?..  А  потом
грохнуть его надо. Как-никак он Стрижа завалил. Этого простить нельзя.
   За таких,  как  Скрипач,  воровская  сходка  может  и  приговор  смертный
вынести. Об этом он, кстати, и говорил Колоде. Только никакого  сходняка  он
не боялся. Срать он на воров хотел!
   На "стрелку" с ним Скрипач, может быть, и явится. Но и на хвосте блатарей
тригорских привести может.  А  этого  Соловью  не  нужно.  Не  тот  разговор
склеится. Поэтому Скрипача нужно к нему  тем  же  манером  привести,  что  и
Колоду. Пацаны уже давно наловчились мешки на голову накидывать. И  Скрипача
связанного сюда без проблем приволокут.
   - Короче, Клест, бери с собой Дятла и  вперед,  за  Скрипачом.  Мешок  на
голову и сюда. Без него не вертайтесь...

***

   Такая жизнь уже в печенках у нее сидела.  Ну  сколько  можно  от  кого-то
прятаться? Да, на Женю жаловаться было грех. Он заботился о ней,  в  постели
удовлетворял ее. И с деньгами у него никаких проблем не  было.  Все  подарки
дорогие ей покупал. Но вечно его где-то целыми днями носило.
   Сколько можно прятаться? Невмоготу уже... А еще ее к мужикам тянет.
   Как-то не задумывалась она над тем, что панель - это ее призвание. Теперь
вот задумалась. Да, она прирожденная  проститутка,  и  никуда  от  этого  не
деться. А еще думала завязать с этим делом, когда за Женей шла... Надоел  он
ей уже, если честно. С кем бы другим передок почесать...
   Таня шла к магазину, незаметно озираясь по сторонам.  Как  будто  за  ней
следили. А может, и следили, кто его знает? Может,  ее  менты  пасут,  чтобы
срок навесить за козла того, который  ее  ударил...  Ну  сколько  уже  можно
бояться, от всего шарахаться?..
   - Привет, крошка! - услышала она шепот над ухом,  когда  заняла  место  в
длинной очереди за колбасой.
   Она повернула голову и увидела мужика,  который  был  тогда  у  "Большого
Урала" с мужиком, которого Женя заколол.
   - Это ты! - вскрикнула она.
   - Тихо, цацка, мышей разбудишь... Пойдем, перетереть надо...
   Он отвел ее к витринному стеклу универмага, где никто не мог помешать  их
разговору.
   - Чего тебе? - настороженно спросила она.
   - Жить хочешь?
   - Чего? - возмущенно протянула она.
   - Ты о Соловье слышала?
   Кто же о нем не слышал?
   - Ну...
   - Привет он тебе шлет... Злой он на твоего Скрипача. Человека  нашего  он
кончил...
   - А я при чем?
   - Скрипача мы кончим.  И  тебя  кончим...  Заметь,  не  в  тебя,  а  тебя
кончим...
   - Да пошел ты!
   - Слушай, коза, на меня буром  переть  не  надо.  Я  ведь  тебя  и  здесь
шмальнуть могу...
   Тане стало тошно. Она знала, кто такой Соловей. Его бандиты  с  легкостью
шли на мокрое дело. Грохнуть человека для них все одно, что в туалет поссать
сходить. И этот ублюдок из  них.  Не  зря  поверх  рубашки  на  него  пиджак
наброшен. А под ним - "пушка". Достанет ее и прямо здесь пристрелит...
   - Я слушаю... - жалобно протянула она.
   - Так вот я спрашиваю, ты жить хочешь?
   - Ну да...
   - Тогда сделаешь, что скажу. Дам я тебе порошок один. Когда Скрипач будет
дома, всыпешь ему в вино. Когда  он  заснет,  дашь  нам  знать...  Мы  будем
неподалеку...
   - Вы его убьете?
   - Нет, с собой заберем... А потом грохнем...
   - И ты хочешь, чтобы я его, своими руками?.. Да как ты...
   Еще немного, и с ней случится приступ истерики.
   - Заткни пасть, шлюха!.. Или на нары захотелось?.. Скрипача мы  твоего  с
тобой или без тебя, но заметем. Но  если  без  тебя,  менты  заяву  от  меня
получат. Мол, я видел, кто убил моего друга.  На  тебя,  сука,  покажу...  А
Скрипач тебя отмазать уже не сможет, не будет его уже на этом свете...
   А еще Женя нож где-то прячет с отпечатками ее пальцев. Если менты его при
обыске найдут, тогда ей крышка... У Тани закружилась голова.  Она  с  трудом
нашла в себе силы, чтобы не отключиться, не упасть в обморок. Но и  говорить
почти не могла.
   - Ну так чо, сдашь Скрипача? Она утвердительно кивнула. Большего  от  нее
пока и не требовалось.

***

   Абрикос  пришел  к  капитану  Горбунову  через  своего  участкового,   по
повестке. Три ходки на зону за ним, и все три - за кражу. Косяков на зоне не
порол, всегда в "отрицаловке" - он имел  авторитет  в  уголовной  среде.  Но
никто из воров не знал, что он стучит на ментов. Был грех, попался на крючок
к капитану Горбунову, до сих пор он его за жабры  держит.  Может,  прирезать
его?
   Беседы с Горбуновым проходили под видом допроса. Абрикос - вор, и поводов
для привода в участок можно найти сколько угодно. Никто  из  братвы  не  мог
заподозрить, что он козлит на мусоров. Но все одно, он шел к  Горбунову  как
на пытку. Уж лучше бы и в самом деле допросы  чинил,  а  то  все  на  кентов
крутит...
   - Короче, Абрикос, ты мне  больше  не  нужен,  -  сказал  ему  "гражданин
начальник", закуривая сигарету и пристально глядя  ему  в  глаза.  -  Больше
сучить на меня не будешь...
   - Ты чо, начальник, бодягу тут разводишь?.. Как это не нужен?  -  Абрикос
подозрительно покосился на него.
   Где это видано, чтобы менты своих агентов просто так, за здорово  живешь,
от себя отпускали. Они  же  крепче  пиявок  в  тело  впиваются.  Клещами  не
отцепишь... Тут явно какой-то подвох...
   - А так... Поможешь мне в последний раз, и все, расстанемся... Ну, до тех
пор, пока тебя снова не закоцают...
   Так бы сразу и сказал. Сначала дело, а потом уже гуляй, да  не  смело.  А
дело крутое, если за него такая большая цена назначена.
   - Давай, начальник, втирай, чо задело?
   Абрикос вальяжно развалился на казенном стуле с высокой  спинкой,  достал
сигарету, сунул в уголок губ, закурил.
   - Про Соловья что-нибудь слышал?
   - А-а, вон оно чо... Дохлый номер, начальник. О нем я ничего  не  знаю...
Гадом буду, не могу зарядить...
   - Да ты не дергайся... Блатные на него зуб точат, я это знаю. Сами бы  вы
его замочили, если бы достали...
   - В натуре, начальник...
   - Вот я и помогу его вам достать...
   - Порожняк гонишь... Щас вся ментовка на ушах стоит,  Соловья  выпасаете.
"Важняков" со златоглавой понагнали. Только он в руки не  дается,  скользкая
гнида...
   - То-то и оно... Короче, ты поможешь мне достать Соловья...
   - Я?
   - Ты!.. Ты там шестеренками в голове поскрипи, сообрази, как твоих кентов
на Соловья натравить. "Тригорье" и "Урал" от него отбейте...
   - Э-э, начальник, - забеспокоился Абрикос. - Это не ко мне, к  Цирюльнику
надо...
   - Но Цирюльник на меня не сучит, - жестко отрезал Горбунов.
   - Ну чо ты буром прешь?.. Ладно, уболтал, перетру я  с  Цирюльником...  А
ты, в натуре, отцепишься от меня?
   - Честное офицерское...
   Ага, знает он, сколько стоит ментовское  слово.  Грош  цена  ему...  Хотя
Горбунов не из ржавых. Он крутой мент, его братва боится, но и  уважает.  Он
словами не бросается. Это известно всем.
   - Когда на Соловья наехать?
   - Чем раньше, тем лучше... И сразу мне знать дашь...
   - Без проблем, начальник...

***

   "Капусту" и драгоценности Женя спрятал в надежном месте. Никакой обыск им
не страшен. А после этого решил немного отдохнуть. Да не телом, а душой.
   К Вале его  потянуло,  под  ее  крылом  отогреться  захотелось.  Хотя  бы
пару-тройку деньков. Больше бы он не вытерпел.
   Перед тем как вернуться к  ней  после  долгого  отсутствия,  он  зашел  в
ювелирный магазин и купил ей шикарный гарнитур из трех вещей: золотое колье,
перстень и сережки  с  камешками.  Он  мог  бы  подарить  ей  что-нибудь  из
экспроприированного. Но он же не глупый. Кто знает, может, те  драгоценности
уже в описи у ментов. А это стопудовое палево, если к ней  вдруг  с  обыском
нагрянут.
   - Спасибо, - тихо сказала Валя, принимая подарок.
   Она даже не взглянула на него. Она смотрела только на Женю. Ей нужен  был
он сам, а не золото.
   Она не спрашивала, где он был. Он сам ей об этом сказал. Дела, мол, дела,
дела... Она все понимала.
   Вечером они занимались любовью. Но секс с Валей пресен и скучен.
   Поэтому ночью он спокойно спал. Просыпаясь, чувствовал у  себя  на  спине
тепло ее руки.
   На следующий день он связался с одним своим кентом, который имел выход на
фарцовщиков. Через него достал приличный телевизор и японский видик. А также
набор видеокассет с американскими боевиками и гнусавым переводчиком.
   Каждая кассета - двести "рваных", с ума сойти. Это был еще  один  подарок
Вале. Но она ему тоже не особенно обрадовалась. Гораздо  больше  она  хотела
смотреть на него, а не видики. Даже  отпуск  без  содержания  умудрилась  на
работе взять, чтобы побыть с  ним,  пока  он  снова  не  исчезнет.  Она  уже
свыклась с его исчезновениями, воспринимала их как нечто естественное и даже
необходимое. Святая женщина!
   Женя отдыхал. Целыми  днями  лежал  на  диване  и  смотрел  "ящик".  Валя
носилась с ним как с малым дитем. Угождала каждому его желанию, готовила его
любимые блюда. Хотел побыть у нее пару деньков, но вот уже шел пятый день, а
ему не хотелось от нее уходить. Но пришлось.
   - Когда приду, не знаю, - сказал он ей на прощание. - Но ты меня жди...
   - Буду, - по-собачьи преданно глядя ему в глаза, сказала она.
   Он поцеловал ее в нос и ушел.
   А во дворе ее дома его уже поджидал Коготь. Вот уж кого не чаял он  здесь
увидеть.
   - Что такое? - спросил он, отвечая на рукопожатие.
   - Второй день тебя пасу...
   - Так чего не зашел? - Он кивнул на дом.
   - Дак у крали ты своей оттягивался. Козырная краля, она тебе как жена,  я
знаю...
   А ведь, в сущности, Коготь прав, Валя  ему  как  жена.  Только  брошенная
жена...
   - Не хотел тебя дергать... Но еще пару часов, и я бы тебя сдернул.
   Цирюльник кличет тебя. Хрюкнуть надо: дело сурьезное.  На  "малине"  тебя
вечерком ждет...

***

   Воздух в просторном, старинной постройки доме  дышал  прохладой.  Простой
деревенский стол, заставленный нехитрой закусью и бутылками с водкой.
   Магнитофон орал блатные песни. Слышались возбужденные голоса,  беззлобный
мат, "феня".
   За столом сидело восемь братков, во главе их - Цирюльник. Женя  сидел  по
правую  от  него  руку.  Блатари  выпивали,  закусывали,  ждали   серьезного
разговора.
   - Соловья давить будем, - Цирюльник с ходу взял  быка  за  рога.  К  чему
предисловия? - Оборзел он до беспредела... На "цеховиков" наехал. Ему,  мол,
падле, теперь отстегивать. А хрен ему в грызло!.. Медведь, Рыло и  Кнут  уже
перетерли с сушками из-под "Тригорья" и "Урала". Застращали их.  Теперь  они
снова нам отстегивать будут. Соловей "стрелку" нам зарубил. Разборки  чинить
будем. Завтра в восемь перед сумерками на Ольгинской засеке...
   - У него автоматы, - на всякий случай сказал кто-то.
   -  Знаю...  Нам  тоже  пару-тройку  скорострелок  подкинут.   Бабки   уже
отстегнули... "Шпалеры" у нас и без того есть. А еще  каждому  по  "лимонке"
будет. Короче, подкую вас крепко... Чо еще?
   - Кто на разбор покатит?
   - Я - нет. Соловей мне не ровня. Я законный вор, а он хрен с бугра...
   Скрипач, ты за меня будешь...
   - Базара нет...
   Жене не было  дела  до  какого-то  там  Соловья.  Он  ему  не  мешал.  Но
отказаться от разборок он не  мог.  Это  не  сделало  бы  ему  чести.  Слово
Цирюльника закон, здесь не важно, в каких ты с ним отношениях. Тем более ему
доверяли большое дело. Он шел на разборки во главе братвы,  это  говорило  о
многом.
   - Медведь, Рыло,  Кнут,  Солидол,  Штырь,  Чабан  и  Левый,  вы  все  под
Скрипачом... Или мало тебе, Евгений?
   - Да нет, покатит... Хотя, я еще Когтя и Веретено с собой возьму...
   - Добре... Короче, завтра в восемь, Ольгинская засека...

***

   Танюха отдавалась ему с пылом и жаром. Как будто в последний раз.
   Он пришел к ней поздно, в третьем часу ночи. И вот уже девять утра, а она
все не слезает  с  него.  Надо  бы  заяву  в  ментовку  на  нее  кинуть,  за
изнасилование напрячь...
   - Ох, хорошо, дорогой! Хорошо!.. Еще хочу! Еще!
   Оседлала его как всадник коня и скачет куда-то Только она обычно в  таких
случаях в глаза смотрит. А сегодня что-то нет. Может, она там вдали на скаку
кого-то другого увидела?
   Заснул он в начале одиннадцатого. Разборки с Соловьем - это круто.
   Забор городить надо на свежую голову.
   Проснулся он в четвертом часу. Скоро должен был появиться Коготь.
   Только вчера он ему адресок свой дал. Теперь он стопудово  был  уверен  в
нем.
   Должен был прийти и сообщить ему, что команда в сборе. Восемь  стволов  и
его, Женин, девятый - это вам не халам-балам.
   - Ты куда-то собираешься? - с тоской спросила его Таня.
   Переживает, что он снова сматывается от нее.
   - Иногда я не волен над собой. - Он на виду у нее вскрыл тайник в полу  и
вынул "шпалер", который они конфисковали у мента в Челябинске.
   - Женечка, тебя могут убить? - страдальчески протянула она.
   Только в глаза не смотрит. Почему?
   - Могут... Так что давай, плесни мне  сто  грамм  на  дорожку.  Может,  в
последний раз на грудь приму...
   - Ну зачем же ты так? - Она подошла к бару, взяла бутылку виски.
   - Ты мне эту туфту не подгоняй. Ты мне водочки плесни...
   - Водка на кухне, в холодильнике...
   - Пошли на кухню...
   - Я тебе ужин быстро соображу...
   Женя посмотрел на часы. Вот-вот должен был прийти Коготь. Что  ж,  вместе
перекусим.
   Он направился в ванную,  по-быстрому  принял  душ,  надел  чистое  белье,
облачился в выглаженный костюм-тройку. И прошел на кухню.
   Там его ждала яичница с беконом и бутылка  "Столичной".  Водка  уже  была
разлита по рюмкам. Таня налила и себе.
   Она сидела на табуретке и улыбалась. Но глаза смотрели куда-то в сторону.
Что с ней?
   Женя сел за стол, ковырнул вилкой в яичнице,  бросил  в  рот  малюсенький
малосольный огурчик, потянулся к рюмке...

***

   Клест уже жалел,  что  связался  с  Танькой.  Нет,  она  не  должна  была
подвести. Уж больно крепко застращал он ее. Душа ее как на ладони. Эта тварь
из продажных сучек. Чтобы спасти свою шкуру, она и мать родную продаст.
   Но вот беда, потерялся где-то Скрипач. Не идет к ней. Два дня прождал  он
с Дятлом в машине во дворе ее дома. Нет его и не было.  Тогда  он  навострил
лыжи к другой его бабе. Ну и уродина. Как с такой можно жить. А Скрипач жил?
А ведь собой он хоть куда. Да, Скрипач был у нее. Но к этой тетке  подъехать
так просто, как к Таньке, он  не  мог.  Эта  лучше  сама  пулю  примет,  чем
Скрипача сдаст. Предана ему как собака. А на фатере  ее  Скрипача  он  брать
боялся. Ножом уж больно круто тот машет. Да и ствол у него есть.
   Почти неделю он пас Скрипача. И дождался. Вышел он из  дому,  а  там  его
кент ждал. Вместе с ним куда-то замылились. Он хотел проследить за ними.  Да
Дятел подвел. Упустил их. Не зря же его Дятлом назвали.
   Но Клест не унывал. Он снова припарковал машину к дому, где Танька  жила.
И дождался Скрипача. Поздно ночью он пришел.
   Обратно он должен был выйти не на своих двоих. Усыпить его Танька  должна
была. А они его спящего с собой увезти.
   До утра он не сводил глаз с ее окна. Когда же она подаст условный сигнал?
Но ожидания оказались  его  тщетными.  Он  продолжал  ждать.  Но  к  полудню
уморился, откинулся на сиденье и заснул. Его сменил Дятел.

***

   - Иди открой, - Женя поставил рюмку на стол. Танюха сорвалась с  места  и
подбежала к двери. Через минуту на кухне нарисовался Коготь.
   - Садись, перекуси, - пригласил его за стол Женя.
   - О, это в самый раз...
   Танюха быстро взяла чистую тарелку и наложила ему  яичницу,  которую  она
оставила в сковороде для себя. Потянулась к рюмке, которую  она  налила  для
себя. Взяла ее и хотела убрать. Передумала пить.
   - Да чего добро переводить... - остановил ее Коготь. - Выдохнется...
   Давай сюда...
   Он забрал у нее рюмку и поставил ее рядом с Жениной.
   - Братва уже в сборе. Тебя ждем...
   - Накатим по сто и пойдем. - Он взял рюмку, которую  Коготь  оставил  для
себя.
   Коготь взял его рюмку. Ну перепутали, чего в жизни не бывает... Только на
это Женя обратил внимание, когда водка была выпита.
   Выпили, закусили.
   - А теперь дернули! - Женя решительно поднялся из-за стола.
   - Дернули... - вторил ему Коготь, поднимаясь из-за стола.
   Его качнуло.
   - Ты чо, окосел уже? - поддел его Женя.
   - Да вроде того... Спать хочу, не могу...
   Глаза его затуманились, начали слипаться. Он сделал шаг вперед и... упал.
   Женя нагнулся над ним. Нащупал пульс. Живой.
   И тут он краем  глаза  увидел  Танюху.  Она  подошла  к  двери,  суетливо
принялась открывать замок. Она убегала от него.
   - Стоять, сука!
   Он все понял. Эта тварь подмешала в водку  какую-то  гадость.  Сейчас  на
полу должен был лежать не Коготь, а он сам.
   Женя  подскочил  к  ней  и  ухватил  за  ворот  майки.  Послышался  треск
раздираемой ткани. Второй рукой он ухватил ее за волосы, потащил за собой  в
комнату и швырнул на кровать. Достал пистолет и навел на нее.  Она  смотрела
на него полными ужаса глазами.
   - Ну, падла, открывайся как священнику на исповеди... Кто заказал меня?
   - Я не знаю...
   Женя  загнал  патрон  в  патронник.  Клацанье  затвора  возымело  на  нее
магическое действие.
   - Тот козел, которому ты щеку  под  "Уралом"  ножом  изуродовал,  помнишь
его?
   - Так это он тебя подпряг? Он чо, трахнутый?..
   - Он от Соловья...
   - Да хоть от мамонта... Давно он тебя запряг?
   - Да уже неделю почти...
   Значит, это не связано с сегодняшними разборками.
   - Какое дерьмо ты в водяру подмешала?
   - Снотворное...
   - Я что, Соловью живым нужен?
   - Ну да...
   - А ведь я мог и  копыта  отбросить...  Сука  ты!  Он  подошел  к  ней  и
приставил ствол к ее лбу.
   - Молись!
   - Женя, не надо...
   - Когда козел соловьиный за мной придет? Колись, сука!
   - Когда я ему знак подам...
   - Какой?
   - Если ночью, то три световых сигнала...
   - Сейчас светло...
   - Тогда открыть окно, форточку оставить закрытой.  А  потом  занавеску  в
окно высунуть...
   - Ну так делай это, живо!

***

   Абрикос сработал на пять баллов. Натравил блатных на Соловья. Уже  отбили
ливер двум сутенерам, которых держал  под  собой  Колода.  Отныне  дань  они
должны были платить местному воровскому синклиту. Слух дошел до Соловья.
   Уже почти месяц в Тригорске работала комиссия "важняков" из Москвы.
   Вся местная милиция подключена была к их  работе.  Следователи  по  особо
важным делам ребята ушлые и толковые. Как начали крутить...
   Накрыли осведомителя, который дал наводку Соловью на сберкассу.
   Бухгалтер Сбербанка, молодая  симпатичная  женщина.  Купилась  за  десять
тысяч рублей. Машину хотела купить, личную. Теперь у  нее  личная  шконка  в
СИЗО.
   Только через нее на Соловья выйти  не  удалось.  Не  знала  она,  где  он
обитает.
   Впрочем, это неудивительно.
   Раскололи еще  одного  банковского  работника,  который  на  инкассаторов
Соловья наводил. Прямых улик не было, но  на  чистосердечное  признание  его
раскрутили. Эта простота ему лет в пятнадцать обойдется. Но и через него  на
Соловья выйти не получилось.
   Но зато теперь против его бандитов есть улики. Свидетельские показания  -
это очень серьезно. Только как же выловить этого ублюдка и его уродов?
   Крутили и тех, кому могли быть  выгодны  заказные  убийства.  Заведующего
универмагом, который стал им после убийства предыдущего. Директора  торговой
базы, которого не устраивал финансовый инспектор, убитый  в  своем  подъезде
выстрелом в затылок. И  многих  других...  Но  тщетно.  Экономическая  элита
Тригорска хорошо разбиралась в законах, знала свои права. На сраной  козе  к
ним не подъедешь. И выдержки у торгашей не занимать.  Вежливо,  но  уверенно
они  посылали  следователей  куда  подальше...  Но  ничего,  посмотрим,  как
заговорят они, когда с Геной Кол единым на очной ставке  увидятся...  Только
увидятся ли?  Скорее  всего  Гена  лежит  уже  где-то  в  сырой  земельке  с
проломленным черепом...
   В ответ на выступление местных блатарей Соловей назначил им встречу.
   Никита знал,