поет бывалыцину про времена стародавние... Сегодня, знать, мы  ус-
лышим Гремислава.
   Молодой князь Василько с приветливой улыбкой и с почтением к  старшим
князьям обошел всех. Князья сами шли ему навстречу и спрашивали:
   - А что же не едут суздальцы! Ты им сосед, ты знаешь, почему их  нет?
Великий князь суздальский Юрий Всеволодович твой родной  дядя,  уговорил
ли ты его?
   - Все еще думает! А приедет ли - о том и ведуны не скажут...
   На крыльцо княжьего дома вышли парами десять дружинников, все как  на
подбор, видные, в кольчугах и шлемах с короткими копьями. Они спустились
по ступенькам и остановились  по  обе  стороны  лестницы,  ожидая  князя
Мстислава Романовича. Он вышел медленно, опираясь на посох  с  золоченым
орлом. Строгие глаза с прямыми  бровями  глядели  устало  и  нерадостно.
Слегка раздвоенная борода с проседью, крест и золотая иконка  на  груди,
парчовый кафтан, весь иконописный облик князя говорили больше о его цер-
ковных бдениях и ночных молитвах, чем о воинских заботах. Князь,  слегка
прихрамывая, спустился по лестнице и остановился на последней ступеньке.
   - Просим милости, гости дорогие! - сказал он грустным, точно удручен-
ным заботой голосом.
   Все князья во дворе стали кричать разом, перебивая друг друга:
   - Зачем нас вызвал? Спасать диких половцев? Удавил бы их  кто-нибудь!
Вез них станет легче! Пускай сами себя спасают, а мы посмотрим!
   Грузный хан Котян выделился из толпы и, переваливаясь на  кривых  но-
гах, поспешил к крыльцу. Коснулся рукой земли, тронул шитое золотом оде-
яние княжеское и захлебываясь сказал:
   - Княже пресветлый! Ты прежде был ласков ко мне, как и я к тебе! Будь
нам вместо отца! Помоги прогнать злобный народ хана Чагониза! Как волки,
рыщут по нашей земле эти злодеи, называемые татары. Всю нашу  землю  се-
годня у нас отняли, а завтра придут к вам и вашу русскую землю  возьмут.
Обороните нас! Если не поможете нам, все мы ныне иссечены будем,  а  вы,
русские, завтра будете иссечены! Надо нам всем соединиться я обороняться
одной ратью.
   - Не каркай! Чего наплел!- слышались недовольные годоса.- Тише, дайте
говорить! Чего без пути лаять? Другие возражали:
   - Половцы - враги наши! Они сейчас в нашей земле без мощи и силы. Пе-
ребить всех и богатства их забрать!
   Новые голоса, перебивая друг друга, смешались в дикий шум. Князь  ки-
евский беспомощно озирался, подымал руки. Крики усиливались.
   Князь Мстислав Удатный, решительный и быстрый,  взошел  на  ступеньки
крыльца.
   - Князья преславные, и воеводы честные, и все удальцы русские! -  го-
ворил Мстислав.- Не все ли мы сыны  одной  земли  святорусской?  Забудем
старые споры, и распри, и войны с половцами! И мы их били и полонили,  и
они нас жгли и громили... Сейчас тяжелые дни пришли и для половцев и для
нас. Когда наступает новый неведомый враг, лучше дружба, чем война с по-
ловцами. Если мы сейчас им не поможем против безбожных татар хана  Чаго-
низа, то половцы могут им передаться, и силы вражьи станут еще больше.
   - А что за люди татары? Может, вои  простые,  попроще,  чем  половцы.
Сколько их?
   - Хан Котян вместе с аланами дрался против татар  Чагониза.  Говорит,
что нападают они дружно, рубятся лихо. Пришли они издалека, пройдя стра-
ну Обезов и Железные Ворота. Половцам одним было не под силу  остановить
татар. Разграбили татары вежи половецкие, заполонили и жен, и  коней,  и
скот, и все богатства Котяна и других половецких воевод... Теперь татары
так ополонились, что не знают, куда девать свой полон,  обожрались,  как
пес на дохлятине, и поставили свои богатые товарища у Лукоморья, на  бе-
регах Хазарского моря... А сами татары  налегке,  изъездом,  без  возов,
двинулись на русскую землю. А если кто говорит, что я не для ради  земли
святорусской стараюсь, а для ради моего тестя, теперь нищего хана  Котя-
на, то все это лжа!..
   Толпа слушала прославленного князя Мстислава, затаив дыхание.  Разда-
лись отдельные возгласы:
   - До берега Хазарского моря далеко, дней двадцать ходу.
   - Не впервой нам встречать незваных гостей! Князю киевскому  придется
встречать их, пусть он и печалится об этом.
   Толпа гудела, знала она, что нет у князей одной братской  любви,  нет
одной воли и говорит в них давнишняя злоба, и жгут их старые счеты.
   Послышалось пение. Церковная процессия в  парчовых  ризах  явилась  в
нужное время, чтобы утихомирить разгоревшиеся страсти  и  споры  князей.
Четыре широкогрудых дьякона, размахивая кадилами, мальчики с  зажженными
толстыми в руку восковыми свечами,  старые  протопопы  с  металлическими
крестами в руках, наконец, митрополит в большой золотой  митре,  смуглый
чернобородый грек, поддерживаемый под руки двумя мальчиками,- все  приб-
лизились к крыльцу с протяжным пением и остановились, сразу внеся  тиши-
ну.
   Князь киевский подошел к