те преступления, помимо крови  жертвы,  то  есть  Либина,  на
косяке двери обнаружили кровь совсем другого человека.
   Поскольку ваша жена находится в положении, ее решили не беспокоить  и
получить копии результатов ее анализов крови, обратясь в поликлинику  по
месту жительства.
   Ведь всем известно, что беременные женщины периодически  сдают  кровь
на анализ...
   Так вот, это не ее кровь. И не ее отпечатки пальцев... Кроме того,  в
крови много...
   - Но я же рассказывал вам о Кристине... -  перебил  его  Кайтанов.  -
Может, это ее кровь? Она же бывала в квартире Либина...
   - Кристину тоже нашли. Она и не скрывалась, жила на  квартире  вашего
лучшего друга Иуды и готовилась к похоронам Либина. Но это не ее кровь и
не ее отпечатки пальцев, а совсем другого человека...
   Кайтанов, выслушав слова о крови  и  отпечатках  пальцев,  представив
себе похороны Либина, подумал о том, что Валентина,  убившая  Либина  по
только ей одной известной причине, вряд ли хотела бы  присутствовать  на
похоронах своего бывшего мужа.
   А вот в случае, если Либина убила  все  же  не  Валентина,  а  кто-то
другой, чью вину она взяла на себя, то она никогда не простит себе того,
что не принимала  участия  в  похоронах  человека,  так  долго  ждавшего
встречи с ней, любившего ее и мучившегося все  последние  шесть  месяцев
своей жизни, деля Валентину с другим мужчиной. И тоже мужем. То есть  со
мной...
   Он произнес эти мысли вслух.
   - Если вы сейчас позвоните ей и сообщите о дате похорон, боюсь, ни  к
чему хорошему это не приведет, - заметил Руденко. - Да и  стоит  ли  так
травмировать вашу жену? Похороны - это зрелище не для беременных...
   - Я бы мог позвонить в Москву Кристине, тем более что  она  живет  на
квартире Иуды, и спросить ее о дате похорон... - завелся Кайтанов,  -  а
потом.., перезвонить Вале...

***

   И тут лицо его приняло выражение полного отчаяния и  боли  -  он  уже
понял, что дальше скрывать не имеет смысла:
   - Вот только боюсь, что ее.., нет в Москве.
   - Как это - нет? - не понял Руденко. - Ее же отпустили  под  залог...
Она просто обязана находиться там.
   - А вот так. Я уверен, что она здесь, в Саратове,  потому  и  приехал
сюда, нашел вас.
   И он теперь уже  вынужден  был  рассказать  о  том,  какой  фарс  был
разыгран в день "освобождения" его жены у него в  квартире  Кристиной  и
какую роль сыграл в нем сбежавший (наверняка вместе с Валентиной)  Иуда.
Раньше, рассказывая о Кристине, он и словом не обмолвился о  ее  гнусной
роли, в результате которой Валентина и сбежала.
   Кайтанов упомянул ее исключительно ради того,  чтобы  в  поле  зрения
следователя были все участники драмы, главным действующим лицом  которой
была все-таки его жена. Не более.
   - Лев Борисович, - разозлился наконец терпеливый Руденко,  -  вам  не
кажется, что мы с вами поменялись местами?  Вы  задаете  мне  вопросы  и
требуете ответов, в то время как сами выдаете информацию, заметьте, - он
поднял вверх указательный палец с узким бледным ногтем, -  очень  важную
информацию, по капле! Значит, так.
   Предлагаю  абстрагироваться  и   представить   себе,   что   историй,
завязанных вокруг убийства Любы  Гороховой,  несколько.  И  все  они  на
первый взгляд не имеют ничего  общего  между  собой.  Начнем  с,  самого
начала. Первая - это брак Валентины и  Либина.  Вторая  -  существование
женщины, которая захотела этот  брак  разрушить.  То  есть  некая  Ирина
Иноземцева. (У меня, кстати, есть все ее данные.) Третья  -  теперь  уже
ваш брак с Валентиной. Четвертая - существование,  опять-таки,  женщины,
которая хотела бы этот брак разрушить, но не по своей воле,  а  по  воле
Иуды, - я говорю о Кристине.
   - Нет, она как раз хотела бы сохранить наш брак, потому  что  ей  был
нужен Либин, - возразил Кайтанов.
   - Либин и Кристина - это уже пятая история. Валентина и Иуда, как вам
ни противно это слышать, - шестая история.
   Убийство Любы Гороховой - седьмая история. Исчезновение Веры Обуховой
- восьмая. Можно продолжать и дальше, но неизвестно, к чему мы придем...
Ответьте мне, пожалуйста, на такой вопрос: как вы думаете, существует ли
закономерность  в  развитии  всех  этих  историй  и  вокруг   кого   они
преимущественно разворачиваются?
   - Да, существует, - ответил Лева, не  задумываясь.  -  Кто-то  упорно
стремится  разбить  личную  жизнь  Валентины.  И   именно   вокруг   нее
разворачиваются все события... Даже Либина подставили таким образом, что
он якобы убил Любу из-за того, чтобы та своим  языком  не  помешала  его
счастью с Валентиной. Разве нет?
   - Вот и я тоже пришел к такому же выводу. Поэтому вам надо как  можно
скорее встретиться с вашей женой и поговорить с ней  начистоту.  Уверен,
она расскажет вам всю правду об убийстве Либина. Ту правду,  которую  ей
перед смертью рассказал сам Сергей. И если вдруг окажется, что его убила
не она, а кто-то  другой,  то  нам  будет  уже  проще  вычислить  убийцу
Гороховой... Если только, конечно, нити тянутся в 1998 год...
   - Вы не могли бы мне дать адрес Иноземцевой?
   - Хотите встретиться с ней и поговорить о Либине?
   - Да. Я почему-то уверен, что, если  ее  хорошенько  припугнуть,  она
скажет, кто надоумил ее идти в прокуратуру и  давать  показания.  И  тот
человек, который попросил ее об этом  или  вынудил,  либо  сам  является
убийцей Гороховой, либо действовал от его имени... Я  только  не  пойму,
почему же вы сами до сих пор не  попытались  ничего  предпринять,  чтобы
как-то продвинуться в этом деле?
   Руденко посмотрел на него так, что Кайтанову вдруг все стало ясно.
   Лева быстро достал блокнот и стал писать что-то. Затем  протянул  его
Руденко.
   Прочитав, тот заметно побледнел и медленно,  как  если  бы  ему  было
трудно двигаться, кивнул головой и закрыл глаза:  мол,  не  исключено  и
такое.
   "Из-за побега дело было  приостановлено,  всем  захотелось  спокойной
жизни.
   Деньги? Они откупились - Николаиди и все остальные?"

***

   Так он и знал.  Дело  пылится,  никто  им  не  занимается,  а  убийца
разгуливает на свободе. И пусть  он  даже  не  убийца,  тот  человек,  в
присутствии которого  погибла  (в  результате  несчастного  случая)  эта
бедная девушка и который отвез ее в лес и похоронил как собаку,  то  все
равно - это из-за него была сломана и погублена жизнь Сергея  Либина  и,
частично, Валентины и Кристины.
   А ведь не позвони он прокурору и не скажи, что убийца - Либин, ничего
бы и не было.
   Нашелся бы труп, велось бы следствие, которое в  конечном  счете  все
равно привело бы в тупик. Вот как сейчас. Зачем ему было вешать все  это
на Либина? Кайтанов не понимал. Разве что у того был враг? Но кто?
   - А Либин не успел.., не успел это сделать, - произнес он вслух, имея
в виду, что Либин не успел откупиться.  -  Выходит,  они  все,  все  его
друзья, его подставили...
   Лева вырвал из блокнота лист и сжег его в пепельнице. Он  уже  понял,
что вся беда Либина заключалась в тот момент в том, что у него просто не
было денег, иначе Валентина ни за что бы не взяла три тысячи долларов из
сейфа...
   - А где сейчас Николаиди, Краснов и остальные? - спросил он у Славы.
   - Миша Николаиди в Греции уже полтора года. Жора Игудин - в  Израиле.
Игорь Гуртовой и Осип Краснов - здесь, в Саратове. Но с ними встречаться
бесполезно...

***

   Это надо понимать так,  что  они  оплатили  свое  спокойствие,  и  по
правилам игры их  никто  не  имеет  права  тревожить,  пришел  к  выводу
Кайтанов. Остается одна Иноземцева Но как войти к ней в доверие? С  чего
начать разговор? Но это потом. Сейчас  ему  надо  было  срочно  заняться
поисками Валентины.
   - Вы не могли бы мне  помочь  найти  адрес,  где  Валентина  жила  до
замужества...
   Девичья фамилия ее была Огнева...

Глава 6

Саратов, 2000 г.

   Валентина до утра не выпускала из рук трубку, пытаясь дозвониться  до
Кайтанова, но в ответ раздавались лишь равнодушные длинные гудки. Его не
было дома. Тогда около шести утра она снова решилась позвонить  Иуде  и,
назвав адрес, приказала немедленно приехать к ней. Ей казалось,  что  до
родов осталось совсем немного, и ее охватила  паника.  Рожать  в  пустой
квартире, зная о том, что помощи  ждать  неоткуда,  означало  подвергать
смертельному риску не только свою жизнь, но и жизнь и здоровье  будущего
ребенка. Она по-прежнему не хотела звонить  никому  из  своих  знакомых,
чтобы не давать повода для сплетен и ненужных расспросов. На  войне  как
на войне.
   Пусть будет Иуда...
   - Иуда, я жду  тебя,  приезжай  немедленно...  Сейчас  не  время  для
выяснения отношений.
   Его не было очень долго, и она задремала,  свернувшись  в  кресле.  А
проснулась от звуков, свидетельствующих о том, что кто-то явно ломится в
дверь, лязгает ключами или чем-то металлическим, пытаясь отпереть замки.
У Валентины волосы зашевелились на голове от страха. Все еще не  веря  в
реальность этих звуков, она на цыпочках приблизилась к двери и  замерла.
Да. Это были  не  галлюцинации.  Кто-то  действительно  пытался  открыть
дверь. Характерный лязг металла о металл. Какая-то возня.
   Обхватив живот обеими руками - жест, продиктованный ей разбухающим  в
ней с каждым часом  материнским  инстинктом,  Валентина  стояла  посреди
прихожей и не могла от страха пошевелиться. Чем она будет защищать  себя
и маленького? Кухонным ножом? Но ноги не слушаются ее...
   Она не может даже шага сделать. И тут она услышала  другой  звук,  от
которого ее прошиб пот, ледяной змеей заструившийся по спине... Выстрел.
Сухой, жесткий и не очень громкий щелчок. Затем что-то тяжелое и большое
бухнулось о дверь, а потом раздались звуки удаляющихся шагов.
   И еще - стон. Кто-то звал ее по имени.
   - Иуда! - И  она,  услышав  знакомый  голос  и  забыв  об  опасности,
дрожащими руками принялась отпирать замки. Когда же дверь  распахнулась,
к ее ногам рухнуло его тело. Светлая  сорочка  его  быстро  напитывалась
кровью в области плеча. Сам же Иуда,  бледный  и  похожий  на  мертвеца,
шевеля губами, пытался ей что-то сказать. Понимая, что она не может  его
тащить, что при такой физической нагрузке ей не избежать преждевременных
родов, она кинулась было уже к соседней двери, чтобы попросить о помощи,
как почувствовала, что он держит ее за подол домашнего халата.
   - Никого не надо... - услышала она и увидела, как Иуда, держась одной
рукой за раненое плечо, другой, отпустив  халат,  пытается  помочь  себе
перевалиться через порог и доползти до комнаты. - Он может  вернуться...
Никуда не уходи. Запри дверь и, пожалуйста, промой рану...
   - Ты видел его? Кто это? Как он выглядел? - Она не  хотела  думать  о
том, что теперь она потеряет еще и Иуду.
   Но Иуда, словно не слыша ее вопросов, продолжал ползти.
   - Кто в тебя стрелял? Пожалуйста, не молчи...
   Он кивнул головой. Невероятно упорный, он все же дополз до  дивана  в
комнате и взобрался на него. Лег и закрыл глаза. Валентина  бросилась  к
шкафу, нашла вату, йод, принесла водки и, стянув осторожно с плеча  Иуды
окровавленную липкую сорочку, принялась промывать рану. К  счастью,  она
оказалась  неглубокой,  пуля  лишь  задела  кожный  покров  да  частично
повредила мышечную ткань. Перепуганный насмерть Иуда лишь полчаса спустя
рассказал ей о том, что, поднявшись на лестничную площадку, застал возле
ее двери какого-то мужчину, пытавшегося взломать  дверь.  Все  произошло
очень быстро,  и  незнакомец  -  высокий  брюнет,  одетый  в  спортивный
сине-белый костюм, - увидев  приближающегося  к  нему  Иуду,  достал  из
кармана пистолет и направил ему прямо в  голову.  Затем  толкнул  его  к
двери, выстрелил, и больше Иуда ничего,  кроме  боли,  не  помнил  и  не
чувствовал...
   Кровь не останавливалась, и Валентина по-настоящему испугалась.
   - Ты можешь потерять много крови и  умереть.  Я  вызову  "Скорую",  -
твердила она, промокая ватой, смоченной в йоде, кровь, текущую из  раны.
- Не упрямься...
   Тебе нужен врач, как ты не понимаешь?!
   - Как я не понимаю? - Он открыл глаза и уставился в потолок. - Это ты
ничего не понимаешь. Тебе  не  приходило  в  голову,  что  стоит  только
вызвать "Скорую", как сразу же вслед за ней примчится  и  милиция...  Ты
разве забыла, что не должна была покидать Москву,  что  за  тебя  внесли
залог?
   Захотелось обратно в камеру? Как ты  станешь  объяснять  этим  ослам,
зачем ты приехала сюда? Тебе скоро рожать, ты думаешь или нет?
   - А как же ты?
   - Вот отлежусь немного, потом сам найду какого-нибудь врача...
   - Но ведь ты же здесь никого не знаешь!
   - Ты мне поможешь...
   Иуда снова становился для нее грузом.
   Он опять мешал ей действовать. Но если в прошлый раз она  заподозрила
его в симуляции, то сейчас рана была, что  называется,  налицо.  В  него
стреляли и могли убить лишь потому, что он видел  человека,  пытающегося
взломать дверь ее квартиры.
   Значит, кто-то узнал, что Валентина в городе, и этот кто-то  собрался
навестить ее с утра пораньше. Только вот зачем? Чтобы убить меня. Но  за
что? И если бы не Иуда, то ее, возможно, уже не было бы в живых.
   Значит, осиное гнездо, которое она собралась ворошить, где-то  здесь,
совсем рядом...
   Тогда не стоит дальше прятаться. Она обзвонит всех  друзей  Либина  и
соберет их на поминки... А что дальше? Посмотрит им в глаза? Но  она  же
не ясновидящая, чтобы понять, кто из них убийца... Что же делать?

***

   И  вдруг,  глядя  на  распростертого  на  диване  Иуду,  она  поняла,
насколько нелепа с  самого  начала  была  ее  затея  вернуться  сюда,  в
Саратов.  Разве  по  плечу  ей,  слабой  беременной  женщине,  проводить
собственное расследование и искать убийцу той несчастной  девушки?  Даже
если случится невероятное и она узнает,  кто  убийца,  разве  это  может
оживить Сергея? Разве что-нибудь изменится в ее жизни?  Она  лишь  снова
встретится с подлостью и предательством...

***

   Когда Валентина закончила бинтовать  рану  и  без  сил  опустилась  в
кресло, в дверь позвонили. У нее от страха все поплыло перед глазами.
   - Валя, открой! Это я, Кайтанов! Открой, даже если ты  не  одна...  Я
прошу тебя! - кричал Лева за дверью и стучал в нее кулаками.
   - Ты слышал? - спросила она Иуду. Что будешь делать?
   - Я дурак, что же теперь... Открывай.
   Пусть добивает...
   - Валентина кинулась к двери,  открыла  ее  и  почти  сразу  же  была
подхвачена сильными руками Левы. Он так крепко обнял ее и так прижался к
ней, дрожа всем телом, что она, даже  не  видя  его  лица,  поняла,  что
совершила страшную ошибку, бросив его одного в Москве и даже не дав  ему
возможности ничего сказать в свое оправдание.
   - Лева, ты прости меня. - Она разрыдалась у него на груди.  -  Умоляю
тебя, не трогай Иуду... Он здесь, лежит на диване...
   - Девочка моя, ты что же это, любишь его?  Ты  любишь  этого  жирного
борова? Да я же ему сейчас башку размозжу...
   Вцепившись мертвой хваткой в его рукав,  она  едва  сдерживала  Леву,
чтобы тот не набросился на и без того ослабленного и  измученного  Иуду.
Подняв заплаканное лицо и увидев посеревшее лицо  Кайтанова  с  горящими
ненавистью глазами, она подумала о том,  что  сейчас  он  напоминает  ей
дикого раненого зверя.
   - Он пришел ко мне несколько  минут  назад...  -  заикаясь  и  плача,
говорила она. - В Иуду стреляли... Он спас мне жизнь... Не трогай его, я
прошу тебя. Он совершил ошибку, но он раскаивается. Я знаю, что  это  он
все подстроил там, дома, но он просто потерял голову... Если  ты  сейчас
же не успокоишься, больше не увидишь меня!
   Она уже кричала, мотая головой и обрушивая на грудь  Кайтанова  удары
своих маленьких кулаков.
   Лева сразу как-то обмяк, расслабился и, взяв ее голову в свои большие
ладони, поцеловал в лоб.
   - Все, Валечка, все, я успокоился.  Не  переживай..,  просто  у  меня
тоже, оказывается, нервы... Я не трону твоего Иуду.
   Они вместе вошли в комнату, и Лева,  увидев  белое  лицо  Иуды,  кучу
окровавленных ватных тампонов на столе и уже успевшую напитаться  кровью
марлевую повязку на его плече, подошел и развел руками.
   - Я ничего не понимаю... Кто это тебя так?
   Иуда, покрываясь потом,  почти  шепотом  рассказал  все,  что  с  ним
произошло возле двери Валентины.
   - Почему же вы не вызвали врача? Милицию? Его же могли убить!
   - Он говорит, - кивнула она на Иуду, - что мне нельзя сталкиваться  с
милицией, я же уехала из Москвы, хотя не имела права  это  делать...  Мы
испугались.
   - Ты хотя бы знаешь, свинья, что тебя убить мало... -  Кайтанов  даже
замахнулся на Иуду, словно демонстрируя еще не  угасшее  в  нем  чувство
отвращения и злобы.  -  Как  ты  мог  такое  позволить  по  отношению  к
человеку, который впустил тебя в свой дом, доверил беременную жену...
   - Лев Борисыч, меня бес попутал...
   Я же не виноват, что люблю вашу жену. Но  я  уеду  и  оставлю  вас  в
покое, обещаю... Вот только бы мне немного отлежаться...
   - Я сам лично отправлю тебя сейчас же в Москву. На самолете. А мы  уж
здесь сами как-нибудь разберемся. Час в воздухе  -  и  ты  дома.  А  там
выкручивайся как хочешь - вызывай "Скорую" или участкового доктора. Уж в
Москве тебе умереть не дадут. Но и ходить за  тобой,  недоноском,  здесь
никто из нас не собирается. И еще совет: постарайся там,  в  Москве,  не
попадаться мне на глаза...
   Ты понял?
   - Понял...
   - И про жену мою забудь... Увижу рядом с ней  -  разорву!  Паспорт  у
тебя при себе?
   - Да, в кармане...
   - Вот и отлично. А теперь поднимайся...
   - Лева, но он же ранен!
   - Ничего. Я помогу ему добраться до машины... Так, значит,  это  твоя
машина стоит возле крыльца... Я еще  подумал  тогда...  Понятно.  Машину
твою  я  устрою  здесь  на  стоянке,  возле  аэропорта;   потом,   когда
поправишься, вернешься сам и заберешь. А сейчас подымайся, нечего  здесь
разлеживаться.
   И Кайтанов, обхватив его обеими руками под мышками, поднял и поставил
на ноги.
   - Подожди, ему же надо рубашку снять, другую надеть.
   - А у тебя в доме имеются мужские рубашки?
   Валентина покраснела.
   - Имеются. Отцовские... Одна как раз впору будет. И вообще я  с  вами
поеду, одна здесь не останусь... - сказала Валентина.
   - С нами так с нами... - Кайтанов принялся стягивать с Иуды липкую от
крови рубашку.
   На "Мерседесе" Иуды прибыли в аэропорт. Кайтанов взял у него  паспорт
из кармана и пошел за билетом. Вернулся.
   - Тебе повезло - через час полетишь.
   Есть хочешь? Пить?
   - Пить? Да...
   Иуда сидел, привалившись боком к спинке кресла,  то  и  дело  вытирая
платком пот со лба.
   Кайтанов принес ему из буфета вишневого соку  и  бутерброд  с  икрой:
"Это тебе, мерзавец, для крови", затем, подумав, вероятно, о том, что  и
рубашка скоро впитает в себя кровь и привлечет внимание окружающих, снял
с себя пиджак и надел его на раненого.
   Валентина видела,  как  в  Кайтанове  борются  два  чувства  к  Иуде:
неприязни  и  жалости  одновременно.  А  еще  она  радовалась,  что  все
складывается таким образом, что рядом с ней остается Лева,  а  не  Иуда,
который последнее время стал ее  тяготить  своим  присутствием.  Она  не
боялась объяснения с мужем и была готова к  любому,  пусть  даже  самому
нелицеприятному разговору. В ней жила уверенность, что он  поймет  ее  и
простит.
   Кайтанов сам проводил его до автобуса, который должен  был  доставить
пассажиров до трапа самолета. Затем  вернулся  к  Валентине  и  с  видом
человека, выполнившего свой долг, вздохнул с облегчением:
   - Ну что, поедем в гостиницу?  По-моему,  нам  с  тобой  есть  о  чем
поговорить...

***

   - Ты как себя чувствуешь? - Это было первое, что он спросил ее, когда
они остались наконец вдвоем. До этого всю  дорогу  в  такси  он  молчал,
словно боясь раньше времени  расплескать  накопившиеся  в  нем  обиды  и
вопросы.
   Валентина вместо ответа легла на кровать, поджав  под  себя  ноги,  и
взглядом пригласила Кайтанова последовать ее примеру.