- Так-так... Сто двадцать долларов в месяц, говоришь? - переспросил  дядя
Сагамор, выслушав папу, и попытался плевком сбить кузнечика в добрых  десяти
футах от него, но промахнулся на пару дюймов. - А у нее анемия?
   - Именно, - подтвердил папа. - Ей надо есть овощи.
   - Подумать только, какие дела творятся на свете! - говорит дядя. -  Такая
молоденькая девушка, и на тебе.
   - Кстати, а у нас овощи-то есть? - поинтересовался папа.
   - Хмм, - задумчиво протянул дядя. - Думаю, в огороде еще  осталась  репа,
которую посадила Бесси. Если, конечно, свиньи ее всю не повырыли.
   - Тогда она должна быть первый сорт, - обрадовался папа.
   - Как пораскинешь мозгами: ну кто и когда видел свинью с анемией?
   Мы направились вверх по холму к трейлеру. Дело уже  близилось  к  вечеру,
тени деревьев начали удлиняться и накрыли озеро.
   Доктор Северанс успел тем  временем  отцепить  автомобиль  от  фургона  и
натянуть над дверью полосатый тент, как будто над верандой. Под  ним  стояла
пара полосатых раскладных кресел и столик. Переносное радио на столе  играло
музыку. Словом, очень даже уютно.
   Как раз когда мы подходили, из двери показался доктор Северанс.
   - Привет, - бросил он папе, а папа представил ему дядю  Сагамора.  Доктор
все еще оставался в том же двубортном пиджаке, но галстук  свой  снял,  а  в
руке он держал стакан со льдом и каким-то питьем. - Как вы насчет выпивки? -
осведомился он.
   - Ну, если вас не затруднит, - вежливо отозвался дядя.
   Доктор скрылся в фургоне, а мы присели в тенечке. Слышно было, как он там
позвякивает льдом и стаканами. И тут на пороге появилась мисс Харрингтон.
   - Бог ты мой! - только и вымолвил дядя Сагамор. Ну точь-в-точь  как  папа
давеча.
   Она переоделась, но новый ее  костюмчик  был  совершенно  такой  же,  как
прежний, только что не белый, а полосатый, как леденец на палочке. На  ногах
у нее были золотистые босоножки из тонких ремешков, а ногти  ног  тоже  были
выкрашены в золотой цвет. На запястье у нее болтался тяжелый браслет,  а  на
лодыжке - тоненькая золотая цепочка. Потряхивая кусочками  льда  в  стакане,
она прислонилась к двери и смерила взором дядю Сагамора.
   - С ним что-то не в порядке? - спросила она папу.
   - Ох, - сказал папа. - Это мой брат Сагамор.
   - Да уж, я и сама могла бы догадаться, - ответила она. - Есть у  него  во
взгляде что-то этакое, если вы меня понимаете.
   Дядя Сагамор ничего  не  говорил.  Глядел  на  нее,  словно  его  молнией
ударило.
   Мисс Харрингтон щелкнула пальцами у него перед носом.
   - Очнись, папочка, - окликнула она, оторвалась от стены, уселась  в  одно
из кресел и закинула ногу на ногу. - Боже, вот уж точно, назад в джунгли,  -
состроила она недовольную гримаску.
   - Зато отличный климат, -  вставил  папа.  -  Лучшее  место  в  мире  для
страдающих анемией.
   - Хоть это утешает, - хмыкнула мисс Харрингтон, смахнула с ноги комара  и
снова покосилась на дядю Сагамора. - Если тебя что-то гложет,  Зеб,  так  не
мешкай, спроси, да и дело с концом.
   - Силы небесные, - говорит дядя  Сагамор  папе.  -  По-моему,  я  впервые
сталкиваюсь с таким тяжелым случаем анемии. Как  ты  думаешь,  Бесси  бы  не
отказалась тоже подхватить ее, а?
   - Думаю, нет, - покачал головой папа. - Она, верно,  уже  вышла  из  того
возраста, когда есть опасность так расхвораться.
   Тут вышел доктор Северанс с двумя стаканами. Он протянул их папе с  дядей
Сагамором, а сам сел во второе кресло.
   - Ну, за выздоровление мисс Харрингтон, - провозгласил он, и  они  дружно
подняли стаканы и выпили.
   Дядя Сагамор заглянул в стакан и шепнул папе:
   - Сдается, он подбавил сюда  воды.  Он  прямо  пальцами  выловил  лед  из
стакана и потихоньку выкинул его.
   Доктор Северанс покрутил настройку радио.
   - Все пытаюсь поймать Новый Орлеан,  -  пояснил  он.  -  Мисс  Харрингтон
скучает по дому, и ей было бы приятно услышать знакомый  голос.  Такой  юной
девушке тяжело  быть  вырванной  из  привычного  круга  семьи  и  круговерти
развлечений большого города из-за болезни.
   Музыка  внезапно  оборвалась.  Доктор  нащупал  новую  волну,  где  вещал
какой-то мужской голос:
   "А теперь местные новости. Полиция сообщает, что никаких "новых  сведений
по делу о сенсационном убийстве  Винсента  (Тигра)  Лилли,  потрясшем  город
неделю  назад,  пока  не  поступало.  Лучшие  полицейские  умы   по-прежнему
пребывают в..."
   Доктор повернул ручку дальше и снова заиграла музыка.
   - Зато здесь ей будет просто замечательно, - продолжал он. - Именно такое
место я и надеялся найти. Тут она получит  покой,  столь  необходимый  в  ее
состоянии. Вы, джентльмены, вероятно, и представить себе не можете, в  каком
опасном для жизни темпе приходится вращаться  в  светском  обществе  молодой
девушке из хорошей семьи вроде мисс  Харрингтон.  Вечеринки,  балы,  приемы,
благотворительные  распродажи  -  ни  минутки  свободной.  Скажу  я  вам,  в
сравнении с этим получить высшее медицинское образование - сущий пустяк.
   Мисс Харрингтон кивнула:
   - Верно, гиблое это дело, Макдуф.
   - Что касается анемии, которая  час  за  часом  подтачивает  ее  силы,  -
вздохнул доктор Северяне, - то она поистине убивает ее.
   Мисс Харрингтон допила свою порцию, поставила стакан на  стол,  встала  и
направилась к другой стороне трейлера, откуда можно было любоваться озером.
   На ходу она вся как-то изгибалась и покачивалась, а папа и  дядя  Сагамор
так беспокойно и напряженно смотрели на нее, словно боялись, что она вот-вот
упадет.
   Доктор  Северанс  разливался  соловьем  о  том,  как  тяжело   приходится
дебютантке, что бы там это слово ни значило,  а  мисс  Харрингтон  стояла  и
глядела на озеро. Видно было, что она и впрямь очень скучает по  дому  и  ей
очень одиноко. Мне она нравилась, потому что, понимаете ли, она  была  такая
славная и совсем не стремилась захапать тебя и выставить на  посмешище,  как
те благотворительные дамы. Мне стало жалко ее, и я очень  хотел,  чтобы  она
избавилась от этой анемии, из-за которой ей пришлось уехать из дома  и  есть
овощи.
   Тут радио заиграло новый мотивчик, такой развеселый,  ноги  сами  в  пляс
просились. Мисс  Харрингтон  по-прежнему  смотрела  на  озеро,  но  я  сразу
заметил, что она прислушивается к радио: она начала переступать  с  ноги  на
ногу в такт музыке и слегка покачиваться. Вот уж было на что поглядеть.
   Доктор Северанс так заговорился, что не видел ничего вокруг,  но  папа  с
дядей Сагамором уставились на нее во  все  глаза.  Она  повернулась  к  нам,
словно бы танцуя на одном месте, но, казалось, нас даже не замечала.  Взгляд
у нее стал такой отрешенный-отрешенный, и она мурлыкала себе под  нос  мотив
этой песенки. А потом снова отвернулась, и чтоб  мне  провалиться  на  самом
этом месте, если она не потянулась рукой за спину и не расстегнула  застежку
той забавной штучки вокруг груди.
   Штучка едва не упала, но мисс  Харрингтон  успела  ловко  поймать  ее  за
кончик и принялась помахивать ей, словно лентой,  а  сама  покачивалась  под
музыку взад-вперед. Она так и стояла спиной к нам, но  было  отлично  видно,
что на ней ничегошеньки не осталось, кроме крошечных полосатых  штанишек.  А
потом она повернулась к нам, но в  ту  же  секунду  рукой  прижала  кофточку
обратно к груди, где ей и полагалось быть. Она  улыбалась  какой-то  сонной,
мечтательной улыбкой и подпевала музыке.
   Голос у нее оказался - просто заслушаешься. Короче, папа и  дядя  Сагамор
смотрели на нее как зачарованные - так здорово она танцевала. Они сидели  на
корточках, вытаращив глаза и все дальше  вытягивая  шеи,  так  что  едва  не
попадали, а питье из стаканов расплескали на землю.  Мисс  Харрингтон  снова
отвернулась и стянула с себя кофточку, словно ленту,  размахивая  ей,  будто
дирижировала оркестром.
   Папа опустил стакан наземь и хотел уже было захлопать в ладоши, как вдруг
покосился на доктора Северанса  и  передумал.  Но  доктор  и  без  того  уже
заметил,  как  странно  они  смотрят.  Он  обернулся  и  увидел  танец  мисс
Харрингтон.
   Он так подпрыгнул на месте, что чуть из кресла  не  вывалился,  опрокинул
стакан, а глаза его стали просто ледяными.
   - Чу-Чу! Ох... Памела! - завопил он, громко хлопнув в ладоши.
   Она  вздрогнула  и  огляделась,  словно  только  теперь  вспомнила,   где
находится.
   - Ой! - вскрикнула она, поспешно натягивая кофточку. - И зачем только они
это заиграли!
   Доктор Северанс свирепо смотрел на нее. Она вернулась к столу, взяла свой
бокал и юркнула в трейлер за новой порцией.
   Стоило ей  скрыться  за  дверью,  как  доктор  Северанс  многозначительно
посмотрел на папу и дядю Сагамора, вздохнул и печально покачал головой.
   - Вот оно, джентльмены, - сказал он. - Вот что делает  с  людьми  нервное
расстройство. Некоторые говорят, что это не так уж и серьезно, но вы же сами
своими собственными глазами видели. Стоило ей на мгновение  слишком  глубоко
задуматься - и все, она потерялась, все забыла, и в  памяти  у  нее  всплыли
картины далекого детства. А ведь все девочки ее  круга  непременно  посещают
уроки бальных танцев.
   Он снова покачал головой.
   - Да, плохи дела, - согласился папа. - Просто кошмар.  Но  мне  думается,
она проявила изрядное  мастерство.  Из  нее  могла  бы  получиться  отличная
танцовщица.
   - Несомненный талант, - поддакнул дядя Сагамор.
   Мисс Харрингтон вышла из фургона, неся два стакана. Она подошла ко мне  и
улыбнулась:
   - Как тебя звать, дружок?
   - Билли, мэм, - говорю я.
   - Ну, Билли, кажется, они так увлеклись своим  питьем,  что  тебя  совсем
позабросили, так что я принесла тебе кока-колы. - Она протянула мне стакан и
предложила:
   - А почему бы нам с тобой не прогуляться к озеру и не проверить, как  там
водичка?
   - Разумеется, купаться там просто здорово, - подхватил папа. - Собственно
говоря, Билли, я как раз думал, что мне, может, удастся выкроить  от  работы
минутку-другую и поучить тебя плавать.
   - Идем, малыш, - говорит мисс Харрингтон. - Плавать я умею, а уж учить  и
подавно.
   Она ненадолго скрылась в домике и вышла с сумочкой через плечо. Мы с  ней
допили колу и побрели между деревьев к озеру.
   Папа с дядей Сагамором вроде как дернулись за нами вслед, словно не прочь
были присоединиться, но доктор Северанс только головой покачал:
   - Не стоит, ребята. Давайте лучше посидим и поболтаем.

***

   Мы вышли из леса как раз неподалеку от места, где дядя Финли  возился  со
своим ковчегом. Мисс Харрингтон остановилась и с ужасом следила, как он  там
себе молотит на лесах.
   - Что это, во имя всего святого? - спросила она.
   Я рассказал ей про дядю Финли и Видение и про то, что он считает, как они
решили, что все грешники потопнут.
   - Да тут, я смотрю, один другого краше, - пробормотала она.
   Мы пошли мимо, а дядя Финли вдруг обернулся со своим молотком в  руках  и
как раз нас заметил. Сперва он не  обратил  никакого  внимания,  совсем  как
тогда на нас с папой, но потом внезапно подскочил на месте, снова  обернулся
и вытаращился на мисс Харрингтон, словно в первый раз плохо ее разглядел.
   - Иезавель! - заорал он, отмахиваясь от нее молотком.
   Мисс Харрингтон остановилась и посмотрела сперва  на  него,  а  потом  на
меня:
   - Какая муха его укусила?
   Дядя Финли припустил по лесам в нашу сторону, так сворачивая шею на  мисс
Харрингтон, что я испугался: того и гляди, кубарем покатится.
   - Обнаженная Иезавель! - яростно голосил он, указывая на нее молотком.  -
Рыщущая окрест и выставляющая напоказ ноги, дабы ввести во грех.
   - Ой, да вали ты обратно на свой фруктовый кекс, -  отвернулась  от  него
мисс Харрингтон.
   - Он вас все равно не услышит, - предупредил я. - Он глух как сыч.
   Мы отправились дальше. Дядя Финли продолжал  бежать  за  нами  по  лесам,
воззрившись на ноги мисс Харрингтон, с  истошными  криками  "Иезавель!".  Он
даже не заметил, когда леса кончились, и шагнул прямо в пустоту.
   На его счастье, он выронил-таки молоток и умудрился  схватиться  за  край
ковчега, а то бы  навернулся  футов  этак  с  шести  и,  верно,  здорово  бы
расшибся. Когда мы уходили, он все еще висел на ковчеге, прижимаясь лицом  к
доскам, голося про грешную бесстыжую Иезавель, но  так  и  норовя  повернуть
голову, чтоб еще раз взглянуть на ее ноги.
   Мы спустились к самому озеру, где был небольшой  песчаный  пляж.  Деревья
там расступались, а у самого берега вроде бы было  мелко.  Чуть  дальше  лес
снова подступал к самой воде, а еще примерно через фарлонг озеро  загибалось
влево, и того берега уже  не  было  видно.  В  спокойной,  неподвижной  воде
отражались деревья, и вообще там оказалось расчудесно.
   Мисс Харрингтон поглядела по сторонам и обернулась на дядю  Финли  с  его
ковчегом и на дом дяди Сагамора.
   - Если мы хотим искупаться, - сказала она, - надо уйти подальше от  этого
чокнутого.
   - А у вас есть купальный костюм? - спросил я.
   - Ну.., в общем, да, - кивнула она.
   - Тогда почему бы вам за ним не сходить? - предложил  я.  -  А  потом  мы
могли бы пройти вон туда и поплавать.
   - О, я захватила его с собой. Он у меня в сумочке.
   Мы пошли лесом вдоль берега и скоро добрались до места, где озеро  делало
поворот. Стоило нам спуститься к воде сразу за поворотом, как нас уже нельзя
было заметить из дома или откуда еще. Там было даже  лучше,  чем  на  первом
пляже. Озеро достигало примерно пятьдесят футов в ширину,  а  тени  деревьев
вытянулись почти во всю гладь воды, потому что солнце уже начинало садиться.
Кругом стояла безмятежная тишина.
   - А вам не кажется, что у берега слишком глубоко? - спросил я  на  всякий
случай. - А то я не умею плавать.
   - Да нет, - говорит она. - Думаю, тут можно хоть все озеро вброд перейти.
И я тебе помогу. Ты только подожди, мне переодеться надо.
   Она удалилась в какие-то кусты и папоротники, что росли по  берегу,  а  я
стянул шорты и принялся ждать. Место для купания было  просто  наилучшим,  и
мне страсть как не терпелось начать учиться плавать.  Папа  давно  собирался
меня научить, да только вот в окрестностях городов, где  проводятся  скачки,
никогда ни одной приличной лужи не сыщешь.
   Вскорости мисс Харрингтон вышла из  кустов.  Первое,  что  пришло  мне  в
голову: доктор Севе-ране не соврал, расписывая, из какой она богатой  семьи.
Ее купальник был сделан из бриллиантов.
   Само собой, не такой уж он был и  большой,  всего  лишь  тонкий  шнурочек
вокруг талии  и  треугольничек  спереди,  но  зато  сплошь  из  всамделишных
бриллиантов. Мне даже подумалось, а удобно ли ей его носить.
   А потом я заметил виноградную лозу с  голубыми  листочками  -  ту  самую,
из-за которой потом поднялся весь этот сыр-бор в газетах. Она вилась  вокруг
правой груди мисс Харрингтон и заканчивалась крошечным розовым бутончиком  в
самом центре. Просто чудо, до чего премило.
   Внезапно она так и замерла на месте - заметила, как я  на  нее  таращусь.
Глаза ее сузились.
   - Эй, - спрашивает она. - Что с тобой стряслось? Ты лилипут, что  ли?  Да
сколько тебе лет?
   - Семь, - отвечаю я.
   - Боже праведный, ну и семейка! - говорит она. - Ему еще  и  восьми  нет,
а...
   Тут она посмотрела вниз,  поняла,  что  я  уставился  на  лозу,  и  давай
хохотать.
   - Ох, - еле выговорила она. - А я уже начала было тревожиться.
   - Так здорово, - говорю я. - Мне бы тоже такую хотелось.
   - Ну, я бы не прочь, чтобы тебе досталась именно эта, - отозвалась она.
   - Почему?
   - Понимаешь, - она развела руками. - Когда  я  была  маленькой,  я  росла
слишком быстро. Место, где ее вытатуировать, появилось  у  меня  значительно
раньше, чем здравый смысл, чтобы понять, что этого делать не следует.
   Я не очень-то понял, о чем она толкует, но и не важно. Я подумал,  что  у
каждой женщины есть  такая  лоза  и  что  это  очень  здорово.  Мы  медленно
спустились к воде посмотреть, глубоко ли. Мисс Харрингтон  подколола  волосы
наверх, чтобы не замочить их, потому что у нее не было купальной шапочки.
   Сперва она переплыла через озеро и обратно,  а  я  смотрел,  как  двигать
руками и ногами. А потом она встала по пояс в  воде  и  удерживала  меня  на
поверхности, пока я тренировался.
   Мало-помалу у меня стало получаться, и, когда она отпустила меня, я  смог
сам проплыть фута два, а то и три.
   - Главное, это не бояться воды, -  поучала  она.  -  Она  тебе  вреда  не
сделает, и драться с ней вовсе незачем.
   Потом она снова сплавала на тот берег и обратно, просто для  развлечения,
и мы вылезли из воды - под деревьями уже сгущались сумерки. Кончики волос  у
нее все-таки намокли, так что мы присели  на  поваленное  бревно  подождать,
пока они высохнут, и мисс Харрингтон достала из  сумочки  сигарету.  Черные,
как чернила, да еще и влажные волосы так красиво спадали ей на шею и  плечи,
просто заглядение.
   - Ты хорошая, - говорю я. - И плавать меня учишь, и вообще. Давай  каждый
день так, а?
   - Конечно, - согласилась она. - Почему бы нет? Думаю, будет весело.
   - Надеюсь, тебе здесь понравится, - сказал я. - Во  всяком  случае,  тебе
должно быть тут спокойно, после Нового-то Орлеана.  Там,  наверное,  страшно
утомительно.
   - Ну, - усмехнулась она, - не без этого.

Глава 7

   Когда мы вернулись к трейлеру, уже стемнело, а  папа  с  дядей  Сагамором
ушли. Я отправился домой и нашел их в кухне. Они готовили ужин. Дядя Сагамор
резал колбасу, а папа жарил.
   Я взял немножко покормить Зига Фрида, и папа спросил, купались ли мы. Да,
говорю, а у мисс Харрингтон такой обалденный купальник, весь из бриллиантов,
но совсем крохотный. Они переглянулись, а дядя Сагамор зазевался  и  порезал
руку.
   - Нет, ты только представь, - говорит папа.
   - Уже представил, - ответил дядя Сагамор и отправился перевязывать руку.
   Когда он вернулся, папа уже дожарил колбасу,  и  они  вместе  накрыли  на
стол. Дядя Финли вышмыгнул из своей комнаты, той,  что  рядом  с  кухней,  и
уселся за стол.
   Зажав нож  в  одном  кулаке,  а  вилку  в  другом,  он  принялся  яростно
бормотать:
   - Кто эта бесстыжая девица, что нынче вечером  рыскала  по  окрестностям,
выставляя напоказ обнаженные ноги? Она собирается здесь остаться?
   - Не стоит так волноваться из-за  бедной  девочки  со  слабым  здоровьем,
Финли, - подмигнув папе, проорал дядя Сагамор.
   - Ну, или она, или я, - ударил кулаком  по  столу  дядя  Финли.  -  Я  не
собираюсь жить по соседству с грешниками,  бросающими  вызов  слову  Господа
нашего.
   Дядя Сагамор с неподдельной печалью покачал головой:
   - Нечего сказать, тяжелый выбор ты перед нами ставишь, Финли. Но мы будем
по тебе скучать. Ей-богу, будем.
   Папа спросил у дяди Сагамора потихоньку, чтобы дядя Финли не заметил:
   - Ты и взаправду считаешь, он уйдет? Дядя Сагамор помотал головой:
   - Нет. Ты плохо знаешь ребят  вроде  Финли.  Они  почитают  своим  долгом
оставаться поближе ко  всяким  грешникам  и  наблюдать  за  ними,  борясь  с
собственными грехами и соблазнами.
   - Да, пожалуй что и так, - сказал папа.
   - А то, - продолжил дядя Сагамор. - Так что не волнуйся. Дьявол не сможет
прогнать Финли с насиженного места, потрясая какой-то там юбкой. Он не трус.
   Мы все сели за стол. Дядя Финли склонил голову и принялся читать молитву.
Тем временем дядя Сагамор потянулся к колбасе, подцепил на вилку кусков этак
восемь и приступил к еде.
   - Приятно, однако, время от времени закинуть в утробу что-нибудь стоящее,
- пробурчал он с набитым ртом. - Особенно после всех этих  чертовых  овощей,
что вечно варит Бесси.
   После ужина мы с папой вытащили из трейлера наши спальники и раскатали их
на крыльце. Наш трейлер был куда меньше, чем у доктора Северанса,  там  едва
хватало места для печатного станка,  запаса  бумаги  и  принадлежностей  для
лагеря. Мы всегда спали на свежем воздухе, тем более что там  и  окон-то  не
было, мы ведь слишком много времени проводили рядом с  ипподромами,  печатая
рекламные листк