ка... И  я  подготовила
сюжет отдельно для каждого. Либин же мне рассказывал немного обо всех. И
если про Жору я знала,  что  он  не  умеет  играть  в  карты,  но  любит
компанию, то, если бы Ирина назвала, к примеру, Гуртового,  здесь  я  бы
вспомнила его проблемы с женой...
   - Какие еще проблемы?
   - Тогда, когда все это случилось, она была беременная, и Гуртовой был
сексуально озабочен...  Да  и  вообще,  придумать  причину,  по  которой
мужчина приударяет за женщиной, нетрудно, уж поверь мне...
   - Значит, Либин не называл тебе убийцу?
   - Он подозревал всех, но Жора больше всех подходил. Кроме того, у них
были старые счеты. Но я до сих пор не верила, что это  он.  Просто  надо
было услышать правду от этой змеи... И знаешь, она с Игудиным  на  самом
деле могла подкинуть нам все это только ради того, чтобы поссорить  нас.
И  то,  что  Люба  погибла,  -  это  всего  лишь  трагическое   стечение
обстоятельств. Вот так-то вот... Лева, насколько я  понимаю,  мы  сейчас
едем по магазинам, чтобы купить водки и  закуски  и  устроить  небольшой
поминальный вечер в квартире. Николаиди. Так вот, я не хочу  видеть  все
эти гнусные рожи.
   - Но ведь они же соберутся...
   - И что дальше? Я бессильна вычислить настоящего убийцу и не уверена,
что это Игудин. Его нет в городе, он далеко отсюда.
   - Но ведь в тебя кто-то стрелял...
   - Это мог быть обычный квартирный вор.
   - Я тебя не понимаю...
   - Ты думаешь, я себя понимаю? -  Слезы  текли  по  ее  лицу.  -  Пора
прекращать всю эту историю. Мне надо думать о моем ребенке.  Пожалуйста,
отвези меня в больницу.
   Я не хочу рожать ни в машине, ни в поезде, ни в самолете... Наш  брак
закончился, Лева.
   Я оказалась не той женщиной, которая тебе нужна... Ты думаешь  о  том
человеке, который якобы опасен для меня?  Его  нет.  Все  это  -  мираж.
Стечение обстоятельств...
   Кайтанов слушал ее и думал о том, что Валентина заболела.  Мысли  его
заработали совершенно в другом направлении, нежели еще час  тому  назад,
когда  они  в  квартире  Иноземцевой  вычисляли   убийцу   Гороховой   и
выслушивали захлебывающуюся в рыданиях  Ирину,  раскаивавшуюся  в  своих
грехах. Валентину нужно было немедленно вернуть в Москву. Во-первых, она
должна была находиться там, поскольку дала под писку о невыезде и за нее
внесен залог, во-вторых, он договорился в одной частной клинике о родах.
Кроме того, ее травмированная психика нуждалась  в  лечении.  Надо  было
спасать  ее  от  нее  же  самой:   от   самобичевания,   самоуничижения,
нравственного самоубийства...

***

   Теперь, когда он знал, что она не убивала Либина, что он  застрелился
сам, Кайтанов был полон решимости  защищать  ее  всеми  средствами,  тем
более что на месте преступления, если  верить  Руденко,  говорившего  по
телефону с Гришиным, обнаружены следы крови неизвестного лица,  а  также
отпечатки пальцев... А что, если Либин вовсе и не застрелился ? Мало  ли
что он мог говорить Валентине, угрожая покончить с собой,  если  она  не
вернется к нему?! Сказать - это одно, а направить пистолет себе в  висок
и найти силы нажать на курок - на это способен не каждый. Не стоит также
отказываться и от звучавшей ранее версии того, что  Валентину  заставили
сознаться в убийстве.

***

   Надо было срочно возвращаться в Москву, только там Валентине  помогут
и родить, и освободиться от другого бремени - признания в убийстве мужа.
***

   Но гнать машину прямо сейчас в  Москву  было  опасным  -  роды  могут
начаться в любую минуту. Кроме того, Кайтанов обещал позвонить  Руденко,
а вдруг появились какие-нибудь новости?

***

   Он, воспользовавшись тем,  что  Валентина  уснула,  остановил  машину
возле  телефона-автомата  и,  обнаружив,  что  у  него  нет  специальной
пластиковой карточки, с помощью которой он мог бы позвонить,  кинулся  в
ближайший  магазин.  Заплатил,  чтобы  ему   позволили   воспользоваться
служебным телефоном.
   - Слава, это я, Кайтанов... Какие новости? Из Москвы не звонили?
   - Звонили, но я объяснил ситуацию, сослался на поминки и  все  такое,
сказал, что вы оба на виду и не собираетесь никуда скрываться... Они там
работают над отпечатками пальцев, опрашивают  соседей  той  квартиры,  в
которой жил Либин... Гришин говорит, что дело тут нечистое, что,  скорее
всего, Валентину кто-то заставил взять в руки пистолет... А она сама вам
ничего не рассказывает? Кого она подозревает?
   - А что с пистолетом, который нашли рядом с ее  домом?  Она  говорит,
что человек, стрелявший в Иуду, мог быть обыкновенным квартирным вором.
   - Там, на лестничной площадке, кровь...
   - Это кровь Иуды, мы отправили его в Москву, я, кажется, говорил...

***

   Кайтанов подумал о том, что утаивает от Руденко важнейшую  информацию
о шантаже, за что, судя по всему,  поплатилась  исчезнувшая  Вера,  тела
которой  так  и  не  нашли.  Фотографию,  которую  Валентина  показывала
Иноземцевой, он спрятал, и теперь она прямо-таки жгла карман.

***

   - Слава, есть разговор... Вы не могли бы  приехать  через  полчаса  в
гостиницу? Мне надо уложить  Валю  спать  и  сказать  вам  что-то  очень
важное.  Я  не  смогу  вам  перезвонить,  поэтому  давайте   договоримся
наверняка...
   - Хорошо, без проблем. Но как же поминки?
   - Я сейчас все куплю, водку там, колбасу.., и  привезу  к  Николаиди.
Объясню ему, им всем, что  Валентина  себя  неважно  чувствует...  Да  и
вообще, что она могла бы им сказать? Что она его застрелила? Или что  он
застрелился сам? Она ничего не хочет, не хочет видеть их всех...
   - А я думал, что ей есть что сказать им...
   - Я только что разговаривал с ней. Она не хочет, нет.
   - Значит, встречаемся в гостинице.
   Только за полчаса вы не успеете все купить  и  отвезти  к  Николаиди,
давайте через час, максимум через полтора...
   - Договорились.

***

   Кайтанов вышел из магазина и направился к машине.  Валентины  там  не
было.
   Он оглянулся - улица была пустынна...
   ...Дверь  ей  открыла  сама   хозяйка.   Елена   Андреевна   Власова,
невзрачная, закутанная  в  голубую  шаль  женщина,  увидев  перед  собой
Валентину, склонила голову набок,  пристально  вглядываясь  в  ее  лицо,
словно силясь припомнить посетительницу.
   - Вы меня не знаете, - опередила ее вопрос Валентина, - я узнала  ваш
адрес в паспортном столе... Ведь  вы  Власова  Елена  Андреевна,  бывшая
хозяйка Любы Гороховой?

***

   При упоминании имени своей погибшей квартирантки  Власова  распахнула
дверь перед беременной незнакомкой, приглашая войти.
   - Вы кто ей будете? Родственница? - сухим тоном спросила она.
   - Если вы позволите, я сначала куда-нибудь сяду...
   - Да, садитесь,  конечно...  Вот,  проходите.  -  Она  провела  ее  в
комнату. - Хотите - в кресло, хотите - на диван... Можете даже  прилечь,
я ведь знаю, каково это - ходить с таким животом... Наверное, уже скоро?
   - Да, спасибо. Знаете, я могла бы вас обмануть и  сказать,  что  Люба
мне  сестра  или  подруга,  но  я  скажу  правду,  чтобы  уж  самой   не
запутаться... Я - жена того самого Сергея Либина, которого задержали  по
обвинению в убийстве Любы...
   - Ах вон оно что. - Елена Андреевна поджала губы и  стянула  шаль  на
плечах, словно кутаясь от повеявшего на нее могильного холода. -  И  что
вы хотите от меня?
   - Дело в том, что мой муж  погиб...  Буквально  несколько  дней  тому
назад при странных обстоятельствах. Он не убивал Любу, его подставили, и
вы должны мне поверить...
   - Любы нет, и теперь какая разница, кто убил...
   - Нет, вы не правы, и знаете почему?
   Ведь пропала и Вера Обухова, ее подружка...
   -  Подружка,  -  покачала  головой  и  как-то  нехорошо  ухмыльнулась
Власова. - Да какая она ей была подружка?! Так, прости господи...
   - Вы хорошо знали Веру?
   - Она приходила сюда. Ей нравилось бывать у Любушки. Ведь та,  упокой
господь ее душу, была доброй девушкой, веселой, отзывчивой, поэтому, как
только у Верки что-то не заладится,  так  она  сразу  же  к  Любе  бежит
поплакаться... Не мое это дело, но уж больно до мужиков  была  эта  Вера
охоча.
   И корысть свою имела, не то что эта просто  дыра!  У  нее  и  лицо-то
всегда намазанное было, словно она прямо сейчас на свидание торопится. И
глаза хоть  и  красивые,  но,  между  нами  говоря,  блядские..,  прости
господи...
   - А что общего могло быть у Веры и Любы?
   - Обе были незамужние, думаю, одиночество их связывало.  Хотя  я  вот
тоже, к примеру, одинокая, но по мужикам никогда не шастала.
   - Может, у них были общие знакомые?
   - Как же! Стала бы Любушка с ее мужиками якшаться!  А  вот  Верка-то,
она  хотела  познакомиться  поближе  с  богатеньким  Николаиди,  Любиным
хозяином. Люба догадывалась об этом, но не торопилась  их  знакомить.  Я
так думаю, что этот  грек  и  сам  Любу  пользовал,  уж  такие  они  все
кобели...
   - А Люба не жаловалась на здоровье?
   - Она вообще-то не из жалостливых.
   Она - из крестьян. Крепкая. Работу любила, мне вот по дому  помогала,
полы мыла.
   Везде успевала.
   - Значит, не жаловалась?
   - Да знаю я, чего вы меня спросить хотели. Меня же  следователь  тоже
вызывал.
   Да, болел у нее бок,  что  было,  то  было.  Как  раз  в  то  утро  и
разболелся. Но ведь ей  надо  было  готовить  этому  греку,  тот  гостей
ждал... Ежели бы знать, что после этих самых гостей она и не вернется...
   - А вы никого не подозреваете?
   - А тебе, голубушка, какой резон спрашивать  меня  об  этом?  Тебе-то
чего надо?
   - Дело в том, что Вера Обухова знала, кто убил и  отвез  в  лес  тело
вашей квартирантки.
   - Знала? - Елена Андреевна широко раскрыла глаза. - Как это?
   - А вот так.  Она  сфотографировала  на  пленку,  как  какие-то  люди
выносят из подъезда Любу, уже мертвую... - Валентина  намеренно  сгущала
краски и не конкретизировала личности. - А потом кое-кому показывала эти
снимки, чтобы тот заплатил ей за молчание деньги.
   - Вот гадина! На Любушкиной смерти хотела заработать!
   - И ей действительно заплатили, но всего один раз, после чего  она  и
исчезла. Я, собственно, поэтому и  пришла  к  вам,  чтобы  спросить:  не
знаете ли вы  что-нибудь  о  ее  последних  днях?  Когда  вы  видели  ее
последний раз? С кем она была? О чем вы говорили? Может,  она  приходила
сюда, к вам, с мужчиной...
   - Ба! Да я все тебе расскажу. Верка зарабатывала себе на  жизнь  тем,
что принимала мужиков. У нее всегда были деньги, вещи...
   Она любила широко пожить, что правда, то правда. Любила  Любе  делать
подарки - в основном дарила ей старые  вещи.  А  после  того,  как  Люба
пропала - мы же не знали, что ее уже нет в живых! - она как-то раз зашла
ко мне, и мы с ней сели пить чай. Я ее вареньем угощаю, а  сама  говорю,
что, мол, надо Любу искать, в милицию обращаться...
   А она мне в ответ,  мол,  живая  она,  раз  труп  не  нашли.  Короче,
успокаивала. А потом слово за слово, и стала  она  мне  про  свои  мечты
рассказывать. О том, что в старости будет жить в своем  доме  с  большим
садом, что у нее будут дети и внуки и что она уже  совсем  скоро  начнет
новую жизнь... Я не узнавала ее. Так  разоткровенничаться  со  мной,  со
старухой! Другая на моем месте даже обиделась бы, потому что я-то сама к
старости, выходит, не успела подготовиться. Все сбережения пропали, да и
дети разъехались, даже не звонят... Но не обо мне сейчас речь. Я  смотрю
на нее и думаю: с чего бы это тебе начать новую жизнь? Работу,  что  ли,
нашла? И еще... Когда мы с ней за столом  чай  пили,  я  внимательно  ее
рассмотрела и заметила, что на лице ее какие-то припухлости и как  будто
синяки, густо замазанные пудрой. Видать, кто-то припечатал ей... И  этот
кто-то, наверное, думаю, и есть тот, голубушка,  с  кем  ты  собираешься
начать новую жизнь. Вот мы посидели, покалякали, и  она  ушла.  А  через
некоторое время встречаю ее в городе с таким парнем, что я даже  посреди
улицы остановилась, чтобы понять, не ошиблась ли я... Красивый, высокий,
из интеллигентов. Одет с иголочки и вообще... Принц, короче. И где же ты
его откопала, думаю я со злостью. Так и  захотелось  броситься  к  нему,
схватить за руку и сказать - оставь ее, парень, не пара она тебе...
   - Что, такой красивый был?
   - Не то слово! Я вечером звоню ей,  вроде  поздравить  хочу  с  таким
парнем, а она мне и говорит: замуж я  выхожу  за  него.  Мы  любим  друг
друга, - передразнила, зажав нос, Власова и фыркнула в сторону, отпустив
в адрес Обуховой пару-тройку соленых словечек.
   - Елена Андреевна, как он выглядел?
   - Высокий брюнет, красивый, ну как его описать... Они приходили  сюда
ко мне, Вера попросила меня, чтобы  я  разрешила  им  побыть  немного  в
комнате Любы. Думаю, она рассказала ему про  нее,  все  хотела  душевной
перед ним показаться.
   - Они вдвоем были в Любиной комнате или же Вера выходила к вам?
   - Конечно, выходила. Мне неудобно  говорить,  но  она  того  парня  в
комнате  оставила  для  того,  чтобы  у  нас  с  ней   было   время   на
одно...дело...
   - Дело?
   - Она мне денег дала. - Елена Андреевна покраснела до корней волос. -
Вот просто так взяла и дала. Целых пятьсот рублей. С барского плеча...
   - Ну вот. А вы говорили, что она такая плохая,  -  устало  улыбнулась
Валентина. - Ну а как звали-то ее парня?
   - Это мне надо вспомнить... Вспомнила! Она звала его Аполлоном!
   - Как?
   - Ну это она так просто его  называла,  а  на  самом  деле,  кажется,
Андрей или Сергей.., нет, все-таки Андрей...
   - А где он жил, не знаете?
   - Нет, откуда... Они у меня один раз только и были... Я все ждала  их
на похороны Любы, но никто из них не пришел...
   - Она не могла прийти, думаю, что ее тоже убили... Только вот тела не
нашли.
   - Ну а тебе-то зачем все это?
   - Из-за того человека, который убил и Любу,  и  Веру,  пострадал  мой
муж. Пострадал безвинно. Я  должна  найти  этого  человека,  как  вы  не
понимаете...
   - Но я хоть чем-нибудь помогла?
   - Постарайтесь вспомнить еще какие-нибудь детали... О чем говорила  с
вами Вера? Ведь она собиралась  выходить  замуж,  у  нее  были  какие-то
планы. Может, за границу собиралась?
   - Да, она что-то говорила про заграничные паспорта, что  вроде  ждать
надо...
   Но в основном она говорила о том, что хочет семью, детей... Чтоб  все
как у людей. Да, дача, машина. У  меня  все  про  заготовки  спрашивала,
говорила, что осенью будет у меня по  телефону  спрашивать,  как  огурцы
крутить, компоты... Она вроде бы исправляется решила, Верка эта...
   - А где она собиралась жить: у себя или у жениха?
   - А она ничего про это не говорила, только упомянула однажды какую-то
большую бочку из нержавейки, что присмотрела в хозяйственном, что,  мол,
погреба нет, но у Андрея вроде бы  есть  подвал  под  домом  холодный...
Капусту собралась квасить. У нее планов было - тьма! По-моему,  она  эту
бочку даже купила... Она с ума сходила от счастья!
   - А что про свадьбу говорила?
   - Ну, что платье ей жених обещал откуда-то привезти... А туфли у  нее
были, совсем новые, на шпильке.
   - Елена Андреевна, а вы не знаете  случайно,  в  каком  хозяйственном
Вера собиралась купить бочку?
   -  Да  говорю  же,  она  ее  купила...  И  даже  знаю  где:  в  нашем
хозяйственном, вот на соседней улице. А что вам далась эта бочка-то?
   - Да вот.., думаю и себе купить...
   Валентина с трудом встала.
   - Вы не обидитесь, если я вам тоже  подарю  немного  денег...  Совсем
немного... - И  она  вложила  в  сухую  ладошку  Власовой  стодолларовую
купюру. - Вы мне очень помогли. Спасибо вам... Да, еще... Вы  больше  не
видели того парня? Аполлона-Андрея?
   - Нет.
   - А если увидите, узнаете?
   - Да конечно! - Щеки у  старушки  пылали.  Раскрыв  ладонь  и  увидев
незнакомый денежный знак, она покачала головой:
   - Прямо не знаю, что и сказать...
   Когда  она  вернулась  в  гостиницу  на  такси,  Кайтанов  с  Руденко
бросились к ней, словно не веря, что видят ее живой и здоровой.
   - А мы обзваниваем роддома... - Лева до боли стиснул ей руку. - Разве
так можно? Где ты была?
   - Мне нужно взглянуть еще раз на список...
   - Господи, какой еще список?
   - Ну, где Николаиди и все остальные...
   Краснов, Игудин... Может, я, конечно, и ошибаюсь, но из пяти адресов,
даже из четырех, исключая Николаиди, можно найти  дом,  в  котором  есть
холодные подвалы?
   Или подвалы рядом с домом.
   Лева посмотрел на нее, как на больного человека.
   - Малышка, при чем  здесь  подвалы?  -  Он  чуть  не  плакал.  -  Ты,
наверное,  хотела  спросить,  как  меня  встретил  Николаиди  со  своими
друзьями?
   - Да, кстати, как? - Она рассеянно поправила  волосы  и,  не  обращая
внимания на присутствие наблюдавшего за ней молча Руденко,  забралась  с
ногами на диван, свернулась клубком и замерла. -  Не  молчи...  Он  что,
испугался и в свою Грецию умотал?
   - Нет! Они были все в  сборе.  Дали  телефон  Игудина  в  Хайфе...  Я
разговаривал уже с его родным братом, тот сказал,  что  Жора  сейчас  на
работе и что он сам перезвонит сюда, в  гостиницу,  около  десяти  часов
вечера...
   - Значит, он действительно там... Вот и хорошо. Он позвонит, я  скажу
ему, что Сережи больше нет...
   - Я купил им водки, салатов готовых, мяса...  Вроде  хорошие  мужики,
про твоего мужа вспоминали, хотели на тебя посмотреть...
   - Я им не картина, нечего  на  меня  смотреть.  Лева,  я  очень  хочу
есть... Как ты думаешь, если мы закажем еду в номер, нам принесут?
   - Думаю, что да...

***

   Только спустя два часа, когда Валентина, пообедав и немного  подремав
в спальне под теплым одеялом, открыла глаза, она  поняла,  что  накопила
силы еще к одному испытанию. Благо, что и Руденко был здесь...

***

   - Слава... - позвала  она,  и  к  ней  в  спальню,  как  по  команде,
ввалились сразу и Кайтанов, и Руденко.

***

   Валентина решила не тянуть и обратилась к Руденко с главным:
   - Вам, надеюсь, Лева уже все рассказал про Веру, шантаж и прочее...
   - Да, рассказал, - заметно оживился тот, -  только  поздновато  выдал
такую важную  информацию...  Ведь  это  многое  меняет...  Значит,  Люба
погибла в квартире Николаиди... Валентина,  я  понимаю,  что  вы  сейчас
находитесь в таком состоянии,  что  любые  вопросы,  связанные  с  вашей
личной  историей,  могут  доставить  вам  боль...   И   все   же,   хочу
воспользоваться случаем, ситуацией, назовите как хотите, чтобы  спросить
вас: что же все-таки произошло между вами и Либиным в день его смерти?..
Как он погиб? Не заставлял ли вас кто-нибудь признаться в убийстве?  Кто
вам угрожал? Кто стрелял, наконец?
   Он говорил быстро, словно боялся, что у  нее  прямо  сейчас  начнутся
схватки и она уже не будет принадлежать себе...
   - Об этом я не рассказывала даже Кайтанову, - холодно отозвалась  она
и покачала головой в знак  недовольства  такой  грубой  прямотой.  -  Не
торопите события...
   Я же не тороплюсь рожать, хотя мне уже пора... - Она  сделала  слабую
попытку пошутить.
   - Но если пора, то... - развел руками Руденко. - Разве можно...
   - Можно. Сначала доберусь до Москвы,  а  уж  потом...  -  Она  видела
боковым зрением, как при упоминании о Москве Кайтанов  дернулся,  словно
хотел что-то сказать, но потом раздумал. - Так вот.
   Я позвала вас не для того, чтобы выслушивать ваши  вопросы,  а  чтобы
взглянуть еще раз на список адресов этих мерзавцев, которые..,  закопали
Любу...

***

   Кайтанов смотрел на нее с выражением ужаса  на  лице.  Он  ничего  не
понимал. Руденко же, нутром чувствуя, что дело, из-за которого он в свое
время чуть не вылетел с работы (побег задержанного, да еще  из  кабинета
следователя - случай из ряда вон выходящий!), может сдвинуться с мертвой
точки, с готовностью бросился за списком и протянул его Валентине.
   - Лева... - внимательно просмотрев его, сказала она и  сунула  список
под нос Кайтанову, - и вы, Слава... Дело в том, что  я,  кажется,  знаю,
где находится тело убитой