ете?
   - Я услышала что-то вроде выстрела. Я еще  только  дремала.  Я  поднялась
наверх узнать, в чем дело. - Фей очень быстро проговорила  эти  слова  тихим
голосом, и ей снова не хватило воздуха. Казалось,  она  старается  -  словно
усилием воли можно подчинить себе кровь и нервы - согнать  с  лица  залившую
его краску. - Вы должны простить меня, - сказала она. - Я только что увидела
то, чего прежде не замечала.
   - Вы что-то увидели?
   - Да. Что.., произошло?
   - Марион увидела что-то в окне, и это испугало ее. Она выстрелила.
   - Это был грабитель?
   - Ни один грабитель на свете не смог бы испугать Марион. Ее  не  назовешь
слабонервной. Кроме того...
   - Пожалуйста, расскажите мне, что произошло!
   - Окна в ее комнате... - Майлс отчетливо  представил  себе  эту  комнату:
голубые с золотыми узорами занавески,  желтовато-коричневый  ковер,  большой
платяной  шкаф,  туалетный  столик  с  зеркалом,  мягкое  кресло  у  камина,
расположенного у той же стены, что и дверь. - Окна в ее комнате находятся на
высоте более пятнадцати футов над землей. Под ними нет ничего, кроме гладкой
стены, задней стены библиотеки. Не могу себе представить, как грабитель смог
бы забраться по ней.
   Вода начала закипать. Перед мысленным взором  Мацдса  появились  пылающие
буквы слова "соль" - он совершенно забыл про соль. Майлс бросился к кухонным
шкафчикам и отыскал банку. Профессор Риго  говорил  о  щепотке  соли,  и  он
попросил его только нагреть воду, а не кипятить  ее.  Майлс  бросил  немного
соли во вторую кастрюлю: в первой вода уже кипела вовсю.
   Казалось, Фей Ситон едва держалась на ногах.
   У кухонного стола стоял стул. Фей, уцепившись за  спинку,  опустилась  на
него. Она сидела, не глядя на Майлса, слегка выставив вперед колено, и плечи
ее были напряжены.
   Следы укусов острых зубов в тех местах, где из него высасывали кровь...
   Майлс повернул кран газовой плиты, погасив огонь. Фей Ситон вскочила.
   - Я.., мне очень жаль! Могу я вам помочь?
   - Нет! Отойдите!
   И вопрос, и ответ, которыми они обменялись  в  тишине  кухни,  прозвучали
так, что все стало ясно без слов.
   Майлс сомневался, что дрожь в руках прошла и  он  способен  управиться  с
кастрюлями, но все-таки рискнул подхватить их с плиты.
   - Профессор Риго сейчас там, правда? - тихо спросила Фей.
   - Да. Отойдите же в сторону, прошу вас.
   - Вы.., вы верите тому, что я сказала вам вечером? Верите?
   - Да, да, да!  -  закричал  он.  -  Но,  ради  Бога,  посторонитесь!  Моя
сестра...
   Из кастрюли выплеснулся кипяток. Фей Ситон стояла,  прижавшись  спиной  к
краю стола; она отбросила свою манеру робко держаться в тени и, тяжело дыша,
величественно выпрямилась во весь рост.
   - Так продолжаться не может, - сказала она.
   Майлс не смотрел ей в глаза, он не осмеливался. Внезапно у него  возникло
почти непреодолимое желание обнять ее.  Так  поступал  Гарри  Брук,  молодой
Гарри, умерший и ставший прахом. А сколько было других, в тех  благополучных
семьях, в которых она жила.
   А тем временем...
   Не взглянув на нее, он вышел  из  кухни.  В  начале  коридора,  у  кухни,
находилась лестница, по которой можно  было  подняться  в  верхний  коридор,
сразу к комнате Марион. Держа  в  руках  кастрюли,  Майлс  осторожно  одолел
освещенные лунными лучами ступеньки. Дверь в комнату Марион была уже на дюйм
приоткрыта, и он едва не налетел в дверном проеме на профессора Риго.
   - Я шел, - сказал Риго, и его английское  произношение  впервые  не  было
безупречным, - чтобы узнать, почему вы так замешкались.
   Что-то в выражении его лица заставило сердце Майлса сжаться.
   - Профессор Риго! Она не?..
   - Нет, нет, нет! Я добился так  называемой  реакции.  Она  дышит,  и  мне
кажется, что у нее уже не такой слабый пульс. Из кастрюль  выплеснулась  еще
порция кипятка.
   - Но я не могу сказать, надолго ли улучшилось ее состояние. Вы  позвонили
врачу?
   - Да. Он уже едет сюда.
   - Хорошо. Дайте мне эти котелки. Нет, нет и нет! - заявил профессор Риго,
начиная нервничать. - Вы не войдете в комнату.  Когда  человека  выводят  из
состояния транса, это зрелище не из приятных, и, кроме того, вы  будете  мне
мешать.
   Он взял кастрюли и поставил их на пол за дверью. После чего захлопнул  ее
перед Майлсом.
   Майлс отступил назад. Тон Риго  -  люди  не  говорят  так,  если  считают
положение больного безнадежным, - немного  укрепил  жившую  в  нем  безумную
надежду. Лунные лучи уже иначе падали из окна  в  конце  коридора,  и  Майлс
вскоре понял почему.
   У этого окна стоял доктор Гидеон Фелл и курил пенковую трубку. Ее красное
мерцание отражалось в стеклах очков, а дым окутывал окно призрачным туманом.
   - Знаете, - заметил доктор Фелл, вынув трубку изо  рта.  -  Мне  нравится
этот человек.
   - Профессор Риго?
   - Да. Мне он нравится.
   - Мне тоже. И, Господи, как я ему благодарен!
   - Он прагматик, настоящий прагматик. Которыми, - виновато  сказал  доктор
Фелл, яростно пыхтя трубкой, - мы с  вами,  боюсь,  не  являемся.  Настоящий
прагматик.
   - И тем не менее, - заметил Майлс, - он верит в вампиров.
   Доктор Фелл прочистил горло:
   - Да. Именно так.
   - Давайте обсудим это. Что думаете вы?
   - Мой дорогой Хэммонд, - ответил доктор Фелл, раздувая щеки  и  энергично
тряся головой, - будь я проклят, если могу сейчас ответить  на  ваш  вопрос.
Это-то меня и угнетает. До событий нынешней ночи, - он кивнул в  направлении
спальни Марион, - до событий нынешней ночи, разрушивших все мои  построения,
мне казалось, что передо мною забрезжил довольно  яркий  свет  в  той  тьме,
которая окутала убийство Говарда Брука.
   - Да, - сказал Майлс, - я так и подумал.
   - О, вот как?
   - Когда я повторял вам то, что рассказала мне Фей об  убийстве  на  крыше
башни, на вашем лице несколько раз появлялось выражение,  способное  вселить
страх в любого. Ужас? Не знаю! Что-то вроде этого.
   - О, правда? - спросил доктор Фелл. В его трубке мерцал огонь. - Да,  да!
Я помню! Но меня ужаснула не мысль о злом духе. Я подумал о мотиве.
   - Мотиве убийства?
   - О нет, - сказал доктор Фелл. -  Но  приведшем  к  убийству.  О  мотиве,
непревзойденном по гнусности и жестокости... - Он  помолчал.  В  его  трубке
по-прежнему мерцал огонь. - Как вы считаете, мы можем  сейчас  поговорить  с
мисс Ситон?

Глава 11

   - С мисс Ситон? - резко переспросил Майлс. Сейчас он ничего  не  смог  бы
сказать о выражении лица доктора Фелла. Это лицо, казавшееся в лунном  свете
широкой, бледной маской, окутывал дым, проникавший в легкие Майлса. Но он не
мог ошибиться относительно ненависти, зазвучавшей в  голосе  доктора  Фелла,
когда тот говорил о мотиве, приведшем к убийству.
   - С мисс Ситон? Полагаю, что можем. Она сейчас внизу.
   - Внизу? - переспросил доктор Фелл.
   - Ее спальня находится внизу. - Майлс объяснил положение дел, рассказал о
событиях этого дня. - Это одна из самых приятных комнат в  доме,  ее  только
что отремонтировали, даже краска еще до конца не просохла. Но мисс Ситон  не
спит и в состоянии побеседовать, если вы  это  имеете  в  виду.  Она..,  она
слышала выстрел.
   - В самом деле?
   - По правде говоря, она поднялась наверх и заглянула  в  комнату  Марион.
Что-то очень сильно расстроило ее, и она не совсем.., не совсем...
   - Пришла в себя?
   - Можно назвать это так.
   И в этот момент  Майлс  взбунтовался.  В  человеческой  природе  заложена
способность быстро оправляться  от  потрясений,  и  теперь,  когда,  по  его
мнению, жизнь Марион была вне опасности, ему казалось, что все  возвращается
на круги своя, а следовательно, здравому смыслу пора вырваться  из  темницы,
куда его заключили.
   - Доктор Фелл, - сказал он,  -  не  будем  поддаваться  гипнозу.  Давайте
избавимся от злых чар, которыми опутали нас вампиры и ведьмы Риго. Признавая
- даже признавая,  -  что  добраться  до  окна  комнаты  Марион  чрезвычайно
трудно...
   - Мой дорогой друг, - ласково сказал доктор Фелл, - я знаю, что никто  не
забирался туда. Взгляните сами!
   И он показал на окно, у которого они стояли.
   Это было обычное подъемное окно, в отличие от большинства  окон  в  доме,
являвшихся  створчатыми,  во  французском  стиле.  Майлс  распахнул  его  и,
высунувшись наружу, взглянул налево.
   Свет из четырех окон комнаты Марион, два из которых были  открыты,  падал
на бледно-зеленый задний фасад  дома.  Под  ними  находилась  гладкая  стена
высотою пятнадцать футов. Внизу располагалась клумба, о  которой  он  совсем
забыл. Земля  на  этой  еще  не  засаженной,  недавно  политой  клумбе  была
тщательно вскопана и разрыхлена, так что даже кошка не могла  бы  пройти  по
ней, не оставив следов.
   Однако Майлс с яростной настойчивостью продолжал гнуть свою линию.
   - Я по-прежнему предлагаю, - объявил он, - не поддаваться гипнозу.
   - Как это?
   - Да, нам известно, что Марион выстрелила. Но как  мы  можем  утверждать,
что она выстрелила в то, что находилось за окном?
   - А-а-а! - фыркнул доктор Фелл, и табачный дым как-то весело устремился к
Майлсу. - Мои поздравления, сэр. Вы начинаете приходить в себя.
   - Мы ничего не знаем. Мы сделали выводы  исключительно  потому,  что  все
произошло сразу после дурацкого разговора о лицах за окнами. Не естественнее
ли предположить, что Марион стреляла в  нечто,  находившееся  в  комнате?  В
нечто, появившееся перед ее кроватью.
   - Да, - согласился доктор Фелл, и его голос звучал очень серьезно, -  это
так. Но разве  вы  не  видите,  мой  дорогой  сэр,  что  ваше  предположение
нисколько не приближает нас к решению проблемы?
   - Что вы имеете в виду?
   -  Что-то,  -  ответил  доктор  Фелл,  -  испугало  вашу  сестру.  И  без
своевременной помощи Риго напугало бы ее  до  смерти,  в  буквальном  смысле
этого выражения.
   Доктор Фелл говорил медленно, с горячностью,  подчеркивая  каждое  слово.
Его трубка погасла, и он положил ее на подоконник  открытого  окна.  Он  был
очень серьезен, и даже присвист его дыхания стал слышнее.
   - Я хотел бы, чтобы вы  на  минуту  задумались  над  смыслом  моих  слов.
Насколько я понял, ваша сестра не относится к категории нервных женщин?
   - Господи, нет! Доктор Фелл колебался.
   - Позвольте мне, - он громко прочистил горло, - высказаться яснее. Она не
является одной из тех женщин, которые говорят, будто с нервами у них  все  в
порядке и  смеются  над  суевериями  при  свете  дня,  а  в  ночной  темноте
испытывают совсем другие чувства?
   Майлсу живо припомнился один случай.
   - Когда я лежал в госпитале, - сказал Майлс, -  Марион  и  Стив  навещали
меня так часто, как только могли (оба они - прекрасные люди), и  шутили  или
рассказывали  всякие  истории,  которые,  по  их  мнению,  могли   бы   меня
позабавить. В  одной  из  таких  историй  фигурировал  дом  с  привидениями.
Приятель Стива (жениха Марион) узнал об этом доме, когда служил в гвардии. И
они отправились туда целой компанией.
   - И чем это кончилось?
   - Видимо, они действительно столкнулись с чем-то необычным,  с  какими-то
аномальными явлениями, не слишком приятными. Стив честно  сознался,  что  он
струхнул, и то же самое произошло с  одним-двумя  членами  их  компании.  Но
Марион лишь искренне забавлялась.
   - Черт побери! - тихо проговорил доктор Фелл. Он поднял погасшую трубку и
сразу же положил ее обратно на подоконник.
   - Тогда я снова попрошу вас, - серьезно сказал доктор Фелл, -  вспомнить,
что произошло сегодня вечером. На вашу сестру не было совершено  физического
нападения. Все указывает  на  нервный  шок,  который  она  испытала,  увидев
что-то, очень ее испугавшее. Теперь предположим, - рассуждал доктор Фелл,  -
что в происшедшем нет ничего сверхъестественного.  Предположим,  к  примеру,
что я хочу  напугать  кого-то,  изображая  привидение.  Предположим,  что  я
облачаюсь в какое-то  белое  одеяние,  мажу  нос  фосфоресцирующей  краской,
просовываю голову в окно и  громогласно  произношу:  "Буу!"  -  обращаясь  к
компании старушек в пансионе Борнмута.
   Возможно, они вздрогнут. Возможно, они подумают,  что  у  милого  доктора
Фелла очень необычное чувство юмора. Но испугается ли хотя бы  одна  из  них
по-настоящему? Способен ли кто-нибудь, изображая страшное сверхъестественное
существо, проявить такую огромную изобретательность, повергнуть свою  жертву
в ужас, или  она  всего-навсего  подскочит  от  неожиданности?  Способен  ли
подобный маскарад произвести настолько потрясающее  впечатление,  чтобы  это
вызвало - как в нашем случае -  отток  крови  от  сердца  и  стало  причиной
смерти, как нож или пуля?
   Доктор Фелл смолк, ударяя кулаком по ладони левой руки. Вид  у  него  был
виноватый.
   - Простите меня, - прибавил он, - за мои неуместные шутки и за то, что  я
заставил вас испугаться за сестру. Я этого вовсе не хотел. Но...  Властители
Афин!
   И он развел руками.
   - Да, - сказал Майлс. - Я понимаю. Наступило молчание.
   - Теперь вы видите, - продолжал  доктор  Фелл,  -  что  высказанное  вами
предположение не принесло нам большой пользы. Ваша сестра, будучи  вне  себя
от ужаса, во что-то выстрелила. Это что-то могло находиться  за  окном.  Оно
могло находиться в комнате. Оно могло находиться где угодно. Нас интересует,
что именно ее так сильно испугало?
   Лицо Марион...
   - Вы ведь не клоните к тому, - закричал Майлс, -  что  все  это  натворил
вампир?
   - Я не знаю.
   Поднеся кончики пальцев к  вискам,  доктор  Фелл  взъерошил  гриву  седых
волос, беспорядочно упавших набок.
   - Ответьте мне, - пробормотал он, - существует ли  что-нибудь,  способное
устрашить вашу сестру?
   - Ей действовали на нервы бомбежки и ФАУ. Но это все.
   - Думаю, ФАУ мы можем спокойно исключить,  -  сказал  доктор  Фелл.  -  А
вооруженный грабитель? Или кто-нибудь в этом роде?
   - Могу с уверенностью сказать, что нет.
   - Увидев что-то и приподнявшись,  она..,  кстати,  этот  револьвер  в  ее
руке.., он принадлежит ей?
   - Тридцать второго калибра? О да!
   - И она держала его в ящике ночного столика?
   - Вероятно. Я никогда не обращал внимания на то, где она его держит.
   - Интуиция подсказывает мне, - сказал доктор Фелл,  потирая  лоб,  -  что
необходимо выяснить, какие чувства испытывают и как  на  все  это  реагируют
другие люди.., если, конечно, они люди. Нам следует немедленно  побеседовать
с мисс Фей Ситон.
   Не было необходимости идти и искать ее. Фей, в том же платье, какое  было
на ней вечером, шла к ним. В неверном свете Майлсу показалось, что,  вопреки
своему обыкновению, она очень ярко накрасила губы.
   Ее бледное лицо - совершенно спокойное сейчас - плыло к ним.
   - Мадам, - сказал доктор Фелл,  и  в  раскатах  его  голоса  было  что-то
странное, - добрый вечер.
   - Добрый вечер. - Фей резко остановилась. - Вы?..
   - Мисс Ситон, - представил его Майлс, - это мой старый друг доктор Гидеон
Фелл.
   - О, доктор  Гидеон  Фелл!..  -  Она  на  мгновение  замолчала,  а  потом
заговорила несколько иным тоном:
   - Это вы поймали убийцу в деле о шести кубках?  И  человека,  отравившего
уйму людей в Содбери-Кросс?
   - Ну!.. - Доктор Фелл казался смущенным.  -  Я  старый  недотепа,  мадам,
обладающий, правда, кое-каким опытом по части преступлений...
   Фей повернулась к Майлсу.
   - Я.., хотела сказать вам,  -  ее  голос  звучал,  как  всегда,  нежно  и
искренне, - что вела себя неподобающим образом. Я сожалею об этом. Я была..,
очень расстроена. Я даже не выразила вам  сочувствия  по  поводу  того,  что
произошло с бедной Марион. Могу ли я хоть чем-нибудь помочь?
   Она  нерешительно  направилась  к  дверям  спальни   Марион,   но   Майлс
прикоснулся к ее руке:
   - Вам лучше туда не входить.  Профессор  Риго  сейчас  выступает  в  роли
врача. Он никого не пускает в комнату. Последовала небольшая пауза.
   - Как.., как она?
   - Риго считает, что ей немного лучше, - сказал доктор Фелл. - И возникает
проблема, которую я хотел бы с вами обсудить, мадам. - Он взял с подоконника
трубку. - Если мисс Хэммонд оправится, то полицию, разумеется, мы  оповещать
не будем.
   - Разве?.. - пробормотала Фей. Она стояла в  призрачном  лунном  свете  в
этом коридоре у двери спальни, и на ее губах появилась улыбка,  вселявшая  в
душу страх.
   В голосе доктора Фелла появились пронзительные нотки:
   - А вы считаете, что полицию следует поставить в известность, мадам?
   Эта жуткая улыбка, делавшая рот похожим  на  кровавую  рану,  исчезла,  а
вместе с ней и остекленевший взгляд.
   - Я так сказала? Как глупо с моей стороны. Должно быть, я  думала  в  это
время о чем-то другом. Что вы хотите узнать у меня?
   - Ну, мадам! Это простая формальность! Поскольку  вы,  по-видимому,  были
последним человеком, который общался с Марион перед тем,  как  она  потеряла
сознание...
   - Я? Господи, почему вы так решили? Доктор  Фелл  смотрел  на  нее,  явно
озадаченный этими словами.
   - Наш друг Хэммонд, - пробормотал он, - рассказал мне, - доктор прочистил
горло, - о вашем с ним разговоре в библиотеке сегодня  вечером.  Вы  помните
этот разговор?
   - Да.
   - Около  половины  двенадцатого  Марион  Хэммонд  вошла  в  библиотеку  и
прервала вашу беседу. Очевидно, вы сделали ей какой-то подарок. Мисс Хэммонд
сообщила, что у нее тоже есть для вас сюрприз. Она попросила вас пройти в ее
комнату, сказав, что присоединится к вам после того, как поговорит с братом.
- Доктор Фелл снова прочистил горло. - Вы помните это?
   - О да. Конечно!
   - Вероятно, вы туда и отправились?
   - Как глупо с моей стороны! Разумеется, я так и сделала.
   - Прямо в ее комнату?
   Внимательно слушавшая его Фей покачала головой:
   - Нет. Я решила,  что  Марион  хочет  обсудить  с  мистером  Хэммондом..,
какие-то личные проблемы и что это займет некоторое время. Поэтому я пошла в
свою комнату и надела ночную сорочку, халат и шлепанцы. А потом поднялась  в
комнату Марион.
   - Сколько все это заняло времени?
   - Возможно, минут десять или пятнадцать. Марион опередила меня.
   - Что было потом?
   Теперь лунный свет уже не был таким ярким. Ночь пошла на убыль, наступило
время, когда смерть настигает больных или проходит мимо. На  юге  и  востоке
высились дубы и буки леса,  который  был  старым  уже  тогда,  когда  в  нем
охотился Вильгельм Завоеватель; время покрыло глубокими морщинами  их  кору.
Поднимающийся ветер слегка нарушал ночную тишину.  В  лунных  лучах  красный
цвет казался серовато-черным, и именно такого цвета были  шевелившиеся  губы
Фей.
   - Я подарила Марион, - объяснила Фей, - маленький  флакончик  французских
духов. "Жолие" номер 3. Доктор Фелл поднес руку к очкам:
   - А-а-а. Флакончик с красно-золотой этикеткой, который стоит на ее ночном
столике?
   -  Да..,  наверное.  -  Что-то  нечеловеческое  было  в   улыбке,   снова
искривившей ее губы. - Во всяком случае, она поставила его на ночной  столик
возле лампы. Сама она сидела в кресле.
   - А что произошло потом?
   - Подарок был  очень  скромный,  но  Марион,  казалось,  чрезвычайно  ему
обрадовалась. Она дала мне коробку, в которой было чуть ли не четверть фунта
шоколадных конфет. Сейчас коробка у меня в комнате.
   - А потом?
   - Я.., не понимаю, каких слов вы ждете от  меня.  Мы  разговаривали.  Мне
было не по себе. Я ходила по комнате взад и вперед...
   Перед мысленным взором Майлса возникла некая картина.  Он  вспомнил,  как
несколько часов назад, уже покинув  библиотеку,  посмотрел  на  деревья,  на
которые падал свет из комнаты Марион, и увидел скользнувшую по  ним  женскую
тень.
   - Марион спросила меня, почему я веду себя так беспокойно, а я  ответила,
что сама не знаю. Говорила в основном она, рассказывала о  женихе,  брате  и
своих планах на будущее. Лампа стояла на ночном  столике  -  я,  верно,  уже
упоминала  об  этом?  И  флакончик  духов...  Около  полуночи  она  внезапно
прервалась и  сказала,  что  нам  обеим  пора  ложиться  спать.  Тогда  и  я
спустила