ся  у  тебя  в  двадцать
один ноль-ноль.
     - Трубить "Большой сбор"?
     - Нет, только наша пятерка. Обеспечь пиво.
     - Ладно, все будет по высшему классу.
     Подобные "сборы" у нас практиковались уже давно. Еще в  начале  нашей
трудовой деятельности, когда многие  закладывали  лишь  фундамент  будущих
блестящих карьер, вскоре после выпуска из школы, кому-то из нашей компании
пришла в голову идея, что кроме  официальной  структуры  неплохо  было  бы
организовать нечто вроде мушкетерского клуба или американской студенческой
корпорации "фи-бета-каппа". Начальство, конечно,  знало  об  этой  "тайной
организации", но смотрело на нее снисходительно, видя во  всем  лишь  игру
еще не перебродившего воображения, молодую романтику,  избыток  юных  сил.
Имея в наших рядах  двух-трех  осведомителей,  регулярно  докладывающих  о
"состоянии умов", можно было особенно не беспокоиться, а при необходимости
- использовать факт создания  группировки  как  дополнительный  компромат,
решили в высоких сферах. Начальство всегда чувствует себя спокойнее, когда
знает за подчиненными кое-какие грешки, когда  в  сейфе  лежат  надлежащим
образом оформленные бумаги, при помощи которых  можно,  если  понадобится,
охладить чью-то буйную голову или поставить на место не по  чину  дерзкого
сотрудника. И руководство не беспокоилось, тем более, что очень скоро  вся
деятельность "клуба" свелась к более-менее  регулярным  попойкам,  ставшим
чуть ли обязательным свидетельством благонадежности  в  конце  семидесятых
годов. Пили "вожди" на праздничных приемах и юбилеях, во время  охотничьих
и других развлечений, пили комсомольские "вожаки" на молодежных слетах и в
юношеских  лагерях  на  ЮБК  и  черноморском   побережье   Кавказа,   пили
новоиспеченные  кандидаты  и  доктора  на  банкетах   по   случаю   защиты
диссертаций, пила вся страна на  субботниках,  официальных  и  религиозных
праздниках,  свадьбах,  похоронах,  именинах  и  крестинах,   встречах   и
проводах, благо колхозам  и  совхозам  разрешили  для  укрепления  бюджета
производить спиртное, и  на  прилавках  магазинов  появились  бесчисленные
бутылки с красочными этикетками и  поэтическими  названиями:  "Солнцедар",
"Южное", "Жемчужина степи", всяческие "Букеты" и "Троянды", представлявшие
варианты  знаменитых  "чернил"  или  "Плодово-выгодного",  как   окрестили
постоянные потребители "Плодово-ягодное", высчитав, что именно в этом вине
содержится больше всего алкоголя на единицу стоимости. Пили и мы.
     Но начальство знало не все,  сказалась  профессиональная  подготовка.
Под "крышей" клуба сплотилась  тесная  группка  единомышленников,  всерьез
решивших держаться друг за друга, причем, не только ради  устойчивости  во
время возвращения домой в пьяном виде. И это неформальное, как сказали  бы
сейчас, объединение  продолжало  успешно  существовать  и  выполнять  свои
функции. Мы знали, что можем положиться друг на друга во всем и до  конца,
несмотря на то, что  никаких  ритуалов,  "клятв  на  крови"  и  письменных
обязательств у нас не было. Была настоящая, что называется мужская дружба,
хотя  среди  нас  были  и  две  женщины.  Несколько  раз  нам  приходилось
объединить усилия, чтобы помочь какому-либо члену кружка, и  эффективность
такого объединения была проверена на практике. В  тех  случаях,  когда  не
удавалось обходиться только нерабочим временем - совместными "турпоходами"
во  время  отпуска  или   неделями   длящимися   вечерними   преферансными
"пульками", приходилось, очень осторожно и  деликатно,  чтобы  не  вызвать
подозрений в чем-то большем, чем обычная, завязавшаяся еще в  студенческие
времена дружба, добиваться разрешения работать в группе. Пока все  сходило
гладко.
     Мы собрались у Гриши, как и было условлено, в  девять  вечера.  После
обмена обычными приветствиями и самыми общими  новостями,  я  взял  слово.
Через десять минут на лицах моих друзей появилось разнообразное по  форме,
но одинаковое по смыслу выражение, поразительно напоминающее то, которое я
увидел в зеркале, когда вернулся домой после собрания вожаков Организации.
Это  была  странная  смесь  недоверия  и  тревоги,  в  которой   последний
ингредиент  постепенно  рос,  вытесняя  все  остальное.   Первым   нарушил
наступившее было молчание хозяин квартиры, Ратманов.
     - Ты не думаешь, Джек, что это липа?
     Как и было у нас принято, он назвал меня псевдонимом,  выбранным  для
данного дела.
     -  Не  думаю.  Конечно,  известны  и  более  дорогостоящие  и   тонко
задуманные  мероприятия  по  дезинформации.  Достаточно   вспомнить,   как
англичане обманули немцев  во  время  войны,  подбросив  им  труп  офицера
британского   флота,   в   карманах   которого    находились    документы,
"неопровержимо" свидетельствовавшие о  планах  высадки  союзных  войск  на
побережье Сицилии, какие тогда строили  ложные  аэродромы  и  причалы.  Но
зачем  в  данном  случае  Организации  затевать  такую  сложную   игру   с
одним-единственным нашим сотрудником? И не самым  влиятельным,  замечу  со
всей скромностью.
     - Того офицера тоже нашел обычный патруль береговой охраны, а  дальше
"деза" пошла естественным путем.
     Как всегда, замечание Васи Кившенко било в самую точку. Глядя  в  его
голубые  наивные  глаза,  обманувшие  стольких  людей  своим  простодушным
выражением, на всю его невысокую, склонную к полноте фигуру,  на  округлые
руки с удивительно белой кожей,  что  часто  встречается  у  рыжих,  руки,
которые, как пришлось испытать  на  себе  многим,  превращались  в  случае
необходимости в стальные клещи, я пытался  найти  достаточно  убедительные
слова, чтобы заставить моих друзей почувствовать всю  степень  серьезности
положения. Помощь пришла ко мне с неожиданной стороны.
     - Уровень правдоподобия  и  масштабы  возможных  последствий  требуют
принять в качестве  рабочей  гипотезы,  что  все  изложенное  является  не
дезинформацией,  а  реальным  планом.  -  Клава  писала  диссертацию  и  в
последнее время даже в дружеском кругу выражалась гладкими фразами, каждая
из которых содержала законченную мысль.
     - И,  заметьте,  как  удачно  выбран  объект,  -  тихо  сказал  Павел
Владимирович. - Катастрофа восемьдесят шестого года настолько травмировала
психику людей, что  любой  намек  на  возможность  повторения  чего-нибудь
такого подействует в десятикратном размере. Паника будет работать на  них.
Вот ведь хитрые сволочи! - Он был не  старше  любого  из  нас  по  чину  и
должности и нашего возраста, даже младше  Гриши,  но  после  того,  как  в
первый день знакомства сухо заявил Васе, фамильярно назвавшего его Пашкой:
"Меня зовут Павел Владимирович", мы обращались к нему только  по  имени  и
отчеству, как ни злился он потом, особенно, когда мы так представляли  его
знакомым девушкам.
     - Вся мировая общественность будет взбудоражена. Вполне возможно, что
правительство таких стран, как Англия и Норвегия, не говоря  уж  о  близко
расположенных Польше, Болгарии, Румынии, будут склонны принять  требования
шантажистов. Если  наши  станут  демонстрировать  твердость,  Запад  может
отказать в экономической помощи... Черт, вот каша заваривается! - Кажется,
Гриша, первый высказавший предположение, что это  "липа",  теперь  начинал
рассуждать совсем иначе.
     Пока лишь наш бледный красавец, кудрявый Аполлон, Мгер не произнес ни
слова. Он молча, со  странным  выражением  удивления  переводил  взгляд  с
одного на другого, пока не уставился на меня.
     - Ребята, а я-то думал: зачем им столько противогазов? Понимаете,  на
днях пришло сообщение - под Баку захватили и разграбили армейский склад со
средствами   противохимической   и   радиационной   защиты.   Ну,   ладно,
противогазы, этот товар в Ирак продают, курдам,  да  и  в  Турции  на  них
большой спрос, там жители боятся, что Хуссейн развяжет химическую войну. А
противорадиационные костюмы им зачем? Омоновцы атомных бомб  пока  еще  не
применяют! Теперь понятно... И дозиметров нахватали...
     Мы переглянулись.
     - Мальчики, постойте, а может... Может,  не  надо,  а?  Может,  лучше
всего доложить начальству? Может, они смогут... - Клава сбилась со  своего
гладкого стиля и заговорила, взволнованно путаясь и повторяя слова. Видно,
сообщение Мгера подействовало на ее воображение.
     - Теперь в совсем  другом  свете  выглядят  слухи  о  новых  авариях,
периодически возникающих в Городе. Понимаете, вдруг люди начинают  звонить
друг другу и сообщать: какой-то  знакомый  кому-то  сказал...  Запасайтесь
водой, закрывайте форточки и так  далее.  Причем,  происходит  это  обычно
ночью или поздним вечером, когда психика человека наиболее уязвима,  когда
он менее способен к трезвой оценке ситуации. - Я умолк, а через  несколько
секунд заговорил снова Гриша Ратманов.
     -  Ясно,  они  стараются  поддержать  высокую   напряженность   среди
населения. В таких условиях легче заставить противоположную сторону  пойти
на уступки. Когда толпы людей начнут  штурмовать  вокзалы,  а  по  дорогам
потекут сотни тысяч беженцев, руководству будет не до того,  чтобы  тянуть
время и торговаться.
     - Если никто не сомневается в реальности  угрозы,  -  овладела  собой
Клава, - то надо переходить к выработке плана ответных мероприятий.
     - Достаточно ли у нас информации, чтобы мы  могли  начать  конкретные
действия? - спросил Вася. - Ведь иначе придется действовать наугад, а  это
заставит нас распылять и без того скудные силы.
     - Разрабатывать план следует на основании того, что нам уже  известно
наверняка. Детали будут уточняться по мере поступления новых сведений. Как
только выяснится, что можно сделать  решительный  шаг,  надо  действовать.
Сразу же и в полную силу. Главное - не  дать  им  возможности  догадаться,
откуда мы получаем сведения. Если это случится, они  либо  уйдут  на  дно,
либо начнут лепить нам "дезу".
     - Мгер прав. Любое наше действие должно быть так замаскировано, чтобы
иметь вид направленного совсем в другую сторону, либо, в  крайнем  случае,
оправдываться сведениями,  якобы  полученными  из  других  источников,  не
наводящих на Джека.
     - Тут, Вася, тебе и карты в руки!
     - Джек, повтори, пожалуйста, основные известные нам факты.  А  потом,
если никто не возражает, распределим роли. Каждый получит свой  участок  и
задание на ближайшее время. Это и будет наш план,  большего  пока  сделать
нельзя.
     - Павел Владимирович прав, - согласился  я.  -  Итак,  повторяю:  нам
известно, что мощная преступная группировка, именующая себя  Организацией,
намеревается шантажировать правительство и  вообще  всех,  от  кого  будет
зависеть  выполнение  их  требований,  угрозой  взрыва  реакторов  атомной
станции. Для наибольшего психологического эффекта они выбрали станцию, где
уже произошла однажды самая большая катастрофа, вызвавшая панику  во  всем
мире. Чтобы быть готовыми подкрепить свои угрозы реальными действиями, они
собираются захватить станцию и организовывают специальный  ударный  отряд,
который будет оснащен по последнему слову техники и соответственно обучен.
Раздобыть технику они рассчитывают в "горячих точках",  а  частично  -  за
границей. Но главным образом - на  наших  армейских  складах,  как  делают
большинство  боевиков,  участвующих  в  межнациональных  конфликтах.  Этим
Организация  надеется  замаскировать  истинную  цель  своей  операции.   В
настоящее время они собирают  людей  и  деньги,  вырабатывают  требования.
Часть этих требований будет, вероятно, иметь политический характер  -  они
рассчитывают привести к власти своих  ставленников.  Организация  намерена
осуществлять постоянный контроль и давление при помощи  своей  вооруженной
охраны, которая будет дежурить на станции вахтовым методом, подобно  тому,
как это сейчас делает обслуживающий персонал. Укрепив  свои  позиции,  они
надеются последовательно захватить и другие АЭС, постепенно расширяя  зону
своего влияния. В перспективе они собираются  диктовать  свою  волю  всему
миру. - Я замолчал,  чувствуя,  как  фантастически  звучат  мои  последние
слова.
     - В этом пункте их плана содержится слабое  звено,  -  заметил  Павел
Владимирович. - Одно  дело  найти  несколько  сот  отчаянных  головорезов,
готовых на все, и захватить станцию,  и  совсем  другое  -  быть  готовыми
взорвать весь шарик. Такое мероприятие не под силу горстке сумасшедших,  а
чем шире круг вовлеченных в него, тем более они, в среднем, приближаются к
нормальным людям, которые на такое не  пойдут.  Идея  просто  растворится,
выдохнется, как выдохлась идея  коммунизма,  перейдя  из  голов  Маркса  и
Энгельса, из голов  кучки  фанатиков-революционеров  в  головы  миллионов.
"Гладко было на бумаге..."
     - Ты, вероятно, прав. Однако, дров они  могут  наломать  много.  Если
воспользоваться твоим же примером, то вспомни, сколько миллионов  погибло,
прежде чем идея коммунизма "выдохлась", как ты  говоришь.  Надо  учитывать
развитие техники.  Пещерный  человек  мог,  сойдя  с  ума,  убить  дубиной
двоих-троих  соплеменников.  Современный,  вооруженный  автоматом  маньяк,
укладывает  людей  десятками,  подложив  бомбу  в  самолет,  убивает   уже
сотнями... А если такой дорвется до ядерного оружия?
     - Ребята, не будем вести академическую дисскусию.  "Наши  цели  ясны,
пути определены, за работу, товарищи!" -  проснулся  в  Грише  трибун,  но
старый  лозунг,  которым  мобилизовал  массы  на  строительство  "светлого
будущего" один из "вождей" прошлого, звучал: как всегда, юмористически.
     Мы быстро распределили роли. Я не  мог  надолго  уезжать  из  Города,
поэтому южный участок, где ожидалась концентрация боевиков и где  возможны
были решительные их действия, поручили постоянно  там  работающему  Мгеру,
дав ему в помощь Клаву, которая находилась в отпуске по случаю  завершения
диссертации. Эта парочка еще с тех времен, когда мы вместе учились в одной
группе на втором отделении "Вышки", была неравнодушна  друг  к  другу,  но
тогда  у  них  что-то  не  сладилось.  Мгер  обзавелся  семьей,  а   Клава
погрузилась в науку. Но после того,  как  жена  и  дочь  Мгера  погибли  в
Сумгаитской резне, я стал замечать, что  он  как  будто  тянется  к  своей
старой привязанности, ищет у нее утешения  и  сочувствия.  В  свои  частые
приезды в Москву по долгу службы или  по  личным  делам  Мгер  обязательно
встречался с Клавой, и они много времени проводили  вместе...  Не  я  один
замечал это, и все мы от души желали им счастья,  хоть  и  позволяли  себе
иногда  по-дружески  подтрунивать  над  ними.  Вот  и  сейчас  Гриша  стал
прозрачно намекать на их особые отношения, на  то,  что  блондинки  всегда
пользовались на  юге  успехом...  Мы  его  нейтрализовали,  поручив  самую
неприятную работу - подготовить доклад  начальству  на  тот  случай,  если
понадобится  прибегнуть  к  задействованию  крупных  сил  раньше,  чем  мы
рассчитывали. Ратманов пытался  отвертеться,  но  после  того,  как  Клава
заявила,  что  только  у  него  есть  чувство  меры  и  литературный  дар,
необходимые для выполнения такой задачи, согласился.
     - Мне говорили, что в профиль я  похож  на  Данте,  -  повернулся  он
боком, демонстрируя свой мефистофельский нос, - как ты считаешь, Клавочка?
     - Даже на Сирано, - явно преувеличивала Клава. - Но твоя  сила  не  в
этом.
     - А в чем же? - насторожился Гриша, чувствуя подвох.
     - У тебя почерк  хороший,  -  безжалостно  заявила  Клава-Диана,  или
Клавдиана, как прозвал ее Мгер за маленькую грудь еще после первого нашего
совместного посещения пляжа. Гриша изобразил обиду и  окунул  свой  нос  в
стакан с пивом.
     Самый организованный из нас, Павел Владимирович, взялся  осуществлять
координацию действий и корректировку плана, а  Вася  Кившенко  должен  был
собирать всю  информацию,  все  факты,  которые  могли  касаться  замыслов
противника.  Он  как-то  умел  располагать  к  себе  людей,  его   обаянию
поддавались  самые  нелюдимые  архивариусы  и  сварливые  бухгалтеры,   по
обрывкам случайных бесед в курилках  он  был  способен  составить  цельную
картину самых секретных дел, добывать сведения, закрытые  самыми  строгими
грифами, спрятанные за семью замками. Его способности в этом  граничили  с
ясновидением, хотя и основывались всегда на  почве  реальных  данных.  Мне
предстояло по-прежнему работать в  "логове  врага",  играть  роль  эдакого
Штирлица.
     Занявшись привычным делом, мы как-то незаметно вновь  обрели  обычную
уверенность и  профессиональное  спокойствие  перед  лицом  опасности.  Во
всяком случае, внешне это выглядело именно так. К одиннадцати часам, допив
пиво и съев все бутерброды,  мы  начали  расходиться.  Связь  решено  было
поддерживать через Павла Владимировича. Уже  в  прихожей  ко  мне  подошел
Вася.
     - Скажи, они действительно  могут  осуществить  задуманную  угрозу  и
взорвать реактор?  -  тихо,  чтобы  не  слышала  Клава,  занятая  шутливой
перебранкой с Ратмановым,  который  отказывался  проводить  ее  до  метро,
спросил он. Я вспомнил лицо "человека в красном халате", которого знал под
именем Антона. Физическая и духовная сила, сквозившая во всем его  облике,
невольно  внушала  уважение  и   казалась   несовместимой   с   чудовищной
жестокостью задуманного. В моей памяти всплыли  спокойные  светлые  глаза,
изогнутые в чуть  насмешливой  улыбке  твердые  губы...  Да,  такой  может
сделать многое, может бросить вызов всему свету, самому  Богу.  В  нем  не
было часто встречающейся у  "блатных"  истеричности,  только  безграничная
уверенность в своем праве и своей способности осуществить  любое  желание,
руководствуясь только личной волей, быть свободным. Свободным от всего.
     - Да, - ответил я так же тихо. Вася нахмурился, и его лицо  приобрело
несвойственное ему суровое выражение.



                                    23

                                        Живет моя отрада в высоком терему.
                                                    Русская народная песня

     Совещание, на которое меня вызвали в Москву,  закончилось  через  три
дня, и я возвратился в Город, становившийся  местом  моего  пребывания  на
неопределенное время. Меня ждало письмо  от  Вероники.  Бесхитростные,  не
очень грамотные строки были полны  такой  неподдельной  грусти  и  желания
встречи, что я воспользовался затишьем в моей официальной  деятельности  и
взял краткосрочный отпуск. Приближался "бархатный сезон", и если бы не мое
привилегированное положение, мне ни за что не взять бы билета.
     Вероника загорела и посвежела, ее тетка,  вкусив  благ,  доставляемых
прикосновением к "высшим сферам",  стала  покладистее.  Она  всецело  была
поглощена сложной интригой, которую затеяла в компании  с  новой  знакомой
против  обитательниц  соседнего   санатория.   Ей   нравилось   изображать
"гранддаму", знавшую лучшие  времена,  туманно  намекать  на  свое,  якобы
высокое, происхождение, фыркать по поводу  манер  посетительниц  столовой.
Словом, дуэнья играла герцогиню  в  изгнании  и  поэтому  смотрела  сквозь
пальцы на наши с Вероникой длительные совместные прогулки и не  стремилась
сопровождать нас во время вылазок в горы.
     Теплое море, бездонное синее небо, пронизанное солнечным  светом  или
наполненное  белоснежными  громадами  облаков  днем,  и   бархатно-черное,
усеянное непривычно большими и яркими звездами ночью, запахи и, если и  не
"немыслимых",  как  в  стихотворении  Гумилева,  то,  во  всяком   случае,
незнакомых в средней полосе трав, цветов и деревьев,  а  самое  главное  -
законное безделье способствовали, как всегда, повышению  сексуальности,  и
мы с Вероникой во всю использовали это  обстоятельство,  отбросив  обычные
условности и так называемые "приличия". Через неделю после  моего  приезда
мы выглядели, несмотря на  отличное  питание,  как  марафонцы  на  финише.
Впрочем, остальные обитатели нашего и окрестных санаториев вели себя точно
так же, ес