он  сам  расскажет  все  своими
словами. Билли, ты можешь сюда пробиться? Расступитесь-ка, ребята,  и  дайте
ему пройти.
   Я торопливо проглотил последний кусочек гамбургера и стал  пробираться  к
сцене. Впереди стоящие потеснились, чтобы меня пропустить. Когда  я  подошел
туда, папа наклонился и за руки втянул меня наверх. Я  оказался  на  виду  у
всех. Он положил руку мне на плечо, а толпа загудела и зааплодировала.
   - А теперь, сынок, - сказал он, придвинув меня поближе к  краю  и  слегка
опустив микрофон, - я хочу, чтобы ты рассказал  всем,  как  героически  вела
себя эта девушка, спасая твою жизнь, и что ты о ней думаешь.
   И я принялся рассказывать. Я рассказал,  как  мы  купались,  и  вся  вода
вокруг нас вдруг пошла волнами, и на другом берегу послышались  выстрелы.  А
когда я говорил о том, как она схватила меня за  шею,  утянула  под  воду  и
отволокла под укрытие кустов, то оглянулся, - и чтоб мне провалиться на этом
самом месте, если папа  не  плакал.  Он  очень  старался  сдержать  слезы  и
сглатывал, будто у него в горле застрял  чересчур  большой  кусок,  а  потом
все-таки вытащил носовой платок и украдкой вытер  глаза.  Когда  я  закончил
свой рассказ, вся толпа забила в ладоши и замахала шляпами.
   - Мы найдем ее, Билли! - кричали  они.  Папа  поднял  микрофон  повыше  и
несколько раз откашлялся, прежде чем начать говорить.
   - Вот так все и было, ребята, - сказал он. - Вот какая это девушка,  мисс
Каролина Чу-Чу. Да поставьте рядом с ней любую самую замечательную  женщину,
когда-либо жившую на земле, и все равно мисс Чу-Чу куда  храбрее.  А  теперь
она заблудилась где-то в дикой пойме уже восемнадцать часов назад, почти без
одежды,  не  прикрытая  ничем,  кроме  крохотных  трусиков  с  бриллиантовой
вышивкой, не больше половины вашей ладони. Москиты кусают все ее  прекрасное
юное тело, колючки царапают ее  ножки,  ничто  не  защищает  ее  от  ночного
холода. Мы должны найти ее, ребята. Мы просто-таки обязаны найти ее.
   Толпа буквально ревела. Шум поднялся не чета тому, что был раньше. Тут  я
увидел, как дядя Сагамор вылезает на сцену.
   Папа указал на него:
   - А это мой брат Сагамор, который и организовал поиски. Он  оставался  на
ногах всю ночь, даже на минутку не сомкнув глаз, и  самолично  прочесал  всю
долину, пытаясь найти мисс Каролину. И он не отступится до тех пор,  пока  в
нем будет теплиться дыхание. Уж он-то знает лощину как свои пять  пальцев  и
расскажет вам все, что вас интересует.
   Все захлопали дяде Сагамору. Он подвинул микрофон, перекатил табачный ком
из-за одной щеки за другую и сказал:
   - Ну, вот что, ребята. Я не особо-то мастак держать речи.  Да  вы  это  и
сами знаете. Я просто хочу сказать, как это  здорово,  что  вы  пришли  сюда
помочь нам в поисках, и уверен, все вы поступите как я. Да вы уже тут,  черт
возьми, ради того, чтобы найти эту девушку. Но, конечно же, человек не может
искать без перерыва. Мы и не рассчитываем на это.  Вот  мы  и  позаботились,
чтобы вы могли здесь  немного  отдохнуть,  освежиться  и  развлечься,  когда
вконец устанете.
   В это время на вершине  холма  среди  оставленных  у  ворот  машин  опять
поднялась суматоха. Я пошел поглядеть, в чем дело, и увидел трех  огромадных
охотничьих собак,  рвавшихся  с  поводков,  на  которых  их  едва  удерживал
какой-то бедолага. Наконец они сильно дернули все вместе, так что он даже не
удержался на ногах, плюхнулся и порядочно прокатился  на  пузе,  прежде  чем
сумел подняться. Тут я смог рассмотреть его лицо, - и чтоб мне  треснуть,  -
это был шериф  собственной  персоной.  Весь  грязный  и  потный,  он  слегка
прихрамывал, а лицо все багровое. Судя по виду, он, по  своему  обыкновению,
ругался то ли на собак, то ли еще  на  кого,  но  эти  псины  так  лаяли,  а
громкоговоритель выкрикивал  речь  дяди  Сагамора,  что  я  ни  словечка  не
услыхал. Позади него шел еще один парень с  тремя  здоровенными  длинноухими
собаками.
   Они спустились с холма, вклинились в толпу и начали  пробираться  вперед,
более или менее успешно сдерживая бладхаундов на поводках.
   Когда они долезли до сцены, дядя Сагамор их наконец заприметил.
   - Ей-богу, - закричал он в микрофон. - Сам  шериф  к  нам  пожаловал.  Он
приехал помочь нам.  Я  же  всегда  говорил,  ребята,  может,  он  слегка  и
тормозит, но в беде нас не бросит.
   Шериф с трудом угомонил собак и уставился на  сцену.  Он  оглядел  нас  и
пятерку голых девушек позади, а потом остановил  взгляд  на  дяде  Сагаморе.
Шериф весь так и покраснел, а его губы шевелились, но убей  меня  Бог,  если
можно было разобрать, говорит он что-нибудь или нет.
   - И я ведь всегда говорил, что наш шериф чертовски великодушный  человек,
- продолжил дядя Сагамор, - и повторю еще раз, что у меня не закрадывалось и
тени сомнения, что рано или поздно он поможет нам во всех наших нуждах. Хотя
должен признаться, что не очень-то щедро с  его  стороны  было  назначить  в
награду за  находку  всего  какие-то  жалкие  пятьсот  долларов.  Сам-то  я,
вестимо, последний на белом свете, кто станет на это жаловаться, но  сдается
мне, он запросто мог пообещать хотя бы тысячу.
   Толпа одобрительно заорала.
   Дядя Сагамор подошел к концу своей речи:
   - Ну ладно, я вовсе не намерен торчать здесь день-деньской и  забалтывать
вас до смерти. Уж верно вам придется не по душе долго любоваться  на  такого
старого  придурка,  как  я,  когда  столько  миленьких  девушек   собираются
станцевать для вас. Так что я просто благодарю всех вас.
   Он отступил от микрофона, и туда наконец дорвался ярмарочный тип.
   - А теперь  глядите  в  оба,  парни,  -  объявил  он.  -  Сейчас  мы  вам
продемонстрируем образчик великолепного Зрелища, которое вы можете увидеть в
шатре. Билеты продаются справа от сцены. Всего-то один доллар.
   Громкоговорители принялись наяривать бодрую музыку,  и  мы  спрыгнули  со
сцены,  чтобы  предоставить  девушкам   вдоволь   места   для   танца.   Там
действительно было на что посмотреть. Они высоко-высоко взбрыкивали  ногами,
а сами вертелись волчком.
   Какой-то тип обосновался рядом с небольшой стойкой и  принялся  продавать
билеты. А я вслед за папой и дядей Сагамором зашагал в сторону  дома.  Шериф
со своими собаками пробирался сквозь толпу, и я  заметил,  что  он  пытается
догнать нас. Я дернул дядю Сагамора за руку.
   - По-моему, шериф хочет с тобой поговорить, - сообщил я. Он остановился.
   - Ну да, конечно же, - согласился дядя Сагамор. Мы как раз проходили  под
деревом возле сверкающего фургона миссис Хорн.
   Шериф  подошел  к  нам,  по  дороге  отдав  подержать  кому-то  из  своих
помощников поводки трех псов.
   Он безнадежно махнул рукой.
   - Сагамор Нунан, - начал он. Тут он осекся и, смахнув пот с  лица  обеими
руками, попытался снова:
   - Сагамор Нунан...
   Казалось, дальше этого дело у него не шло. Он тяжело дышал.
   Дядя Сагамор прислонился к стволу дерева  и  задумчиво  перекатывал  свою
жвачку из-за щеки за щеку.
   - Ну же, шериф, - ободряюще заметил он, - о чем это вы?
   Шериф выдавил:
   - Ффффффффффффффффшшшшшшшшш-ффффффшшш...
   Это мне живо напомнило,  как  он  пытался  вскрыть  бутыль  с  кожевенным
раствором и облил всю  свою  одежду.  Складывалось  впечатление,  что  слова
застревают где-то в глубине и он не может выдавить их наружу. Шериф залез  в
карман пиджака и извлек оттуда какую-то бумагу.  Ох  нет,  даже  целых  две.
Во-первых, отпечатанную нами с папой афишку,  а  вдобавок  еще  свернутую  в
несколько раз свежую газету. Он развернул газету и сунул ее  прямо  под  нос
дяде Сагамору, ткнув свободной  рукой  в  первую  полосу  и  по-прежнему  не
произнося ни слова, если не считать нечленораздельного шипения.  Я  привстал
на цыпочки и вытянул шею, чтобы рассмотреть газету. Провалиться мне на  этом
самом месте, если там не красовалась большая фотография мисс Харрингтон.  То
есть я имею в виду мисс Каролины.
   На ней был только ее бриллиантовый купальник, только на этот раз из  трех
лоскутков. Она держала перед собой большущий веер из  страусовых  перьев.  И
похоже, вся первая полоса была посвящена ей. Заголовки гласили:

   РАЗЫСКИВАЕТСЯ В ЧАЩОБЕ...
   ЕДВА ОДЕТАЯ ТАНЦОВЩИЦА.
   ОБЪЕКТ ЛИХОРАДОЧНЫХ ПОИСКОВ.

   Я попытался прочесть, о чем идет речь, но тут шериф  раздраженно  скомкал
газету, так что я успел выхватить только несколько разрозненных фраз: "Самая
грандиозная облава за всю историю.., дикий скандал.., общий сбор в погоне за
наградой.., ставшая уже легендарной Каролина Чу-Чу, прекрасная свидетельница
гангстерских разборок..,  зазноба  недавно  погибшего  лидера  гангстеров..,
утверждают, что она почти обнаженная пропала в болотах..."
   Я, конечно, половины сказанного там раньше и  не  слыхивал,  но  выходило
так, словно решительно все ей интересуются.
   Дядя Сагамор взял у шерифа газетку и внимательно изучил ее.
   - А что, шериф, - присвистнул он, - и впрямь неплохая фотка.
   Шериф чуть не поперхнулся. Он прижал обе  руки  к  лицу,  а  затем  вновь
опустил их.  И  тут  словно  пробка  внутри  него  выскочила,  и  все  давно
сдерживаемые слова вырвались наружу, и он начал говорить. И даже  совсем  не
громко или как еще. Он говорил медленно и спокойно, как будто берег дыхание,
чтобы его хватило на всю речь. Он почти что шептал.
   - Сагамор Нунан, - сказал он, - если бы мои моральные принципы позволяли,
я, не колеблясь ни минуты, вытащил бы пистолет и пристрелил  тебя  прямо  на
месте. Я убил бы тебя, а потом выскочил бы на дорогу, хохоча  как  гиена,  и
никто не смог бы меня остановить. Мне бы никто не помешал.  И  пусть  бы  на
меня потом напялили смирительную рубашку  и  упрятали  в  клетку  с  обитыми
войлоком  стенами,  я  просто-напросто  отдыхал  бы  весь  остаток  жизни  в
блаженном безделье, обнимая прутья решетки и смеясь от радости, что  никогда
больше не буду шерифом в округе, где есть ты. Послушай, - продолжил он,  уже
совсем шепотом, - буквально все патрульные машины этой части штата собрались
на шоссе к югу от города, пытаясь распутать этот клубок. И  дай  Бог,  чтобы
хотя бы к двум дня им удалось расчистить дорогу. И это только  шоссе.  А  за
шоссе добрых  четыре  мили  проселочной  грунтовой  дороги,  плотно  забитой
брошенными машинами. Водители просто  выскочили  оттуда,  забрали  ключи,  а
машины оставили где попало. И их  не  объедешь,  если,  конечно,  не  хочешь
устроить аварию или сразу десяток аварий. И  даже  аварийки  не  могут  туда
добраться, пока сперва не расчистят шоссе.
   Мне пришлось топать сюда пешком от  города  почти  две  мили.  А  другого
способа  добраться  нет.  Все  леса  в  округе  кишмя   кишат   газетчиками,
фотографами и репортерами с радио,  которые  пытались  сами  ее  искать,  но
заблудились. - Он перевел дыхание и продолжал:
   - Ни в одном городе в радиусе  пятидесяти  миль  отсюда  не  осталось  ни
одного мужчины. Лавки закрыты. Все дела отложены на потом. Остановлены  даже
строительные работы. Все мужчины ушли, а  остались  только  женщины,  причем
разъяренные женщины. Все секретарши в моем офисе только  тем  и  занимаются,
что пытаются как можно более  уклончиво  отвечать  на  телефонные  звонки  с
требованиями, подробно  рассказать  о  вознаграждении,  назначенном  за  эту
девицу.  И  никто  из  них  не  продержится  дольше  двух   часов.   У   них
просто-напросто отвалится язык.
   И в довершение ко всему, ты превратил это место в форменный притон. И мне
не вытурить отсюда этих  бездельников,  пока  мы  не  отыщем  девушку  и  не
предъявим ее на общее обозрение. Они не уберутся, даже  если  им  и  удастся
разобраться в своих машинах.
   Дядя Сагамор скривил губы, словно собирался сплюнуть, но не плюнул,  а  с
озабоченным видом почесал подбородок.
   - Да чего уж там, шериф, - возразил он, - мы всего лишь пытаемся отыскать
эту девушку. И почему бы нам не приняться  за  дело  сообща?  Да  мы  здесь,
почитай, уже целый день ждем, пока ты не  соизволишь  взяться,  наконец,  за
свою работу и не подключишься к поискам.
   - Ты.., ты... - еле вымолвил шериф. Он опять начал шипеть и клокотать.
   - Ив самом деле, - продолжил дядя Сагамор, - а что еще мы могли  сделать,
как не прочесывать окрестности? Твои псины изрядно помогут в этом. И знаешь,
мне кажется, что ты не станешь особо  возникать  по  поводу  вознаграждения.
Тебе же вряд ли захочется, чтобы все вокруг говорили,  что  шерифа  даже  не
беспокоит, найдется ли девушка, или нет? А то как бы не вышло какой бучи.
   Шериф круто развернулся и выхватил у своего подручного собачьи поводки.
   - Дай мне этих псов, - рыкнул он на этого бедолагу. - И пошли отсюда. - А
потом повернулся ко мне:
   - Билли,  ты  пойдешь  со  мной  и  покажешь  нам,  где  вы  прятались  в
папоротнике.
   Собаки  вдруг  залаяли.  Вот  уж  действительно  был  лай  -   гулкий   и
оглушительный. Они рванулись с привязи, да так,  что  опять  чуть  не  сбили
шерифа с ног.
   - Проклятье, - пробормотал он. Тут позади нас раздался чей-то  голос.  Мы
обернулись и увидели  Бэби  Коллинз,  стоявшую  в  дверном  проеме  фургона,
прислонившись к косяку и держа в руке зажженную сигарету. Она была завернута
во что-то типа шали из черных  кружев  и  почти  совсем  прозрачной,  из-под
которой высовывалась длинная голая нога.
   - Привет, красавчик, - обратилась она к  шерифу.  -  Почему  бы  тебе  не
утихомирить своих собак и не зайти к нам, посидеть в теньке. Разъедим вместе
коробку корнфлекса.

Глава 16

   Шериф покраснел пуще прежнего, а дядя Сагамор сказал Бэби Коллинз:
   - С радостью познакомил бы тебя с шерифом, детка, да уж больно он человек
занятой.
   - Ох, - протянула  она,  -  вот  незадача-то.  Но  все  равно  была  рада
повидаться,  шериф.  Как  будешь  снова  проезжать  мимо,  загляни.   Можешь
захватить с собой доску для "Эрудита".
   Она улыбнулась нам и скрылась в фургоне. Тут  те  здоровенные  псы  опять
стали так ошалело рваться на поводках, волоча за собой  шерифа,  и  поднялся
такой шум и гам, что, когда шериф справился с ними, уже  никак  нельзя  было
разобрать, кого это он честит на все корки - псов  или  дядю  Сагамора.  Без
Зига Фрида тут, разумеется, тоже не обошлось.  Он  вовсю  тявкал  на  собак,
носился кругами и то и дело прыгал на меня проверить, тут ли я  и  спасу  ли
его в случае чего.  Любой  из  шерифовых  барбосов  мог  его  одним  глотком
проглотить.
   Мы направились вниз мимо дома, но вдруг шериф остановился и хлопнул  себя
по лбу.
   - Ох ты, дьявольщина, - сказал он. - Надо было прихватить  что-нибудь  из
ее вещей, чтобы собаки взяли след.
   - Верно, - в первый раз за все время открыл рот тот  тип,  что  пришел  с
шерифом, - белобрысый, с длинной шеей и бледно-голубыми глазками.  Наверное,
новый помощник.
   Шериф махнул рукой:
   - Сбегай-ка к трейлеру, где они жили, и раздобудь там пару ее туфель  или
какую-нибудь тряпку. Трейлер стоит  вон  там,  где-то  посреди  всего  этого
столпотворения.
   - Эй, подождите-ка, - говорю я. - Вроде бы  дядя  Сагамор  вчера  вечером
брал что-то из ее одежды..
   - Дядя Сагамор...
   Все произошло так быстро, словно кирпичом по голове. Я  думаю,  наверное,
Зиг Фрид прыгнул на меня или только собирался, но папа вдруг ринулся  вперед
и подхватил меня на руки с воплем:
   - Нет, вы видели? Чертов пес пытался покусать Билли...
   - Неужели? - всполошился дядя Сагамор, затопал на  Зига  Фрида  ногами  и
замахал шляпой. - Фу! Фу! Брысь, гадкий пес! поднялся страшный гвалт.
   - Что за чертовщина? - воскликнул шериф. Я все  пытался  объяснить  папе,
что Зиг Фрид вовсе не хотел кусаться, а просто играл, но папа  так  неудачно
схватил меня, что зажал рот, а сам все бежал к дому, крича:
   - Надо срочно посмотреть, не прокусил ли он кожу. А вдруг, чего  доброго,
он бешеный?
   Он так громко ругался на Зига Фрида, что мне  не  удалось  бы  втолковать
ему, что со мной все в порядке, даже если бы он не  прижимал  меня  лицом  к
своему плечу. Взбежав на крыльцо, он  внес  меня  в  спальню  и  опустил  на
кровать.
   - Ну-ка, ну-ка... - Он  взволнованно  закатал  мне  штанину  на  ноге.  -
Давай-ка посмотрим! Чертов  пес!  Чуяло  мое  сердце,  нельзя  доверять  ему
ребенка.
   - Па, - говорю я, - да  успокойся  ты  ради  Бога.  Я  все  пытаюсь  тебе
объяснить. И совсем он меня не кусал, даже и не пытался. Он просто играл.
   Папа уставился на меня.
   - Ох, - только и молвил он, вытаскивая платок и протирая лоб. - Фью! Ну я
и перепугался. Так ты уверен, что с тобой все в порядке?
   - Ну разумеется, - успокоил его я и слез с постели.
   - Готов был поклясться, что он тяпнул тебя, - произнес папа, словно никак
не мог опомниться.
   - Лучше бы нам вернуться, - предложил я. - Шериф хочет, чтоб  я  пошел  с
ним и показал, где пускать собак по следу.
   - Ну конечно, - согласился папа. - Сейчас  они  как  раз  отправились  за
вещами мисс Харрингтон, чтоб дать им понюхать.
   - А про что я и говорил, когда ты меня ухватил, - обиделся я. - Ведь дядя
Сагамор брал что-то из ее одежды.
   - О-о-о, - задумчиво хмурясь, протянул папа. - Не знаю,  уж  и  стоит  ли
говорить им. Думаю, все будет в порядке... Нет, пожалуй,  лучше  все  же  не
стоит.
   - Почему? - удивился я. - Что тут дурного?
   - Ну, - говорит он,  -  видишь  ли,  она  пропала,  а  доктора  Северанса
ухлопали, так что теперь все ихние вещи в фургоне принадлежат  правительству
и нельзя ничего трогать без специального разрешения. Ну, это  такие  законы,
тебе все равно не понять. Шерифу можно туда заходить,  а  нам  -  нет.  Дядя
Сагамор, разумеется, положил все на место,  когда  ее  не  нашел,  но,  быть
может, лучше не упоминать об этом.
   - Ладно, - пообещал я. - Не скажу. Мы вышли на улицу. Дядя Сагамор вместе
с шерифом тем временем прошли на передний двор и поджидали  нас.  Вонища  от
корыт  стояла  жуткая,  шериф  обмахивался  шляпой.  Через  минуту  вернулся
подручный шерифа, вертя на пальце золотые босоножки  мисс  Харрингтон  -  то
есть я хочу сказать, мисс Каролины.
   Мы с шерифом и его помощником спустились к озеру, они  вели  на  поводках
собак. Лес внизу прямо-таки кишел желающими ее спасти.
   - Не знаю, как псы и след-то возьмут, до того тут понатоптались все, кому
ни попадя, - горько сказал шериф. -  Помощь!  Ха!  Черта  с  два!  Да  когда
девчонка  отыщется,  нам  еще   придется   до   осени   искать   заплутавших
горе-спасателей.
   Мы вышли к берегу напротив нашего пляжика, и я  показал  шерифу,  где  мы
выбрались на берег, когда в нас принялись стрелять. Оттуда было рукой подать
до той поросшей папоротником лощинки. Как ни странно, там не было ни души, и
все осталось совершенно  как  давеча.  Я  даже  разглядел  сломанные  стебли
папоротника там, где мы прятались.
   - Видите? - говорю я. - Вот здесь.
   - Отлично, - обрадовался шериф. - До чего же приятно, что здесь есть хоть
один достойный,  порядочный,  воспитанный,  вежливый  и  умный  человек,  не
отказывающий в помощи ближнему своему. Молодец, Билли!
   Мне вдруг живо вспомнилось, как мы на этом вот самом месте сидели  затаив
дыхание и  прислушиваясь  к  шагам  гангстеров,  которые  искали  нас  среди
деревьев. Я рассказал об этом шерифу.
   - Так что их тут было трое, - заключил я рассказ. - Может, один и до  сих
пор еще тут. Или уже успел смыться.
   Шериф покачал головой:
   - Нет. Не успел. Ночью мы нашли на дороге автомобиль этого типа  и  взяли
его, лишь только он явился. Но он пока играет в молчанку, так что мы до  сих
пор не знаем, догнал он ее или нет.
   - Вы.., выдумаете, он застрелил ее, шериф? - испугался я.
   Он задумчиво нахмурился:
   - Да нет, не думаю. Я более чем уверен, что она жива.
   - Похоже, ее скоро найдут, - говорю я.
   - Разумеется, - говорит он. - А как же иначе?
   Мы подошли к помощнику шерифа,  который  едва  сдерживал  псов,  и  шериф
поочередно сунул каждому из них под нос босоножки. Псы явно заинтересовались
и принялись тих