йчас и от Германа, то  почему  делится  собственными  впечатлениями?  Дело
давнее, откуда она знает, в каком настроении в тот период ходила Фаина?
   К моему удивлению, Алиса рассмеялась.
   - Это не вопросы, - проговорила она, - это уже ответы. Теперь я убеждена,
что травит меня Нюрка. Вот если бы она сказала: "Анонимки",  -  тогда  бы  я
задумалась, а теперь нет. Теперь знаю точно: Герман рассказал ей, а он  знал
лишь про одну анонимку.
   Я была потрясена:
   - Ты не сказала ему о второй?
   - Почему, сказала и даже показала, только  он  не  поверил  мне.  У  него
прекрасная зрительная  память,  а  текст  второй  анонимки  был  точь-в-точь
скопирован с первой и также набран буквами из  газетных  заголовков.  Увидев
вторую анонимку, Герман рассмеялся и сказал, что это та же,  которую  я  ему
уже показывала. Помнится, он даже обиделся на меня. Получалось так, что он и
признался, и повинился, а я бессмысленно колю ему глаза. Он подумал, что  из
мести, из мести.
   Дело прошлое, а меня пробрало. Передать не могу, как  разозлилась.  Ничто
так не бесит, как мужская наглость: сам  же  жене  изменял,  сам  же  еще  и
обиделся, когда заподозрил, что ему колют глаза. Да это женское неотъемлемое
право - колоть мужчинам глаза, когда они того заслуживают.
   - Алиса! - возмутилась я. - Ты  что,  не  могла  показать  этому  наглецу
вторую анонимку? Пускай бы на обе полюбовался, пускай  увидел  бы,  что  они
близнецы, близнецы.
   - В том-то и дело. Соня, что первую анонимку я найти не  могла,  а  потом
уже, когда нашла, поезд ушел - мы с Германом  помирились  и  зажили  душа  в
душу. Не ворошить же старое. Так он с уверенностью,  что  анонимка  одна,  и
живет, и живет.
   - Это и в самом деле все круто меняет! -  воскликнула  я.  -  Раз  Герман
знает про одну анонимку, тогда, выходит, Нюрка травит тебя!
   - Увы, да, - смахивая слезу, согласилась Алиса. - А я так ее люблю-ю.
   - Ничего, я тоже люблю Юльку, но это не мешает мне ее ненавидеть. Хорошую
идею Нюрка подала, надо бы и мне отравить Юльку, вот только как?
   - Ах, Соня, не говори глупостей,  -  рассердилась  Алиса.  -  Если  ты  и
способна кого отравить, так только своим ядовитым языком.
   Признаться, я не ожидала.
   - Вот это да! Что за новость? Аля, ты осуждаешь меня?
   - Ни в коем случае, просто глупости слушать не  хочу.  Лучше  скажи,  как
быть с Нюркой?
   Я тут же задумалась - мне всегда это давалось легко.
   - Алиска, с Нюркой остался один вопрос, - напомнила я. -  Как  она  может
помнить настроение Фани в тот год, когда ты  получила  анонимку?  Времени-то
прошло много.
   - Да нет никаких вопросов. Если она сказала, что Фаня  ходила  счастливая
целый год, значит, сопоставила  время  и  вспомнила.  Год  не  месяц,  легко
сопоставить.
   Меня это не убедило.
   - Ты можешь вспомнить, какая ходила Фаня в тот  год,  когда  ты  получила
первую анонимку? - поинтересовалась я.
   Алиса отрицательно покачала головой.
   - Но это ничего не доказывает и ничего не опровергает, - сказала она. - Я
не помню, у меня была тогда не жизнь, а кошмар, а Нюрка помнит. Связала  это
событие с каким-то своим  и  запомнила.  Такое  возможно,  это  я  тебе  как
психолог говорю.
   Когда Алиска пытается казаться умней меня, это невыносимо. Я взбесилась:
   - Что у вас с Розой за привычка? Она всю жизнь как гинеколог говорит,  ты
- как психолог. Глупое объяснение. Наверняка Нюрка не помнит - ходила  Фаина
счастливая или не ходила. Брякнула сгоряча,  чтобы  бросить  на  Фаню  тень,
потому что страшно была на нее зла. Еще бы, покусились на ее фигуру!
   - И такое возможно, - согласилась Алиса. - И все же мне грустно, что  это
именно Нюра затеяла с Германом роман. Соня, а может, не она?
   В глазах Алисы было столько надежды, что мне стало обидно,  ишь,  как  за
Нюрку свою переживает.
   - Она-она, - заверила я. - Кстати, что там было в анонимках?  Ты  помнишь
текст? Алиса задумалась:
   - Нет, не помню. Да я их сейчас покажу. Они в моем сейфе, в мастерской.
   Мы немедля поднялись в мастерскую. Пока Алиса перебирала бумаги, я, меряя
бескрайнюю комнату шагами, строила логические цепи, с помощью которых  Нюрка
должна была угодить в мои сети. Строила, строила, да так увлеклась,  что  не
заметила картин, стоящих изображением  к  стене,  зацепила  одну,  остальные
поехали за ней, я попыталась их остановить, но не удержала и закричала:
   - Алька! Помогай!
   Алиса пришла на помощь, но две картины успели  упасть,  рамки  разбились.
Чувствуя вину, я бросилась их поднимать, перевернула и ахнула:
   - Рука мастера!
   Необычный, фантастический пейзаж завораживал. Невозможно было оторвать от
него глаза. Будто бы сверху, из поднебесья, я всматривалась  в  гармоничные,
но совсем не свойственные этому миру линии. Казалось, смотришь сразу на все.
И видишь сразу все. Одинаково отчетливо и ясно.
   - Бесподобно! - воскликнула я. Алиса оживилась:
   - Правда? Тебе нравится?
   Не отвечая,  я  выдвинула  другую  картину,  еще  и  еще.  Все  они  были
восхитительно прекрасны. Ни у кого не  видела  я  такой  редкостной  манеры,
такой легкости кисти. Словно в черном зеркале отразился,  упав  на  полотна,
неведомый мир. Картины  притягивали.  Темные,  даже  мрачные,  они  обладали
невероятным очарованием. На них хотелось смотреть снова и снова.
   Но все же я заставила себя оторвать от картин взгляд. Посмотрела на Алису
и спросила:
   - Что это? Откуда это у тебя?
   - Это мои картины, - скромно призналась она.
   Я перевела глаза на  глупую  пятнистую  корову,  на  кособокий  Казанский
собор, потом  снова  взглянула  на  необычные  пейзажи  и  онемела.  Я  была
поражена.
   - Мне кажется, что это слишком примитивно, - пропищала  Алиса,  кивая  на
пейзажи. - Никакой оригинальности, пишу себе и пишу, а где же мысли? Такое я
могу писать столько, сколько захочу. Это и так живет внутри меня. А  где  же
мысли?
   - Алька! - закричала я. - Ты гений! Какие мысли? Тебе это не идет! У тебя
потрясающе легкая рука и восхитительная фантазия! Ты  должна  писать  только
такие картины и выставлять только их! Это будет фурор!
   - Ладно тебе, - отмахнулась она, - лучше посмотри на анонимки.
   Анонимки и в самом деле оказались близнецами, из чего  я  сделала  вывод,
что писал их один человек, точнее не писал, а складывал  из  газетных  букв.
Содержание удивило меня.
   "Рассказывать жене о похождениях мужа - бочка Данаид, и все же  расскажу.
Герман любит другую, хоть и читает на ночь сказки тебе", - гласила  анонимка
и подпись внизу: "Доброжелательница".
   - Алька! - воскликнула я. - А ведь эту анонимку  написала  твоя  подруга.
Теперь в этом не может быть сомнений.
   - Думаешь? - испугалась Алиса.
   - Уверена! Откуда знает чужой человек, что Герман  читает  тебе  на  ночь
сказки? Бедняжка схватилась за голову:
   - Какой ужас! Ты права!
   Еще бы. Я многократно перечитала обе анонимки и спросила:
   - Кто-нибудь из твоих  родственников  или  подруг  употребляет  выражение
"бочка Данаид"? Алиса задумалась.
   - Если честно. Соня, сама толком не знаю, что это за бочка, -  призналась
она. Я пояснила:
   - Бочка Данаид - не имеющий конца труд, бесполезная  работа,  но  кто  из
твоих подруг так говорит?
   - Не припомню. По-моему, этим выражением  не  пользуется  никто  из  моих
знакомых. Впрочем, не исключено, что кто-то  из  подруг  и  употребляет  это
выражение.
   - О чем ты говоришь? - не поняла я, Радуясь,  что  появилась  возможность
продемонстрировать свои знания, Алиса начала мне объяснять:
   - Понимаешь, Соня, здесь дело в ролях, в  социальных  ролях.  И  Фаня,  и
Карина, и Нюрка, и Лора общаются со мной как с близким  человеком,  то  есть
запросто. Следовательно, у них задействован лишь тот  лексикон,  который  не
требует демонстрации ума, эрудиции, интеллигентности, поэтому я слышу от них
упрощенные фразы, примитивные словечки, сленг, все то, что они не  допускают
в официальном общении. Там, где  им  надо  показать  себя  совсем  с  другой
стороны, вполне может появиться и "бочка Данаид", и многое другое.  Пришлось
возразить.
   - Вполне допускаю, - сказала я, - что анонимку могла и Фаня написать,  но
трудно представить, что она  способна  на  какие-то  социальные  роли.  Фаня
всегда одинакова, хоть с подругами, хоть с сослуживцами. Лепит, что в голову
придет, и плевать ей на интеллигентность.
   Пока я говорила, Алиса аж подпрыгивала от  нетерпения,  так  хотелось  ей
поскорей убедить меня, что я не права.
   - Нет-нет, Соня, - закричала она сразу же,  как  появилась  у  нее  такая
возможность, - речь любого человека, подчеркиваю,  любого,  без  исключений,
меняется в  зависимости  от  обстановки  и  среды.  Не  только  речь,  но  и
поведение. В одном случае мы абсолютно нетерпимы, в другом способны проявить
гибкость, здесь вежливы, там грубы, где-то выражаемся грамотно, едва  ли  не
книжно, а где-то позволяем себе и нецензурные  выражения  и  грубые  ошибки.
Уверяю  тебя,  Фаня  не  исключение.  Некоторые  люди,  переходя  от   одной
социальной роли к другой, становятся неузнаваемыми, одни меняются  умеренно,
другие - почти незаметно. Фаня относится к последним.
   Мне было трудно представить Фаину другой, поэтому я буркнула:
   - Вряд ли Фаня меняется, разве что только со своими психами.
   - И все же, уверяю тебя, с посторонним человеком она совсем не так груба,
как с тобой. И слова ей на ум приходят другие. Уверена, любая из моих подруг
могла в официальной беседе сказать "бочка Данаид" или нечто подобное.
   - Что-то не верится.
   - Да-да, Соня, возможно, кто-то употребляет это выражение  в  официальной
беседе, это я тебе как психолог говорю,  -  воскликнула  Алиса  и  испуганно
осеклась. - Ой, сейчас ты снова начнешь упрекать меня, что говорю как  Роза,
как Роза.
   - Ладно, - успокоила я ее, - а как психолог ты мне не скажешь, могу ли  я
заставить автора анонимки проговориться? Могу заставить произнести  при  мне
эту фразу, ну эту "бочку Данаид"?
   - Конечно, можешь, если создашь видимость официальной беседы  и  вызовешь
те  ассоциации,  которые  склонят  автора  анонимки  к  употреблению   этого
выражения. При твоих упрямстве и изобретательности, думаю, это, не сложно, -
заверила меня Алиса.
   Польщенная похвалами, я вдохновилась:
   - Завтра же утром этим и займусь. Вот только с кого начать?
   - Начни с Карины, - посоветовала Алиса. Я удивилась:
   - Думаешь, она автор?
   - Нет, просто ее имя первое в алфавитном порядке. За ней идет Лора, потом
Нюра, потом Фаина.
   Подивившись странному образу мышления Алисы, я согласилась:
   - Хорошо, начну с Карины. Отправлюсь к ней и замордую повторением  одного
и того же. Уж что-что, а толочь воду в ступе  я  умею.  Если  Карина  писала
анонимку, то рано или поздно помянет "бочку Данаид".
   - Учитывая твои способности, и я так думаю, - согласилась Алиса.
 
ГЛАВА 17 
 
   - Присаживайся, Мигелито,  -  сердечно  попросил  пожилой  банкир  изящно
одетого молодого человека.
   - Сеньор Диас, - молодой человек улыбнулся, сверкнув белизной зубов, -  я
так  вам  благодарен  за  дополнительные  кредиты.  Дело  идет  лучше,   чем
ожидалось.
   - Очень рад, - банкир благосклонно кивнул. - Однако о делах позже.
   Сеньор Диас остановил  взгляд  на  щегольском  наряде  Мигеля,  созданном
известным кутюрье. В глазах его мелькнуло неодобрение.
   Молодой человек, между тем, продолжал оживленно рассказывать  об  успехах
своего бизнеса.
   - ...Это оказалось очень выгодно, сеньор Диас. Кредиты вашего банка могут
быть  возвращены  даже  досрочно.  В  мире  стремительно  растет  спрос   на
декоративные  растения.  Вот  и  последняя  рекламная   акция   с   плавучей
выставкой...
   - Именно об этом я и хотел поговорить, - прервал Мигеля сеньор Диас.
   - Вы сомневаетесь в коммерческом успехе мероприятия? - На  лице  молодого
человека отразилась обида.
   - Не спеши. Я внимательно слежу  за  твоими  делами,  но  речь  пойдет  о
другом.
   Лицо молодого человека застыло в недоумении.
   - Пришел твой черед, Мигелито, - пояснил банкир.
   Молодой человек замер. Бронзовое лицо его с  крупными,  чуть  вывернутыми
губами и слегка раскосыми глазами словно окаменело.
   - Ты готов? - спросил сеньор Диас. Молодой  человек  судорожно  сглотнул,
кивнул и хрипло ответил:
   - Да.
   - Тогда слушай. Для начала ты должен понять, что никому не  нужны  лишние
расходы. Никто не хочет подвергать опасности жизни других людей.  Но  выхода
нет. Она уже побывала в  падающем  самолете,  правда,  это  вышло  случайно.
Побывала она и в машине, терпящей аварию. И это заслуга Диего.
   - Да-да, я понимаю, - кивнул Мигель. Банкир сделал паузу.
   - Боюсь, еще раз повторить то же самое не  удастся,  -  продолжил  он.  -
Девушка ведь не глупа. Будет опасаться. А  этого  допустить  нельзя.  У  нее
должно быть соответствующее состояние, которое может разрушить  даже  легкая
тревога. Что же касается подробностей твоей миссии...
   Банкир принялся подробно  излагать  план.  Мигель  слушал,  нервно  ломал
пальцы рук и бледнел.
   - Но это невозможно! - воскликнул в конце концов он. - Я понесу  огромные
убытки. Дело всей моей жизни!
   - Твоя жизнь - ничтожная кроха  в  круговерти  мироздания,  -  философски
заметил сеньор Диас. - Кроме того, ты ведь еще так молод.
   Мигель попытался возразить, но банкир резко прервал его.
   - Плохо укрепил я твой дух, Мигелито! - прогремел он. -  Личные  интересы
ты ставишь выше долга. Благосостояние не пошло тебе на  пользу.  Иди!  Совет
объявит решение.
   Панический ужас заметался в глазах юноши.
   - Нет!! - хрипло вскрикнул он, покрываясь испариной. - Нет!
   - Совет объявит решение, - уже спокойно повторил банкир.
   Руки Мигеля рванули  воротник  баснословно  дорогой  рубашки  -  пуговицы
разлетелись в стороны.
   - Вы не правильно поняли, сеньор Диас. Я... Я готов. Но кредиты? Их  ведь
нужно вернуть. Сам я могу жить и нищим, но...
   - Слишком много но, Мигелито, - сурово  сказал  банкир.  -  По-моему,  ты
все-таки не готов.
   - Готов! Клянусь, готов! Простите! Клянусь, если и сказал лишнее, так это
от неожиданности. Я понимаю, вы оказываете мне честь!
   Сеньор Диас внимательно вгляделся в лицо Мигеля.
   - Что ж, - резюмировал он, - будем считать, тебе удалось преодолеть себя.
Это хорошо. Он бросил на стол бумаги.
   - Здесь страховка и документы по погашению займов. Зря ты  беспокоился  о
бизнесе. Необходимо обеспечить безопасность людей, - продолжил он.  -  Никто
не  должен  пострадать.  Укомплектуй  выставку  дополнительными   средствами
спасения и безопасности.
   - Да, конечно.
   Сгорая от стыда, молодой предприниматель взял бумаги,  гарантирующие  ему
возмещение потерь. Белоснежным носовым  платком  он  вытер  выбритую  голову
странной удлиненной формы.
   - Но главное, Мигелито, это она, - повышая голос, напомнил банкир.  -  За
ее жизнь и безопасность ты отвечаешь головой.
   - Но ведь она бессмертна! - воскликнул предприниматель.
   - Да, - подтвердил банкир. - И все же... лучше не  рисковать.  Посвящения
еще не было.
   Сеньор Диас подошел к стене,  набрал  на  панели  код,  достал  из  сейфа
небольшую вещицу.
   - Возьми, - протянул он ее Мигелю. На ладони банкира  блеснул  нефритовый
браслет. Древний резчик придал  ему  вид  пернатого  змея,  свернувшегося  в
кольцо.
   - Ты знаешь истинную цену этой вещи? - спросил банкир.
   - Да, - кивнул Мигель, осторожно принимая браслет. - Она получит его.
   - Тогда иди.
   Сеньор Диас кивком попрощался с предпринимателем и  уткнулся  взглядом  в
бумаги разложенные на столе.
 
*** 
 
   - Папа, - девушка шаловливо прикрыла  ладошкой  документ,  лежащий  перед
инженером, - устрой мне праздник души.
   Горов устало протер глаза.
   - Ты же знаешь, - с легким укором  сказал  он  дочери,  -  у  нас  валюты
осталось - кот наплакал. Мы с тобой и так уже почти ничего не едим.
   - Ерунда, - отмахнулась девушка, - я позвоню Диего,  и  он  отвезет  меня
туда, где еда почти ничего не стоит.
   - Дочка, - встревожился Горов, -  ты  же  знаешь,  наши  не  приветствуют
тесных контактов с местными. У меня могут быть неприятности.
   - Но Диего таксист, а не разведчик, - недоуменно возразила девушка. - Что
ж тут такого?
   - И все же, лучше тебе держаться от Диего подальше.
   Она обиженно сморщила носик.
   - Я скоро уезжаю, а еще ничего не видела. Мне подругам даже нечего  будет
рассказать. Представляешь, экскурсантов три  часа  катают  по  Мексиканскому
заливу! А растения, - она закатила глаза.
   Осознав, что сопротивление бесполезно, Горов спросил:
   - И сколько нужно?
   - И-и-и! Всего двести песо,  -  восторженно  взвизгнула  девушка.  -  Это
входная плата. А покупать я ничего не буду.
   - Всего? - возмутился  инженер.  -  Ты  считаешь  двести  песо  ничтожной
суммой?
   Однако, взглянув на горестную мордашку дочери, Горов махнул рукой.
   - Ладно, возьми, - вздохнул он. -  Но  Диего  звонить  не  стоит,  -  тон
инженера стал строгим. - Ты не понимаешь...
   -  Спасибо!  Спасибо!  Спасибо!  Девушка  грациозно  протанцевала  вокруг
прячущего улыбку отца и выпорхнула из его кабинета.
   Она уже успела побродить по залам и палубам старого судна,  превращенного
в гигантскую оранжерею-выставку, перемещающуюся от порта к  порту.  Закончив
беглый осмотр, девушка решила  насладиться  тропической  роскошью.  Упиваясь
звучной латынью названий, она бормотала:
   -  Mandevilla,  родина  Мексика,  цветочки  розовые,  листья  округлые...
Prestonia, родина  Мексика...  Acrocomia,  родина  Мексика,  пальма,  листья
перистые...
   Корабль уже давно отошел от причала.  Мексиканский  берег  с  палубы  его
виделся тонкой голубой линией.
   - В этом зале действительно собраны растения из  тропической  Америки,  -
раздался голос за спиной девушки, - но мы  пишем,  что  родина  их  Мексика.
Наверное, потому, что сами мексиканцы. Нам так приятнее.
   Девушка обернулась. Элегантный молодой мужчина склонился  в  почтительном
поклоне. Модный костюм его несколько диссонировал с традиционной  соломенной
шляпой, прикрывающей голову.
   - Вы гид? - спросила девушка.
   - В некотором роде, - усмехнулся незнакомец.
   То ли спросил, то ли констатировал:
   - А вы из Европы...
   - Из России, - уточнила девушка.
   -  О!  -  он  изобразил  приятное  Изумление.  -  Мне  повезло.  Осмелюсь
обременить вас незначительной просьбой.
   Она растерялась:
   - Что же я могу?
   Незнакомец поклонился.
   - Мигель Эррерос, - представился он.  -  Владелец  фирмы  "Флора  лимитед
инкорпорейшн".
   Девушка посмотрела на  него  с  интересом.  До  сих  пор  ей  никогда  не
приходилось общаться с таким молодым симпатичным настоящим владельцем фирмы.
   - Не желает ли прекрасная сеньорита выпить бокал шампанского?  -  любезно
предложил Мигель. -  У  нас  прекрасный  ресторан.  Я  имел  бы  возможность
изложить свои ничтожные нужды.
   Он заговорщицки улыбнулся.
   - Я бизнесмен! Я всегда  учитываю  интересы  партнеров.  Вы  тоже  будете
довольны. Девушка колебалась.
   - Я бы рада, - сказала она наконец, - но мне хочется осмотреть  выставку.
Боюсь, не успею все обойти...
   - Выставка продлится еще  долго,  -  успокоил  ее  Мигель.  -  Вы  можете
приходить хоть каждый день. Я даже осмелюсь предложить вам  мой  автомобиль,
чтобы легче было добраться. У вас будет собственный экскурсовод.
   - Как же - долго? - изумилась девушка.  -  Везде  написано,  что  сегодня
последний день. Завтра корабль уходит.
   - Последних дней, - улыбнулся Мигель, -  может  быть  сколько  угодно.  В
конце концов я ведь хозяин этого корабля и всего, что на нем есть.
   - Вы? - Девушка отступила в изумлении. Хозяин корабля!  Да  еще  владелец
всех  этих  прекрасных  цветов!  Какая  же  девушка   устоит   перед   таким
предложением?
   -  Пожалуйте,  сеньорита,   -   Мигель   галантно   протянул   ей   руку,
воодушевленный явным успехом.
   И в этот момент под