такую не
грех  пригласить  на  теннис или  на  пляж,  -  а  ведь  эта
симпатяшка  убила  семерых,  причем  двоих  из  них   голыми
руками... По крайней мере, так говорилось в ее вашингтонском
досье,  и  у меня не было оснований подвергать сомнению  эти
факты  ее  биографии.  М-да, они бывают  разных  размеров  и
конструкций,  эти  наши  головорезы:  миловидные  девушки  и
кряжистые  верзилы с накачанными бицепсами. Но  я  занимался
этим  бизнесом  куда  дольше, чем она. И  уж  кому-кому,  но
только не мне было укорять Клэр за ее кровавое прошлое.
      Во  время  полета над Атлантикой мы не выпускали  друг
друга  из  объятий.  Стюардессы  -  розовощекие  добродушные
англичаночки, которые приятно отличались от роскошных  секс-
!.,!  с  внешностью  кинозвезд,  обслуживающих  американские
авиалинии, - сразу же угадали в нас молодоженов,  как  то  и
было  задумано. Они наверняка сочли жену очаровашкой и  явно
не были уверены, что она не совершила страшную ошибку, выйдя
замуж  за мужчину далеко не первой молодости. Однако я  всем
своим  видом  выказывал восхищение своей  половиной,  и  они
простили мне разницу в возрасте - уж не знаю, какая  разница
была  между мной и этими стюардессами: на вид им можно  было
дать чуть больше двадцати.
      Направляясь  на восток, мы встретили  новый  день  над
океаном. Ночь пролетела всего за несколько часов - благодаря
реактивному  лайнеру.  В  лондонском  аэропорту  Хитроу   мы
совершили   привычный   ритуал   таможенного   досмотра    и
паспортного контроля. После этого нас встретил представитель
отеля  "Кларидж",  препроводил к такси, и мы  отправились  в
отель.
      -  И это все? - поинтересовалась моя сладкая Уинифред,
изумляясь   безумному  левостороннему  движению  на   улицах
английской  столицы.  Я понял, что она  и  впрямь  удивлена.
Наверное,  ей  до сих пор приходилось бывать в странах,  где
государственные чиновники проявляют более серьезное внимание
к пограничным формальностям.
      -  Если  только  мы не решим проникнуть  за  "железный
занавес",  -  сказал  я, - у нас могут возникнуть  трудности
разве что при въезде в Штаты. Там к нам, возможно, отнесутся
как  к закоренелым преступникам, имеющим злонамеренные цели.
Впрочем,  я  слышал,  что даже наши  церберы  на  таможне  в
последнее  время проявляют чудеса гостеприимства.  -  Спустя
некоторое время я добавил:
      - А вот где мы остановимся, милая. Вон видишь: швейцар
в высокой шапке и в бриджах.
      Уинни  мне  подыграла, сначала скорчив милую  гримаску
заинтересованности,  а  потом  сомнения  -   точно   наивная
провинциалочка, каковой ей и полагалось быть по роли.
      - Но это же ужасно дорогой отель! И... такой шикарный!
Мои туалеты не вполне...
     - С твоими туалетами все в порядке, - заверил я ее. - Я
сэкономил  на авиабилетах, так что здесь мы сможем  кутнуть.
Хоть  раз  в  жизни  надо  пожить в  "Кларидже"!  Не  бойся,
малышка. Знаешь, королева Голландии провела здесь всю войну!
А она была далеко не такая симпатичная, как ты.
     Этот диалог, предназначавшийся для ушей водителя такси,
возможно,  был  пустой тратой времени и вдохновения:  шофер,
отделенный  от  нас  стеклянной  перегородкой,  не  мог  его
оценить, однако наша интермедия немного взбодрила нас  самих
и  подготовила  к  сложным мизансценам  в  отеле.  Мастерски
изобразив   робких  молодоженов,  мы  прошли  сквозь   строй
вежливых клерков, облаченных в форменные куртки - портняжная
индустрия захирела бы без запросов европейских гостиниц, - и
нас   проводили   в  номер  на  третьем  этаже,   достаточно
просторный, чтобы, скатав ковер, в нем сыграть в гандбол.  А
после  пары азартных матчей можно было освежиться в  ванной,
достаточно  вместительной,  чтобы  совершить  в  ней  заплыв
вольным стилем, рядом с пультом всевозможных кнопок -  вызов
#.`-(g-.), официанта, носильщика - был установлен телефонный
аппарат.  Номер  произвел на меня сильное впечатленис  своим
спокойным, старомодным шиком.
      -  Боже,  это  же настоящий дворец! - воскликнула  моя
женушка.  - Но... мы действительно можем себе позволить  эту
роскошь?
      -  Не в деньгах счастье, дорогая! Не каждый ведь  день
женишься!
      Я обнял ее за плечи и нежно прижал к себе, между делом
сунув  носильщику какие-то британские монеты. Тот с поклоном
удалился.  В  Вашингтоне у меня с Маком  состоялась  краткая
дискуссия по вопросу о том, может ли зрелый мужчина  (пускай
даже   и   опытный   секретный  агент),  отправляясь   после
непродолжительного,   но   бурного   романа   в    свадебное
путешествие,  быть  настолько предусмотрительным,  чтобы  на
всякий  случай  запастись  дома  иностранной  мелочью.  Было
решено,  что  может - хотя бы с целью произвести впечатление
на молодую своим житейским опытом.
     Когда дверь за носильщиком закрылась, маленькая милашка
вырвалась из моих объятий.
     - Ну что за дела! Вы вообще соображаете, что делаете?
     Этот возглас по тембру и интонации разительно отличался
от ее прежнего робкого щебета.
      -  А  что  такое? Она опасливо дотронулась  до  своего
правого плеча.
      -  Все  лекари, практикующие южнее экватора, вкалывали
мне  свои шестидюймовые иглы именно в это место -  и  еще  в
ягодицы, в обе! А вы сдавили меня точно свежий лимон,  чтобы
приготовить  себе  коктейль из  джина!  -  Она  поймала  мой
нервный взгляд, которым я при этих словах окинул наш  номер,
и продолжала раздраженно:
      -  О  господи,  да  расслабьтесь вы!  Хоть  на  минуту
забудьте  о  своем ремесле, мистер Хелм! Я не меньше  вашего
беспокоюсь  о  конспирации,  но  уж  если  кому-то   удалось
выяснить  всю нашу подноготную и номер заранее поставили  на
"прослушку", то этот наш театр - простая трата времени. И вы
это  понимаете. Так что хотя бы здесь давайте  побудем  сами
собой.  А  то  я  уж  и  забыла, кто  я  на  самом  деле,  -
представляете?
      Я,  конечно, прекрасно понимал, что она имеет в  виду.
Долгое  время меняя одну личину за другой, наступает момент,
когда ты теряешь собственное реальное лицо. Однако момент не
показался    мне   особенно   подходящим   для    обсуждения
психологических травм нашей профессии.
      -  Извини,  что чуть не сломал тебе руку,  -  смиренно
сказал я. - Как-то не подумал...
      Она  сняла  шляпку, бросила ее на  стул  и  встряхнула
головкой.  Волосы у нее оказались довольно короткими,  очень
мягкими,  и  от  долгого  нахождения  под  головным   убором
прическа   немного   примялась   и   утратила   форму.   Она
выскользнула  из узкого жакета и бросила его поверх  шляпки.
Потом  заправила  белую блузку поглубже в  короткую  голубую
юбчонку и глубоко вздохнула.
      -  Боже, ну и неделька у меня была! Такое впечатление,
gb. я всю ее провела на высоте тридцать тысяч футов. Если  в
ближайшие  дни  мне  опять придется  пристегиваться  ремнями
безопасности в самолете, я свихнусь.
       -   Коли   в  самолете  с  тобой  случаются  припадки
клаустрофобии,  куколка, то ты, наверное, испытаешь  приступ
удушья,  когда увидишь наш автомобиль. Это, я  тебе  доложу,
тот еще "испанский сапог"!
       -   Знаю.  Меня  предупредили.  Маленькая  спортивная
торопыга. Ну, и чья это была гениальная идея?
      -  Моя.  Люблю, понимаешь, спортивные автомобили,  как
большие,  так  и  малые, но за рулем буду сидеть  я.  А  ты,
кстати,  наверняка никогда не видела козьи тропы, которые  в
этой  стране  называются проезжими дорогами.  Я  решил,  что
лучше  нам  приобрести  какую-нибудь прыткую  и  маневренную
крохотульку - так, на всякий случай. К тому же это  как  раз
автомобиль того сорта, который старый чудила по имени Хелм и
купил бы, желая поразить свою маленькую провинциалочку-жену.
- Я подмигнул ей. - Привет, женушка!
      Она  задумчиво  посмотрела на меня и  одарила  веселой
кривой  улыбочкой.  Я  еще плохо ее знал  и,  конечно,  явно
недостаточно, чтобы читать ее мысли, но в тот момент  понял,
о  чем  она подумала, потому что и сам подумал о том же.  То
есть мы уже обсудили с ней массу вопросов - от вакцинации до
автомобиля,  но  оставался незатронутым  еще  один  предмет,
который более невозможно было игнорировать.
       Уинифред   вздохнула,   опустила   глаза   и   начала
расстегивать блузку. Я молчал. Она подняла взгляд. - Ну, нам
бы лучше поскорее с этим разобраться.
     - Как скажешь, - отозвался я.
      -  Слушайте, в ближайшие недели нам предстоит спать  в
дюжине  кроватей,  а  у  нас приказ: чтобы  пужины  скрипели
убедительно.  Так что неплохо бы познакомиться,  -  если  вы
понимаете,  что  я  имею  в виду, -  прежде  чем  мы  начнем
выступать  на  публике.  -  Она  быстро  подошла  к   своему
чемодану,  раскрыла  его и бросила мне  ворох  легких  белых
одеяний.  -  Выберите ту, которая способна пробудить  в  вас
зверя,  мистер Хелм. Мы не можем допустить, чтобы  горничная
нашла  в  супружеской  постели  ночную  сорочку  невесты   в
девственном состоянии. И Бога ради - поумерьте свой пыл.  Не
забывайте, что у меня очень чувствительная кожа...

                           Глава 3

      Это не было самым страстным выступлением в моей жизни.
Мне с трудом удалось испытать должный энтузиазм при мысли  о
необходимости овладеть своей напарницей среди  бела  дня.  И
тем  не  менее она была мила и хорошо сложена, а ее  реакция
оказалась  если и не возбуждающей, то достаточно адекватной,
да и биология вообще вполне надежный источник энергии. После
того,  как это совершилось, мы некоторое время лежали рядом,
потом  она  отодвинулась и немного повертелась, стаскивая  с
себя   полупрозрачные  детали  своего  ночного  туалета   из
приданого. Избавившись от галантерейных пут, она вздохнула и
затихла.
      -  Ну  вот и все, - произнесла она шепотом. Я с трудом
удержался от смеха, услышав ее деловитое замечание.
     - Мне доводилось слышать более красноречивые признания.
      - Не сомневаюсь! - пробормотала она. - От добровольных
партнерш,  мистер Хелм! Но вы же не станете утверждать,  что
девушку может распалить перспектива совокупления по приказу.
Если  уж на то пошло, что-то не заметила, чтобы вы вели себя
так, точно предел ваших эротических фантазий.
     - Надеюсь, практика поможет нам обрести нужную форму, -
усмехнулся  я. - Как же здорово лежать мягкой кровати  после
многочасового  сидения  в кресле! А  вообще-то  мы  можем  и
впрямь  немного  расслабиться и  устроить  военный  совет  -
возможно,  нам  больше не представится возможности  спокойно
поговорить. Принести тебе стаканчик или сигарету, или...
     - Благодарю. Мои сигареты в сумочке, на комоде...
     Я дал ей прикурить и поставил пепельницу на тумбочку.
       Приятно   было  все-таки  испытывать  это   запретное
удовольствие - бездельничать в роскошном гостиничном номере,
в  пижаме  средь бела дня, в компании хорошенькой блондинки,
пускай даже она владеет карате и дзюдо и способна с дальнего
расстояния  всадить в "десятку" поясной мишени все  пули  из
обоймы.
     Я решил, что наша романтическая интерлюдия, при всех ее
недостатках,  сыграла очень полезную роль.  Безусловно,  она
помогла нам избавиться от неловкости и предотвратить разного
рода комплексы, которые непременно развились бы у нас обоих,
если  бы мы тщились сохранять наши супружеские отношения  на
сугубо платоническом уровне.
      Я  стоял возле нашего ложа и задумчиво смотрел на  мою
миниатюрную  партнершу. Ее голубые глаза ярко выделялись  на
загорелой коже, которая, в свою очередь, казалась  мягкой  и
гладкой на фоне светлых волос и белой ночной сорочки.
     Она выпустила в меня струю дыма и сказала:
     - Перестаньте, Хелм!
     - Перестать - что?
      -  Кончайте распускать сопли! Вы же стоите и пытаетесь
внушить  себе теплые чувства ко мне, ведь так?  Может,  даже
заставляете  себя немного влюбиться! Только потому,  что  мы
немного  позанимались  сексом -  и  довольно  посредственным
сексом,  -  вы  чувствуете себя обязанным заявить  мне,  как
миленько  смотрится  такая махонечка в громадной  постельке!
Слушайте,  налейте  себе стаканчик и  завязывайте  со  своим
романтическим бредом! Запомните: всякое сходство между  нами
и  парой  влюбленных голубков обманчиво. Мы  два  клоуна  из
водевиля, которых наняли для краткой гастрольной поездки.
      Конечно,  она  была права. Я усмехнулся  и  растянулся
возле  нее  на кровати, подоткнув себе под спину  подушку  и
натянув одеяло на грудь.
      -  Все  верно,  -  сказал я. - Ну а  теперь,  если  ты
закончила  читать  мне  нотацию, может,  обсудим  неотложные
дела?
      Уинни  взглянула  на меня немного удивленно.  И  через
секунду расхохоталась.
      -  Ох,  простите! Я не хотела... ну, может,  это  само
a.!.) получилось. Так какие дела?
     - Ну, скажем, парень по имени. Бьюкенен, который мертв.
И парень по имени Макроу, который еще жив, но тебе предстоит
исправить эту небольшую ошибку при первом же удобном случае.
Разумеется,   при   условии,  что   мы   сумеем   определить
местонахождение мистера Макроу и подвести тебя на достаточно
близкое к нему расстояние.
     Она нахмурилась.
      -  Макроу.  Они мне не называли его фамилию.  Это  был
величайший  секрет. Они просто описали мне  в  общих  чертах
суть задания. Макроу. Никогда не слышала о таком. Макроу?  -
Она словно пробовала эту фамилию на вкус. - А как его имя?
     - Арчибальд. Не очень честно, а?
     - В каком смысле?
      -  Ну,  беднягу  наградили  таким  дурацким  именем  -
Арчибальд.  У  него,  надо думать, и  так  уже  полным-полно
невзгод  и  без  таких головорезов, как мы,  которые  готовы
взять его след...
      Уинни  даже не улыбнулась. Ну, может, в моих словах  и
впрямь   не  было  ничего  забавного.  Она  довольно  жестко
спросила:
     - Особые приметы?
     - Сорок семь лет. Пять футов семь дюймов. Сто девяносто
фунтов.
     - Колобок средних лет, - пробормотала она.
      -  Именно. Низенький и крепенький. Круглолицый. Темные
волосы  прикрывают  небольшую лысину. Карие  глаза,  немного
близорук,  носит  очки  в  золотой оправе.  Ноги  небольшого
размера.   Маленькие   руки.   Когда   охватывает    научное
вдохновение, он начисто забывает о бытовых мелочах,  даже  о
бритье.  Правда,  в  те редкие случаи, когда  берет  в  руки
"жиллет",  то выбривает свои щеки до блеска. И я подозреваю,
что  научное  вдохновение нисходит на него  довольно  часто.
Одевается  неряшливо, на обшлагах видны пятна от  кислоты  и
прочих   химикатов.   Башковитый  и,  говорят,   с   ужасным
характером.  Не  может ужиться ни с кем, впрочем,  и  с  ним
никому  не удается ладить. Он считает себя необычайно умным,
обреченным  существовать  на планете,  населенной  идиотами,
которые  только  и делают, что пытаются воспользоваться  его
гениальными способностями.
     - А они пытаются?
      - Конечно! Разве не для этого гении рождаются на свет?
Сначала он работал в крупной фармацевтической компании.  Они
сколотили  состояние  на  одном  его  открытии  -   какой-то
фантастически  эффективный  антибиотик,  -  а  он  только  и
получил,  что свое жалованье и небольшую премию.  Так  хитро
был  заключен с ним контракт. Тогда он раздобыл  себе  новый
контракт и вывел еще какую-то формулу, куда более интересную
и  потенциально доходную, да только, сам того не подозревая,
залез  на  поле, которое уже возделывалось правительством  в
военных   целях.   И  вдруг  он  понял,  что   работает   на
биологическую войну - в условиях строжайшей секретности -  и
по-прежнему зарабатывает каких-то жалких несколько  тысяч  в
год  - в то время, наверное, пять, - а этот парень, как  мне
a*  ' +(, мечтает о миллионах. Но только, предупреждаю тебя,
куколка,  не  воображай, что наш Арчи похож  на  яйцеголовых
мечтателей-романтиков. Все его фантазии, будь то во сне  или
наяву, крутятся вокруг бабок. И только бабок.
     - Продолжайте...
      -  С  человеком, у которого такие жизненные  интересы,
вполне  естественно произошло следующее: когда к нему пришел
некий  добрый  дядя и потряс перед ним тугим  кошельком,  он
потянулся к этому кошельку и исчез. Оставил только  записку,
в  которой  писал, что четырнадцатая поправка к  Конституции
Соединенных Штатов запрещает рабовладение и никто не  вправе
указывать,   где  и  на  кого  ему  работать  и   за   какое
вознаграждение. Он также намекнул, что американским  властям
можно  не  тревожиться по поводу выдачи  им  государственных
секретов, к коим он был причастен, поскольку ни они, ни  его
новый  спонсор  нимало не интересуются устаревшими  детскими
опытами,  которые его заставляли проводить в государственных
лабораториях.  У  него сейчас на уме куда более  грандиозные
эксперименты. В данных обстоятельствах, писал  Арчи,  он  не
видит причин, почему его исчезновение должно возбудить какую-
то озабоченность со стороны официальных ведомств, и требует,
весьма настоятельно, чтобы они прекратили вмешиваться в  его
научную  работу.  - Я пожал плечами. - Ну, в  какой-то  мере
Макроу  можно  понять. В конце концов, он же  хозяин  своего
мозга,  который, похоже, очень неплохо фурычит. Вряд ли  его
можно  винить  за то, что он хочет получить за  свой  талант
приличную цену.
     Уинни ответила холодно:
      - Не наше дело, мистер Хелм, вникать в мотивы людского
поведения.
     Я бросил на нее косой взгляд и слегка пожал плечами. Мы
уже   пережили   несколько  мгновений,  когда   между   нами
установились  почти нормальные человеческие  отношения,  но,
возможно, таких моментов нам больше не представится. Если же
ей хотелось сохранить к заданию сугубо серьезное отношение -
что ж, это задание и так считалось достаточно нешуточным.
      -  Можешь  называть меня просто Мэтт, - заметил  я.  -
Сколь   бы  невероятным  это  ни  казалось,  жены   в   наше
декадентское   время   обычно  предпочитают   именно   такую
неуважительно-фамильярную форму обращения к мужьям.
      -  Мне  кажется,  Мэтт, что правительство  не  слишком
серьезно  отнеслось к предупреждению Макроу, - сказала  она,
по-прежнему без тени улыбки.
       -  Господи,  ну  ты  же  знаешь  наших  вашингтонских
бюрократов!  Конечно, они отнеслись к его предупреждению  не
слишком  серьезно. Они ведь настолько преисполнены сознанием
собственной  важности!  Им просто в голову  не  пришло,  что
какой-то пухлый коротышка-очкарик посмеет им угрожать -  им,
олицетворяющим Соединенные Штаты Америки! Они  бросились  за
ним  в  погоню,  Уинни. То есть послали ему вдогонку  людей.
Невзирая  на  его записку, они решили, что он  поставил  под
угрозу национальную безопасность...
     - И что же произошло?
      -  Ничего  особенного - поначалу. Им пришлось  изрядно
/./.b%bl,  пока  они  установили  его  местонахождение.   По
прошествии  нескольких месяцев наш агент напал на  его  след
где-то  в горах Калифорнии. Вскоре после этого агент  исчез.
Через  некоторое  время его обнаружили -  мертвым.  По  всем
признакам,  он  заболел какой-то смертельной  разновидностью
кори.
     - Кори? Но от кори не умирают.
      -  Это  смотря  какая корь, - ответил  я  сухо.  -  Ив
зависимости от иммунитета заразившегося. В истории  медицины
известны  случаи, когда целые племена туземцев  вымирали  от
простейшей кори - после того, как они вступали в  контакт  с
цивилизацией.  По-видимому, со времени  своего  исчезновения
Арчи  вырастил вирус, который поражает цивилизованных  людей
таким   же   образом.  Ему  достало  благоразумия   оставить
предупреждающую  записку  на  теле  умершего   -   иначе   в
Калифорнии разразилась бы страшная эпидемия.
      - А мне кажется, что он просто делает себе рекламу,  -
сказала Уинни.
      -  Не  только себе. Такая догадка приходила  на  ум  и
другим.  Как  бы  там ни было, поиски в том  районе  выявили
заброшенный  дом,  использовавшийся  в  качестве  химической
лаборатории  -  кстати, судя по всему, эта лаборатория  была
оборудована  по  последнему слову  техники.  Но  о