ри  этот  человек
позвонил, я велел ему приехать на следующий день. Так и было: назавтра  он
объявился на проходной - мне дежурный солдат дал знать. Заказал я пропуск.
     - На чью фамилию?
     -  Вот   этого   не   помню.   Фамилия,   как   говорится,   рядовая,
незапоминающаяся да и минуло уже дольше двух месяцев, где тут  удержать  в
голове, за это время такое количество людей пребывало, всех не упомнишь! У
нас у бюро пропусков очереди случаются, к нам едут из разных регионов,  мы
на округ единственные. В тот раз, наверное, так и было: пока он достоялся,
пока выписывали пропуск, пока шел ко мне через всю территорию, как и вы, -
мы-то, видите, аж где находимся, - меня срочно вызвало начальство: в одном
цеху ЧП случилось, взорвался баллон с кислородом, рабочему кисть оторвало.
Я бегал туда. Пробыл там часа полтора, а может и два. Этот, от Кубраковой,
видимо, не дождался. Через день-два  я  позвонил  ей  на  работу,  сказали
уехала в Германию. А потом вот -  погибла.  За  бронзой  больше  никто  не
пришел...
     - Где в городе она еще может использоваться? На каких предприятиях?
     - В радиоэлектронике, в точной механике.
     - А поступает откуда?
     - С металлобазы.
     - Сколько бронзы просил человек от Кубраковой?
     - С килограмм.
     - Так мало?!..  "Килограмм  с  любого  склада,  с  любой  базы  можно
вынести, никто и не почухается", -  подумал  Агрба.  -  Жаль,  что  вы  не
запомнили его фамилию... Георгий Семенович,  а  корешки  пропусков  у  вас
сохраняются? Можно по ним установить фамилию этого посетителя?
     - Сможем. Порыться только надо.  Месяц  и  день  определим,  ведь  он
приходил, когда у нас ЧП случилось с баллоном, день памятный.
     - Как быстро вы сможете это сделать?
     - К концу недели. Как вас найти?
     - Запишите мои телефоны, служебный  и  домашний,  а  еще  следователя
прокуратуры  товарища  Скорика,  если  не  дозвонитесь  ко  мне,  -  Джума
продиктовал...



                                    35

     - Ну что? -  спросил  меня  Назаркевич,  когда  мы  в  очередной  раз
встретились в СИЗО.
     - По-моему все идет нормально, - и я пересказал  ему,  что  уже  мною
сделано.
     - Ну-ну, - он ухмыльнулся.
     - Сейчас меня занимают две вещи: каким образом колпачок  от  газового
баллончика очутился в кармане чехла вашей машины,  и  -  самое  главное  -
майор Агеев, которому вы разбили "Москвич" в ту злополучную среду.
     - На первый вопрос у меня есть банальный ответ: колпачок  подбросили.
Неужели вы сами не  могли  прийти  к  элементарной  мысли?  -  раздраженно
спросил он. - Я говорил вам, что правая  передняя  дверца  не  запирается,
замок испорчен.
     - Где это могли сделать?
     - Да где угодно! Во дворе у моего дома, на стоянке возле института.
     - Если во дворе, то только человек, который знает ваш адрес. Если  на
стоянке, значит тот, кто осведомлен о месте вашей работы, номере машины и,
возможно, что в нее можно беспрепятственно проникнуть. В обоих  случаях  -
человек знающий вас неплохо.
     - Забавно, - он со странным интересом посмотрел на меня.
     - Теперь  майор  Агеев.  Постарайтесь,  Сергей  Матвеевич,  вспомнить
абсолютно все, о чем вы тогда на шоссе с ним говорили.
     - Я уже рассказывал об этом и следователю, и вам! К чему эти повторы!
Я не страдаю амнезией! - резко сказал Назаркевич.
     - Случается, что человеческая память отторгает какие-то  мелочи.  Они
несущественны для обычной ситуации, -  сдержался  я.  -  Наша  же  с  вами
ситуация по понятным вам причинам необычна.
     - Ничего, кроме того, что я уже говорил, не было. Я его  стукнул,  он
меня обматерил, я уплатил деньги, он отбуксировал меня домой.
     - Но у вас же был еще разговор с ним об этом... как его... декодере.
     - Какой там разговор! Просто он сказал, что  может  достать  мне,  их
через  его  руки  проходит  сотни.  Вот  и  все.   Может   он   служит   в
радиотехнических войсках. Мало ли сейчас в  армии  радиоэлектроники!  Если
вам так нужен этот Агеев, почему не поищите его через ГАИ?
     - Сергей Матвеевич, я никакого не имею права искать, это  прерогатива
следствия. Но, насколько мне известно, они искали и через ГАИ.  Обнаружили
нескольких Агеевых, но, увы, во-первых, все они гражданские, а  во-вторых,
ездят не на "Москвичах": двое  на  "Жигулях",  один  на  "Ниве",  двое  на
"Волгах", еще один на иномарке и еще двое на "Волыни".
     - Получается, что нужный нам Агеев ездит без прав, без техпаспорта на
незарегистрированной машине? Чушь какая-то!
     - Сергей Матвеевич, Агеев нужен не столько мне, сколько нам обоим,  а
ежели уж совсем точно, прежде всего вам.  Далее:  машина  может  быть  его
жены, брата, свата, а ездит он по доверенности.
     - А почему они не ищут его через адресное бюро? У нас же и  мышь  без
прописки нигде проживать не может.
     - Искали.  Нет  такого.  Вернее  Агеевы  есть,  но  не  те,  кто  нам
необходим... Я виделся с вашей женой. Она просила  передать,  чтоб  вы  не
волновались, у нее все в порядке. Ее брат договорился с какими-то хорошими
мастерами отремонтировать вашу машину. Что ей передать?
     - Придумайте сами. Что я могу отсюда передать?..


     Я старался разговаривать с Назаркевичем сдержанно, не реагировать  на
его колкости, вспышки. Мерзкий характер! Я догадывался, как сложно  с  ним
сослуживцам, друзьям, если таковые имеются, наконец, в  быту  -  домашним,
близким. Моя же временная роль в его судьбе предписывала терпение...
     Глянув на часы, я понял, что в прокуратуру уже не успевал, хотя очень
хотелось узнать, что выяснил Скорик о бериллиевой бронзе с  авиаремонтного
завода; но было уже около четырех,  а  в  пять  обещал  прийти  мастер  из
телеателье, которого я ждал всю минувшую неделю...
     Дома  никого  не  было:  жена  повела  внука  на  корт  на  очередную
тренировку. Наскоро пообедав, я уселся за письменный стол, раскрыл блокнот
с записями по делу Назаркевича. Хотелось подвести предварительный  итог  и
подумать, как быть дальше. Ничего не  переоценивая,  я  все  же  пришел  к
убеждению, что пробил в доказательствах Скорика ощутимые  дыры:  эпизод  с
каскеткой, в которой водителя "Жигулей" видел в Богдановске Омелян,  обрел
уже два толкования, как и отпечатки пальцев  Кубраковой,  обнаруженные  на
докладной Назаркевича, изъятой из "бардачка" его машины; что  же  касается
результатов криминалистической экспертизы одежды Назаркевича и Кубраковой,
то теперь эта улика выпадала. Скорик не посмеет отправлять дело в  суд:  с
такими прорехами его  завернут  на  доследование  еще  в  распорядительном
заседании. Как я  догадывался,  всю  надежду  Скорик  отныне  возлагал  на
выплывшего  поляка  Тадеуша  Бронича,  на  Ставицкого  с   авиаремонтного.
Поликаувиль и Назаркевича Скорик встроил в центр этой связки. И я пожалел,
что не выспросил у Назаркевича,  знает  ли  он  что-нибудь  о  бериллиевой
бронзе, о Ставицком. Мой разговор с ним два часа  назад  вроде  ничего  не
дал. Но все же... привел меня к несложному умозаключению, что колпачок  от
газового баллончика  подкинуть  в  машину  Назаркевича  мог  только  свой,
знавший точно, где это можно сделать и - не менее важно, - когда это нужно
сделать...
     От размышлений меня оторвал звонок в дверь, я  пошел  открывать.  Это
явился мастер из телеателье.
     - Что у вас? - спросил он, поставив свой чемоданчик.
     - Это уж вы определите - что. Рвется изображение, дергается.
     - Идемте, посмотрим...
     Смотрел он недолго, вертел какие-то ручки  позади  телевизора,  потом
изрек:
     - Строчник полетел, надо менять.
     - Меняйте.
     - У меня с собой нет. Завтра принесу, а этот сниму, раз уж я  тут,  -
он стал что-то откручивать, выпаивать.
     - Скажите, - обратился я, - где можно купить декодер?
     - Где вы его купите? В магазинах их не продают. Зачем он вам?
     - Есть желание видеомагнитофоном обзавестись.
     - Тут адрес один: наш радиотехнический имени Щорса. Там два  цеха  на
оборонку ишачат, декодеры и кое-что еще для каких-то систем. Если  найдете
блат - будете с декодером, правда с некондиционным. Их военка обрабатывает
и  на  ширпотреб  гонит.  А  если  хотите  кондиционный,  ищите  дырку   к
оборонщикам.
     - А кроме радиотехнического, где еще? - спросил я.
     - Больше нигде, - он закончил работу, сложил  инструменты.  -  Значит
завтра ждите меня около четырех...
     Какое-то время  после  его  ухода  я  стоял  в  оцепенении:  внезапно
возникшая мысль,  путаясь,  сбиваясь,  продиралась  к  своему  логическому
исходу. Наконец, додумав все до конца, я взял телефонный справочник, нашел
нужный телефон. Сейчас я должен  буду  нарушить  закон:  говоря  служебным
языком, заняться следственными действиями, что мне,  адвокату,  запрещено.
Но соблазн был очень велик, свидетелей не было. И я позвонил.
     - НПО имени Щорса. Приемная, - ответил женский голос.
     - Будьте добры, как связаться с вашим  военпредом,  -  деловым  тоном
спросил я.
     - Вам кто из них нужен?
     - Агеев Витольд Ильич, - я почувствовал, как от  волнения  напряглась
рука, сжимавшая трубку, я ждал, когда женщина на другом конце ответит:  "У
нас такого нет". Но она поинтересовалась:
     - А кто его спрашивает?
     - С кафедры  автоматики  политехнического  института,  -  произнес  я
первую попавшуюся ложь, но, как потом  понял,  удачно  подсказанную  самой
ситуацией.
     - Позвоните по коммутатору и попросите добавочный 5-73...
     Не помню, поблагодарил ли эту женщину или нет. Но увидел трубку,  уже
лежавшую на аппарате, и почувствовал, как  ослабли  мышцы  лица  -  и  рот
растянула улыбка: вот вы где,  майор  Агеев  -  самый  нужный  мне  сейчас
человек; пообещавший на  пустынном  шоссе  Назаркевичу  декодер!..  И  тут
словно кто-то одернул меня: "А если он скажет,  что  ничего  подобного  не
было и никакого Назаркевича он не знает? Разве это по  какой-либо  причине
исключено?.."



                                    36

     От Ставицкого Агрба уже знал: ЧП  -  взрыв  баллона  с  кислородом  -
произошло   30-го   июня   около   одиннадцати   утра;   значит   человек,
интересовавшийся бериллиевой бронзой,  появился  у  бюро  пропусков  между
десятью и одиннадцатью.  Корешки  пропусков  за  этот  день  лежали  перед
Джумой, сидевшим обок  стола  в  кабинете  Ставицкого.  Завод  принадлежал
военному  округу,  порядок  с  пропусками  был  идеальный:  фамилия,  имя,
отчество, серия и номер паспорта или офицерского  удостоверения  личности,
место  работы  (для  гражданских)  и  номера  частей  военнослужащих.   До
двенадцати  часов  (Агрба  брал  с  запасом)  было   выписано   пятнадцать
пропусков:   6   офицерам   воинских   частей,    2    -    мужчинам    из
"Укртрансагентства",  2  -  мужчинам  из  "Аэрофлота",   1   -   работнику
горисполкома (мужчина), 1 - сотруднику института (не указано какого), 1  -
женщине из Красного Креста,  2  -  тоже  женщины,  сотрудницы  КРУ.  Агрба
составил список и протянул его Ставицкому:
     - Давайте, - Ставицкий надел очки. - Офицеры, - он  посмотрел  номера
воинских  частей,  -  это  из  гарнизона  в  Бутятичах  и  в  Глухове.  Из
аэрофлотских один замначальника отряда, я его знаю. Второй, видимо, с ним.
Мужика из горисполкома тоже знаю. Он иногда к нам заглядывает. В тот  раз,
кажется, просил уголки алюминиевые для какого-то стенда. Дальше. Сотрудник
института. С этим подождем.  Три  женщины.  Их  можно  вывести  за  скобки
вообще. Что у нас еще? Двое из "Укртрансагентства". Надо проверить,  -  он
снял трубку, куда-то позвонил: - Левушка, посмотри, пожалуйста, мы в  июне
имели какие-нибудь дела с  "Укртрансагентством"?..  Жду...  Так...  Так...
Понятно, - Ставицкий опустил трубку и уже Агрбе:  -  У  них  два  трейлера
"Мерседес", мы им меняли поршневую группу и растачивали цилиндры, в городе
больше никто  не  брался...  Теперь  смотрите:  в  корешках  указано,  кто
заказывал пропуска. Я  заказывал  два,  -  вот  первый:  "Лемешко  Василий
Васильевич: горисполком. Заводоуправление, Ставицкий". Лемешко был у меня.
Минут за пятнадцать до ЧП. А вот  второй:  "Усов  Владимир  Александрович,
институт. Заводоуправление, Ставицкий". Этот Усов из института ко мне  уже
не попал, я убежал в цех. Он-то, выходит,  и  приходил  от  Кубраковой  за
бериллием, - Ставицкий умолк, ожидая, что скажет Агрба.
     - Спасибо, произнес Агрба, - все оказалось проще, чем я думал,  -  он
взял список, сунул в карман и шумно отодвинув стул, поднялся.


     К концу дня через свою справочную Джума, имея серию и номер  паспорта
Усова Владимира Александровича, уже знал, что Усову сорок два года,  живет
в  доме  двенадцать,  в  четвертой  квартире  по  улице   Нечуя-Левицкого.
Созвонившись с участковым, Агрба  получил  краткую  информацию  об  Усове:
алкаш,   работает   на   заготовительной   базе   "Плодоовощторга"   возле
локомотивного  депо;   разнорабочий;   незлобивый,   одинокий;   живет   в
однокомнатной квартире; жена с ребенком ушла...


     Было около девяти утра, когда на конечной остановке трамвая почти  за
городом Джума вышел из вагона. Новые современные складские ангары,  старые
кирпичные бараки, превращенные в базы-накопители, пакгаузы  с  подъездными
путями, - все это раскинулось на огромной территории. Джума давно здесь не
был, и добрых минут сорок отыскивал нужную овощную базу. Попав наконец  на
ее двор, у нескольких человек Джума спросил, где найти Усова, но  одни  не
имели понятия, кто это, другие посылали Агрбу к овощехранилищам. И  только
водитель автопогрузчика сказал: "Володьку Усова? Я его только что видел  у
пятого склада", - и объяснил, как туда пройти. Наконец в одном из огромных
сырых помещений с устоявшейся гнилостной вонью Агрба отыскал Усова. Тот  с
несколькими рабочими грузил в машину ящики с помидорами.
     - Владимир Александрович, я к вам, - сказал Джума.
     Усов вытер грязные ладони о брезентовый передник, спросил удивленно:
     - По каким делам?
     - Давайте отойдем  в  сторонку,  -  предложил  Агрба.  Его  одолевало
недоумение: грузчик, грязный, небритый, алкаш, от которого за пять  метров
дуло перегаром, от имени Кубраковой, как сотрудник института,  приходил  к
Ставицкому за бериллием? Какая-то нелепость! - Владимир  Александрович,  я
из милиции. Мы сейчас проверяем некоторые заводы, расход у них металла,  -
сказал Агрба.
     - Ну а я-то при чем? Вот интересно! -  Усов  достал  из  мятой  пачки
сигарету без фильтра, закурил. Несмотря на серое испитое лицо с  провалами
худобы на щеках, улыбка его оказалась доброй, по-доброму смотрели и  карие
воспаленные глаза.  -  С  металлом  дела  не  имею.  Помидоры,  баклажаны,
капуста, слива, яблоко - это пожалуйста.
     - А по нашим данным вы были на  авиаремонтном  заводе,  приходили  за
бериллиевой бронзой.
     - За чем? За чем? За какой бронзой? Это когда же?
     Агрба назвал месяц, день и час.
     - Это кто-то балду вам придумал про меня. Пошутили с  вами.  Я  в  ту
пору и в городе-то не был. В Закарпатье мы ездили за  черешней  вчетвером.
Вон, хоть у Степки спросите, вместе мы ездили. Да всех  хлопцев  спросите!
Эй, Степан, иди-ка сюда, тут смехота! - Усов оглянулся, позвал кого-то. Но
человек, грузивший ящик, отмахнулся.
     - А вы такую знаете - Кубракова Елена Павловна? - спросил Агрба.
     - Это кто же? Не, не слыхал. Что за дамочка?
     Агрба уже понял, что никогда Усов не звонил Ставицкому и  не  был  на
авиаремонтном. Тут, возможно, другое. И он спросил:
     - Владимир Александрович, а где ваш паспорт?
     - Черт его знает. Дома где-то валяется. Я про него не  вспоминаю,  на
кой он мне ляд, кому предъявлять? Головкам капусты?
     - А у вас его никто не брал?
     - Брать?  -  вспоминая,  он  смешно  наморщил  нос.  -  Кто-то  брал,
сдается... Кажется, сосед мой, "Проба", Женя Королец. Это  кличка  у  него
такая. Для чего брал - не помню, давненько было.
     Агрба понял, что развивать тему паспорта не надо, и сказал:
     -  Недоразумение  значит,  кто-то  напутал  про  бронзу  и  про  вас,
извините, - и улыбнувшись  во  весь  рот,  Агрба  удалился.  -  Поехали  в
управление, - сказал он сержанту, водителю  милицейского  "уазика".  Джума
намеревался провести несложную операцию - поподробней выяснить, кто  такой
Королец. Фамилия и имя известны, адрес тоже, как сказал Усов - сосед...



                                    37

     Я  не  боялся,  если  даже  Скорик  заподозрит,   что   я   занимался
недозволенным - разыскивал майора Агеева. Нет у него ни доказательств,  ни
свидетелей. Я преподнесу ему в невинной форме ходатайство о  необходимости
искать Агеева, отклонить его Скорику будет трудно.
     В дверях в кабинет Скорика я столкнулся  с  его  женой,  кажется,  ее
звали Катей, и кажется, они не были  официально  супругами,  но  меня  это
меньше всего интересовало. Я поклонился ей, она ответила,  затем,  сказала
шутливо:
     - Артем Григорьевич, бланки договоров уже  готовы.  Когда  вы  у  нас
появитесь? Вы уже решились?
     - Вот схожу в отпуск, на досуге подумаю, вернусь, а там видно  будет,
- также шутливо ответил я.
     Она кивнула мне и зашагала по коридору, а я вошел в  кабинет.  Скорик
разговаривал с кем-то по телефону. Закончив,  посмотрел  на  меня,  особой
приветливости в его взгляде я не заметил.
     - Слушаю вас, Артем Григорьевич, - все же любезно сказал он,  опустив
трубку.
     Я достал из кейса ходатайство, положил перед ним на стол:
     - Тут все изложено,  Виктор  Борисович,  но  хотел  кое-что  устно...
Понимаете, я опять размышлял о показаниях  Назаркевича  по  поводу  майора
Агеева. Вы, разумеется, проделали большую работу, пытаясь  разыскать  его.
Помните, он пообещал Назаркевичу достать декодер, мол, их  сотни  проходят
через его руки. Где у нас могут быть декодеры? И мне пришло на ум: а не на
радиотехническом ли имени Щорса?
     - А причем здесь майор? - спросил Скорик.
     - Там есть цеха, работающие на оборонку. Значит есть и  военпреды.  А
вдруг?
     - Мы искали Агеева через наше адресное бюро, он нигде не прописан,  -
возразил Скорик.
     В глазах его промелькнула растерянность.
     - Многие военнослужащие, работающие в  городе,  живут  в  гарнизонных
домах, расположенных на территории сельских районов, -  тянул  я  свое.  -
Например,  гарнизон  в   Дольцах,   восемь   километров   от   города,   а
административно он входит в Лубенцовский район.
     - Вы все это здесь изложили? - хмуро указал на ходатайство.
     - Разумеется.
     - Ладно, - он пожал плечами, - почитаю.


     Взмокший от беготни по городу, Агрба, не дожидаясь лифта, поднялся  к
себе, пыхтя, вытащил из тумбочки бутылку минеральной воды и  откупорив  об
угол подоконника, прикрытого шторой, выпил почти всю  из  горла.  А  бегал
Джума по аптекам в поисках какого-то "бифокола" - уже несколько дней самый
младший сын маялся животом и врач сказал, что  необходимо  это  лекарство.
Когда речь заходила о сыновьях, об  их  здоровьи,  все  остальное  в  мире
переставало для Джумы существовать. "Э-э! Что ты понимаешь!  -  иногда  он
говорил кому-нибудь в застольном кругу. - Когда видишь,  как  продлевается
твой род, ветви от твоего корня - одна, другая, третья... За смысл жизни",
- и с серьезным лицом он вставал, держа в  руках  полный  фужер  вина  или
водки... Сегодня, наконец, он достал этот "бификол" и был счастлив.  Джума
позвонил жене:
     - Надя! Достал две упаковки!.. Да, уже у меня... Честное  слово!  Вот
они, передо мной, - он погладил коробку с лекарством...
     Допив из бутылки воду, Джума закурил и взял листок  бумаги,  лежавший
на столе. Это ребята мои приготовили краткую информацию о соседе  грузчика
Усова - Корольце.
     Итак, Королец Евгений Дмитриевич, 38  лет,  ювелир  высокого  класса,
работает в мастерской по улице Сербской. Основная клиентура - обеспеченные
дамы, попасть к нему можно только по чьей-нибудь