нентов.
   "Констанция Лонгэкр", - напечатал он.
   Машина зажужжала, замигал красный огонек, и спустя  несколько  секунд
на синем экране побежал столбец из белых букв с нескончаемым перечнем К.
Лонгэкр, Констанций Лонгэкр, Конни  Лонгэкр  -  всего  пятьдесят  девять
наименований, все К., Констанции, Конни Лонгэкр, проживающие в  пределах
территории между Мэном и Вирджинией.
   Расс просмотрел список. Любая из  них  могла  быть  нужной  им  Конни
Лонгэкр, а может быть, ее  нет  среди  них  вовсе.  Что  теперь  делать?
Переписать все  пятьдесят  девять  телефонов,  а  потом  обзванивать  по
очереди?
   Так... А что если попробовать иначе?
   Он вернулся в исходный пункт, сузив область поиска  до  Мэриленда.  В
Мэриленде проживало всего тринадцать Констанций Лонгэкр. Это уже  лучше.
Тринадцать номеров переписать ему по силам,  что  он  и  сделал,  занеся
телефоны в позаимствованный блокнот. Теперь осталось только позвонить по
этим тринадцати телефонам и...
   Но Рассу была известна еще одна функция  телефонного  справочника  на
лазерном диске: он выдал  информацию  по  номеру  телефона,  адресу  или
названию учреждения. Вернувшись в меню, он ввел команду поиска абонентов
по названию учреждения и  в  высветившейся  строке  напечатал:  "Частный
интернат  для  престарелых",  вновь   ограничив   область   исследования
Мэрилендом.
   Стук-постук,  фррр,  вжжж.  Экран  замигал,  ожил,  выдав  столбец  с
фамилиями  и  телефонами,  которых  в  общей   сложности   насчитывалось
восемьдесят семь, -  судя  по  указанному  вверху  количеству  найденных
наименований.
   Расс просмотрел ранее выписанные тринадцать телефонов и выяснил,  что
они разделены лишь между пятью телефонными станциями. Он записал  номера
АТС и сверил с восемьюдесятью семью  адресами  и  телефонами  на  экране
компьютера. Из них только одиннадцать принадлежали пяти интересующим его
АТС.  Расс  сравнил  каждый   из   тринадцати   номеров   с   последними
одиннадцатью.
   Совпал только один номер.
   "К.  Лонгэкр,  тел.  4001-555-09554"  и  "Дауни  Марш,   Сент-Майклз,
Мэриленд, тел. 401-555-0954".
   Расс вздохнул с облегчением.
   Он огляделся. За ним никто не наблюдал.
   На столе стоял телефон. Он схватил трубку, набрал  цифру  "9"  -  код
междугородней связи, затем сам номер.
   - Дауни Марш, - ответили на другом конце провода.
   -  Здравствуйте.  Вас  беспокоит  Роберт  Джоунс.  Я  -  адвокат   из
Форт-Смита, штат Арканзас. Я хотел бы поговорить с мисс Конни Лонгэкр.
   - Миссис Лонгэкр спит.
   - Ради Бога, не тревожьте ее. Дело в том, что она упоминается здесь в
одном  завещании,  -  вернее  некая  Конни  Лонгэкр,  которая   жила   в
Полк-Каунти в период с 1931 года  по  1956-й.  Я  пытаюсь  отыскать  эту
женщину. Ваша миссис Лонгэкр говорила о том,  что  она  некогда  жила  в
Арканзасе?
   - Видите ли, сэр, это конфиденциальная информация.
   - Думаю, она расстроится, если не будет присутствовать  на  оглашении
завещания. Ей отписана довольно крупная сумма денег.
   - Миссис Лонгэкр не бедная женщина, господин Джоунс.
   - Понятно. Кроме сообщения о наследстве, мне поручено также  передать
ей кое-какие известия. Известия о людях, которых она знала и  любила  на
протяжении двадцати пяти лет и  которых  покинула  по  причинам,  никому
здесь не ведомым.
   На другом конце провода долго молчали.
   - Она никогда не говорит об Арканзасе. Я  знаю,  что  она  жила  там,
только потому что видела в ее альбоме много тамошних фотографий, а когда
спросила у нее об этом, она ответила:  "О,  это  было  в  другой  жизни.
Очень, очень давно. Даже самой не верится". И я поняла,  что  ей  тяжело
вспоминать о том времени, потому что в ту ночь она плакала.
   - Большое спасибо за информацию.
   - Вы ведь не хотите причинить ей боль?
   - Что вы, мэм! Ни в коем случае.
   - Она столько всего пережила. Ей теперь девяносто пять лет. Она очень
слаба.
   - Я все понял, мэм.
   - И к тому же она не видит. Уж десять лет как ослепла.
   Довольный своим успехом, Расс вытащил из  компьютера  диск  и  вернул
библиотекарше, затем чуть ли не вприпрыжку поспешил к двери, налетев  на
своего нового знакомца Брюса Симза. Тот в удивлении уставился на юношу.
   Расс, оторопев от неожиданности, побледнел и  выпалил  одеревеневшими
губами:
   - Где туалет?
   - Не в библиотеке же! В конце коридора.
   - Спасибо. Тест на столе. Я все сделал. Извини, но когда невтерпеж...
   Он помчался по коридору.
   - Тогда приходится бегом, - со смехом крикнул ему вдогонку Брюс.
   Расс  закрылся  в  кабинке,  где  просидел  десять  минут,  затем   с
преувеличенным усердием вымыл руки. Брюс ждал его в коридоре.
   - Простите,  я,  конечно,  не  должен  был  покидать  комнату.  Но  я
никогда...
   - Все нормально, не беспокойся. Я взял твой тест.
   - Так когда, вы думаете, я получу ответ?
   - Ну, дай нам недельку сроку. Поглядим, что ты сделал, и  решим,  чем
ты можешь быть нам полезен. У тебя есть телефон?
   - Нет, я сейчас почти все время в разъездах. Давайте я  сам  позвоню.
Через неделю?
   - Договорились.
   Они остановились у комнаты, где  Расс  писал  тест.  Он  забрал  свой
пиджак, и вдвоем с Симзом они неторопливо пошли  к  выходу  через  отдел
новостей. Расс заметил, что почти все сотрудники,  покинув  свои  столы,
собрались у телевизора, висевшего под потолком рядом с телетайпной.
   - О Боже, - воскликнул Брюс.
   - Только что звонил Уилли. Думаю, это как  раз  то,  Брюс,  -  сказал
кто-то, пробегая мимо. - Значит, встреча состоится в три, а не в четыре.
   - Что происходит? - поинтересовался Расс.
   - Пойдем, посмотришь. Уверен, тебя это позабавит.
   Расс  последовал  за  Симзом  к  толпе   репортеров   и   редакторов,
таращившихся на пустую сцену  с  микрофоном  в  мрачном  банкетном  зале
какого-то  придорожного  мотеля.  На  экране  высвечивалась  эмблема   с
координатами места  действия:  "Штаб-квартира  комитета  по  организации
выборной кампании Этериджа, Лос-Анджелес, Калифорния".
   - Давай, крути дальше! - подбодрил кто-то.
   Вскоре на экране появился худой седовласый мужчина с  холеным  лицом,
над  которым  поработали   визажисты.   Сопровождаемый   помощниками   и
миловидной чопорной женщиной, он направился к сцене. На вид мужчине было
лет семьдесят пять, одет  с  иголочки  -  строгий  синий  костюм,  белая
рубашка, красный  галстук.  В  его  внешности  не  усматривалось  ничего
забавного, но и ничем особенным он не отличался.
   Группа  поднялась  на  сцену.  Несколько  минут  прошли  в   неловких
перестановках, переговорах, бестолковом топтании на месте.
   - За два года так и не наладил организацию, - заметил кто-то.
   - Безнадежный  болван,  -  с  пафосом  вторил  ему  другой  голос,  с
британским акцентом.
   - Кто это, черт побери? - шепотом спросил Расс Симза, хотя  в  облике
мужчины уже  начали  проявляться  знакомые  черты,  словно  он  лицезрел
характерного актера, неизменно исполняющего роли лучших друзей.
   - Холли Этеридж, - ответил Симз. - Знаешь,  наверно.  Бывший  сенатор
Холлис Этеридж. Два года  назад  отказался  повторно  баллотироваться  в
Конгресс и с тех пор ведет  самую  дурацкую  президентскую  кампанию  со
времен Эда Маски.
   - Ну да, да, помню, - отозвался Расс. -  Это,  кажется,  он  построил
дорогу в честь отца?
   - Поросячью тропу? Да, он. И кто говорит, что  в  Америке  не  бывает
бесплатных обедов? Если ты знал, Гарри знаком с Холли, значит, быть тебе
большим богачом.
   - Друзья мои, - натянуто произнес Холлис Этеридж, читая текст заранее
подготовленного выступления, - уважаемые представители прессы, почтившие
меня  своим  вниманием.  Мой  отец   многие   и   многие   годы   лелеял
одну-единственную мечту. Он  мечтал  видеть  своего  единственного  сына
президентом Соединенных Штатов Америки. Он не считал, что слишком высоко
занесся в своих мечтах. В конце концов, он сам, выходец из  арканзасской
глуши,  в  течение  тридцати  лет  являлся  бессменным   членом   Палаты
представителей Соединенных Штатов и был убежден,  что  в  нашей  великой
стране, в стране великих возможностей, можно претворить  в  жизнь  любую
мечту.
   Господи, думал Расс,  уж  сколько  лет  выступает  на  телевидении  в
"разговорных шоу" и все время сыплет штампами, вещает прописные  истины,
да еще таким языком, будто только-только говорить научился.
   - В одном старине  Холли  надо  отдать  должное,  -  прошептал  Брюс,
похабно ухмыляясь, - баб у него перебывало столько,  сколько  ни  одному
унитазу не снилось.
   - И я об этом мечтал,  -  бубнил  Холлис.  -  И  трудился  неустанно,
стремясь воплотить  мечту  в  реальность.  Ради  нее  пожертвовал  своим
статусом члена  августейшего  органа  под  названием  Сенат  Соединенных
Штатов Америки. Я собрал деньги на  проведение  президентской  кампании,
посещал банкеты, выступал перед людьми. Но недавно стало ясно, что  моей
мечте не суждено сбыться. На первичных выборах в Калифорнии, проходивших
на прошлой неделе, я стал лишь четвертым.
   Из публики понеслись охи  и  ахи.  Расс  предположил,  что  аудиторию
данного кандидата в президенты  составляют  работники  его  предвыборной
кампании и верные приверженцы, хотя как можно верить в Холли Этериджа? У
него ведь ничего нет за душой, кроме навыков профессионального политика,
думал юноша.
   - А принимая во внимание мои поражения в  Нью-Йорке,  Массачусетсе  и
Нью-Гэмпшире, где я занял соответственно два третьих и четвертое  места,
теперь уже не остается сомнений в том, что партии придется искать нового
достойного кандидата и что мое дальнейшее пребывание в  этой  роли  лишь
оттягивает неизбежный  момент  провозглашения  двух  новых  выдвиженцев,
между которыми вы будете делать выбор.
   Холлис замолчал, ожидая, когда стихнет гул неодобрения.
   - Накрылась моя Пулитцеровская премия, - сказал кто-то со смехом.
   - А тебе она никогда и не светила, - возразил  другой  голос.  -  Вот
если б ты работал в  "Вашингтон  пост",  "Нью-Йорк  таймс"  или  "Майами
геральд"...
   - И то верно, - согласился первый. - Тогда выразимся иначе: накрылась
моя мечта завоевать Пулитцеровскую премию.
   Его коллеги заухали. Кто-то бросил  в  "неудачника"  скомканный  лист
бумаги. Расс улыбнулся. Одно слово - журналисты. Циники, умные  сволочи,
расценивающие любой шаг или обстоятельство сначала в  преломлении  своей
карьеры, а уж потом - истории.
   - Черт, - выругался Симз. - Погрелся Литл-Рок на  солнышке  и  будет.
Мы-то надеялись, что Форт-Смиту перепадет что-нибудь  от  пирога  дубины
Холли, ан нет: больно уж много  в  нем  обывательщины,  консерватизма  и
тягомотины.
   - Так и тянет от него в сон, - заметил еще кто-то. -  Даже  тех,  кто
страдает  бессонницей,  способен   усыпить,   когда   не   гоняется   за
стюардессами.
   - Говорят, ему больше по душе медсестры, - добавил  другой  голос.  -
Обожает форменные халаты с белыми чулками.
   - Вы только взгляните на его жену, - фыркнул один из работников. - Ей
как будто в задницу кусок мыла засунули.
   Расс присмотрелся к женщине, стоявшей  чуть  позади  Холлиса.  На  ее
каменном лице застыла неестественная, почти карикатурная улыбка.
   - Господи, ну и рожа, - высказался другой. - Пэт Никсон по  сравнению
с ней настоящая Мэри Тайлер Мор. Пэт рядом с ней ну просто...  разбитная
бабенка.
   - В ее заднице, поди, кроме мыла, никогда ничего другого и не было.
   - Таким образом, -  продолжал  Холлис  Этеридж,  -  заявляю  со  всей
ответственностью: я отзываю свою кандидатуру  и  не  намерен  продолжать
борьбу за пост президента. Я хочу поблагодарить за  помощь  и  поддержку
мою жену Дороти, руководителя моей избирательной кампании Пола Остина  и
всех вас, мои верные соратники. Вы работали, не жалея сил и времени,  за
что я вам  крайне  признателен.  Ваш  преданный  слуга,  сын  Арканзаса,
займется теперь личной жизнью. Всем большое спасибо.
   - Сенатор, - обратились к Этериджу из публики, - а чем теперь  станут
заниматься ваши представители? Куда пойдут средства, предоставленные вам
на проведение кампании? Вы ведь  до  сих  пор  лидируете  по  количеству
собранных денег.
   - С этими  вопросами  мы  определимся  позже,  после  консультаций  с
авторитетными членами моей команды, - ответил Холлис.
   - А он бы еще мог побороться, - сказал кто-то.
   - Нет, его песенка спета, - возразили  ему.  -  Трусливый  малый.  Не
станет рисковать.
   - Да благослови, Господи, Америку и наш родной Арканзас, - произнес в
заключение Этеридж и, повернувшись, чопорно зашагал со сцены.
   - Да, скучно нам станет без Холли  Этериджа.  Некому  будет  косточки
перемывать, - сострил какой-то шутник.
   - Да там и перемывать-то нечего, - съязвил кто-то еще.
 
Глава 31 
 
   День у генерала выдался удачный. В одиннадцать  он  наконец  подписал
контракт  с  полковником  Санчесом,  служившим  в  гондурасской   армии.
Полковник  Санчес  командовал  316-м   батальоном,   сформированным   из
специалистов по борьбе с терроризмом и революционными мятежами,  которые
проходили подготовку на базе военных школ США. Хотя у гондурасцев  денег
было много, генерал не считал нужным продавать им так называемую Систему
№1,  состоявшую  из  винтовки  СР-25  с  термочувствительным  оптическим
прицелом "Магнавокс" и глушителя JFP MAW-7. Это была  самая  современная
система в мире - сложная, требовавшая больших  затрат  на  содержание  и
предназначавшаяся для стрелков особой квалификации,  и  генерал  не  был
уверен  в  том,  что  представители  страны  третьего  мира,  технически
малообразованные,  способны  поддерживать  оружие  в  норме  в  условиях
интенсивной эксплуатации. А расчет надо  делать  именно  на  интенсивную
эксплуатацию:  партизанская  война  не  только  не  затихала,   но   уже
перекинулась и в города, где, как верно подметили чины 316-го  батальона
и  военной  разведки,  оружие  дальнего  действия  с  высокой  точностью
стрельбы в ночных условиях окажется бесценным подспорьем.
   После долгих споров и препирательств генералу наконец удалось убедить
полковника Санчеса в том, что система, состоящая из усовершенствованного
прибора ночного видения AN/PVS-2 "Старлайт", винтовки "Макмиллан" М-8, и
глушителя M14SS фирмы "Джей-Эф-Пи текнолоджи",  -  это  именно  то,  что
нужно его батальону. Двадцать  комплектов  будут  снабжены  винчестерами
калибра  308,  десять   -   винчестерами   "Магнум-300"   и   десять   -
"Ремингтонами-223",  что  обеспечит   316-му   батальону   условия   для
тактической маневренности.
   Разумеется,  снайперы  "Джей-Эф-Пи"  обучат   специально   отобранных
стрелков искусству  владения  данным  оружием  и  какое-то  время  будут
консультировать своих подопечных непосредственно в боевой обстановке.  В
распоряжении генерала находилась целая группа первоклассных снайперов из
числа  бывших  сотрудников  особого  подразделения  полиции  и  "зеленых
беретов", которые выполняли подобные задания, за что им чертовски хорошо
платили - деньгами и дополнительными заказами.
   После  генерал  с  полковником  отправились  обедать,  уничтожив   по
завидной  порции  ростбифа  с  кровью  в  одном  из  лучших   ресторанов
Оклахома-Сити. Затем генерал отвез полковника в отель (тот  собирался  в
скором времени лететь домой), а сам поехал в свой клуб, где  сыграл  три
короткие партии в сквош - две со своим адвокатом, одну с  членом  совета
директоров своей компании. Потом часок попарился в парной, принял душ  и
в четыре вернулся в офис. Он думал часа два посвятить работе в  конторе,
а затем начать готовиться к встрече с представителями  западногерманской
антитеррористической  группы  ГСГ-9,  которая  должна  состояться  через
месяц. Если ему удастся умыкнуть их из пасти компании "Хеклер&Кох" и  ее
дутой хваленой ПСП, это будет изрядное достижение!
   Генерал  сел  за  стол.  В  кабинет  вошла  секретарша  Джуди,  чтобы
проинформировать его о сообщениях, поступивших в его отсутствие.
   - Что-нибудь важное?
   - Нет, сэр. Звонила ваша жена. Ждет денег.
   - Черт, я же послал ей чек.
   - Дважды звонил Джефф Харрис из ФБР.
   - Да, да. Наверно, все-таки решили приобрести у нас  приборы  ночного
видения. Это уже кое-что.
   -  А  также  некий  господин  Гринвей  -  снабженец  из  кливлендской
муниципальной полиции.
   - Ага, сейчас займусь.
   - Один звонок из-за границы. Господин Аррабенц из Сальвадора.
   - А-а, старый разбойник. Ладно, свяжусь с ним. В сущности,  ты  прямо
сейчас начинай набирать. Туда часами не прозвонишься.
   - Хорошо, сэр. И еще господин Шорт.
   Генерал решил, что ослышался.
   - Прости, кто?
   - Господин Шорт. Он сказал,  что  это  по  поводу  Арканзаса.  Обещал
перезвонить. Его зовут Френчи Шорт.
   Генерал кивнул, улыбнулся, поблагодарил секретаршу.
   Та удалилась.
   Генерал сидел за  столом  в  оцепенении,  ловя  ртом  воздух.  Кошмар
возвращается. Суэггер, теперь это.
   Проклятье.
   Он ждал и ждал. Лаборанты ушли в пять, Джуди - в шесть, а генерал все
сидел и сидел в своем кабинете. Дважды после ухода Джуди звонил телефон:
один раз ошиблись номером, второй - повесили трубку.
   Это ты, гадина, думал генерал, сжимая в руке бокал  с  неразбавленным
виски. Ты, сволочь.
   Наконец в 20.27 раздался звонок.
   Генерал схватил трубку.
   - Алло.
   - Джек! Джек Прис, старый вояка, как твои дела, черт побери? Это твой
старый приятель Френчи Шорт.
   Судя по акценту, говорил южанин. Голос веселый, притворно задушевный.
   - Кто ты? - резко спросил Прис. - Только не  называйся  опять  Френчи
Шортом. Френчи Шорт мертв. Погиб в Вене  в  тысяча  девятьсот  семьдесят
четвертом году. Я читал отчет ЦРУ.
   - Это все частности, - отвечал голос. - Как  поживаешь,  Джек?  Держу
пари, развод недешево тебе обходится. А  дочке  нравится  Пенсильванский
университет? И бизнес процветает, верно? 316-й батальон? Отлично,  Джек.
Прибыльная у тебя фирма.
   - Кто ты?
   - Френчи Шорт.
   - Кто ты, черт побери?
   Мужчина на другом конце провода с  минуту  помолчал,  выжидая,  когда
Прис окончательно разнервничается.
   - Ты прав, Джек. Френчи погиб. Считай меня его прямым наследником.
   - Что все это значит, черт побери?
   - Джек, Френчи Шорт - лучшее, что даровала тебе  судьба.  Твоя  жизнь
течет как по маслу с тех пор, как ты познакомился с ним. Ты получал  все
должности, о которых мечтал.  Дослужился  до  генерала.  Имеешь  власть,
влияние,  авторитет.  Руководил  снайперской  школой,  первой   командой
снайперов в западном мире. Предложенные  тобой  доктрины  применяются  в
армии. Вся грудь у тебя в орденах и медалях. Ты стал богатым  человеком.
И это все благодаря Френчи Шорту. Ты многим ему обязан, Джек.
   - Хватит изгаляться. Переходи к делу.
   - А дело вот в чем, Джек. В тысяча девятьсот пятьдесят пятом году  ты
оказал Френчи большую услугу - устранил  для  нас  препятствие,  которое
никто другой в мире устранить бы  не  смог.  Это  принесло  нам  большие
выгоды. И ты не остался внакладе. Но  теперь,  сорок  лет  спустя,  дело
снова вытащили на свет. Кое-кто охотится за нами. Тебе придется еще  раз
проявить мастерство. Этого человека нужно убить. Стрелять будешь  ночью.
С дальнего расстояния. Твой конек.
   - Нет, - отказался Джек. - Это единственный  поступок,  о  котором  я
сожалею. Тот парень служил в полиции и никому не причинил  зла.  Он  был
героем. Мне стыдно за то,  что  я  убил  его.  Так  что  увольте.  А  на
последствия мне плевать.
   - Джек, я и забыл, какой ты у нас храбрый. Даже, кажется,  "Бронзовую
звезду" имеешь, верно?  Ладно,  Джек,  значит,  решил  показать  старому
приятелю Френчи свои высокие принципы. Говоришь, не боишься последствий?
Значит, готов от всего отказаться - потерять доброе имя, фирму, семью? И
скандал переживешь? Но это еще не все. Если он доберется до меня,  я  уж
позабочусь, чего бы мне это ни стоило, о том, чтобы он узнал и твое имя.
И тогда, Джек, он придет за тобой. А он лучший в своем ремесл