,
каким неистовым он бывал в постели, как бредил в состоянии экстаза,  чем
нередко  пугал  ее,  не  говоря  уже   о   его   тяжелом,   взрывном   и
неуравновешенном характере вообще (она не могла простить ему  того,  что
он  назвал  ее  проституткой),  она  запросто  могла  представить   себе
разъяренного Либина, бросающегося на бедняжку Любу Горохову с  кулаками.
И хотя Жора, который  каждый  день  приходил  к  ней,  чтобы  поделиться
новостями,  касающимися  дела  Либина,  сказал  ей,  что  Люба,   вполне
возможно, умерла своей смертью, что у нее произошел разрыв  воспаленного
аппендикса и гной хлынул в  брюшную  полость  (еще  у  нее  гематома  на
виске), Ирина все равно считала, что  ее  убили.  Ведь  если  происходит
несчастный случай, говорила она, то свидетель  этого  в  первую  очередь
звонит в "Скорую", а не отвозит труп в лес  и  не  закапывает  там,  как
собаку... Здесь Жора с ней соглашался.
   А потом стало известно, что исчезла Вера Обухова.  Ирина  поняла  это
по-своему:  испугалась,  мол,  девушка  и  уехала  из  города  от  греха
подальше, чтобы не трепать себе нервы очными ставками с находящимся  под
стражей Либиным, не давать показания в суде (тем более что только  двоим
в городе было известно, какие нити связывали Либина и  двух  подружек  и
что эти нити были всего лишь результатом мести оскорбленной  женщины,  а
потому не имели ничего  общего  с  истинным  положением  вещей,  и  Вере
пришлось бы постоянно все отрицать,  начиная  с  того,  что  она  вообще
незнакома с  этим  человеком).  И  вот  тогда,  понимая,  что  для  всех
спокойнее будет, если Либина все же посадят, Ирина приняла решение самой
заявиться к следователю и рассказать о том, что ей якобы  известно,  что
Либин действительно встречался с обеими девушками.
   И что одна из них - Люба Горохова - даже пыталась шантажировать  его,
угрожая рассказать об их связи его  молодой  жене.  Свой  же  визит  она
собиралась объяснить искренним желанием помочь следствию и пролить  свет
на личность подозреваемого.
   Она тщательно подготовилась к визиту,  попросив  Игудина  (ничего  не
объясняя, зачем ей это надо) достать ей фотографии Любы и  Веры  на  тот
случай, если ей придется доказывать, что она действительно  знает  их  в
лицо (хотя на самом деле она знала о существовании обеих  лишь  со  слов
Жоры; и если о Любе она могла сказать, что девушка была невысокого роста
и рыжая, то, как выглядит Вера, она вообще понятия не имела). На крыльце
прокуратуры она выкурила чуть ли не полпачки сигарет  -  нервничала.  Но
все же страх перед разоблачением и, возможно, обвинением ее в  том,  что
она чужими руками подбросила невиновному человеку улики (а что, если  за
это сажают ?), взял верх...

***

   ...После  того  как  она  закончила  говорить,  в  кабинете  возникла
напряженная тишина. На  последовавший  за  ее  рассказом-доносом  вопрос
следователя, знакома ли она была с этими девушками и откуда ей  известны
такие подробности личной жизни Либина, Ирина,  чувствуя,  что  мотив  ее
прихода выглядит крайне неубедительно, вынуждена  была  признаться,  что
три года тому назад она сама встречалась с Либиным.
   И что теперь, когда погибла  Люба,  она  всерьез  опасается  за  свою
жизнь.  А  что,  если  он  вздумает  избавиться  и  от  меня?  Когда  же
следователь, кисло улыбнувшись, выразил сомнение в том, что Либин опасен
и что его вина еще не доказана, Ирина, понимая,  что  ей  отступать  уже
некуда, предположила, что у Либина нервы не в порядке и что он вообще  -
параноик. Словом, уже в кабинете прокурора, понимая, что  она  совершила
очередную ошибку, заявившись  сюда,  чтобы  своими  лживыми  показаниями
помочь "утопить" своего бывшего любовника, она успешно  разыграла  сцену
обморока, избавив себя от необходимости и дальше развивать  существующие
лишь в ее воображении версии причастности Либина к смерти Гороховой.  Из
кабинета  она  вышла  зеленая  -  взглянув  на  себя   в   зеркало,   ей
померещилось, что вместо своего привычного отражения она  видит  большую
змеиную голову: кажется, я отравилась собственным ядом...
   И вдруг Либин сбежал. Неожиданно.
   "Так ведут себя только виноватые  люди",  -  сказала  Ирина  Игудину,
который и принес ей эту весть. Но Жора на этот раз ничего ей не ответил.
Больше того, он взглянул на нее примерно так же, как смотрел на нее в их
последнюю  встречу  Либин  -  с  отвращением,  презрением   и   даже   с
ненавистью... Внутреннее чутье подсказало Ирине, что теперь между ней  и
Игудиным прочно ледяной ухмыляющейся гротескной статуей встал Либин.
   Это могло означать лишь одно: им пришла пора расстаться. Поэтому  она
не удивилась, когда Жора ушел от нее, не проронив ни  слова  и  с  силой
хлопнув за собой дверью.
   Как Либин. Понятное дело, теперь во всем, что касается судьбы Либина,
он всегда будет винить только меня...

***

   От Николаиди ей вскоре стало известно,  что  Жора  после  их  разрыва
запил и стал поговаривать о том, чтобы "укатить ко всем чертям", другими
словами, он всерьез собрался махнуть к брату в  Израиль.  Сам  Николаиди
заспешил в Грецию, а Игорь Гуртовой и Осип  Краснов  до  глубокой  осени
"переживали" случившееся  с  Либиным  где-то  на  Адриатике,  нежась  на
солнышке...

***

   Память подсказала ей еще одну мерзкую сцену - ее визит  к  Валентине.
Как преступника, ее  словно  тянуло  на  место  преступления,  а  именно
взглянуть на  ту,  ради  которой  Либин  распрощался  со  своей  веселой
холостяцкой жизнью. И она заявилась к ней.
   Они вместе с Валентиной пили водку, Ирина, опьянев, плела ей что-то о
своей любви к Сергею и как могла настраивала  ее  против  мужа.  И  хотя
утром она уже мало что помнила, в душе осталось чувство, что она все  же
сделала свое черное дело: выяснила, что об их романе молодой жене Либина
не было ничего известно, и заронила в сердце  "соломенной"  вдовы  зерно
сомнения и недоверия к своему сбежавшему мужу...

***

   И вот теперь, спустя два года после того, как Либин  (о  котором  все
это время не было ни слуху ни  духу)  сбежал,  позвонил  Ося  Краснов  и
сообщил ей о его смерти. Пауза, которую она держала, вспоминая все,  что
было связано с Сергеем, длилась, кажется, вечно.
   Наконец, взяв себя в руки, она произнесла:
   - Как это случилось? Где?
   Краснов сказал, что подробностей не  знает,  но  в  Саратов  приехала
вдова Либина, Валентина, и что сегодня в семь она  устраивает  небольшой
поминальный вечер.
   - Игорь предложил нам всем  собраться  у  Николаиди,  который  сейчас
здесь, в Саратове. То есть будут все, кроме Жорки.., и Сережки...

***

   - Да, Игудина нет, и я не знаю, куда ему позвонить...  Ты  не  знаешь
его телефон в Хайфе? - спросила, едва ворочая языком, потрясенная Ирина.
Она вдруг только что поняла, что ведь это они с Жорой  убили,  по  сути,
Либина. И даже, если он погиб под колесами автомобиля, то  косвенно  все
равно виноваты они: без их вмешательства Либин жил бы прежней  спокойной
жизнью и судьба его сложилась бы иначе...

***

   Ося не знал, где искать Игудина. Еще он сказал ей на  всякий  случай,
что ей не стоит появляться сегодня  у  Николаиди.  Но  она  и  без  него
догадалась, что в присутствии вдовы ей там делать нечего.
   - Расскажешь тогда, что с ним произошло? Ведь мы не  видели  его  два
года, если не больше... Спасибо, что не забыл меня и позвонил...

***

   Только положив трубку, она поняла, что вся компания  Николаиди  знала
об их романе, и от этой мысли ей стало еще хуже.

***

   Она подошла к окну и посмотрела на играющих в  песочнице  беззаботных
детей.
   У нее не было и не могло быть своих детей, чувство материнства обошло
ее стороной.
   "Маленькие животные... И ничего-то вам не надо, и ни о чем-то  вы  не
переживаете - делаете себе куличики, строите  глупые  розовые  рожицы  и
писаете без зазрения совести в дорогущие памперсы..." И  тут  ее  взгляд
упал на довольно странную пару, двигающуюся в сторону ее  подъезда.  Они
вышли из старого грязного  "Мерседеса",  втиснутого  между  двух  ржавых
гаражей.  Высокий,  элегантно  одетый  мужчина  поддерживал  под  локоть
хрупкую беременную женщину в джинсовом сарафане  и  белой  блузке.  Лицо
женщины показалось ей знакомым.

***

   А через несколько минут в прихожей раздался звонок.

Глава 7

   Она не могла не открыть, хотя, увидев в "глазок"  женщину,  сразу  же
поняла, кто пришел по ее душу. Валентина. Только  теперь  она  выглядела
намного хуже, казалась больной и изможденной. Распухшие губы, круги  под
глазами.
   - Ты узнаешь меня? - спросила жестким тоном Валентина, едва  за  ними
закрылась входная дверь. - Я - вдова Сергея Либина, Валентина.
   - Да, я узнала тебя... - Она не сразу догадалась пропустить их.
   - Принесите ей, пожалуйста, стул, - попросил Кайтанов, чувствуя,  что
предстоит серьезный разговор. - Она устала...
   - А вы кто будете? - спросила, в свою очередь, Иноземцева,  приглашая
их войти в комнату и небрежным жестом указывая на кресла.
   - Это мой адвокат, - и глазом не моргнув, ответила за него Валентина.
- Сейчас он занимается делом об убийстве моего мужа, Либина. Я  приехала
к тебе...
   Она  намеренно  обращалась  к  ней  на  "ты",  отлично  помня,  какой
спектакль устроила ей эта наглая и грубая  Иноземцева  тогда,  два  года
тому назад, упиваясь своим положением, дающим  ей  право  глумиться  над
находящейся в стрессовой ситуации Валентиной.

***

   - ..Приехала к тебе, чтобы ты рассказала мне все, о чем ты наговорила
следователю прокуратуры после того, как Либина задержали... Что  ты  ему
наплела, змея? И еще: кто подкинул ему все улики? Предупреждаю...

***

   Голос Валентины, побледневшей настолько, что Кайтанов начал опасаться
за ее здоровье, звенел на всю квартиру  и  вызвал  шоковое  состояние  у
хозяйки, на которую словно напал столбняк; она, казалось, онемела.
   - Предупреждаю, что, если ты мне не скажешь правду, тебя уже к вечеру
арестуют за хранение наркотиков, и ты сгниешь в тюрьме...
   Ирина, не ожидавшая от беременной Валентины такого  напора  и  такого
металла в голосе, затряслась. Ей было стыдно за такую реакцию  организма
- руки дрожали так, что их пришлось спрятать за спину. И  вот  тогда  ей
пришла в голову идея, от которой захватывало дух:  свалить  всю  вину  -
полностью, от начала  до  конца,  -  на  спокойно  поживающего  в  Хайфе
Игудина. До него Валентине все равно не добраться, она скоро родит, и ей
будет не до этого. Просто сейчас она, оказавшись в  родном  городе,  где
все напоминает ей о покойном муже, пытается найти виновных, делает  вид,
что готова привлечь всех к ответу, суетится, устраивает поминки...
   Наркотики. Ха! Все это блеф. У нее здесь никого  нет.  Вздумала  меня
напугать...

***

   - Хорошо... - Ей было не трудно сделать вид, что она испугалась, -  я
скажу, кто за всем этим скрывается, но этот человек  не  имеет  никакого
отношения к убийству Любы Гороховой. Все, что было обнаружено  у  вас  в
квартире, было направлено лишь против тебя и предназначалось только  для
твоих глаз...
   Ей  вдруг  захотелось  причинить   боль   этой   некрасивой   квашне,
осмелившейся угрожать ей прямо с порога.

***

   - Другими словами, вы хотите сказать, что все эти  записки  и  прочее
было подложено  Либину  исключительно  с  целью  поссорить  супругов?  -
спросил удивленный таким поворотом  Кайтанов,  который  не  ожидал,  что
Иноземцева так быстро сломается и начнет говорить. Угроза,  связанная  с
возможностью сфабриковать дело о хранении наркотиков, которую Валентина,
скорее всего, придумала прямо на ходу или по дороге  сюда,  как  это  ни
странно, сработала! Хотя почему  бы  и  нет?  Схема-то  простая,  такими
методами сейчас не пользуются разве что ленивые...
   - Да, именно.
   - Но какой смысл было нас ссорить? - спросила теперь  уже  Валентина.
Казалось, она тоже не ожидала услышать такое. - Кому это было  на  руку?
Тебе? Ты хотела вернуть себе  Либина  и  действовала  чужими  руками,  а
теперь   собираешься   взвалить   все   на   плечи   исполнителя?    Или
исполнительницы? Кто этот человек?
   - Тот, кто хотел Сергею добра... - Она немного  растерялась  и  стала
лихорадочно  придумывать,  зачем  это  Игудину  могло  понадобиться   их
поссорить. - Сергей женился на тебе, ничего не зная о твоем прошлом... -
вдруг бухнула она с нехорошей улыбкой и, пожав плечами, добавила:
   - Поэтому Жора и захотел расстроить ваш брак...
   - Жора...Так, значит, это все-таки...
   Игудин? - Глаза Валентины расширились.
   Да, именно это имя она и надеялась услышать. Потому что  только  один
человек, по словам Либина, из всей компании не умел играть  в  карты,  а
потому долгое время находился вне поля их зрения. И именно этот  человек
был в списке подозреваемых у Либина на  первом  месте.  После  того  как
Валентина рассказала ему о визите Ирины и о той грязи, которую та вылила
на голову Либина, представив его бабником и подлецом,  он  сразу  понял,
откуда ветер дует... Жора Игудин. Кроме того, она сразу же  поняла,  что
причина, по которой Игудин якобы подбросил улики, кроется именно  в  его
причастности к убийству Любы. Вероятно, Жора и Ирина тесно общались, раз
Жора выдал ей такую версию подброшенных улик. Он же должен был  каким-то
образом  оправдаться  хотя  бы  в  ее  глазах.  Кроме  того,  рассуждала
Валентина, это наверняка с подачи Игудина Ирина ходила к  следователю  и
давала показания, порочащие Либина. Или же, наоборот, Игудин  действовал
чужими руками... В любом случае их интересы в этом полностью совпали...

***

   Выдержав паузу, Валентина вдруг улыбнулась, как если бы все, что  она
говорила раньше, было всего лишь игрой  или  репетицией  монолога.  Лицо
приняло  умиротворенное  выражение,  глаза  засветились  изнутри  теплым
светом. И Кайтанов понял,  что  сейчас  должно  произойти  что-то  очень
важное, что поможет Валентине нанести  Иноземцевой  последний,  решающий
удар.
   - Ну, слушай... Два года тому назад твой друг Игудин, -  сказала  она
ласковым тоном, - убил девушку по имени Люба Горохова и, заморочив  тебе
голову, вынудил тебя пойти давать показания в прокуратуре против Либина,
которого он собирался подставить вместо себя. Это тебе казалось, что  ты
действуешь самостоятельно, а на самом деле тобой  манипулировали...  То,
что убийца Любы - Игудин, мне рассказал перед смертью Либин, как  сказал
и то, что твой дружок Жора не в Израиле, а уже давно здесь и  собирается
избавиться от тебя как от свидетельницы... Сегодня он стрелял в меня,  к
примеру... Но промахнулся и попал в случайного прохожего. Это было  рано
утром, когда ты еще сладко  спала.  Теперь,  я  думаю,  твоя  очередь...
Кстати, а ты не знаешь, куда подевалась Вера?  Та  самая  Вера  Обухова,
вторая или двадцатая, если верить тебе, любовница моего мужа?  Так  вот.
Ее тоже убили. И знаешь  за  что?  За  то,  что  она  шантажировала  всю
компанию зажравшихся и ловких физиков-ядерщиков, потому что черт  дернул
ее сфотографировать всех пятерых твоих дружков в тот момент,  когда  они
выносили тело Любы, завернутое в простыню, из  подъезда  дома,  где  жил
Николаиди... Думаю, что ее кровь тоже на Игудине.
   Да, верно, он прятался от Либина в Израиле, но когда узнал,  что  его
нет в живых, объявился, чтобы убрать последние  следы,  последние  нити,
которые связывают его с этими двумя убийствами... И одна  нить,  заметь,
ведет именно к тебе...
   - Но ведь тела Веры  не  нашли...  -  прошептала  побелевшими  губами
Ирина. - Она уехала...
   Вместо ответа Валентина достала  из  кармана  смятую  фотографию,  ту
самую, компрометирующую всех пятерых  мужчин  фотографию,  что  нашел  в
своем почтовом ящике Николаиди в тот  вечер,  когда  они  решили  отдать
первую тысячу долларов Обуховой.  Она  взяла  ее  из  квартиры,  которую
снимал Либин в Москве и где она нашла его теплый  труп  с  пистолетом  в
руках... Он застрелился, как и обещал ей, не выдержав той ситуации,  при
которой его жена беременна от другого мужчины, любит  отца  ее  ребенка,
являющегося, как ни странно, тоже ее мужем. Чувство вины заставило ее  в
ту минуту, когда она нашла тело Либина, взять пистолет в  свою  руку  и,
крепко сжав его, чтобы на нем остались отпечатки ее пальцев,  произвести
так испугавший ее еще один выстрел, уже в стену...  Тогда  ей  казалось,
что в смерти Сергея виновата только она,  поэтому  готова  была  понести
наказание и даже позвонила в милицию...
   - Узнаешь этих людей в масках? А белый кокон?  Это  Люба  Горохова...
Сейчас они грузят ее тело в багажник машины, чтобы отвезти в лес  и  там
закопать. Либин больше всех противился тому, чтобы  платить  шантажистке
Вере каждый месяц тысячу долларов, потому выбор убийцы и пал на  него...
Кроме того, в тот  вечер  Либин  ушел  рано,  и  со  стороны  это  могло
выглядеть так, словно он испугался содеянного...
   Но когда он уходил, Люба была еще жива и мыла  посуду,  напевая  себе
что-то под нос.
   Она была веселой и доброй девушкой.
   И еще... Уже после Сергей предположил, что смерть Любы связана именно
с Игудиным. Ведь он хоть и приходил к Николаиди  "на  преферанс",  но  в
карты никогда не играл, а просто сидел рядом со всеми,  пил-ел,  смотрел
телевизор, разговаривал, а иногда даже спал где придется... Вот и в  тот
вечер все думали, что он спит в спальне или кабинете... А на самом  деле
он вздумал приударить за Любой, быть может,  грубо  повел  себя  с  ней,
пытаясь уложить в постель или куда-нибудь еще, и в  результате  с  Любой
случилось несчастье, и она умерла, можно сказать, у него на руках...  Он
испугался и спрятал ее в шкаф, а сам как ни в чем не бывало  вернулся  в
комнату и присоединился к играющим. Он понимал, что  они  все  поглощены
игрой, а потому сделал вид, что никуда и не уходил. А вот уход игрока  -
Либина - не мог не остаться незамеченным.
   Ирина сидела с каменным лицом. После услышанного  поведение  Игудина,
засыпавшего ее подарками  и  деньгами,  воспринималось  ею  уже  не  как
проявление большой любви, а  как  плата  за  удовольствие.  Он  попросту
покупал ее как проститутку, о  чем  и  сказал  ей  со  свойственной  ему
прямотой разозлившийся на нее Либин, назвав вещи своими именами. А  ведь
Ирина в руках Игудина стала  почти  ручной  и,  ослепленная  деньгами  и
подарками, не заметила,  как  совершила  массу  наиглупейших  поступков,
связанных именно с Либиным... Ей было  трудно  поверить  в  то,  что  ею
управляли...

***

   - Они что, были врагами? - догадалась  она  наконец  и,  осмелившись,
подняла глаза на сидящую  напротив  нее  Валентину.  -  Ведь  мы  начали
действовать задолго до того, как эта девушка погибла...
   - Да, Игудин просто ненавидел Либина, еще со школы...
   И тогда Ирина, оценив жест Валентины, которой тоже  нелегко,  видимо,
дался этот визит, по сути, предупреждающий ее об опасности,  и  понимая,
что пришло время во  всем  признаться,  схватила  сигарету  и,  закурив,
принялась рассказывать все с самого начала...

***

   В шесть они уже были в  машине.  Уставшая  за  целый  день  Валентина
смотрела в  окно  на  проплывающие  мимо  дома  и  деревья  и  с  трудом
сдерживала слезы. Кайтанов,  ведя  машину,  задавал  ей  вопросы,  смысл
которых до нее не доходил. Когда же она очнулась, то  постаралась  взять
себя в руки и даже выпрямилась на сиденье.
   - Ты хочешь знать, откуда я знала про Игудина? Да ниоткуда. Блефовала
частично, но Либин действительно говорил мне, что Жора не умеет играть в
карты... И если бы Ирина не проговорилась и  не  произнесла  первая  его
имени, то в эту схему -  это  клише,  как  хочешь  назови,  которое  уже
сформировалось у меня в голове,  -  мог  бы  уместиться  любой  из  этой
чертовой  пятерки...  Ведь  это  ясно,  что  Люба  погибла  в   квартире
Николаиди, что мужики, испугавшись, закопали ее в лесу, а Вера  пыталась
их шантажировать и погибла от руки того же челове