стальный взгляд,  а  потом
мельком  взглянула  на закрытый багажник, точно  подозревая,
что  пропустила нечто очень важное, Но я счел  возможным  не
a..!i  bl  ей о своих манипуляциях. Ее тяга к международному
сотрудничеству, вероятно, не распространялась на  британцев.
Вообще-то  говоря, я даже сомневался, что эта  тяга  у  Вали
настолько  сильна,  чтобы сделать меня  своим  партнером  на
постоянной основе.
      Это сомнение укрепилось во мне после того, как я нашел
багажник "мерседеса" пустым. То есть в нем не было маленьких
блондинок,  живых  или  мертвых, но  не  было  в  нем  также
никакого  багажа  - в грузовик, который увез  команду  Линь,
ничего  не  переносили. А такая шикарная женщина, как  мадам
Линь,  вряд  ли  приехала бы в Лондон без, по крайней  мере,
одного чемодана, набитого туалетами.
     Все это говорило о том, что она вовсе не прибыла с юга,
обогнав  нас в пути, как на том настаивала Вадя, а напротив,
спешила  к  нам наперехват откуда-то из окрестных мест,  так
что  ей  не  было  нужды брать с собой  сумку  с  туалетными
принадлежностями.  Возможно, мадам Линь и  в  Лондоне-то  не
появлялась   в  течение  многих  месяцев  и  не   занималась
похищением  людей.  В конце концов, единственным  человеком,
который убеждал меня в обратном, была Вадя...

                          Глава 14

       Вадя  предложила  остановиться  где-нибудь  на  ночь,
мотивируя  свое  предложение тем, что  если  мы  не  выкроим
несколько  часов  для  отдыха, то вряд ли  сохраним  хорошую
форму  для решения возникших серьезных проблем. Я не поверил
ее  аргументам, но и не стал с ней спорить. Место, выбранное
нами  для ночлега, хотя и именовалось "отелем", представляло
собой  двухэтажный  горный пансионатик под  покатой  крышей,
который располагался вдали от проезжей дороги в лощине рядом
с   мелководным  быстрым  ручьем.  Похоже,  это   пристанище
использовалось двояким образом - для рыболовов летом  и  для
лыжников  зимой.  В лощине росло несколько деревьев,  отчего
этот  клочок  земли казался более безопасным по сравнению  с
мрачного вида болотами и горными грядами.
      На  парковке стояло около дюжины автомобилей.  Великое
множество  черномордых  шотландских  овец  пощипывало  траву
вокруг  отеля.  Более лохматых созданий я в своей  жизни  не
видывал  -  они  были  похожи  на  блуждающие  стога   сена.
Ближайшие   к   нам  животные  прервали   свою   трапезу   и
глубокомысленно  наблюдали, как мы  паркуемся  и  заходим  в
отель.  Портье, облаченный в твидовый костюм,  сдал  нам  на
ночь номер на втором этаже и сообщил, что ванная находится в
конце  коридора, что время ужина уже началось и что  завтрак
подают  в  половине  восьмого утра. Здесь,  как  и  везде  в
Британии, стоимость завтрака включалась в стоимость номера.
      Я  заприметил телефонную будку под лестницей  и,  пока
Вадя  осваивала  душевую в конце коридора,  отправился  вниз
звонить.  Я  без  труда  дозвонился  до  нашего  лондонского
связника,   однако  когда  я  представился  ему,   используя
условный код, он заявил, что я ошибся номером. Сие означало:
повесь  трубку да побыстрее, пока тебя не засекли, и никогда
больше сюда не звони.
      Я  повесил  трубку и, нахмурившись, побрел обратно  на
второй  этаж. Правда, нельзя сказать, что к такому  повороту
событий я не был готов. По телефону полковник Старк произвел
на  меня  впечатление  помпезного служаки,  который  недолго
думая  направил  по  инстанциям  рапорт  с  осуждением  моих
действий   -  реальных  и  воображаемых  -  при   том,   что
одновременно    снабдил    мой    автомобиль     приборчиком
радиослежения.  По  моим догадкам, Маку не  хотелось  сейчас
вступать  со  мной  в  беседы,  потому  что  он  получил  от
вышестоящего  начальства указание во имя  сохранения  англо-
американской дружбы сделать нечто, что делать ему  вовсе  не
улыбалось,   а   именно:  заставить  меня   смотреть   нашим
британским  союзникам  в  рот,  предлагая  им  мои  скромные
услуги,  хотя  бы  даже это позволило им  заполучить  нашего
Макроу в качестве дрессированного поросенка.
      Это  обычный выход из сложных официальных ситуаций.  В
конце  концов,  система подпольной связи  печально  известна
своей   ненадежностью,  и  тебе  возбраняется  перезванивать
человеку,  с которым не удалось связаться с первого  захода.
Так  что  я не особенно-то удивился тому, что меня "лечили",
меня  смутил  тон,  которым  назначили  лекарство.  В  своем
предыдущем сообщении я задал несколько вопросов.  Даже  если
наш человек в Лондоне не считал свою линию чистой, он вполне
мог  шифром  намекнуть  мне, где и когда  я  смогу  получить
запрашивавшуюся мной информацию. А то, что он  дал  мне  без
разговоров   от   ворот  поворот,  не   предложив   никакого
альтернативного варианта связи, означало, что ответа на  мой
запрос нет и не предвидится. Я был предоставлен самому себе.
      Когда  я  вернулся в номер, Вадя стояла перед  большим
зеркалом  и  расчесывала волосы, строя в зеркало недовольные
гримаски. Она взглянула на меня через плечо.
     - Ты куда ходил?
     - Сказать тебе правду или солгать?
     - О, ну конечно, солги! Ложь всегда куда более забавна,
чем  правда. Скажи, что ты спускался запереть машину и вовсе
не собирался никому звонить.
      Я  только  усмехнулся. Вадя в последний раз попыталась
придать  своей  прическе безукоризненный  вид,  поморщилась,
отбросила  расческу  и,  подойдя ко мне,  обвила  мои  плечи
руками. Я не без удовольствия отметил, что она опять  надела
туфли  на  высоком каблуке. По моему разумению,  женщинам  в
теннисных тапочках лучше оставаться на теннисном корте,  где
им  в  такой  обуви  самое  место. Она  .выглядела  довольно
хорошо,  если учесть, что последние двадцать четыре часа  не
снимала  верхней  одежды.  Она каким-то  образом  ухитрилась
удалить  все  следы  наших  дневных  приключений  с  черного
хлопчатобумажного  платья. Хотя ее  черные  кружевные  чулки
получили  пару  пробоин за время автопробега,  материал,  из
которого  они были сделаны - темный, прочный и сексапильный,
-  явно  не  полз  так  же легко, как  простой  нейлон,  чем
идеально  подходил для дамы нашей профессии.  О  каком  ином
чулочно-колготочном изделии может мечтать женщина-агент?
      Не  опуская  рук, она томно заглянула мне  в  глаза  и
сказала:
      - Я в тебе разочаровалась, милый. Мне так грустно! Вот
мы  здесь, вновь одни после двух долгих и пустых лет, но  ты
ни   на   минуту  не  можешь  расслабиться.  Ты  все  что-то
обмозговываешь, планируешь, втихаря бежишь к телефону. Разве
мы  не можем хотя бы на эту ночь забыть, что мы - агенты,  и
подумать только о себе и о нашей любви?
     Я издал восхищенный возглас.
      -  Ты  великолепна, Вадя! Как же красиво  это  у  тебя
получается! Она рассмеялась.
      -  Конечно!  У  меня  большой  опыт.  Но  у  меня  это
получилось  бы  еще  лучше, если бы мне удалось  чего-нибудь
поесть и выпить. Слушай, я умираю с голода!
      Существует  мнение, пущенное, я так думаю, французами,
будто  англичане плохие кулинары. С давних пор приученный  к
мясу   и  картошке,  я  не  клюю  на  эту  клевету.  Правила
потребления   спиртного  на  этом   острове   не   поддаются
осмыслению:  даже если вы на совершенно законных  основаниях
заказываете  себе  мартини,  это  воспринимается  здесь  как
неслыханное  святотатство,  но вот  еда  всегда  оказывается
более  чем  подходящей моему неизощренному вкусу.  Возможно,
правда, что я сужу с пристрастием, ибо имею слабость к белым
скатертям  и  отличному обслуживанию, кои здесь  практически
всегда   получаешь  в  придачу  к  пище  -  даже  в  далеком
шотландском высокогорье.
      К  тому же в продолжение всего ужина меня весьма умело
соблазняли,  что  также  способствовало  лучшей  усвояемости
блюд.  Этот акт совращения, по-видимому, и был главной целью
Вали,  настойчиво  уговаривающей меня  остановиться  тут  на
ночевку, и она работала в этом направлении трудолюбиво и  со
знанием  дела.  Она продолжала исполнять вариации  на  тему,
заявленную  ею  в  номере: мы два старых  профи,  обреченные
судьбой сражаться по разные стороны баррикад, но нам тем  не
менее  удалось  однажды  ухватить  восхитительное  мгновение
неги,  и  мы сможем еще раз насладиться этим моментом,  если
только  нам  удастся отрешиться от внешнего  мира  и  всяких
темных заговоров хотя бы на одну ночь.
      Вадя  и впрямь была замечательной актрисой. Она  почти
заставила  меня  поверить, что из всех мужчин,  которых  она
знала  по роду своей деятельности, я единственный, кого  она
не могла забыть - с той самой ночи в Тусоне.
      Мы  досидели до закрытия обеденного зала - что  у  них
происходило довольно рано, около девяти. Когда мы  поднялись
в  номер,  за  окнами еще серел день. Заехав так  далеко  на
север в летнее время, мы могли надеяться только на несколько
часов  настоящей ночной тьмы. Оказавшись в номере, я включил
свет  и  подошел к окну, чтобы задернуть ночные шторы.  Они,
похоже, защищали нас не только от шотландских сумерек, но  и
от всего остального мира.
      Вадя все еще стояла у дверей. Я повернулся к ней.  Она
поправляла легкий шарфик - тот самый, с помощью которого она
убила  человека, но теперь снова набросила себе на плечи,  -
по-прежнему не сходя с места. Я пересек комнату,  подошел  к
ней  и, заключив в объятия, поцеловал. Я выполнил эту работу
не спеша и с чувством. Наконец она высвободилась из моих рук
( удовлетворенно вздохнула.
      -  Ну,  так-то лучше, - промурлыкала она. -  Так  куда
лучше. А я-то уж боялась, что придется всю инициативу  брать
на  себя,  милый. - Она опустила глаза, развязала  шарфик  и
отложила его в сторону. - Теперь можешь снять с меня платье.
Но только осторожно. Это единственное платье, которое у меня
есть.
      -  Ну  конечно! - Я расстегнул "молнию" и снял  первый
слой  одежды,  оставив ее в черной нейлоновой комбинации.  Я
произвел  эту  операцию  с превеликой  осторожностью,  точно
свежевал  норку  и  хотел  оставить  в  целости  драгоценную
шкурку. Я аккуратно повесил платье в шкаф и вернулся к ней.
      -  Итак, мэм, одно платье сняли, не повредив его.  Она
покачала головой.
      -  Мэттью,  с  тобой  так  трудно.  Ты  сегодня  такой
циничный,  колючий! Можно подумать, ты подозреваешь  меня  в
каких-то  коварных замыслах. Ну, как мне  возбудить  в  тебе
подлинную страсть?
     - А ты не оставляй попыток, - посоветовал я. - Мы имеем
еще комбинацию и чулки. Процесс снятия чулок с женских ног -
к  тому  же черных чулок - должен оказать на мужчину  нужное
воздействие. Сядь на кровать, и попробуем это проделать.
     В ее глазах полыхнуло гневное пламя.
     - Ну тебя к черту, друг мой! - тихо сказала она. - Что-
то мне это совсем не нравится.
      -  А  мне  ты  тоже  не нравишься,  куколка.  Не  надо
умничать. Я получил огромное удовольствие наблюдать за  тем,
как   ты   работаешь,  но  ты,  похоже,  не  умеешь  вовремя
остановиться. Это же я, твой старый друг Мэтт, Вадя! Ты хоть
знаешь,  сколько лет я занимаюсь этим бизнесом? И все  равно
ты.  Господи,  прости, наводишь старую песню:  "Помоги  мне,
пожалуйста, снять платье" - и воображаешь, что я обмякну  от
.страсти и похоти. Черт побери, да я столько платьев снял  с
женщин  куда  красивее тебя, и все равно  при  этом  у  меня
сохранялся  ровный  пульс  - ну,  почти  ровный.  Достаточно
ровный.
     Она облизала губы.
     - Что ты хочешь этим сказать?
      -  Все  очень просто, - грубовато ответил  я.  -  Я  с
удовольствием  лягу с тобой в постель, но только  не  думай,
что  этим ты чего-нибудь от меня добьешься! Прошло уже много
времени  с  тех пор, как одной женщине удалось  усыпить  мою
бдительность  и  извлечь из этого какую-никакую  выгоду  для
себя.  Но только она не обращалась со мной как с легковерным
сосунком. Вадя смутилась.
      - Ну и... предположим, мне от тебя что-то нужно, тогда
как бы ты мне посоветовал поступить, чтобы получить это?
     - Скажем, ты могла бы просто попросить.
     - Тогда я прошу.
      Я нагнулся, вытащил из носка записку Уоллинга, положил
ее на стол и поставил сверху пепельницу для верности.
      -  Вот,  пожалуйста.  Здесь написано  название  одного
местечка  в графстве Сазерленд, которое начинается к  северу
от  Аллапула - совсем недалеко отсюда, прямо по этой дороге.
@ во внутреннем кармане моего пальто лежат карты. Тебя может
заинтересовать   карта  номер  U  58.  А   теперь   давай-ка
отправимся в постель и займемся любовью как взрослые люди  -
или   у   тебя  в  запасе  еще  есть  какие-то  детсадовские
приемчики, которые ты хочешь на мне опробовать?
      Она  мельком взглянула на клочок бумаги под стеклянной
пепельницей. Ясное дело, ей ужасно не терпелось  посмотреть,
что  же там написано, - не терпелось настолько, что она была
готова  заставить меня немного подождать, пока она в нее  не
заглянет.  Но  в  этом  случае она  бы  выказала  отсутствие
самоконтроля. Бумажка-то ведь лежала на столе и должна  была
там  оставаться до тех пор, пока мы не кончим  с  неотложным
интимным делом. Она тихо засмеялась и пришла в мои объятия.

                          Глава 15

     Чуть позже я услышал, как она усмехнулась своим мыслям,
лежа  рядом  со  мной  на  довольно-таки  узкой  двуспальной
кровати.  Я  повернулся, чтобы увидеть ее  лицо.  В  комнату
пробивался дневной свет, хотя время уже было позднее и шторы
задернуты.  С рассыпанными по подушке волосами, в  сумерках,
она казалась по-девчоночьи симпатичной.
     - Что смешного? - поинтересовался я.
     - Ты ведешь себя вовсе не как убитый горем молодожен!
     - Ах ты, стерва! - нежно сказал я. - Надо мне было тебя
придушить  в  удобный момент. В конце концов, я  ведь  всего
только женился, а не вступил в бойскауты.
      - О да! - ответила она недоверчиво, но не стала дальше
развивать  эту тему. - Это и впрямь все ужасно, -  вздохнула
она.
     - Что именно?
      -  Знаешь, мне ведь приказано тебя убить. Эта  реплика
должна была прозвучать для меня как гром среди ясного  неба.
Я усмехнулся.
      - Таким вот методом? Не могу придумать более приятного
способа смерти. Вадя засмеялась.
      - Ты не умрешь, конечно, до тех пор, пока не принесешь
нам  максимум  пользы. И не умрешь вовсе, если  твоя  смерть
помешает осуществлению более важного задания. Но ты попортил
немало крови кое-кому из нашего высшего руководства, и  меня
попросили, когда все закончится, избавиться от тебя -  если,
конечно, это не будет очень сложно.
     - И ты меня заранее об этом предупреждаешь?
      -  Конечно.  Ты  же не дурак. Ты уже подумал  о  такой
возможности,  не сомневаюсь. И вот теперь  я  тебе  об  этом
говорю вполне откровенно, и ты полагаешь, что я это вовсе не
имею  в  виду  буквально, а просто так  говорю,  чтобы  тебя
испугать. Это очень эффективный прием.
      -  В  таком случае, - сказал я, - будет лучше, если  я
тебе  тоже  кое-что скажу: мой босс намекнул,  что  было  бы
неплохо  от тебя избавиться, если это не создаст  мне  массу
неудобств.
     Она улыбнулась, но улыбка сразу же растаяла.
      -  И самое ужасное, - пробормотала она, - что ведь  мы
b  * и поступим, не правда ли? Что бы между нами ни было,  в
финале мы все равно постараемся выполнить данный нам приказ?
      -  Верно.  Все,  что происходит в постели,  не  должно
влиять   на  прочие  события.  Об  этом  молокососы   всегда
забывают, а люди вроде нас помнят всегда.
     - Ну конечно, - она засмеялась. - Мэттью...
     - Что?
     Она глубоко вздохнула.
      -  Ничего.  Пожалуйста, включи свет. Я хочу прочитать,
что написано на том клочке бумаги.
      -  Не  утруждай  себя,  - сказал  я.  -  Я  могу  тебе
процитировать  наизусть. Это записка от некоего  джентльмена
по  фамилии  Уоллинг.  В  ней сказано:  "Проверить  Броссак,
Сазерленд".
     - Броссак?
     - Именно так.
      -  Ас  чего  это...  как  его...  Уоллингу  вздумалось
посылать тебе записку?
      -  Мне  не удалось встретиться с ним, мы разговаривали
только  по телефону, так что я могу только догадываться.  Но
подозреваю,  что  он расколол моего предшественника,  парня,
который прибыл сюда под фамилией Бьюкенен, и понял,  что  он
американский агент. По крайней мере, Уоллинг догадался,  что
Бьюкенен  - самозванец, а потом прочитал в газете,  что  тот
умер  при загадочных обстоятельствах. Уоллинг кое-что  очень
проницательно  просек.  И когда я позвонил  ему  с  примерно
аналогичной просьбой, он пришел к выводу, что и меня послали
сюда  продолжить  охоту. К такому же выводу  пришли  и  ваши
люди, когда увидели меня в Лондоне.
       -  А  тебя  прислали,  чтобы  продолжить  охоту?    Я
усмехнулся.
      -  Я  же тебе говорил. Я приехал сюда провести медовый
месяц - и ничего больше. Я всего лишь сторонний наблюдатель,
против  своей воли втянутый в эти игры, но, похоже, я  никак
не могу этого никому доказать. - Я передернул плечами. - Как
бы  там  ни было, Уоллинг искал помощи. Он был напуган.  Его
компаньона   сбил   грузовик,  а  его  секретарша   внезапно
заболела, и он понял, что следующей жертвой станет он сам. И
не  ошибся. Но перед смертью ему удалось кое-что передать  с
Нэнси Гленмор. - Я взглянул на Вадю. - Только не надо делать
вид,  что  ты  ничего не знаешь. Тебе же все рассказали  про
Уоллинга. Да и про Бьюкенсна, наверное, тоже.
      - Да, это ваш агент, которого обнаружили где-то здесь,
неподалеку от Аллапула.
      - Верно. Но все это довольно странно... Если их штаб и
впрямь  расположен  где-то в этих краях,  не  стали  бы  они
привлекать  к  этому  месту  внимания,  разбрасывая   вокруг
трупы...
      -  Они разбросали и другие трупы. С предупредительными
знаками.  Не  говоря уж о людях, которые бесследно  исчезли.
Таких было немало.
      - Однако на теле Бьюкенена не было обнаружено никакого
предупредительного  знака,  -  возразил  я.  -  И  это  меня
настораживает.  Если бы его случайно не обнаружил  во  время
/`.#c+*(  по  лесу  врач, которому очень не  понравилось,  с
медицинской  точки  зрения, эта находка,  суперчума  Макроу,
возможно, уже свирепствовала бы по всей стране. А те  смерти
произошли  еще  в  то время, когда Макроу и его  покровители
хотели продемонстрировать нам, на что они способны, и  когда
их  предприятие  только  разворачивалось,  лаборатория  была
маленькой и мобильной, так что при приближении опасности  ее
можно было с легкостью переместить на новое место. Но у меня
такое  ощущение,  что эта шотландская  база  -  их  конечная
остановка.  И полагаю, они теперь приготовились к  массовому
производству, а не только к исследованиям. Они  любой  ценой
хотят  сохранить свои рубежи неприступными до тех пор,  пока
не  накопят  достаточных запасов своего адского  вируса  для
того, чтобы выудить человечество заплатить им хороший выкуп.
Вот в чем в действительности и заключается их цель.
     Вадя пристально смотрела на меня.
      - Но ты ведь не думаешь, что именно в этом заключается
их конечная цель, а, Мэттью?
     - Ну, вообще-то это слишком крупная игра, чтобы ставкой
был всего-навсего шантаж, - согласился я. - Они просто могли
бы  стращать нас этой угрозой, чтобы заткнуть нам  и  Макроу
рот  -  в надежде, что, во-первых, мы понимаем, чем все  это
пахнет, и, во-вторых, что у нас будет достаточно времени  на
удовлетворение  их требований, когда они их  выдвинут.  -  Я
передернул  плечами.  - Не знаю... Во  всяком  случае,  если
сейчас их операция перешла в решающую стадию, они бы  ни  за
что  по  собственной  воле не оставили Бьюкенена  вблизи  от
своего  убежища. Я считаю, что ему удалось от них вырваться,
и  это обнадеживающий знак. Если один человек смог попасть в
их  лагерь и выйти оттуда, значит, и другому удастся.  Может
быть,  даже  не  подхватив опасную заразу. - Я  помолчал.  -
Однако  меня  смущает вот что. Если все это  проделки  мадам
Ли