а.
   Я же была у этого жирного  борова,  Николаиди...  Так  он  ничего  не
знает. Говорит, что после того, как Любушка накрыла им стол, отпросилась
куда-то, вроде бы ей кто позвонил. Она спешила, он говорит.
   - А что, если у нее молодой человек появился? -  Вера  почувствовала,
как все ее разбитое лицо начинает болеть от прилившей к нему крови. Не в
ее интересах сейчас было обращаться в милицию. Прости, подружка...
   - Ну и что? Позвонила бы и сказала, так, мол, и так, Елена Андреевна,
я на даче или в каком-нибудь Оренбурге, я не знаю...
   Я же сама была молодая и тоже покуролесила в свое время. Влюбилась  в
парня и укатила аж в Грузию, во как! Меня тоже, правда, искали, и  я  не
сразу позвонила, но все равно - позвонила! - Она шумно вздохнула:
   - Я ведь и в морги звонила, и в больницы... Неприятное это дело... Ее
нигде нет.
   - Значит, жива!
   - Подождем еще немного... Чайку хочешь?
   И Вера, чтобы уж до конца не чувствовать себя свиньей по отношению  к
погибшей Любе, да и к ее хозяйке, приняла приглашение.

***

   Глядя на треснутый заварочный чайник Елены Андреевны, ее  заштопанную
шаль,  застиранную  куцую  сиреневую  кофточку,  засахаренное   вишневое
столетнее варенье в пожелтевшей чашке,  которое  она  отправляла  в  рот
кривой алюминиевой ложкой. Вера, окидывая брезгливым взглядом всю убогую
обстановку ее маленькой квартиры, лишь усмехнулась про себя; "Ну уж нет,
так я жить не собираюсь и сделаю все, чтобы обеспечить себя  к  старости
так, чтобы мне до самой смерти хватило и на содержание приличной  уютной
квартиры, и на хороший кусок мяса, и на лекарства, и на то, чтобы вообще
ни в чем себе не отказывать. Жизнь-то, она одна..."

Глава 4

Пригород Саратова, 2000 г.

   В машине она много  спала,  устроившись  на  подушках  и  прикрывшись
пледом.
   Иуда по дороге заехал в супермаркет, где закупил  провизии  и  по  ее
просьбе кассеты с ; классической музыкой ("Знаешь,  хочу  успокоиться  и
попытаться  уснуть").  Ехали  молча  -  она  не  могла  говорить,   хотя
чувствовала, что Иуда ждет  ее  откровений  взамен  на  его  сочувствие.
Сначала слезы душили ее, а  потом  усталость  взяла  свое,  и  Валентина
крепко уснула. Проснувшись глубокой ночью, она поняла, что машина стоит.
Было тихо и темно.
   - Иуда! - позвала она. - Ты где?
   Он пробормотал что-то впереди нее.
   Вытянув ноги, она поняла, что пролежала в одном  положении  несколько
часов. В животе мягко и упруго колыхнулось, словно тоже  повернулось  на
другой бочок. Малыш, потерпи немного, все будет хорошо.  Она  улыбнулась
своему внутреннему и только им двоим услышанному разговору с ребенком  и
подумала о том, что уже не так одинока, как была днем,  в  Москве...  Но
тут же другое чувство, острое и тяжелое, пронзило ее, едва она вспомнила
свой последний  разговор  с  Кайтановым  в  милиции.  Рыдания  разрывали
глотку, ей пришлось стиснуть зубы, чтобы не дать волю  рвущемуся  наружу
крику.
   Она уже поняла, что Иуда, устав вести машину, заехал куда-то  в  лес,
чтобы выспаться. Он был ответствен за нее, а потому  не  мог  рисковать,
глядя на трассу слипающимися глазами.
   Валентина нащупала ручку двери, резко надавила на нее и в  результате
чуть не выпала из машины.  Едва  успела  вскочить  на  ноги.  Беременные
женщины часто ходят по малой нужде. Валентина же забыла, когда с ней это
было последний раз.
   Она подняла голову и увидела  ярко-синее  небо,  усыпанное  звездами.
Было прохладно, влажный воздух щекотал ноздри до тех пор,  пока  она  не
чихнула.
   И тут же на звук словно из-под земли вырос  большой  и  темный  Иуда.
Присмотревшись, она поняла, что на нем черный свитер.
   - Привет, - сказала она. - Мне надо было...
   - Я понял. Как себя чувствуешь?
   - Нормально. Теперь нормально...  Хотя  не  мешало  бы  перекусить  и
выпить горячего чаю с молоком.
   - Горячего нет, к сожалению. Но  есть  консервы,  сгущенка,  какие-то
булочки, джем...
   - Что это у тебя за кровь на руке?
   - Да так... Ничего особенного, содрал заусенец,  а  теперь  постоянно
задеваю... Никак не заживет. Не бери в голову... Шпроты будешь?
   - Буду. Я все буду.
   Иуда включил в салоне свет,  разложил  сиденья  и  принялся  готовить
ужин. Валентина, наблюдая за тем, с каким рвением он  кинулся  выполнять
ее желание, хотела схватить его за руку, усадить возле себя и рассказать
ему все, все-все, начиная с того дня, когда она познакомилась с Либиным.
Но этот разговор разбередил бы старые и, как ей  казалось  еще  недавно,
зарубцевавшиеся раны. Истерики было не избежать. А потому она продолжала
молчать, лишь изредка, для поддержания  разговора  произнося  ничего  не
значащие,  обычные  фразы,  связанные  с  ночной  прохладой,   звездами,
булочками  и  предстоящей  дорогой.  Иуда  же,  словно  почувствовав  ее
нежелание  затевать  тяжелый  для  нее  разговор   о   Кайтанове,   тоже
ограничивался темой Саратова, задавал ей дежурные вопросы,  связанные  с
ее детством, родителями, учебой. Кроме того, она заметила, что он  много
пьет. "Ты что, селедки где-то наелся?" - проговорила она рассеянно, зная
заведомо, что говорит полную чушь. Какая  селедка,  если  человек  из-за
тебя почти ничего не ел весь день... Думая так, она  испытывала  к  нему
самые теплые чувства.
   Однако после ужина, когда они начали укладываться спать и  Иуде  было
разрешено прилечь почти  рядом  с  ней  в  машине,  укрывшись  отдельным
пледом, Валентина вдруг ясно поняла,  что,  как  только  они  приедут  в
Саратов, ей надо будет как можно быстрее избавиться от него. То, что она
задумала предпринять в родном городе, шло  вразрез  с  теми  заботами  и
хлопотами, которые наверняка  уже  успел  внушить  себе  этот  добрый  и
чудаковатый Иуда. Он вовсе не обязан заботиться о ней до конца ее дней.
   Вот привезет домой, и все. Пусть возвращается в Москву и живет  своей
жизнью. Она возьмет с него слово, что он  даже  под  страхом  смерти  не
признается Кайтанову, куда делась  Валентина.  А  то,  что  Лева  станет
искать ее, и первым, к кому он  бросится  за  помощью,  будет  Иуда  (их
одновременное исчезновение из Москвы Кайтанов не сможет не заметить), не
вызывало никаких сомнений. И он уже ищет ее наверняка, обзванивает общих
знакомых, больницы... И рано или поздно он, конечно, вычислит, где она.
   Но это будет позже. А пока у нее есть время, и она сделает все, чтобы
использовать его максимально. Она встретится со всеми друзьями Либина  и
проведет собственное расследование, чтобы выяснить хотя бы для себя, кто
же виноват в смерти  той  девушки...  И  если  выяснится,  что  ее  убил
все-таки Сергей (пусть даже по недоразумению, по  глупости,  случайно  и
нелепо), она постарается вычеркнуть его из своей памяти (он должен был в
любом случае признаться хотя бы мне, своей жене - таков был ее вердикт),
а его смерть воспримет как... Как что?
   И разве можно вообще привыкнуть к мысли, что твой первый муж - мертв,
а второй - предал тебя, изменил, да еще в то время, как ты,  беременная,
сидела в грязной камере ?!
   Она закрыла глаза и увидела Сергея. Он лежал  рядом  с  ней  и  нежно
поглаживал рукой ее голову, играл  ее  ускользающими  сухими  блестящими
волосами... Пляж. Жара.
   Солнце. И ей не верится, что этот красивый  парень  теперь  полностью
принадлежит ей.
   Так не бывает. И что он нашел  в  ней,  в  худенькой  и  обыкновенной
девчонке? Они были сумасшедшими от любви и ничего  вокруг  не  замечали.
Несколько  свиданий  в  раскаленной  от  солнца   деревянной   дачке   -
единственном месте, где их  никто  не  мог  потревожить  и  которое  они
покидали лишь для того, чтобы  поплавать  в  ледяной  волжской  воде  да
перекусить в маленьком кафе на пристани, решили многое в их жизни.
   Убежденный холостяк Сергей Либин сделал Валентине предложение, и  они
очень скоро поженились. О его прошлой  жизни  -  о  родителях,  друзьях,
подружках - Валентина так никогда и не узнала. Не успела.  О  Сергее  ей
было известно лишь то, что у него однокомнатная  квартирка  в  Саратове,
оставшаяся ему от тетки, которая воспитывала его чуть  ли  не  с  самого
рождения (родителей он почти не вспоминал, сказал  только  однажды,  что
они были геологами и жили где-то в Гомеле), что он физик по образованию,
никогда не был женат и больше всего на свете - кроме Валентины, конечно,
- любит жареные баклажаны с помидорами, футбол и преферанс. А еще  своих
друзей, с  которыми  он  ее,  Валентину,  обязательно  познакомит.  (Что
касается родителей Валентины, то она потеряла  их  одного  за  другим  с
разницей в месяц восемь лет тому назад и до встречи с Сергеем  некоторое
время жила у своей дальней родственницы в  пригороде,  а  последние  два
года - одна.) Тот страшный день, когда все это произошло, она не забудет
никогда.  Она  была  дома,  когда  в  прихожей  раздались  раздраженные,
настойчивые звонки. Люди в милицейской  форме,  ввалившись  в  квартиру,
кинулись искать Сергея. Но его не было.
   В квартире была устроена засада, и  стоило  Сергею  вставить  ключ  в
замок, как дверь тут же распахнулась, и его скрутили,  как  закоренелого
преступника. Как убийцу какой-то девушки,  домработницы  одного  из  его
друзей, Миши Николаиди, - Любы Гороховой.
   День, когда, по словам  следователя,  допрашивающего  позже  уже  ее,
Валентину, было непосредственно совершено убийство, она  тоже  запомнила
хорошо. Быть может, потому, что провела его дома, ожидая Сергея и готовя
его любимые баклажаны. Была суббота, и Сергей еще утром предупредил  ее,
что у них небольшой мальчишник, что они по  субботам  обычно  собираются
поиграть в преферанс у Николаиди и что он уже и так целый месяц  там  не
был, друзья обидятся...
   Валентина, конечно же, надулась. Но Сергей убедительно  объяснил  ей,
что в жизни мужчины, пусть даже и женатого, должно  быть  место  чему-то
сугубо мужскому, имеющему отношение к той  свободе,  часть  которой  они
теряют при женитьбе, что она не должна обижаться на него за то,  что  он
уйдет на три-четыре часа, чтобы встретиться с друзьями. Он  был  ласков,
но и тверд, говоря эти простые, как он выразился, истины.
   И хотя Валентина отпустила  его,  чувство  того,  что  ее  бросили  и
променяли на друзей, не покидало ее почти  до  самого  вечера,  то  есть
вплоть до возвращения Сергея.
   Сейчас, два года спустя, она уже знала  примерно,  что  же  произошло
летом 1998 года на  квартире  Миши  Николаиди.  Пятеро  друзей  -  Игорь
Гуртовой, Осип Краснов, Жора Игудин, Сергей Либин  и  Миша  Николаиди  -
встретились в субботу у Николаиди дома, как это вошло у них  в  привычку
за  много  лет  знакомства,  чтобы  поиграть  в  преферанс.  Кроме  Миши
Николаиди и Жоры Игудина, все были женаты, имели детей.
   Люба Горохова приготовила ужин. Понятное  дело,  что  на  столе  была
хорошая закуска, имелись еще и водка, пиво...  Если  верить  Сергею,  то
получалось, что он  ушел  раньше  всех,  около  шести  часов  вечера,  а
остальные четверо, не считая находящейся на  кухне  Любы,  оставались  в
квартире до самой ночи. Никто не заметил, когда ушла Люба. Где-то  около
одиннадцати вечера Миша, вдруг вспомнив о ней и решив  отпустить,  пошел
искать ее по квартире, но не нашел. Решил, что она  ушла.  Он  вспомнил,
что за ней приходила подружка, спрашивала, где Люба, на что  он  ответил
ей, что у него ее нет и что она ушла, а вот куда, он не знает. По словам
Миши выходило, что Люба не могла вот так просто уйти, не  помыв  посуду,
не прибрав немного на кухне (в комнату ее и не впускали, там шла  игра).
Она - человек ответственный и работящий, очень требовательный к себе,  и
если ушла, не предупредив Мишу, значит, на то были  причины.  Труп  Любы
Миша обнаружил в стенном шкафу прихожей только на следующий день,  когда
искал свои кроссовки. Первая его реакция - ярость, злость,  направленная
на  того,  кто  так  подставил  его.  Становилось  ясным,  что  убийство
произошло вечером или ночью, когда почти  все  (за  исключением  Либина)
были в квартире. Убийца находился весь вечер рядом с Мишей  и  молчал  о
совершенном преступлении.  Возможно,  испугался  или  же  решил  нарочно
свалить  всю  вину  на  преуспевающего  и  богатенького  Мишу.  Но  кто?
Николаиди стал подозревать сразу всех. А потому позвонил всем  четверым,
сказал, что у  него  случилось  несчастье,  и  попросил  каждого  срочно
приехать к нему домой. И все приехали. Все.
   Даже Либин, которого Николаиди подозревал меньше других. Миша  открыл
шкаф и показал труп Любы. Все сразу притихли,  испугались,  поняли,  что
влипли по уши. Миша чуть не плакал, говорил, что он не  убивал,  что  он
нашел труп совсем недавно, но что его обязательно посадят: ведь он вчера
утром переспал с Любой, а потому, если у трупа возьмут сперму на анализ,
то ему не  отвертеться...  Он  призывал  того,  кто  совершил  убийство,
признаться, а потом всем вместе решить, как поступить с трупом.  Но  все
молчали, вернее, все отказывались, возмущались, клялись... Был  скандал.
Тогда Миша, находящийся в состоянии шока и ярости, пригрозил, что,  если
убийца не сознается, он скажет в милиции, что была  групповуха,  и  даст
соответствующие показания. Это произвело сильный эффект.  Все  как  один
сразу же приняли решение избавиться от трупа, закопав его в лесу. Они не
могли не понимать, что Николаиди не шутит и что, если его  арестуют,  он
сдаст их всех независимо от того, кто истинный убийца. Ночью они вывезли
труп и закопали. И про Любу никогда и никто бы и не вспомнил, потому что
она приезжая и у нее в городе почти никого нет. Но  вот  это  "почти"  и
решило судьбу Либина. Подружка Любы, Вера, сняла на пленку момент, когда
все пятеро, в масках, укладывали тело, завернутое в простыню, в багажник
машины.
   Она начала шантажировать Николаиди, тот снова собрал друзей и показал
первый присланный Верой снимок. Собрали по двести долларов и  заплатили.
Даже Сергей внес свою долю, поскольку не смог доказать, что  непричастен
к убийству Любы. Возможно, так бы и  платили  Вере  по  тысяче  долларов
каждый  месяц,  если  бы  в  Луговском,  под  Марксом,   в   лесу   пара
велосипедистов не обнаружила труп  девушки,  приметы  которой  полностью
совпадали  с  приметами  Любы  Гороховой.  На  опознание  ездила   Елена
Андреевна Власова - квартирная хозяйка Любы, которая и подтвердила,  что
именно в этом сине-голубом платье Люба вышла в тот злополучный  день  из
дома и не вернулась.
   Хотели  пригласить  по  ее  просьбе  и  Веру,  единственную  подружку
погибшей, но не нашли ее, она, вероятно, уехала из города.
   Понятное дело, что ниточка расследования  сразу  же  привела  к  дому
Николаиди. Но арестовали почему-то Сергея  Либина.  В  его  квартире  по
чьей-то подлой наводке обнаружили интимные вещи, принадлежащие не только
Любе Гороховой, но и, как ни странно, Вере Обуховой, ее подружке. У Любы
же в комнате, которую та снимала у  Елены  Андреевны,  нашлась  записная
книжка, в которой была визитка Либина. Позже Сергей поклянется, что  эту
визитку он действительно давал Любе, потому что она как-то раз попросила
его подыскать ей работу в каком-нибудь офисе. Она сказала, что не  может
больше работать у Николаиди, но объяснять  ничего  не  стала.  И  Сергей
пообещал,  что  попытается  ей  помочь.  Еще  она  просила,  если  вдруг
получится,  найти  место   для   ее   подруги,   Веры   Обуховой,   тоже
безработной...  Хотя,  по  словам  Елены  Андреевны,  "Вера  была  тихой
проституткой, работала на дому, водила  мужиков,  а  к  Любе  приходила,
чтобы занять денег...".

***

   Сергея арестовали. Валентина, чувствуя,  что  мужа  кто-то  сильно  и
подло подставил, решила  действовать  и  сделать  все  возможное,  чтобы
спасти мужа. Она пошла на крайнюю меру  -  взяла  из  сейфа  фирмы,  где
работала бухгалтером, деньги. Три тысячи долларов. У  нее  был  знакомый
адвокат, который был готов за эти деньги устроить Либину побег прямо  из
кабинета следователя.
   (Позже, смотря вместе с Кайтановым какой-то фильм, где главному герою
надо срочно сбежать из милиции, Валентина расскажет ему как бы сюжет  из
другого фильма, где герой очень легко, не утруждая  себя,  сбежал  ясным
летним днем из кабинета следователя. То есть подробно  изложит  ему  всю
схему побега, основанного на халатности следователя, отсутствии  решеток
на окнах и продажности адвоката, позволившего  даже  разбить  себе  нос,
чтобы инсценировать нападение. Ей и в голову тогда не могло прийти,  что
с этой же  схемой  обезумевший  от  горя  Кайтанов  придет  к  Шапиро  и
предложит  ему   помочь   сбежать   самой   Валентине   и   что   только
профессионализм адвоката спасет Кайтанова от тяжелых последствий).

***

   И все получилось. Адвокат настоял, чтобы ему организовали  встречу  с
его подзащитным в кабинете следователя, и, когда  следователь  удалился,
уверенный в том, что Либин никуда не  денется  (интеллигент,  физик,  ни
разу не судимый и т.д.  и  т.п.),  адвокат  передал  Сергею  записку  от
Валентины,  где  сообщалось,  в  какой   ячейке   камеры   хранения   на
железнодорожном вокзале он сможет взять деньги. "Беги, как-нибудь  потом
свяжемся..." - писала она корявым почерком на клочке бумаги. Вряд ли она
могла тогда предположить, что они расстанутся тогда на два  года.  Либин
бежал,  перед  этим  ударом  кулака  "разукрасив"  для  правдоподобности
физиономию адвоката. Просто выпрыгнул в окно и  побежал  по  улице  куда
глаза   глядят.   Переночевал   на   пляже   под   мостом   в   компании
алкоголиков-бомжей, а утром поехал  на  вокзал,  открыл  ячейку,  достал
деньги и подался на попутках в западном направлении. Добрался до Минска,
а оттуда - в Ригу, к своему армейскому товарищу... Но откуда бы он потом
ни пытался дозвониться до Валентины, ему  это  так  и  не  удалось.  Она
словно исчезла.
   Либин не  мог  знать,  что  произошло  после  того,  как  он  сбежал.
Валентину  допрашивали,   дома   постоянно   находился   кто-нибудь   из
оперативников, ее жизнь превратилась в сущий ад.
   И вот в такое тяжелое для нее время, на следующий день после  побега,
ей звонит какая-то женщина  и  требует  к  телефону  .Сергея.  Валентина
отвечает, что Сергей здесь  больше  не  живет,  но  женщина  оказывается
весьма настойчивой особой и сама заявляется к Валентине.

***

   Ее звали Ирина. Высокая яркая брюнетка с голубыми глазами. Когда  она
позвонила в дверь, Валентина  вздрогнула.  Она  была  уверена,  что  это
вернулся Алексей, один из оперативников, приставленных к ней в  надежде,
что им удастся поймать Либина.
   -  Так  это  ты  жена  нашего  красавчика?   -   улыбаясь   с   видом
женщины-победительницы,  женщины-хищницы  с   раздувающимися   ноздрями,
спросила Ирина и вошла в прихожую. - Не бойся, я добрая...
   Ирина пришла с водкой и колбасой.
   И Валентина, к тому времени уставшая ждать известий от Сергея,  вдруг
поняла, что эта женщина пришла не только с водкой, но и с новостями.  Но
ее информация, к сожалению, касалась лишь прошлой жизни Сергея.  Женщины
выпили всю водку, долго говорили, плакали, а когда Ирина ушла, Валентина
вдруг поняла, почему Сергей  не  взял  ее,  Валентину,  на  вечеринку  к
Николаиди. Там должен был быть Жора Игудин - "трепло", по словам  Ирины,
"который обязательно бы ляпнул  при  тебе  что-нибудь  насчет  меня,  он
такой. А все дело в том, что я крутила с ними  одновременно,  но  Сергей
твой мне нравился больше... Вы же  недавно  поженились,  месяца  еще  не
прошло, кажется, но Либин - сволочь еще та...
   Мне неприятно тебе об этом говорить, подружка, но ведь  он  трахал  и
Любку, и Верку, только если первую за так, то  второй  приплачивал,  вот
так-то вот. Уж больно он охоч до баб...". Она убивала  Валентину  каждым
словом. Ее красивый молодой муж  Сергей  Либин,  оказывается,  подлец  и
бабник?
   И ради него она запустила руку в кассу  и  взяла  оттуда  три  тысячи
долларов? Ее посадят, а он будет спокойненько тратить се