лишний отряд пропал.
     Когда я ленивой походкой подошел к здоровяку, тот был в состоянии бочки
с порохом, готовой взлететь на воздух от одной искры.
     - Здравствуйте, - сказал я.
     - Тебе чего? - недовольно буркнул здоровяк.
     - А меня в 9-й отряд записали, - добродушно улыбнулся я.
     - А где же остальные? - обрадовался здоровяк.
     - Не знаю, - я пожал плечами.
     - Будем знакомы,  я -  вожатый 9-го отряда. Меня зовут Аскольд. Аскольд
Васильевич, - поспешно добавил он и протянул руку.
     Вожатый мне сразу понравился.  Но только было видно,  что он первый раз
вожатый. Совсем растерялся, что пропал отряд. А вожатому нельзя теряться. Он
должен найти выход из любого положения. И в две секунды.
     - Я вообще-то не вожатый,  -  сказал Аскольд.  -  Я физрук.  Но у нас в
лагере  лишний  отряд   получился.   И   Капитолина  Петровна  поручила  мне
воспитывать вас.
     Какие у Аскольда мускулы!  Кажется,  вот-вот разорвут белую рубаху. Она
словно приклеилась к его телу.  Наверняка Аскольд штангист,  или боксер, или
культурист, или кто-нибудь в этом духе.
     Вожатый поглядел по сторонам. Но никто к нам не торопился.
     - Давай покричим вместе, а? - предложил мне вожатый.
     - Давайте, - согласился я.
     Мы сложили руки рупором и дружно закричали:
     - 9-й отряд, сюда! Сюда, 9-й отряд!
     Никто и не думал откликаться.
     Колонны других отрядов,  затягивая песни,  бодро шли  куда-то.  Вообще,
ясно куда - в столовую.
     - Ну,  я им покажу,  - пригрозил вожатый кулаком невесть куда пропавшим
ребятам. - Пошли обедать. Пусть им хуже будет.


        "ГЛАВА ШЕСТАЯ,"
                             В КОТОРОЙ Я ОБЕДАЮ

     Мы уселись за длинным дощатым столом,  на котором был прикреплен флажок
с  цифрой "9".  Это означало,  что здесь должен питаться 9-й  отряд.  Но 9-й
отряд не  питался,  он  исчез в  неизвестном направлении.  Зато  за  другими
столами шла дружная работа. По-моему, очень приятно смотреть, как люди едят.
Конечно, если ты сам только что основательно подкрепился.
     На  нашем столе в  тарелках,  налитых до краев,  соблазнительно дымился
борщ, гордо высилась горка от чистого сердца нарезанных кусков хлеба.
     - Пусть им будет хуже, - еще раз сердито сказал вожатый. - Ешь!
     - Все? - я испуганно оглядел стол.
     - Сколько сможешь, - разрешил вожатый.
     Я  почувствовал,  что на свежем воздухе здорово проголодался.  Вспомнил
мамино наставление: "Поправляйся, а то отощал за зиму, лица на тебе нет" - и
налег на борщ.
     После третьей тарелки я остановился.
     А куда второе девать?
     Вожатый не отставал от меня.  Опустошив тарелку борща, он, приговаривая
"пусть им будет хуже",  приступал к новой порции.  Изредка Аскольд отрывался
от еды, старательно поправлял флажок с цифрой "9", чтобы он лучше был виден.
Но 9-й  отряд,  наверное,  еще не проголодался,  потому что к  нашему столу,
кроме дежурных, притащивших четырнадцать порций котлет, никто не подходил.
     В   дальнем  конце  столовой  возникла  приземистая  фигура  Капитолины
Петровны.  Аскольд расправил широкие плечи,  глубоко вздохнул и  в считанные
секунды одолел две порции котлет.
     - Помогай,  -  показал вожатый глазами на тарелки.  Говорить с  набитым
ртом он был не в силах.
     - Не могу, - прохрипел я и похлопал по туго набитому животу. Мой довод,
то  есть  живот,  убедил  Аскольда.  Продолжать сражаться с  обедом  даже  в
одиночку было уже поздно.  Ведь каждую минуту к нашему столику могла подойти
Капитолина Петровна и поинтересоваться, где находится 9-й отряд пионерлагеря
"Лесная сказка".
     Тогда,  не  сговариваясь,  мы  с  Аскольдом  начали  прятать  под  стол
оставшиеся тарелки с борщом и котлетами.
     Когда к нам, блестя очками, приблизилась Капитолина Петровна, дело было
сделано.
     - А где остальные ребята? - удивленно спросила старшая вожатая.
     - Они... они уже пообедали, - робко соврал Аскольд.
     Я подтвердил его слова решительным кивком головы.
     - Тогда почему вы сидите? - еще раз удивилась Капитолина Петровна.
     - Мы обсуждали план работы,  -  уже уверенно соврал Аскольд.  - Валерий
Коробухин - председатель совета нашего отряда.
     Капитолина Петровна на  этот раз ни  капельки не  удивилась,  а  крепко
тряхнула мою руку:
     - Поздравляю. Желаю успеха.
     Когда  старшая  вожатая  ушла,  настала  очередь  удивляться мне.  Я  -
председатель совета отряда? Это же просто смешно. Ведь всегда главными моими
недругами были эти  самые председатели.  Они обычно хотели,  чтобы я  был ни
рыба ни мясо,  а я этого не хотел. Они хотели, чтобы я получал одни пятерки,
а я не хотел. Вернее, я не хотел, чтобы за меня другие хотели.
     Вы вообще поняли,  что я  тут наплел?  Если нет,  то простите,  ведь вы
понимаете, как я удивился и к тому же объелся.
     Когда  Капитолина  Петровна  удалилась,  Аскольд,  облегченно вздохнув,
произнес:
     - Не волнуйся, старик! Мы еще с тобой покажем этой чертовой дюжине, где
раки проводят свои каникулы.
     Аскольда  рассмешила собственная шутка,  и  он  немножко похохотал,  но
вскоре его лицо озабоченно вытянулось.
     - Но куда же они могли деваться?  Может,  в  город укатили?  -  Вожатый
забеспокоился.  -  Нет,  не  могли.  Чего им лагерь бросать,  здесь все-таки
природа -  лес, река... - И потом, обеды, завтраки, ужины... А может, они на
речку сиганули?
     Аскольд заерзал на лавке,  а потом решительно поднялся и мы направились
к домику нашего отряда.
     - Сегодня мертвого часа не будет,  -  сообщил Аскольд, когда мы вошли в
нашу палату.  -  Капитолина Петровна сказала,  чтобы вместо мертвого часа мы
провели беседу о дружбе и товариществе.  Ты подожди меня здесь, я - мигом. -
И вожатый заторопился из палаты.
     Я развалился на кровати, вытянул ноги, зевнул. Ну что ж, жизнь в лагере
начинается неплохо.  Вот только где остальные ребята?  Этот проклятый вопрос
не давал мне спокойно заснуть. Неужели удрали на речку? Тут наверняка должна
быть речка.
     Я выбежал из домика и увидел вожатого,  который спешил ко мне проводить
беседу о дружбе и товариществе. Решение пришло мгновенно.
     Прячась от  него за  деревьями,  я  быстрыми перебежками достиг забора.
Перелезть через него  было  плевым делом,  хотя забор построили на  совесть,
наверное,  в два моих роста. Оглядевшись, я потопал наугад, насвистывая "А у
нас во дворе..." Вскоре сосен стало меньше. А на обрыве - раз-два и обчелся.
Только три самых любопытных сосны вытянули длинные шеи, разглядывая речку.
     И я тоже все увидел.  И широкую реку в зарослях кустарника,  и песчаные
пляжи и ребят. Одни плескались в речке, другие загорали на берегу.
     Я сразу догадался, что это пропавший 9-й отряд! Вот он, в полном сборе!
Пропавший отряд нашелся!
     Да,  между прочим, я же председатель совета отряда. Они мои подчиненные
и должны меня беспрекословно слушаться.
     В моей голове рождались идеи одна заманчивее другой.


        "ГЛАВА СЕДЬМАЯ,"
                    В КОТОРОЙ Я БЕРУ ВЛАСТЬ В СВОИ РУКИ

     Я подкрался к 9-му отряду с тыла.  Ребята были так заняты собой, рекой,
солнышком и песочком на берегу, что меня никто не заметил.
     Я заложил два пальца в рот,  набрал побольше воздуха и свистнул. Ребята
испуганно  уставились  на   меня.   Несколько  секунд  полюбовавшись  на  их
удивленные физиономии, я крикнул:
     - Вожатая с милицией! Спасайся, кто может!
     Что тут началось!  Кто плескался в речке -  как пробка вылетел на сушу.
Кто зарылся по уши в песок - выскочил, подняв фонтан этого самого песка.
     Сломя голову отряд устремился за мной. Некоторое время я бежал в гордом
одиночестве, но вскоре меня догнали сразу двое ребят.
     Один, смуглый, дочерна загорелый, бежал в оранжевых плавках, прижимая к
груди скомканную рубашку с  брюками.  Он ловко перебирал ногами,  словно всю
жизнь только и делал,  что участвовал в кроссах.  Другой, коренастый парень,
бежал с трудом, пыхтел, тяжело дыша ртом, в котором не хватало одного зуба.
     Не сбавляя темпа, мы переговаривались.
     - Много милиционеров? - поинтересовался щербатый.
     - Целое отделение, - не моргнув соврал я.
     - Ни  за  что им  нас не догнать,  -  улыбнулся загорелый и  перебросил
одежду с левой руки на правую.
     Мы продолжали бег по пересеченной местности.
     Вскоре ельник кончился,  снова показался луг,  и  в зарослях кустарника
блеснула еще  одна  речушка.  На  ее  берегу  мы  остановились.  Загорелый и
щербатый вопросительно глянули на меня.
     - Форсируем водную преграду, - твердо сказал я.
     Перед тем как ринуться в  воду,  я  оглянулся.  Длинная цепочка бегунов
вытянулась по  всему лугу.  Я  про себя сосчитал их.  Никто не потерялся,  и
бегут  неплохо.  Лишь  двое  еле-еле  плетутся в  самом хвосте.  Но  ничего,
догонят,  подумал я и,  закасав штанины, с криком "Вперед!" бросился в воду.
За мной -  загорелый и щербатый.  Нам повезло,  речушка оказалась мелкой. Не
замочив брюк, мы достигли противоположного берега.
     Не давая ни секунды передышки ни себе,  ни другим,  я  помчался дальше.
Когда  мы  -  тройка лидеров -  добежали до  березовой рощи,  нас  остановил
далекий отчаянный возглас:
     - Подождите!
     - Это Юрка кричит, - объяснил загорелый, - выдохся, очкарик.
     К нам подтягивались отставшие бегуны.
     - Привал, - объявил я, и все дружно повалились на траву.
     Я  внимательно вглядывался в усталые лица.  Симпатичные ребята.  Чем-то
похожи на моих друзей. И почти все выдержали проверку, которую я им устроил.
Пройти длинную дистанцию,  да  еще  по  пересеченной местности,  не  всякому
удается.  Такое под  силу только настоящему парню.  Потому как единственное,
что он умеет превосходно делать,  -  это бегать.  С  уроков,  со сборов,  от
родителей,  учителей, милиционеров, от дворника дяди Васи и его собаки Дика,
а также еще от очень многого и от многих.
     Лишь двое бегунов из  дюжины оказались не  на  высоте.  Они  появились,
шатаясь и подпирая друг друга плечами, когда мы уже хорошо отдохнули.
     Очкарик Юрка  оказался белобрысым толстяком в  длинных до  колен черных
трусах.  Его  друг был  совершенно рыжим.  Словно огненный шар,  сверкала на
солнце его голова.
     Белобрысый бухнулся на траву и, толком не отдышавшись, полез спорить:
     - Я сто раз оглядывался и никакой милиции не видел.
     - Значит, мы удачно запутали следы, - ответил я.
     Но белобрысый не собирался так быстро сдаваться:
     - А зачем милиции вообще за нами гнаться?
     - Как - зачем? - я постарался изобразить на лице искреннее удивление. -
Вы ушли без спроса из лагеря?
     - Ушли, - гордо и хором ответили ребята. И белобрысый вместе с ними.
     - А в лагере начался переполох,  -  терпеливо придумывал я,  -  вызвали
милицию. Приехало три грузовика с милиционерами. Сейчас они прочесывают лес.
     Белобрысый   Юрка   затих,    но   продолжал   подозрительно   ко   мне
приглядываться. А я решил, что хватит ребят испытывать, надо знакомиться.
     - Меня зовут Валерка Коробухин, - сказал я.
     - Анатолий Прокопенко, - подал мне руку щербатый.
     - Юрий Трофименко, - вежливо представился белобрысый.
     - Блохин Василий Васильевич, - важно сказал рыжий.
     - Марик Кривошеев, - протянул мускулистую руку загорелый.
     Вскоре я  всех ребят знал по имени.  Еще раз внимательно их оглядев,  я
сказал:
     - Ребята, мы все - 9-й отряд. Нас - тринадцать человек.
     - Чертова дюжина, - вставил Юрка.
     - Не чертова, а веселая, - поправил я его.
     Уставшие ребята зашевелились.
     - Я предлагаю,  - продолжал я, - чтобы веселая дюжина была самым лучшим
отрядом в лагере, чтобы с нас все брали пример...
     - А как же милиция? - не отставал дотошный Юрка.
     - Да брось ты, - дернул его за рукав Толька.
     Я заметил,  как он подмигнул ребятам.  Наверно, они уже поняли, что всю
эту историю с милицией я придумал, но вида решили не подавать.
     - В общем,  вот что,  -  сказал Толька.  - Мы сюда приехали отдыхать, и
надо, чтобы никто нам не мешал поправляться.
     - А давайте завтра не будем вставать с постели,  - неожиданно предложил
Вася Блохин.
     - Ну и что? - фыркнул Толька. - Без жратвы останешься, и все.
     - Погоди. - Я мгновенно уловил идею Васи Блохина. - Мы все притворимся,
что заболели,  что у  нас повальная эпидемия.  Тогда нам в палату принесут и
завтрак, и обед, и ужин.
     - Замечательно! - восхитился Марик. - Будем жить, как в санатории.
     - Во лафа будет, - дошло наконец до Тольки.
     - А какую болезнь лучше придумать?  -  спросил Марик. - Я только корь и
свинку знаю.
     - Лучше всего,  -  взял я бразды правления в свои руки,  -  лучше всего
говорить,  что  у  нас  грипп  -  голова раскалывается,  болит горло,  ломит
кости...
     - А  если температуру померяют?  -  засомневался Юрка.  -  Нас сразу же
разоблачат.
     - Не  волнуйся,  -  успокоил  я  его,  -  сейчас  грипп  бывает  и  без
температуры.  А теперь -  подъем,  и побежали в столовку.  Сегодня был такой
борщ, - я закатил глаза, - сплошное объедение.
     Мы быстро дошагали до забора и запросто перемахнули через него.  Только
белобрысый любитель поспорить замешкался,  повис на верху забора - и ни туда
и ни сюда.
     Пришлось его стаскивать.
     Ребята сразу было хотели двинуться в  столовую,  но я отправил их в наш
домик.
     Первым делом я разыскал вожатого. Аскольд набросился на меня:
     - Куда ты сбежал?
     - Я нашел и привел пропавший 9-й отряд, - гордо сказал я.
     Вожатый сменил гнев на милость.
     - Они, наверное, голодные как черти.
     - Как волки, - нашел я точное слово.
     На  стене нашего домика нарисован Серый Волк с  длинным,  яичного цвета
языком и  Красная Шапочка с нарумяненными щечками.  Я подумал,  что если тот
волк был голоден,  как наши двенадцать веселых ребят,  он  слопал,  конечно,
Красную Шапочку без особых угрызений совести.
     - У меня есть идея, - сказал я. - Только вы мне должны помочь.
     И я поделился с Аскольдом своим планом. Вожатый его одобрил и зашагал к
ребятам,  а  я  понесся в  столовую.  Там готовились к полднику.  Наливали в
граненые стаканы кипяченое молоко  с  желтой пенкой.  Я  направился прямо  к
краснолицей, похожей на индианку, поварихе.
     - Здравствуйте, тетя Маруся, - сказал я и расплылся в улыбке.
     - Какая я тебе Маруся,  -  хохотнула повариха,  - когда я с детских лет
Рая, Раиса Павловна.
     - Тетя Рая,  -  нашелся я,  -  сейчас тут делегация придет из соседнего
лагеря.  Так они говорят,  что у них обеды вкусней.  А я им сказал, что наша
тетя Рая готовит самые вкусные борщи на свете.
     Я правильно задумал.  Повара очень любят,  когда их хвалят.  И тетя Рая
решила не ударить лицом в грязь.
     Когда в столовую ввалилась "делегация" во главе с вожатым,  их ждали на
столе тарелки с аппетитным борщом.  В общем,  все остались довольны - и тетя
Рая, и "делегаты".
     За  столом состоялся первый сбор 9-го отряда.  Меня единогласно избрали
председателем. Все подняли вверх вылизанные до блеска ложки.


                           Первая серия моих снов

     ...Рыжее солнце бьет прямо в глаза.
     Нажимая на педали, несутся на велосипедах мои друзья.
     - Ребята, - кричу я, - остановитесь!
     Друзья  спешиваются и  обступают меня.  От  них  пахнет рыжим  солнцем,
веселым ветром и расплавившимся асфальтом.
     - Как тебе в лагере? - спрашивает Семка.
     - Что-то Коробухин нос повесил? - гогочет Горох.
     - Не выдумывай, - отмахиваюсь я.
     - Нелегкое дело затеял, Валера, - сомневается Генка.
     - Это еще цветочки, - отшучиваюсь я.
     - Если  бы  мы  с  тобой  были,  -  загорается Семка,  -  мы  бы  такое
завернули...
     - Лагерь бы ахнул, - басом произносит Горох.
     Мы смеемся,  и ребята,  оседлав велосипеды, катят по шоссе. Я смотрю им
вслед и вижу, как друзья оборачиваются и машут мне руками.
     - Держись, Валерка! - долетает до меня голос Семки.
     И тут рыжее солнце внезапно гаснет,  как будто кто-то нажал на небесный
выключатель, и наступает ночь.


        "ГЛАВА ВОСЬМАЯ,"
                        В КОТОРОЙ МЫ ЗДОРОВО БОЛЕЕМ

     Звуки горна прогнали прочь мой сон,  и я открыл глаза.  Горн дудел,  не
переставая,  и быстро разбудил всех. Юрка вскочил с постели и стал торопливо
натягивать рубашку.
     - Ты куда? - Марик схватил его за длинные черные трусы.
     - Мы ведь договорились, - напомнил я.
     - А-а!  - вспомнил Юрка. Он рухнул на кровать и застонал, как настоящий
больной: - А-а-а!
     - Ты не очень старайся, - посоветовал ему Толька, - береги силы.
     Дверь с шумом распахнулась, и в палату влетел рассерженный Аскольд.
     - Что случилось? Вы разве горн не слыхали?
     - Мы не можем подняться,  -  ответил за всех я.  -  Наверное,  вчера на
речке простудились.
     - Горло болит, - прохрипел Толька.
     Вожатый повернулся к нему.
     - Голова раскалывается, - заныл Марик.
     Вожатый уставился на него.
     - Нет сил подняться, - на глазах у Васи Блохина заблестели слезы.
     - Кости ломит, - застонал Юрка с такой неподдельной искренностью, что я
испугался,  не  заболел  ли  он  на  самом  деле.  Вожатый  тоже,  наверное,
испугался.
     - Вы,  ребята, лежите спокойно, пожалуйста, - засуетился он, - я в один
момент доктора доставлю.
     Когда за вожатым захлопнулась дверь, Юрка уверенно и мрачно произнес:
     - Сейчас придет доктор, и от нас останутся рожки да ножки.
     Я   облегченно  вздохнул:   значит,   белобрысый  жив-здоров   и   даже
пророчествует:
     - Придет доктор и  все  узнает.  Это  так просто узнать,  болен ты  или
здоров. И чем ты болен, легко узнать.
     - Тихо! - прошептал я. - Идут.
     Я из окна наблюдал за тропинкой,  которая вела к нашему домику.  По ней
торопливо шли  вожатый и  врачиха.  Аскольд,  размахивая руками,  что-то  ей
объяснял, а врачиха, сжав губы, кивала головой.
     Когда  она   вместе  с   вожатым  показалась  на   пороге  и   сказала:
"Здравствуйте,   ребята!  Как  вы  себя  чувствуете?",  мы  в  ответ  дружно
застонали.  В  слаженном хоре "гриппующих" выделялся Юрка.  Он стонал просто
замечательно - не подкопаешься.
     Маленькая,   похожая  на  девчонку,   врачиха  в   белом  халате  сразу
направилась к Юрке.
     - Что у тебя болит, мальчик? - ласково спросила врачиха.
     - Все,  -  простонал Юрка с  такой силой,  что врачиха тут же стала его
обстукивать и обслушивать. Мы, затаив дыхание, следили за ее манипуляциями.
     - Хрипов в легких нет,  температуры -  тоже,  - пробормотала она. Потом
одного за другим врачиха внимательно осмотрела всю веселую дюжину.
     - Да,  сейчас грипп такой коварный,  - обратилась врачиха к вожатому, -
главное,  надо их  всех изолировать.  И  ни  в  коем случае не подниматься с
постели. Я сейчас приду к вам, ребята.
     Они торопливо вышли. 9-й отряд ликовал.
     - Ага, а ты не верил, - набросился я на Юрку.
     - Я  и сейчас не верю,  -  флегматично промолвил тот.  -  Она просто не
настоящая врачиха.  Может,  еще студентка.  Моя мама,  когда я  устраиваю ей
такое представление,  сразу все разгадывает:  "До Аркадия Райкина ты  еще не
дорос, а потому вставай скоренько и марш в школу".
     - У тебя замечательные стоны получаются, - похвалил я его.
     - Когда-то и мама мне верила, - вздохнул белобрысый очкарик.
     Настроение у  всех было в  кубе,  то  есть превосходное.  Кто-то где-то
строится, кто-то куда-то идет, а мы лежим себе спокойно.
     Отдыхаем.
     Поправляемся.
     Настроение еще  улучшилось,  когда  нам  принесли  завтрак.  Не  успели
дежурные раздать все порции,  как щербатый,  проглотив в одну секунду манную
кашу, воскликнул:
     - А теперь тащите добавку. Мы - больные. Нам поправляться надо.
     Не  испортила  нашего  светлого,  солнечного настроения и  врачиха.  Он
заставила  нас  съесть  какую-то  гадость  в  таблетках,   которую