свое
поганое  хайло  разевают!  Отморозка  этого  контуженого  прислали!  И   все
по-тихому норовят! Нет чтобы  по-людски,  стрелу  забить,  перетереть,  если
непонятки какие. На худой конец, просто предъяву сделать!
   - Москва, -  понимающе  вздохнул  хозяин,  -  Они  сначала  мочат,  потом
разговаривают.
   - Это все? - эстонец  швырнул  смятый  листок  на  журнальный  столик  из
натурального малахита.
   - Наверняка нет. Я же делал  запрос  только  по  кличке.  Нужна  хотя  бы
фамилия. Похоже, он появился в городе недавно, иначе в базе было  бы  больше
данных. К тому же, если честно, в нашу базу попадают крупицы,  остальное  на
ум идет. Башка - самая надежная база.
   - А сам-то слышал про него?
   - Разумеется. Может, кофе? У меня хороший, натуральный, прямо из Уругвая.
   - Давай. Я покурю здесь?
   - Конечно.
   Хозяин скрылся на  кухне.  Тайм-аут  на  кофе  он  взял  умышленно,  дабы
собраться с мыслями. Про Бетона он впервые услышал сегодня утром, от  самого
Алика Камаева, попросившего навести справки о  Гене  по  милицейской  линии.
Забраться в "Х-файл" было делом пяти  минут,  поговорить  же  с  народом  не
удалось, весь рабочий день ушел  на  итоговые  совещания.  А  с  трибуны  не
спросишь: "Товарищи офицеры, никто про Бетона не слыхал"? Но ответить сейчас
отрицательно Камаеву он не мог, годами поднимаемый рейтинг обвалится тут же,
на месте. "Мы знаем все, мы профессионалы,  мы  дорогого  стоим".  Фантазия,
развитая на  итоговых  совещаниях,  не  подкачает.  Главное,  обставиться  с
фамилией этого Гены. А то как-то глупо  -  мы  про  него  знаем  все,  кроме
фамилии.
   Кофеварка заурчала, хозяин выключил агрегат, поставил на поднос  кухонный
инвентарь и вернулся в комнату.
   - Прошу... Так на чем мы остановились? Ах Да, Бетон. Фигура, сразу скажу,
интересная. Начну с фамилии, вернее фамилий. Он их тусует, как шулер колоду.
Есть у нас одна версия, ведь сменить фамилию не так-то просто...
   - Что за версия?
   Хозяин поставил чашечку и заговорщически, с тревогой в голосе, ответил:
   - Возможно, за Бетоном стоят московские спецслужбы... Понимаешь?
   - Не совсем.
   - Человек глубокого внедрения...
   - Куда - внедрения?
   - Не задавай идиотских вопросов. Генерал контрразведки или гэбэ не  может
приехать к тому же Кренделю и гнуть пальцы.
   - Почему не может? Приезжали...
   - Это дураки приезжали, которые сейчас либо в Лефортово вшей кормят, либо
на кладбище гноятся. Умные не приезжают. Умные находят  такого  вот  Бетона,
который будет пальцы гнуть, бомбы бросать и прочее, а товарищи из  кабинетов
останутся чистыми, как моча Жириновского!
   - При чем здесь моча Жириновского? - в очередной раз удивился Камаев.
   - Политикой надо интересоваться. Жириновский заявил, что у него моча, как
слеза младенца. Но речь не о нем... Господа из центра задают  направление  и
организуют прикрытие... У нас ведь даже фотографии Бетона нет. Все про  него
слышали, но никто не видел! Чудеса!
   Алик  отхлебнул  кофе,  в  котором  без  труда  узнал  продукцию   малого
предприятия "Буза", подконтрольного Кренделю, и недоверчиво покачал головой.
   - Я сомневаюсь, что Новоблудск мог заинтересовать московских "сюртуков3",
чего им тут ловить?
   - Но ты сам говорил, что воров заинтересовал. Через  Новоблудск  проходит
нефтепровод, это уже немаловажно. Когда на столе пусто, голодные переходят к
объедкам. А на столе уже  давно  пусто...  Ты  помнишь,  кстати,  историю  с
заместителем прокурора города? В начале года?
   - Который с окошка упал?
   - Да, с окошка...  По  слухам,  перед  смертью  он  сильно  интересовался
Бетоном и собирался дать санкцию на арест нескольких человек из его команды.
Но не успел.
   Хозяин слегка плутовал. Заместитель  городского  прокурора  действительно
выпал из окошка, но не по чьей-то  злой  воле,  а  по  собственному  пьяному
раздолбайству. Решил понтонуться перед любовницей и выпить шампанского, стоя
на карнизе. Выпил. Первой с десятого этажа  приземлилась  бутылка,  секундой
позже каскадер. Пресс-служба прокуратуры  подлинные  обстоятельства  смерти,
естественно, сокрыла, представив случившееся  как  покушение,  связанное  со
служебной деятельностью покойного. Так  почему  бы  сейчас  не  использовать
сложившуюся ситуацию? Покойнику, по большому счету, все равно.
   - Из его квартиры пропали документы,  телефон  стоял  на  прослушке.  Это
почерк  спецслужб.  Обычные  бандиты  никогда  бы  не  стали   инсценировать
несчастный случай. Им проще тачку заминировать.
   - Что еще говорят?
   - Бетон хоть и беспределыцик, но с башней дружит.  Крайне  осторожен,  не
исключено,  что  прошел  подготовку  в  закрытых  подразделениях   разведки.
Дисциплина в его  бригаде  железная,  за  ослушание  или  прокол  мгновенная
смерть. Постоянные тренировки, как он называет  -  командно-штабные  учения.
Представь, приезжает Бетон в какое-нибудь место с  секундомером  в  Руках  и
звонит своему заму: "Тревога, ситуация номер два". Это означает - прибыть на
стрелку.  Или  разборку.  Потом  включает  секундомер.  Кто  не  уложился  в
норматив, тонна баксов штрафа. Нет денег, руби  палец.  Мы  нашли  по  весне
несколько трупов с простреленными затылками и  отрезанными  мизинцами.  Есть
данные, что это его люди...
   Вообще-то людей с простреленными затылками находили в городе регулярно  и
не только по весне, но... Какая разница?!
   - И заметь, - продолжал блистать эрудицией  хозяин,  -  братва  обычно  с
ларьков начинает или с барыг мелких, постепенно, так сказать. А  этот  сразу
на топливо замахнулся. Да без надежного  прикрытия  он  бы  и  велосипед  не
заминировал!
   - Возможно, - задумчиво произнес Алик. Теперь история с заказной  статьей
смотрелась несколько в ином свете.  Московские  "сюртуки"  в  погонах  легко
могли дать команду "сюртукам" Новоблудским, чтобы последние  набросились  на
Кренделя.
   Он одним глотком осушил чашку и поднялся.
   - Хорошо, благодарю за кофе. Хозяин проводил гостя,  на  пороге  отечески
похлопал Алика по плечу и улыбнулся:
   - Береги  себя,  время  неспокойное.  Алексею  Максимовичу  мой  нижайший
поклон.
   - Передам, - озлобленно буркнул Камаев. Он быстро сбежал  по  ступенькам,
обогнул дом, перешел улицу и сел в ожидавший его темно-бордовый "опель". (НЕ
РЕКЛАМА!)
   - Кто пил?! - принюхавшись к салонному воздуху, резко спросил  эстонец  у
распластавшихся на заднем сиденье Ирокеза и Челюсти.
   - Никто! Век воли не  видать!  Мы  только  "Спрайт"  трескаем!  -  Ирокез
продемонстрировал темно-зеленую бутылку. - Мнительный  ты  стал,  Алик,  как
дядька Борман.
   - Почему виски шмонит? "Джони Вокером"?
   - Не знаю. Гаишник жало в салон совал, надышал. Ну,  чего  там  по  этому
Бетону?
   Камаев обернулся к своим "воробушкам" и прорычал:
   - Идиоты! Совсем очленели? На хера ломать руки, если человек  раскололся!
Отрихтовали б да отпустили! А теперь, умники, молите Бога, чтоб  вам  бритые
затылки не проломили!
   - Кто?! Этот обрубок, что ли?!
   - Нам сейчас только войны не хватало! Вам, козлам,  что,  плохо  живется?
Давно у пацанов на кладбище не были? Так  вот,  сходите,  навестите.  Заодно
местечко присмотрите. И конный бюст отлить не забудьте!  Я  теперь  за  ваши
пустые чайники фальшивого рубля не дам!
   Он запустил двигатель и, резко крутанув руль, выскочил на дорогу.
   ГЛАВА 3
   - Будьте добры, "Мир беспредела", - Маша протянула в  окошечко  газетного
киоска купюру, получив взамен свежий номер журнала. Она  не  принадлежала  к
числу  поклонниц  бульварного  чтива,  предпочитая  тратить  свою  маленькую
зарплату на более нужные вещи, тем более что журнал стоил совсем не  дешево.
И сегодня она прошла бы мимо киоска, если бы не... Приключение  на  чердаке,
едва не закончившееся плачевно, тем не менее встряхнуло, добавило адреналина
в кровь. Таких "ярких" впечатлений Маша не испытывала ни  разу  в  жизни.  В
детстве она часто представляла себя принцессой, попавшей в плен  к  чудовищу
или демону. Но всегда появлялся отважный рыцарь и спасал ее. Шурик не  очень
походил на рыцаря, но на чердаке  он  держался  достойно,  даже  вися  вверх
ногами. В Маше неожиданно проснулся спящий дух легкого авантюризма, который,
наверное, есть в каждом. "Не влезай, убьет!" Не полезу. Но хоть  прикоснусь.
Хоть посмотрю. Хоть в журнальчике.  Конечно,  Маша  жила  не  в  собственном
идеальном мире, каждый день слышала про бандитов,  но  в  тесный  контакт  с
представителями этой славной профессии пока не входила.  Бог  миловал.  Был,
правда, однажды контакт опосредованный, ее напрямую не задевший. В  больницу
привезли господина с пулей в животе. Операция  длилась  часов  двенадцать  и
завершилась благополучно. Но утром в реанимацию  заглянул  другой  господин,
спокойно подошел к раненому и добил его двумя  выстрелами  в  голову.  Потом
весь медперсонал вызывали в милицию и  выпытывали  приметы  стрелка,  но  их
никто не запомнил, потому что стрелок носил на голове капроновый чулок.
   Обложку "Мира беспредела" украшал оголенный по  пояс  мускулистый  юноша,
разрывающий другому юноше рот, словно Самсон пасть льву. Юноша с разорванным
ртом стоял на коленях, заливая богатый интерьер фонтаном алой крови. Процесс
явно не доставлял  ему  удовольствия,  судя  по  страдальческому  взгляду  и
судорожно сжатьм кулакам. Товарищу сверху, наоборот, процедура нравилась, он
задористо улыбался, обнажая стройный ряд белоснежных зубов. На  ремне  висел
здоровенный пистолет, из заднего кармана брюк  выглядывала  резная  рукоятка
ножа. Несмотря на внушительный арсенал, юноша предпочитал работать  вручную.
Броская надпись под картинкой: "КРОВАВЫЙ ПУТЬ ГЕНЫ БЕТОНА". И  более  мелким
шрифтом внизу: "Новоблудск на пороге новой криминальной войны".
   Маша вздрогнула. Не  от  веселой  картинки,  конечно.  Бетон...  Там,  на
чердаке Саша сказал этим чудовищам, будто статью заказал Бетон. Да-да,  Гена
Бетон. Значит,  он  обманул  ее,  заверяя  после,  что  никакого  Бетона  не
существует, что он выдумал его, лишь бы от них отстали! Боже мой, неужели он
действительно связан с бандитами?
   Маша сунула журнал в сумку, решив прочитать статью в автобусе. Сейчас она
ехала в больницу, но  не  на  дежурство,  а  за  рекомендацией  в  институт.
Накануне она поговорила с Юрием Федоровичем, главврачом. Тот  пообещал,  что
никаких проблем не будет,  и  велел  приехать  завтра  к  одиннадцати  утра.
Хорошая рекомендация нужна была Маше обязательно, без нее  делать  в  Питере
нечего.
   Прочесть статью в переполненном автобусе не удалось -  Маша  едва  смогла
втиснуться в переднюю  дверь.  Когда  она  выскочила  возле  больницы,  часы
показывали без пяти одиннадцать.
   Юрий Федорович  находился  у  себя.  Это  был  грузный  муж  лет  сорока,
страдающий повышенной потливостью и одышкой в силу чрезмерного  курения.  Он
носил тяжелые минусовые очки,  отчего  его  блуждающие  глазки  терялись  на
необъятных просторах лица. Маше он почему-то напоминал  сваренную  луковицу.
Ее сменщица-подружка Ленка, девушка без комплексов, утверждала,  что  скорее
он похож на жирную жабу в очках.
   - Можно, Юрий Федорович? - Маша заглянула в кабинет.
   - Заходи, - в голосе заведующего больницей чувствовалось недовольство,  -
садись. Ты представляешь, нам опять урезают бюджет! Совсем рехнулись! У  нас
из лекарств остались только градусники! Из них половину мы из дома принесли!
Давление человеку померить нечем! А жрать что больные должны? Суп из  рыбьей
чешуи?! Больница, мать его... Название.
   Юрий Федорович достал последнюю сигарету, скомкал пустую пачку, метнул ее
в мусорное ведро, но промахнулся.
   - Что у тебя, напомни?
   - Рекомендация. В институт.
   - Ах, да. Сколько ты у нас?
   - Полгода.
   - Маловато, конечно. Годик хотя бы... Эх, Машенька,  куда  ж  ты  лезешь?
Неужели не видишь, что творится.
   Юрий Федорович исподволь оценил Машины колготки. Настроение его в связи с
этим заметно улучшилось.
   - Я с детства хотела стать  врачом,  -  растерявшись,  Маша  ограничилась
банальной фразой.
   - В Питер собираешься?
   - Да, там у меня отец, поможет.
   - А здесь с кем живешь?
   - Вдвоем с матерью.
   - А замуж?.. - лукаво улыбнулся главврач.
   - Не думала пока. Успею еще.
   - И правильно. С этим торопиться некуда. Я вот  тоже  не  женат.  Ничего,
вполне обхожусь.
   Юрий Федорович улыбнулся  еще  лукавее,  отчего  его  двойной  подбородок
превратился в тройной. Маша не была так категорична в суждениях, как  Ленка,
но в подсознании отметила, что шеф действительно похож на жабу.  За  полгода
она почти не общалась с ним напрямую, а на всякие гадкие слухи  о  главвраче
не обращала внимания, слухи для того и выдумываются, чтобы из белого сделать
черное.
   - Да, заболтались однако, - Юрий Федорович спохватился, затушил окурок  и
пронзил Машу придирчивым взглядом, от которого  Маше  захотелось  прикрыться
сумочкой, - рекомендация, значит? Я, к  сожалению,  не  успел  поговорить  с
Маргаритой Сергеевной...
   - Она сегодня работает, пожалуйста, можно ее позвать.
   Маргарита Сергеевна была заведующим  отделения,  Маша  трудилась  под  ее
непосредственным началом.
   - Конечно, позвать можно, но... Все-таки полгода слишком маленький  срок.
Мы привыкли абы как, по шаблону. А потом ко мне приходит молодой специалист,
который  клизму  поставить  не  может,  не  говоря  уже,  чтоб  элементарный
аппендикс удалить. Понимаешь? Я  тебе  так  скажу  -  хочешь  стать  хорошим
врачом, годик-другой "утки" потаскай и банки поставь. Я сам так начинал. Два
года санитария, прежде чем в институт сунуться. И нисколько об  этом  сейчас
не жалею. Такая практика только на пользу. Согласна?
   Маша растерялась. В ее жизненные планы совершенно не входило  терять  еще
один  год  впустую,  но  спорить  с  Юрием  Федоровичем  тоже  не  хотелось,
рекомендация напрямую зависела от него.
   - Наверное, - чуть слышно ответила она.
   - - Ну и отлично! Куда тебе торопиться?  Поработай,  руку,  так  сказать,
набей. А на будущий год спокойно поступишь. Договорились?
   - Юрий Федорович, я уже отправила заявление, - попыталась возразить Маша,
- ходила на курсы. Какой смысл терять целый год?
   - Заявление - это чепуха, курсы даром тоже  не  пропадут.  А  год  ты  не
потеряешь. Поверь, я тебе только добра желаю. Ты мне еще спасибо скажешь.
   - Пожалуйста, дайте рекомендацию, я вас очень прошу.
   Юрий Федорович насупился и тяжело выдохнул:
   - Н-да... Хорошо. Дам. Но...
   Он  вылез  из-за  стола  и  подсел  к   Маше.   Кислый   пивной   выхлоп,
сопровождающий его персону, не смогла бы заглушить самая мощная  жевательная
резинка, даже с голубыми кристаллами  "Про  зет".  Халат  едва  сходился  на
выпирающем животе, и казалось, что пуговицы вот-вот лопнут и  разлетятся  по
углам. Юрий Федорович положил руку на спинку Машиного стула и, нагнувшись  к
ее уху, прошептал:
   - Ты понимаешь, я человек одинокий, в чем-то даже несчастный. Ты  вот  во
мне начальника видишь, не больше... А любой начальник прежде всего  человек,
он душу имеет. Ты спасибо скажешь и забудешь, а мне знаешь как обидно?
   - Вам нужны деньги, Юрий Федорович? - Маша, кажется, уловила  направление
мыслей шефа.
   - Деньги мне не нужны, - он буравил Машу своими  маленькими  глазками,  -
может, мы проведем вечерок-другой вместе?  К  примеру,  у  меня  дома.  Тебе
понравится. Там и рекомендацию напишем. Самую лучшую.
   Машу чуть не вытошнило. Она поднялась со стула. Юрий Федорович  продолжал
мило  улыбаться,  словно   эдакий   игривый   гномик,   подсматривающий   за
Белоснежкой, принимающей душ.
   - Хозяин - барин, Машенька. Но ничего не бывает просто так.  Разве  я  не
прав? Ты хочешь учиться, я хочу... Не  делай  такие  глазки.  Все  останется
сугубо... Не хочешь в  квартире,  можно  отдохнуть  в  сауне.  У  меня  есть
отличная сауна на примете. Люкс, пальчики оближешь.
   Юрий Федорович прихватил толстыми волосатыми пальцами Машину ладонь.
   - Спасибо, я не переношу жару, -  Маша  брезгливо  отдернула  руку.  "Мир
беспредела" выпал из сумки на  пол.  -  И  я  не  люблю  ходить  в  гости  к
незнакомым людям!
   Едва сдерживая себя от нахлынувшей ярости, она шагнула к дверям.
   - И напрасно, - не вставая с места, сухо ответил главврач.
   В коридоре Маша столкнулась с Ленкой.
   - Ты чего сегодня здесь?
   - За рекомендацией приезжала для института, - Маша чуть не рыдала.
   - К жабе, что ли?
   - Да.
   - Дал?
   - В гости зовет... Мерзавец похотливый.
   - А-а-а, - без удивления в голосе усмехнулась Ленка,  -  он  всех  зовет,
только повод дай. Озабоченный.
   - Мне от этого не легче.
   - Ты что,  плачешь?  Господи,  нашла  из-за  чего  убиваться.  Прокатись,
трахнись, делов-то. Как маленькая.  Потерпишь  пять  минут.  Резинку  только
купи, чтоб не залететь.
   - Лен, ты серьезно?
   - Странная ты какая-то, Машка. Нынче даром только помереть  можно.  И  то
еще... Тебе нужна бумажка или нет?
   - Я что, проститутка, по-твоему?
   - Почему? Ты не путай сардельку с пальцем. Не ты ж  ему  предложила?  Так
что не терзайся. Ну, есть еще вариант. Можно братву на него наслать. У  тебя
есть бандюги знакомые?
   - Нет у меня никаких бандюгов, - она присела на подоконник.
   - Зря. Бандюгов надо иметь знакомых, без них сейчас никуда. Время  такое.
Я могу с одним поговорить, если хочешь. Когда тебе рекомендация эта нужна?
   - Не позже чем через полтора месяца. Но лучше раньше.
   - Времени - вагон. Ну что, поговорить с пацаном? Он жабе конец оторвет  и
отсосать заставит, если жаба бумажку тебе не нарисует.
   - Спасибо, Лен. Обойдусь.
   - Зря... Жаба видит, что за тебя вступиться некому, вот и борзеет. Я  его
хорошо знаю. Хрена с два он тебе мандат выдаст, пока своего не получит.  Так
что либо давай, либо сопли глотай...
   За потерянным журналом Маша возвращаться не стала.

   Он открыл глаза.
   Словно и не открывал. Черная пустота. Сплошная тьма без единого просвета.
И кромешная, оглушающая тишина, какая бывает  в  запаянном  цинковом  гробу,
опущенном в землю на трехметровую глубину. Или в каюте затонувшего корабля.
   Еще была боль. Раскиданная по всему телу.  Тупая  и  вязкая.  Он  не  мог
понять, где ее источник... Но боль - это хорошо. Значит, он жив.
   ...Первую собаку он ударил точно в голову, клинок лопаты вонзился в череп
промеж коротких, подрезанных ушей. Собака устояла и, чуть присев, попятилась
назад, издавая предсмертный, захлебывающийся вой. Кровь из раны  брызнула  с
напором воды, прорвавшей старую батарею парового  ото"  пления.  Он  смахнул
горячие брызги с лица и рванул лопату на себя, но, увы, она намертво  засела
в голове девяностокилограммового чудища, которое уже билось  в  предсмертной
агонии. Древко, мокрое от крови, выскользнуло из рук, он остался  безоружным
перед вторым псом, еще более страшным и обезумевшим... Он и сам  уже  ничего
не соображал, ярость помутила рассудок, превратив человека в бешеного зверя.
Но, даже находясь в этом состоянии, он понимал, что без оружия ему ничего не
светит. Надо вернуть  лопату.  Вернуть  любой  ценой...  Он  сорвал  с  себя
старенький свитер и отшвырнул его в кусты. Это отвлекло пса на долю секунды.
Прыжок... Он схватил лопату и,  раскачав,  вырвал  из  мохнатой  головы  уже
сдохшего зверя. Второй пес оказался проворнее и хитрее. Не бросился к  горлу
жертвы, а, коротко разбежавшись, прыгнул и впился в ногу.
   Слепящая боль пронзила бедро, человечья  кровь  смешалась  с  собачьей...
Если у животного гепатит или бешенство, сливай воду, прививку здесь  сделать
негде... Он понял, что проиграл. Пес не разомкнет челюсти даже  мертвым.  Со
стороны леса раздались выстрелы. В сотне метров  от  поля  боя  или  немного
дальше. Как обидно, что он не сумел... Не сумел... Господи,  помоги  умереть
без мучений. Не-е-е-е-т!!!..
   Резкий взмах, рубящий удар остро отточенного клинка. Удар всей его жизни,
всего его духа... С криком несчастного, летя