фамильных
драгоценностей  графов  Брайницких  и  стоит  целого  состояния.  Они  его
оставили вашей, пардон, бабушке, а сами уехали за границу, когда  тут  все
это началось, все эти белые, красные, зеленые, Махно и Чека. Ну,  так  они
там умирали с голоду, а ваша бабушка, наверное,  боялась  и  прятала  этот
камень  в  комоде.  Спрашивается,  какая  кому  от   него   польза?   Одни
неприятности...
     - Илья Моисеевич... Я вас прошу - никому ни звука.
     - Я же вам говорю, я уже старик. И в Париж меня никто не пустит.  Так
что можете не волноваться, спрячьте ваш камень в  карман  и  давайте  пить
чай, он совсем остыл  за  всеми  этими  разговорами.  Скажите,  вы  читали
последнюю речь де Голля? Я думаю, он-таки будет президентом.
     ...Улыбающаяся  стюардесса  уже  второй  раз  предлагала   мне   свой
подносик, уставленный запотевшими бокалами. Я отказался от  выпивки,  взял
пакетик кукурузных хлопьев и углубился в изучение "Плейбоя".
     Из аэропорта Форнебу я доехал по украшенной старинными  особняками  и
современными зданиями широкой Карл-Юханс-гате до центра и  отпустил  такси
на  площади  перед  университетом.  Национальный  флаг,   укрепленный   на
флагштоке классического портала, развевался под порывами ветра,  пахнущего
морем даже здесь, в центре города. Я свернул в узкий  переулок  справа  от
университетского парка, пересек улицу и вышел к Национальному  театру.  На
окаймленной  густыми  деревьями  площадке   перед   входом   прогуливались
немногочисленные туристы, на бордюре клумбы у  памятника  сидели  парочки.
Мирная  атмосфера  странно  контрастировала  с  напряжением,   которое   я
испытывал, когда проходил вблизи украшавшей вход  колонны,  второй  слева.
Она была сложена из рельефно отделяющихся друг от друга каменных блоков, и
отсутствие на третьем  снизу  условной  метки  говорило  о  том,  что  мне
предстоит неблизкий путь в пригород Ашер. Согласно  плану,  выданному  мне
компьютером, добираться туда лучше всего поездом, поэтому я отправился  на
Западный вокзал по набережной, полюбовавшись фонтаном  напротив  ратуши  и
скульптурами работы Вигеланна.
     Проехав  примерно  пятнадцать  километров  и  миновав   Экстре-Берум,
Сандовик и Лане, я  вышел  на  остановке  у  Ашера.  Нужный  мне  дом  был
расположен между разветвлениями  шоссе,  которое  проходило  вдоль  берега
залива. Я поднялся по нескольким ступеням у входа и нажал кнопку звонка.



                                    3

                                         Судьба гналась за нами следом,
                                         Как сумасшедший с бритвою в руке.
                                                            Арс.Тарковский

     Мне открыла приветливо улыбающаяся пожилая  дама.  Пригласив  меня  в
маленькую гостиную, она извинилась и вышла. Не успел я подумать,  что  она
поступает неосторожно, впуская в довольно поздний час незнакомого человека
в дом, где, насколько я знал, она была одна, хозяйка вернулась, а вслед за
нею в гостиную вошел пес, при взгляде на которого у  меня  исчезла  всякая
охота делать резкие движения.  Пес  улегся  у  камина,  положил  массивную
горбоносую голову на вытянутые лапы и  исподлобья  внимательно  глядел  на
меня. Он не был таким большим,  как  дог  или  немецкая  овчарка,  но  его
коренастое туловище с рельефной мускулатурой  под  короткой  светло-желтой
шерстью, испещренное темными поперечными полосами, говорило о значительной
силе. Пит-бультерьер,  именно  эту  породу  под  давлением  общественности
запретило держать английское  законодательство  после  того,  как  погибла
девушка, растерзанная своим Бинго, и  пострадал  ребенок,  на  которого  в
парке напал сорвавшийся с поводка пес. Впечатляющие фотографии обошли  всю
прессу. Врач, осматривавший пострадавших, заявил журналистам, что в  своей
практике видел такие раны лишь однажды, когда оказывал помощь  укротителю,
на которого набросился взбесившийся тигр. В  Германии  собак  этой  породы
необходимо регистрировать в  полиции,  и  владение  ими  приравнивается  к
ношению холодного оружия.
     Было уже поздно, и хозяйка гостеприимно предложила мне спальню своего
сына, который по ее словам путешествовал с друзьями на яхте в  Средиземном
море.  Не  знаю,  много  ли  она  получала  за  содержание  конспиративной
квартиры, но дом, обстановка и она сама выглядели вполне респектабельно.
     На следующий день после ленча я вышел на  набережное  шоссе  подышать
соленым  воздухом  моря.  Из  проезжавшего  мимо  темно-зеленого  "вольво"
высунулся водитель быстро передал мне сквозь полуопущенное боковое  стекло
небольшой пакет, после чего на хорошей скорости  удалился  в  юго-западном
направлении. Вернувшись в дом, я принялся изучать полученные документы.
     В начале второго я вышел, чтобы позвонить по телефону. Конечно, я мог
сделать это и из  холла,  но,  осторожности  ради,  решил  воспользоваться
автоматом. Миновав две ближайшие  будки,  я  зашел  в  третью  и,  опустив
монетку, набрал нужный номер. Все это вместе  с  разговором  заняло  минут
двадцать.  Когда  я,  возвращаясь,  подходил  к  дому,  то  заметил   дым,
вырывавшийся из окна моей спальни. Меня  это  неприятно  удивило  -  такой
оперативности от противника я не ожидал.
     Вбежав в прихожую, я чуть  не  натолкнулся  на  хозяйку.  Она  лежала
ничком на полу без сознания, видимых повреждений или следов крови я на ней
не заметил. Пульс, несколько слабый даже для  ее  возраста,  бился  ровно,
дыхание учащенное и неглубокое, зрачки расширены. Очевидно, кто-то оглушил
ее ударом по голове, но она пришла в себя и пыталась  позвать  на  помощь,
однако, снова потеряла сознание.
     Я вытащил ее на газон перед домом, стараясь  пригибаться  так,  чтобы
живая  изгородь  скрывала  меня  от  возможных  нескромных  взоров,  потом
вернулся в холл и поднялся в свою спальню. Все вещи в ней были разбросаны,
постельное белье скомкано,  ящики  небольшого  столика,  расположенного  у
окна, валялись на полу рядом с потрескивающим  костром  из  кучи  бумаг  и
сорванной с окна занавески. Я не стал тушить огонь,  а  спустился  вниз  и
прошел на кухню.
     Зрелище, которое я там увидел, было не для слабонервных. В углу возле
посудомойки лежал  молодой,  судя  по  кричаще  яркой  рубашке  и  длинным
волосам, парень. Окровавленными руками он все еще зажимал пах. Вокруг него
растеклась большая лужа темной, почти черной крови. Брызги крови, но более
яркого, алого цвета виднелись повсюду - на мебели, на стенах, на кафельных
плитках у раковины. Человек в углу был явно мертв, и  никакой  медицинской
помощи ему уже не требовалось. Следы испачканной в  крови  обуви  вели  ко
второй  двери,  которая  выходила  в  коридор,  позволяющий  добраться  до
небольшого сада за домом.
     Там я обнаружил еще одного. Он лежал у самой калитки, от которой  шла
тропинка к шоссе, подтянув под себя ноги и стиснув  живот  руками.  Голова
его была запрокинута и повернута набок, как будто он изо всех сил старался
оглянуться, рассмотреть что-то у себя за спиной. В двух шагах от него,  на
аккуратно подстриженной траве, распластался пес,  странно  плоский,  точно
воздушный шар, из которого выпустили весь воздух. Ни  тот,  ни  другой  не
шевельнулись, когда я слегка подтолкнул их ногой... Оружия я  не  заметил,
возможно, человек обронил его в саду, когда пытался добраться до  калитки.
Но ведь был еще третий,  тот  кто  устроил  костер  в  спальне.  Он  исчез
бесследно.
     Вдали послышалось  завывание  сирены.  Вероятно,  кто-то  из  соседей
вызвал пожарных или полицию, заметив дым  и  услыхав  подозрительный  шум.
Помогать пожарным или выступать в роли свидетеля я счел излишним.  В  доме
не оставалось ничего, что могло бы выдать мое пребывание. Имея  страховку,
старая дама не  понесет  больших  убытков,  если  у  нее  хватит  выдержки
представить  все  как  простое  нападение   грабителей.   Мне   же   после
случившегося, учитывая то, что я выяснил  по  телефону,  оставаться  здесь
было бессмысленно и опасно. Смерть шла за мною  по  пятам,  дышала  мне  в
затылок ледяным дыханием. Рано или поздно нам придется столкнуться лицом к
лицу, взглянуть друг другу в глаза и тогда...
     Я  пригнулся  и  побежал  по  петляющей  между  кустами  тропинке   к
разветвлению шоссе, которое проходило приблизительно в километре от  сада.
Полчаса спустя я уже ехал на попутной машине в Осло.



                                    4

                                             Отважны люди стран полночных,
                                             Велик их Один-бог,
                                             Угрюмо море!
                                                    Песня Варяжского гостя

     В  прохладном  зале  Музея  кораблей  викингов,   расположенного   на
небольшом полуострове Бюгд„ в  южной  части  Осло,  было  тихо.  Несколько
посетителей медленно  переходили  от  экспоната  к  экспонату,  вполголоса
обмениваясь впечатлениями. Я остановился  у  древнего  корабля,  прекрасно
сохранившегося, несмотря на то, что до  того,  как  попасть  на  невысокий
постамент и оказаться обнесенным бархатными шнурами,  он  пролежал  тысячу
лет в морской воде. Голова фантастического чудовища,  напоминающая  голову
крокодила, скалила зубы на высоко поднятом изогнутом форштевне "драккара".
Когда  я  бываю  в  музеях,  меня  всегда  охватывает   какое-то   чувство
нереальности настоящего, мне кажется, что я сам и весь современный мне мир
с его суетой, смрадной техникой, бессмысленной погоней за миражом счастья,
выливающегося в конце концов в  бокал  коктейля,  постельную  радость  или
приобретение престижной игрушки, вроде  "мерседеса"  новейшей  модели,  не
существуем, а реально были, есть и всегда будут. Вот эта маска египетского
фараона, цеп древнего земледельца, амфоры, которыми  пользовались  древние
греки, что вот сейчас выйдут  пропахшие  морем  рыжебородые  громкоголосые
богатыри и рассядутся по своим скамьям в  черной  от  смолы  ладье...  Что
стоит  наша  воля,  наше  мужество  и  наша  сила  перед   этими   людьми,
отправляющимися в Mare Tenebrarum - Море Мрака  на  сшитом  из  пружинящих
тонких досок "драккаре", не имевшем даже палубы? Как мог Лейф  Эриксон  за
пятьсот лет до Калумба пересечь  Атлантический  океан  и  обосноваться  на
Ньюфаундленде? Что пришлось вынести его людям, прежде  чем  они  построили
себе хижины на побережье Лабрадора, или Винланда, как они его называли?  И
отчего погибли они? Чума, занесенная из Европы, или ночной набег  свирепых
орд краснокожих  дикарей,  потрясающих  каменными  томагавками,  заставили
забыть на тысячу лет о том, как скрипели,  вползая  на  прибрежный  песок,
днища кораблей норманнов? Кто помнит сегодня, как блестел дамасский клинок
сарацина, скрещиваясь с широким мечом варяга в ночном бою под  Сарагоссой?
Как рычали золотые львы,  охранявшие  трон  Багрянородного,  византийского
императора,   когда    в    зал    тяжелой    поступью    входил    конвой
наемников-северян?..

                    Весло ли галеры средь белых льдин
                    Иль винт рассекает море -
                    У волн, у времени голос один:
                    "Горе слабейшему, горе!"

     - выразительно произнес  кто-то  сзади.  Я  оглянулся.  Рядом  стояла
девушка. Блондинка среднего роста с фигурой спортсменки, стройными  ногами
и светлыми глазами на загорелом лице. В ее  английском  не  было  жесткого
акцента,  свойственного  всем  скандинавам.  На   мгновение   наши   глаза
встретились,   и    я    почувствовал    какой-то    внутренний    толчок,
свидетельствующий, по моему опыту, о состоявшемся духовном контакте, потом
она опять повернулась к "драккару". Ее руки легли  на  канат,  ограждавший
постамент.  Указав  движением  решительного  подбородка  на   ладью,   она
продолжала:
     - Смелые ребята были эти викинги! На таких утлых лодчонках пересекать
моря и океаны, высаживаться на неведомые берега... Послушайте, а вы похожи
на викинга!
     -  Разве  я  выгляжу,  как  человек,  способный  с  оружием  в  руках
вторгаться в чужие  владения,  умыкать  женщин  и  сжигать  мирные  хижины
поселян?
     - Нет, я имела в виду вашу внешность и выражение лица,  -  улыбнулась
она. - Вы воображали, как стоите на носу "драккара", сжимая рукоять  меча,
а за вашей спиной  верные  товарищи  налегают  на  весла  под  ритмическую
песню...
     - Вы обладаете даром читать чужие мысли?
     - Конечно! Моя прабабка была настоящей колдуньей.
     - Может вы угадаете, о чем я думаю сейчас?
     - Ничего нет проще. Минутку... Вы думаете о том, как хорошо  было  бы
сходить куда-нибудь промочить горло.
     - Точно! Вы в самом деле ясновидящая. И, конечно, знаете какой-нибудь
замечательный кабачок за углом...
     - Точно! - Она так похоже повторила  мою  интонацию,  что  мы  вместе
захохотали. На этот взрыв неуместного в  храме  истории  веселья  обратили
внимание стоявшие поблизости посетители и неодобрительно взглянули на нас.
Связной не явился, до четверга было еще далеко... Я взял ее под руку, и мы
вышли из музея, как старые знакомые.
     "Кабачок за углом" оказался неплохим рестораном с отличным баром.  Мы
сели за один из многочисленных пустующих столиков, и я заказал девушке  по
ее желанию апельсиновый сок с капелькой баккарди, а для себя порцию скотча
с минеральной. Не скрывая своего интереса, я изучающе смотрел на нее.
     - Меня зовут Мартина, я студентка, - улыбнулась она. - Не  пугайтесь,
прабабка унесла мрачные тайны своего колдовства в могилу, и  кроме  умения
читать мысли, особенно о выпивке в жаркую  погоду,  я  ничего  от  нее  не
унаследовала.
     - Скооль, Мартина! - Я приподнял свой бокал. - Как видите, я вживаюсь
в образ.
     - Но кто вы? Не переместившийся же во времени викинг, на самом  деле?
Супермен? Батмен? Спайдер, человек-паук?  [герои  популярных  американских
комиксов и кинофильмов, обладающие сверхчеловеческой силой и ловкостью]
     - О, нет, все гораздо прозаичнее. Меня зовут Джек Боггарт, я здесь по
делам фирмы, торгующей бумагой. Я впервые в Осло. - Последнее  было  сущей
правдой.
     - Скооль, Джек. - Она отхлебнула глоток и поставила  свой  бокал.  Ее
рука, лежавшая рядом с ним на столике,  выражала  откровенный,  веселый  и
ровный характер. Я вообще считаю руку, особенно кисть, одной  из  наиболее
информативных частей внешности человека, хотя и не  в  том  смысле,  какой
придают ей хироманты. Мне очень понятна фраза Кнута  Гамсуна  о  "невинном
выражении большого  пальца",  хотя,  возможно,  я  и  не  сумел  бы  четко
сформулировать и объяснить свои  впечатления.  Но  ни  глаза,  ни  рот  не
говорят мне о человеке больше, чем его руки.  Глазам,  губам,  всему  лицу
можно при достаточном опыте придать нужное выражение, заставить их  лгать.
Но руки не лгут, их нельзя изменить.
     Помню, как в детстве  я  рассматривал  свои  пальцы,  подогнув  их  к
ладони. Так делают девушки, когда хотят  проверить,  не  исчез  ли  лак  с
ногтей.  Каждый  из  пальцев  казался  мне  человечком  со  своим   лицом,
характером, я сочинял о них  целые  истории,  представлял  себе,  как  они
дружат друг с другом или ссорятся... А вот теперь этими  пальцами  я  могу
убить человека.
     Музыкальный центр в баре исполнял "Голубой блюз". Эта мелодия  вполне
удовлетворяла моим старомодным пристрастиям. За  широким  окном  начинался
вечер.  Низко  опущенные  круглые  светильники  в  зеленоватом   полумраке
создавали  впечатление  океанской  глубины  с  висящими  вверх  ногами  на
минрепах шаровыми морскими минами. Все вокруг меня было заминировано, и  я
не знал, на каком шагу раздастся взрыв.
     - Вы интересуетесь древностями, Джек?
     - Да, когда-то я собрал неплохую коллекцию старинного оружия, у  меня
большая библиотека книг на эту тему.
     - Кажется, я могу вам кое-что показать, -  медленно  произнесла  она,
глядя мне в глаза. Ее щеки чуть порозовели сквозь загар.
     Я окинул ее откровенным взглядом. Безусловно, ей было что показать во
всех отношениях. Ну что ж... Если это  ловушка,  я  не  дам  застать  себя
врасплох и избавлюсь еще от одной угрозы.  А  если  нет,  приятно  проведу
вечер. Но я сам не верил своим подозрениям относительно Мартины, они  были
всего лишь данью профессиональной привычке. Не могли  ее  руки  врать  так
бессовестно.



                                    5

                                             Не презирай меча стального
                                             В оправе древности простой...
                                                                 А.Хомяков

     Наземной линией метро  мы  добрались  до  Вестканта,  западной  части
города, где жили респектабельные и состоятельные обитатели Осло.
     - Вот мой дом, - сказала Мартина.
     Мы подходили  к  воротам  фигурной  решетки,  окружавшей  стоявший  в
небольшом парке двухэтажный особняк. "Северный  вариант  стиля  ампир",  -
отметил я в уме. Моя спутница открыла  ключом  калитку  в  воротах,  потом
дверь, ведущую в холл на первом этаже.
     - В доме никого нет, - пояснила Мартина в ответ на мой вопросительный
взгляд. - Вся наша семья гостит у родственников в Шотландии, а прислугу мы
отпустили на эти два месяца. Я живу сейчас с  подругой,  у  нее  маленькая
квартирка в Тонсенхагене, оттуда нетрудно добираться в университет, и  так
проще с питанием и хозяйством. Мне не  хотелось  жить  здесь  одной  целое
лето.
     Начало было многообещающим. Мартина провела меня по холлу,  потом  мы
поднялись в большой зал на втором этаже, осмотрели библиотеку.  На  стенах
были живописно  расположены  предметы  старинного  боевого  и  охотничьего
оружия, оленьи рога, головы кабанов и медведей, убитых, вероятно, предками
Мартины, а, может быть, просто купленные вместе  с  особняком.  Я  обратил
внимание на  старинную  марокканскую  саблю  с  длинным  узким  клинком  и
массивной рукоятью из  темного  дерева.  Такие  вещи  редко  попадаются  в
частных коллекциях. В библиотеке меня заинтересовал тюркский шишак голубой
дамасской стали, украшенный золотой вязью арабских изречений из Корана.
     Мартина  приготовила  кофе,   после   чего   мы   продолжили   осмотр
достопримечательностей, завершающим этапом которого - совершенно  случайно
- оказалась, естественно,  ее  уютная,  обставленная  современной  мебелью
спальня.
     ...Моя рука скользнула вниз,  ладонь  легла  на  увлажнившееся  лоно.
Кончиками пальцев я  медленно  провел  вверх  вдоль  покорно  раскрывшейся
ложбинки, дотронулся до заветного бугорка и слегка ущипнул  его.  "Кнопка"
сработала безотказно. Она изогнулась в истоме, застонала, ее ногти впились
мне в спину. Слава Богу, она не отращивала  их  слишком  длинными.  Я  все
время старался не терять над собой контроль, не забывать, что это -  всего
лишь мимолетное приключение, что не стоит слишком уж расцвечивать эмоциями
заурядную случайную встречу. Однако в Мартине было нечто такое, что делало
эту девушку, с которой я познакомился всего несколько часов назад, странно
близкой мне, я чувствовал себя с ней так хорошо и  просто,  как  будто  мы
были знакомы тысячу лет...
     Я проснулся от острого  ощущения  опасности  и  первое,  что  увидел,
открыв глаза, был направленный мне в лицо ствол пистолета,  поблескивающий
синевой вороненой стали в свете раннего утра, проникающего  сквозь  тонкую
занавесь огромного  окна.  "Геклер  и  Кох",  18-зарядный,  калибр  девять
миллиметров", - автоматически отметил мой мозг.
     За рукоятку пистолета держался  рослый  тип  с  неприятным  бульдожим
лицом. У двери стоял второй, моложе, с тонкими усиками на бледном лице.  В
нем я узнал одного из посетителей  Музея  кораблей  викингов.  Может,  они
пришли оштрафовать меня за нарушение порядка в общественном месте? Не было
никаких шансов выбить оружие или  нанести  эффективный  удар.  Я  медленно
повернул голову. Мартины в